О пользе пьянства пишут редко. И
правильно: вреда от потребления крепких спиртных напитков гораздо больше, но
все-таки и польза иной раз просматривается. Расскажу об одном таком редчайшем
случае.
Семейство Ягудиных до 1993 года
проживало в городе Осташков, на берегу знаменитого озера Селигер. Евреев в этом
провинциальном городишке было совсем немного, а после отъезда семейства Ягудиных
в Израиль, как будто, и вовсе не осталось. Впрочем, кто знает: потомки Иакова
вдруг, и совершенно неожиданно, обнаруживаются, где угодно, в любой точке
земного шара. Но все это так, к слову,
для разбега.
Еще в городе Осташкове Анна
Лазаревна Ягудина, в память о своем деде и отце, старалась соблюдать хоть
какие-то еврейские праздники и обычаи. Например, на Рош-ха-Шана яблоки и мед
были, на радость детям, обязательным лакомством, но не только. Каждый еврейский Новый год Анна
Лазаревна посылала мужа, Ефима, на рынок, где он должен был купить живую
курицу. С этой курицей Ефим отправлялся в город Тверь, где в те давние годы жил
резник Наум, он же мясник местного магазина. Этот Наум производил с курицей все
необходимые операции и вручал Ефиму продукт, годный к употреблению.
Недолгий путь из Осташкова в
Тверь и обратно Ефим проделывал каждый год и вознаграждал себя за это усилие,
по возвращению, бутылью столичной в компании с давним приятелем Василием
Федоровичем. Иной раз пол литром дело не ограничивалось, и тогда поздно
вечером, а, бывало, и ночью, начинались упреки и даже толчки со стороны Анны
Лазаревны в адрес мужа –«босяка и пьяни подзаборной».
Тем не менее, Ефим был хорошим
слесарем и по приезде в Израиль без работы не ходил и трех месяцев.
Да, увлекшись человеком, я забыл
о курице, а шла она на первосортный бульон с домашней лапшой, который и
поедался на праздник всем, не малым, семейством Анны Лазаревны.
На родине предков этот прежний
обычай хозяйка дома сохранила.
Квартировать семейство Ягудиных стало в небольшом поселке на юге страны,
и каждый Новый год Анна Лазаревна посылала мужа в город Ашкелон, на рынок, за
живой курицей. Там же, в этом славном городе, Ефим приводил птицу в порядок и
возвращался домой, прихватив, естественно, по дороге бутылку «Кеглевича».
Курицу он вручал супруге, а сам
шел к приятелю. Тот уже ждал Ефима, уставив стол доброй закуской, среди которой
особенно выделялись тонко-резанные помидоры, политые оливковым маслом и усыпанные чесноком.
Пишу об этом так подробно, потому сам однажды удостоился чести сидеть за этим
столом и лакомиться упомянутой закуской.
Лет десять все шло без сбоев.
Куринный бульон с лапшой каждый год украшал стол Ягудиных на Рош-ха-Шана. Дети
уходили в армию, женились и выходили замуж, появились у Анны и Ефима внуки, а
бульон красовался на столе все тот же: дымящийся, прозрачный, посыпанный доброй порцией укропа.
Но в прошлом году произошло
событие, о котором до сих пор идут разговоры в упомянутом поселке под Ашкелом,
если не по всему югу нашей замечательной страны.
Случилось так, что посланный на
рынок за курицей Ефим до торговых рядов не дошел, потому что встретил доброго
знакомого из города Твери. Незамедлительно была приобретена бутылка
сорокоградусной, к ней заказан в придорожном ресторанчике салат – и пошло,
поехало. И на этот раз бутылкой дело не кончилось, да и не могло кончиться, так
как воспоминаний о прежней жизни могло хватить на добрую бочку вина.
В общем, Ефим плохо помнил, как,
во исполнении многолетнего долга, он добрался до рынка и купил птицу. Затем
друзья решили «отполировать» крепкие напитки пивом и домой Ефим вернулся
затемно.
С большим трудом он открыл
дверь, шагнул за порог и был встречен сонным голосом Анны Лазаревны:
- Фимка, черт, где шлялся?
- Гену встретил… Пелипко, - трудно выговаривая слова, ответил Ефим.
- Курицу купил?
- Обязательно, Анюта,
непременно, как не купить.
- Положи ее в холодильник и
ложись спать, босяк несчастный!
Ефим выполнил приказ, кое-как
разоблачился, забыв при этом снять с ноги один носок хлопчатобумажный, с пяткой
почти незаметно заштопанной, лег рядом с женой и сразу же провалился в хмельную
пропасть сна.
Анна Лазаревна по привычке поднимается
засветло. Рядом с ней храпит муж, распространяя вокруг кислый запах питейного
заведения. Анна Лазаревна брезгливо морщится, но при этом все-таки снимает с ноги
мужа носок, затем набрасывает на свои могучие плечи легкий халатик и
направляется в холл, где, за невысоким барьером, и расположена кухня Егудиных.
Вскипятив воду, она готовит себе
чашку кофе без молока: две ложки растворимого
и одну – сахара. Анна Лазаревна, не спеша, маленькими глотками, пьет
кофе, нежно посматривая на холодильник, заранее предчувствуя на губах, вместо
горечи экзотического напитка, знакомый, здоровый вкус наваристого куриного
бульона.
Затем она моет чашку, ставит ее
на место, только потом направляется к холодильнику и распахивает дверцу
солидного агрегата.
Распахивает и замирает в полном
недоумении. Вместо разделанной, готовой к варке, курицы она видит некий
перьевой комок странной конфигурации, но комок этот, на глазах Анны Лазаревны,
в волне тепла и света преображается, вскакивает на крепкие ноги, взмахивает
крыльями и вопит во все горло: ку-ка-ре-ку! КУ-КА-РЕ-КУ!
Бедную Анну Лазаревну, как раз,
ноги перестают держать, и она медленно опускается на пол, напрочь, как ей
кажется, лишившись голоса, потому что вместо истошного вопля: «Ефим!», не может
произнести ни слова.
Что дальше? Как вы сами
понимаете, петуха резать не стали, обошлись курицей из магазина, а петух,
названный Полярником, вот уже целый год живет припеваючи и с рассветом, радует
поселок истошным криком, как будто все
еще жалуется на неволю в холодильном шкафу.
Он хлопает крыльями и орет
кукареку, а те граждане поселка, которые просыпаются вместе с ним, не могут
сдержать улыбку, сразу вспомнив историю пьяного загула Ефима. А сам Ефим
посмеивается и повторяет вот уже в сотый
раз, что от пьянства тоже может быть польза некоторым птицам. И что еврейского
петуха даже ночь в холодильнике заморозить не в состоянии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий