ГРЕХ НА ОТКУП

actual

Грех на откуп

20.05.2016

Давно это было. Жили в одном еврейском местечке в Польше два друга. Как и многие евреи, жили они торговлей – покупали оптом, а продавали в розницу. И вот как-то прослышали они, что одной богатой панночке после смерти дядюшки досталось в числе прочего наследства несколько тысяч аршин превосходного сукна, и та очень хочет от этой части наследства избавиться, так что готова продать его почти за полцены. Решили друзья скинуться, поехать в имение панночки и выкупить всю партию сукна, чтобы затем продать ее с большой выгодой.

Сказано – сделано: явились наши евреи к управляющему пани, сообщили о своем желании купить сукно, и тот пообещал передать госпоже их просьбу. А надо заметить, что эта полячка евреев до того в глаза не видела, но была много о них наслышана.
– Вот еще! – сказала она управляющему. – Буду я иметь дело с врагами Христовыми! Говорят, все они – дети сатаны, выглядят, как черти, а на голове у них растут рога.
– Нет у них никаких рогов! – попробовал успокоить панночку управляющий. – Я сам не раз имел дело с евреями. Конечно, среди них, как и среди любого народа, попадаются негодяи, но большинство из них ведет дела очень честно. А среди этих двоих один так вообще писаный красавец.

Панночка была заинтригована и велела управляющему привести тех евреев к ней в усадьбу. А как увидела одного из торговцев, того что помоложе, так и влюбилась в него сразу и без памяти. Не торгуясь согласилась она на предложенную цену, и крайне довольные сделкой евреи отправились на постоялый двор, куда вскоре им и доставили весь товар. Тут и выяснилось: сукна столько, что на одной подводе его не увезти – нужно как минимум две.
– Ладно, – сказал один из торговцев, – я отправлюсь в соседнюю деревню, найму еще телегу, а утром, с Б-жьей помощью, тронемся в путь.

В тот же вечер панночка, сгорая от страсти, как бы невзначай спросила управляющего, уехали ли уже те евреи?
– Еще нет, – ответил он. – Один остался ночевать на постоялом дворе, спит прямо в телеге – стережет товар, а другой поехал в деревню за второй телегой.
– И какой же поехал? – поинтересовалась прекрасная полячка. – Тот, симпатичный?
– Нет, красавчик как раз остался, а его товарищ заночует в деревне…
Услышав это, взяла панночка посреди ночи кошель с золотом, полученным за сукно, и направилась на постоялый двор – к приглянувшемуся ей еврею.
– Вот, – сказала она, разбудив красавца, – бери назад свои деньги, только побудь со мной эту ночь!

Стал молодой купец отказываться, объяснять, что еврейский закон запрещает ему так себя вести, да к тому же он женат, но полячка не отступала, соблазняла его своими прелестями, а человек, как известно, не из железа. Жаркая была ночь, а когда проснулся еврей, видит – лежит он в не самом пристойном виде на груде сукна, а рядом с ним – кошель с золотом. Тут и товарищ его подоспел с подводой, погрузили они весь товар и поехали.

Едут, едут, только вот один из них весел и всю дорогу песни насвистывает, а другой и слова не проронит, сидит как в воду опущенный.
– Да что это с тобой?! – не выдержал весельчак. – Такую удачную сделку провернули! По отличной цене сукно купили, продадим – большие деньги выручим! Чего хмуришься-то?!
Тут вытащил молодой кошель с монетами и рассказал товарищу о том, какой грех совершил.
– Тоже мне грех – с красавицей потешился! – отвечает весельчак. – И удовольствие получил, да еще и деньги в придачу. Пожертвуй часть денег на благотворительность – и весь грех долой!
– Разве можно от греха откупиться? – удивленно спросил молодой красавец?
– Если хочешь, я у тебя этот грех возьму за половину того золота, что лежит в кошеле.
– Да бери все! – ответил ему товарищ. – Только ты это серьезно – насчет того, что готов мой грех купить и взять его на себя?!
– Конечно, серьезно! – отвечает тот. – Покупаю твой грех, если ты и впрямь не шутишь.

Отдал красавец товарищу кошелек, и сразу как-то легче стало у него на душе. Вернулись они домой, поделили товар, каждый продал свою долю с большой прибылью, но с тех пор как-то так получилось, что прежней дружбы между ними уже не было: не компаньонствовали они вместе, торговали врозь, и каждый шел по жизни своей дорогой. Даже повидаться друг с другом им не хотелось.

Прошло еще несколько лет, и один из них умер. Явился он на Небесный суд, и там ему припомнили много всяких грехов, в том числе и блуд с польской панночкой.
– Стоп, стоп, стоп! – вскричал тот еврей. – От своих грехов я не отрекаюсь, но вот чужие брать на себя не хочу. Тут какая-то ошибка вышла, никогда ни с какой панночкой я не спал!
– Как же?! – отвечают ему из-за Завесы. – А помнишь, как ты с товарищем сукно покупал? Ты ж тогда еще и его грех прикупил!
– Но ведь я сам греха не совершал! Это мой приятель тогда получил удовольствие, с какой же стати мне за него теперь расплачиваться?! Он согрешил – пусть и отвечает. А купил я тогда его грех в шутку, просто чтобы его утешить.
– Но ты ведь деньги взял!
– Да, деньги взял, но наказывать меня за чужой грех – это всё равно несправедливо. Пусть он сам явится в суд – и мы об этом поспорим!

