Тегеран в шаге от сверхоружия: что дальше?
Практически одновременно с известием о возможности Тегерана в ближайшее время получить собственное ядерное оружие, пришло сообщение о готовности Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), где главные роли играют Китай и Россия, принять в состав этого международного объединения Иран на правах полноправного члена.
О том, готов ли Тегеран разменять СВДП, который снял бы с него жесткие американские санкции, на возможность обладания ядерными боеголовками и еще большим сближением с Москвой и Пекином, рассказал старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, эксперт по современному Ирану Владимир Сажин.
— Вы согласны с выводами экспертов МАГАТЭ о том, что в течение месяца Иран может создать первый ядерный заряд?
— Действительно, Иран с мая 2019 года, после того как он полностью вышел из СВДП, достиг больших успехов в развитии своей ядерной программы. Это касается и внедрения им новых, более эффективных центрифуг, и накопления запасов тяжелой воды, и возвращения своих основных ядерных объектов в то состояние, в котором они были до СВПД.
В области обогащения урана у иранцев большие успехи — в этом году они дошли уже до 60-процентного уровня. У Ирана сейчас около 10 килограммов урана, обогащенного до этого предела. При этом для ядерного заряда нужно 20-25 килограммов 90-процентного урана. Бомбу можно сделать и из 60-процентного, но для этого его должно быть 40-50 килограммов.
Так или иначе, можно сказать, что Тегеран прошел уже очень большой путь к получению 90-процентного оружейного урана.
— Так может ли все-таки Иран в ближайшее время получить свой собственный ядерный заряд?
— С технической точки зрения Тегеран действительно в ближайшие несколько месяцев может получить необходимые для этого 20-25 кг 90-процентного оружейного урана. Однако нужно понимать, что сам по себе этот уран — это еще не ядерное устройство. Ведь в центрифугах до определенного состояния обогащается газообразная смесь изотопов. Ее надо перевести в твердое состояние, то есть сделать металлический уран. В этой области Иран тоже достиг больших успехов он уже произвел 20-процентный металлический уран. Но этого еще недостаточно, чтобы сделать соответствующее боевое устройство. Для этого нужны сложные технологии.
В частности, нужно развитие не только ядерной инфраструктуры, но, скажем, химии чистых веществ. Я полагаю, что Иран может это сделать, но не в ближайшие месяцы. Думаю, что для этого понадобится не меньше года.
Однако даже взрывное устройство — это тоже еще не оружие.
— То есть американцы подняли шум раньше времени?
— Нет, шум подняли правильно. В статье The New York Times есть ссылка на специалистов из серьезного вашингтонского Институтa науки и международной безопасности, которые анализируют последние данные МАГАТЭ и приходят к выводу, что Иран сделал большой шаг вперед в своей ядерной программе. Но повторю, что ядерное устройство — это еще не оружие. Оружием может быть бомба или ракетная боеголовка.
Чтобы было понятно, приведу такой пример. В свое время Пакистан сделал ядерное устройство и даже испытал его, проведя серию подземных взрывов. Так вот, с момента подрыва этого ядерного устройства до создания ядерной боеголовки, которую можно поставить на ракету, ему потребовалось около 10 лет. То есть из имеющегося и даже проверенного ядерного устройства создать боеголовку — дело чрезвычайно сложное. Ведь здесь, помимо прочего, должно быть развито и ракетостроение.
Конечно, взрывное устройство сделать легче, чем ракету и боеголовку к ней, но у Ирана сейчас просто нет носителей для ядерной бомбы, то есть нет самолетов, способных нести такое оружие. Тегеран в течение нескольких десятилетий занимается именно ракетной программой. Сейчас они стараются совместить свои успехи в ядерных технологиях с ракетными. Может быть, у Ирана и не уйдет на это 10 лет, но годы он на это потратит.
— Ирану позволят несколько лет двигаться в сторону обладания ядерного оружия?
— Сейчас все разведки, как и МАГАТЭ, занимаются ядерной программой Ирана. В прошлое воскресенье, например, Тегеран посетил генеральный директор этой организации.
— Тем не менее, ни американские санкции, ни убийство в 2020 году (как предполагается, израильтянами) ведущего физика-ядерщика Мохсена Фахризаде, которого западные и израильские спецслужбы считали «отцом иранской бомбы», не помешали Исламской республике вплотную приблизиться к созданию ядерного оружия…
— В конце августа премьер-министр Израиля Нафтали Беннет совершил визит в Вашингтон, где и он, и президент США Джо Байден заявили, что ни Америка, ни Израиль не дадут Ирану создать ядерное оружие.
Потом эта идея была расшифрована. Израильтяне предложили планы А и план B. Насколько я понимаю, первый — это мирное, дипломатическое решение иранской ядерной проблемы, переговоры. Больше того, нынешнее израильское руководство, в отличие от прежнего главы правительства Биньямина Нетаньяху, согласились, что США возвращаются в ядерную сделку с Ираном, но ставят под жесткий контроль МАГАТЭ его деятельность в сфере атомной энергии. С другой стороны, Америка должна готовить не менее жесткий ответ в случае невыполнения Тегераном условий этого соглашения.