Тогда на Небесном суде, в виде исключения, разрешили тому еврею вызвать своего товарища для окончательного разбирательства. С тех пор стал он каждую ночь являться молодому красавцу во сне – напоминал про полячку и вызывал на Высший суд. Тот и молился, и щедро жертвовал бедным, но ничего не помогало – сон продолжал повторяться из ночи в ночь. Прошло еще несколько месяцев – и он тяжело заболел, день ото дня чувствовал себя все хуже и понял, что надо готовиться к смерти. Тем более что и покойник во сне был доволен – уверял, что дни его сочтены и скоро они встретятся в Небесном суде.

Однако умирать в расцвете сил, не завершив земные дела, нашему еврею совсем не хотелось. А потому, собравшись с последними силами, направился он к раввину своего местечка и рассказал ему всю свою историю как есть, от начала и до конца.
– Не бойся! – сказал раввин. – Ты не умрешь. Иди сейчас домой, ложись спать, а когда к тебе снова явится покойник, скажи ему во сне: «Тора дана не на Небе, а на земле! Если хочешь судиться, то не меня зови на Небо, а сам явись в наш суд, земной – и пусть он нас рассудит!» А утром возвращайся ко мне и расскажи, что он на это ответит. Если он откажется явиться в наш земной раввинский суд, то я наложу на него херем, отлучение, и ты сразу же излечишься.

Передал во сне живой покойному слова раввина, и тот явно не ожидал такого поворота событий, смутился, а затем попросил дать ему время для размышления. А спустя несколько дней вновь явился покойник во сне приятелю и сказал, что ровно через месяц он готов будет предстать перед раввинским судом, но если товарищ откажется, то тогда уж точно должен будет явиться в Небесный суд.

В назначенный день в синагоге собралось чуть ли не все местечко. Шутка ли – в суд обещал явиться покойник! Раввин велел поставить неподалеку от шкафа со свитками Торы ширму и занавесить ее белыми скатертями. Сам же вместе с еще двумя судьями уселся по другую сторону от шкафа, а затем отправил служку на кладбище, велел подойти к соответствующей могиле и вызвать покойника в раввинский суд.
– Пусть сначала предстанет перед судом живущий, объяснит суть дела и выскажет покойному свою позицию, – повелел раввин.
– Что тут сказать?! – начал еврей. – Я действительно согрешил, но он купил мой грех, и я считал, что с ним покончено. А если бы он не купил, то я бы старался искупить его молитвой, раскаянием и щедрыми пожертвованиями, и тем самым совершил бы исправление моей души. Но так как я считал, что сделка – это сделка, то ничего этого я не сделал.
– Здесь ли покойный? Явился ли он на суд? – спросил раввин.
– Здесь! – послышался голос из-за ширмы, и все собравшиеся, ахнув, узнали в нем голос покойного жителя местечка.
– Что ты можешь ответить на слова своего товарища?
– Я не согласен! – последовал ответ из-за ширмы. – Когда я сказал, что готов купить его грех, то у меня были самые добрые намерения: я просто хотел, чтобы товарищ перестал печалиться. Деньги я и в самом деле взял, но всегда думал о том, как их ему вернуть, и сожалею, что так и не успел сделать это при жизни. Таким образом, мой грех заключается в том, что я остался должен ему деньги, но никак не в блуде с панночкой.
Голос покойника умолк, а затем разразился рыданиями.
– Страшно представать перед Высшим судом! – сказал он. – Горе человеку, который в земной жизни не думает об этом суде!

И тут раввин поднялся, чтобы огласить приговор.
– Суд считает, что живущий более прав, чем покойный! – сказал он. – Купив у живущего его грех, покойный помешал его раскаянию и искуплению греха, но при этом сам не чувствовал никаких угрызений совести. Он не только не боялся при жизни собственных грехов, но и готов был присоединить к ним чужие. Так пусть же он за это отвечает и оставит живущего в покое: прекратит являться ему во сне и требовать его смерти на Небесном суде!
И снова синагога огласилась рыданиями из-за ширмы.
– Я принимаю приговор суда и больше не появлюсь в этом мире, – послышался голос покойного. – Но разве это справедливо, что он остается жив и может загладить свой грех, а я уже умер и ничего не могу для этого сделать?!
– В твоих словах тоже есть правда! – ответил раввин. – И потому я буду молиться за спасение твоей души, и твой товарищ должен будет год молиться о том же, и раздавать милостыню в память о тебе, и учить Тору, чтобы Небесный суд смягчил вынесенный тебе приговор.
Снова, теперь уже в последний раз, послышались рыдания из-за ширмы, а затем поднялся над ней легкий дымок и растаял в воздухе.

Петр Люкимсон