План B подразумевает, что если Иран не удастся вернуть к ядерной сделке, то будут применены другие меры, в том числе, и специальные — диверсии, ликвидации ведущих иранских ученых в этой области, кибератаки и бомбовые удары по ядерным объектам Исламской республики.
В то же время у меня создается впечатление, что Иран вообще не планирует создать атомную бомбу.
— А что же он хочет? Попугать соседей?
— Я полагаю, что иранцы хотят довести свой ядерный потенциал до такого уровня, когда потребуется всего несколько месяцев для создания ядерного оружия. Сегодня в мире ведь довольно много стран, которые могут это сделать: Германия, Япония, Канада, Южная Корея, Бразилия, Аргентина и даже Нидерланды. Все эти страны при большом желании могут очень быстро обзавестись собственной бомбой.
Нынешние успехи Ирана в его ядерной программе — это, на мой взгляд, его козыри для торга на Венских переговорах о возвращении в СВПД.
— Как по-вашему, что сейчас приоритетней для Ирана — создать ядерную боеголовку или вернуться к «ядерной сделке»?
— Дело в том, что все введенные Трампом санкции в отношении Тегерана сейчас действуют. Экономика Ирана в очень плохом состоянии. Правда, не только из-за санкций. Во-первых, неэффективное управление, во-вторых, колоссальная коррупция на всех уровнях. В-третьих, ковид бьет по этой стране очень сильно. Поэтому перед правительством Исламской республики стоят очень большие проблемы и как иранцы будут решать их — сказать трудно.
Но самая главная проблема для них — это американские санкции, о чем в Тегеране открыто говорят на самом верху.
— Странная позиция все-таки у иранского руководства. С одной стороны, они говорят о необходимости снятия санкций, а с другой, выдвигают заведомо неприемлемые для американцев условия: возвращение к переговорам по ядерной сделке только после того, как с них снимут все санкции. Очевидно же, что американцы на это не пойдут. Выходит, все-таки «ядерные пушки вместо масла»?
— Мне кажется, что затяжка переговорного процесса нужна иранцам для того, чтобы выйти на тот уровень развития своей ядерной программы, когда они смогут очень быстро создать ядерное оружие.
— Тем не менее все те страны, которые вы перечислили и которые потенциально могут очень быстро создать собственное ядерное оружие, в нем особенно не нуждаются или прикрыты ядерным зонтиком США, как, скажем, Япония или Южная Корея. Иран же находится в жесткой конфронтации и со Штатами, и с Израилем…
— …и сегодня уже с рядом арабских стран, которые поддерживают Израиль в его противостоянии с Ираном.
— Выходит, стимул у Ирана создать собственное ядерное оружие гораздо больший, чем у перечисленных выше стран?
— Конечно! И поэтому иранцы как можно быстрее хотят выйти на тот уровень своей ядерной программы, о котором я сказал. Грубо говоря, каждый килограмм 60-процентного оружейного урана повышает ставки Тегерана на переговорах в Вене.
— Повлияет ли возможное получение Тегераном своего ядерного оружия на его прием в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС)? Или, наоборот, не кажется вам, что ШОС ускорил процедуру приема Ирана в свои ряды именно в связи тем, что Тегеран ради получения ядерного оружия готов отказаться от соглашения с США?
— Иран стал наблюдателем в ШОС еще в 2005 году. В 2008 он подал запрос на вступление в эту организацию. Но дело в том, что с 2006 по 2015 годы Иран из-за своей ядерной программы находился под санкциями Совета Безопасности ООН. По Уставу ШОС в ее ряды нельзя принимать страну, находящуюся под международными санкциями. После 2015 года, когда в отношении Тегерана были отменены и ооновские, и американские санкции, иранцы к ШОС охладели. Кроме того, там все время были какие-то страны, которые не хотели их членства в ШОС. То это был Китай, то Узбекистан, то Таджикистан.
Теперь эти проблемы вроде бы сглажены, и Иран вновь выразил готовность присоединиться к этой организации. Но процесс вступления туда довольно длительный. Например, у Индии и Пакистана он длился два года.
— Получается, что ШОС преобразуется в некий антиамериканский блок — Россия, Китай, тот же Иран…
— Но там же состоят и Индия, и Пакистан, и, кстати, наши бывшие союзные центральноазиатские республики (я имею в виду, Казахстан, Узбекистан, Киргизию, Таджикистан), которые отнюдь не так уж антиамерикански настроены. Так что внутриполитическая ситуация в ШОС довольно сложная. Но я могу сказать одно — влияние Китая там мощнейшее. То есть, без обиняков, эта организация в основном курируется Пекином в своих интересах.
Что касается Ирана и ШОС, думаю, что решение о вступлении Тегерана в эту организацию запущенно в связи с ситуацией в Афганистане. Потому что все страны, входящие в ШОС, обеспокоены положением в этой стране, а что-то предпринимать в отношении Афганистана без Ирана довольно сложно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий