Юрия Лифшица нет уже с нами, но теперь, когда
его пророчества сбылись, это давнее интервью с ним, мне кажется, заслуживает
внимания.
"НЕФТЬ В ИЗРАИЛЕ ПО –НАСТОЯЩЕМУ НИКОГДА
НЕ ИСКАЛИ. ИСКАЛИ ДЕНЬГИ НА БИРЖЕ", - считает доктор геологии Юрий Лифшиц.
Миллиардеры, на мой
взгляд, бывают разными. Одни копят несметные богатства. Другие – их отдают.
Вспомнил один давний спор. Мой знакомый доказывал, что самая неблагодарная
профессия – художник. Сколько было примеров, когда полотна нищего гения после
его смерти становились бесценными. Та же история часто происходила со многими
писателями, поэтами, композиторами.
-
Ты не
прав, - возразил знакомому один из нашей компании. – Самая неблагодарная
профессия – геолог. По крайней мере, у нас, в СССР. Человек и при жизни дарит
государству фантастические сокровища, а сколько получает за это - вы сами знаете".
Так вот, мой собеседник – доктор геологии Юрий Лифшиц – миллиардер
бесспорный. Приехал он в Израиль без языка и немолодым человеком, но почти все
12 лет жизни в стране работает по специальности в университете. Одно это
говорит о многом. Никто не подсчитывал, сколько Лифшиц успел дать России и дает
сегодня Израилю, но, думаю, одним миллиардом такие подсчеты не ограничатся.
Впрочем, сам Лифшиц не считает, что жизнь не отблагодарила его за многолетний,
полный романтики и самоотверженности, труд.
И все-таки, мне хотелось произвести хоть какие-то финансовые операции в
нашем разговоре. Вот я и спросил Лифшица, что он конкретно сделал для Израиля?
-
У меня
имелся богатый опыт по прогнозированию нефти и газа, а в Израиле было много
данных для оценки нефтегазоности нашего региона. Нужно было дать им оценку,
сделать прогноз. Этим я и занялся, как только приехал. Естественно, что к самым
перспективным районам мы отнесли шельф Средиземного моря, но и более глубокую
его часть тоже. Есть разные методы оценки нефтегазоносности…
-
Юра,
подожди! Принято считать, что наши недра бедны предельно. Что тут оценивать?!
-
Ерунда
все это. В Израиле есть все: и нефть, и газ. Залежи обнаружить не так просто.
Только в этом проблема. Многие ученые,
например, не считают, что нефть имеет органическое происхождение, а мы ищем в
породах следы органического вещества.
-
Откуда же
взялось "черное золото"?
-
Возможно,
путем химизации разных растворов или углеводородных газов, которые поступают из
мантии земли. Об этом еще Менделеев писал.
-
Ты хочешь
сказать, что люди не знают толком,
откуда и как берется богатство, на котором зиждется вся наша цивилизация.
-
Это так.
О звездах мы знаем также мало, как и о том, что у нас под ногами. Впрочем,
сегодня большинство ученых придерживается органической теории происхождения
нефти. Тем не менее, нефть находят в базальтах, в "фундаменте", в
кристаллических породах. Откуда она там появилась? Я убежден, что некоторая
часть нефти имеет неорганическое происхождение.
-
И ты
считаешь, что именно это дает шанс Израилю найти ее в достаточных количествах?
-
А почему
бы и нет? В любом случае, мы выделяем в Израиле три главных зоны
нефтегазоносности. Первая, и наиболее перспективная, - это прибрежная часть
Средиземного моря и прилегающая к ней часть прибрежной равнины, включая месторождение
Хелец, недалеко от Ашкелона, открытое в начале пятидесятых годов. Еще во
времена британского мандата там начали бурить скважины. Одна из них качает
нефть до сих пор…
-
Извини,
что прерываю. Мы и так небольшая страна, где вопросы экологии имеют огромное
значение, а тут еще это уродство с нефтяными вышками, способное изгадить
огромные пространства. Нужна ли Израилю вообще эта головная боль с нефтью и
газом?
-
Вопрос
сложный. Бесспорно, что необходим точный прогноз стратегических запасов. Наше
внешнеполитическое положение просто обязывает, в целях национальной и
экономической независимости, точно знать, какими минеральными богатствами мы
обладает. А потом, должен отметить, что и добычу нефти и газа можно вести
современными, щадящими окружающую среду
методами.
-
А сколько
вообще нефти нужно сегодня Израилю?
-
Порядка
10 миллионов тонн в год. Для сравнения скажу, что на лучшем нашем месторождении
Хелец почти за 25 лет его работы добыто около 4 миллионов тонн. Но продолжим.
Нашли немного нефти у Ашдода, нашли на суше одно глубинное месторождение,
связанное с меловыми отложениями. Остальные четыреста с лишним скважин на суше
было пробурено впустую. Бурили их, кстати, только в районах известных
месторождений. Попутно, правда, нашли небольшие залежи газа недалеко от Арада.
Там тоже нашли следы нефти, но копались
в подземных кладовых хаотично, полагаясь на удачу и случай. Скажем так,
без всякой науки.
-
Методом
"тыка"?
-
Не совсем. Грубо говоря, вся поверхность земли
состоит из опусканий и поднятий: гор и низменностей. И структура Израиля и
представляет собой центральное поднятие: горы Иудеи и Самарии и западное,
большое опускание к Средиземному Морю, а также восточное, узкое, у Мертвого
моря. Так вот, в горах, по старым рецептам,
и бурили скважины. Так продолжалось до конца 80-х годов. Были на это
бурение потрачены огромные средства. В основном, из казны государства. Затем
правительству это надоело, и началась приватизации разведки нефти и газа. Сразу
же многие, нефтяные компании стали бурить скважины, выходили на биржу, искали
инвесторов и находили их, обещая обязательно нефть найти. Случилось что-то,
вроде нефтяного бума. Компании собирали значительные деньги, а потом им уже
было плевать: найдут они "черное золото" или нет. Лучше, конечно,
было бы найти, но и нулевой результат был не страшен.
-
Слушай,
получается, что в Израиле не нефть искали, а деньги на бирже?
-
Именно
так. И до сих пор таким образом ищут и находят, кстати. Наукой там пока никакой
не пахнет.
-
Тогда
давай о науке?
-
Если мы
рассмотрим геологическую карту от дельты Нила на север, то увидим наносы песка. Вот там, в песчаных
коллекторах, и есть месторождения нефти и газа. Коллекторы эти идут в
направлении Израиля. Верно, шельф постепенно уменьшается, выклинивается, но он
есть, а мы, по сути дела, бросили бурение в море. Именно это я и считаю большой
ошибкой.
-
А что с
газом?
-
Здесь
дела обстоят гораздо лучше. У Кинерета, в долине Хула, нашли значительное
месторождение газа. И газа этого хватит Израилю на 20 лет. Есть газ и у
Ашкелона. В Израиле обосновалась компания "Бритиш – газ", которая
внедрила свою методику изучения сейсмограмм. На этих сейсмограммах,
обработанных надлежащим образом, залежи газа и видны. Все не так просто, как я
рассказываю, но результат этой работы налицо.
-
Выходит,
газ мы ищем по науке, а бурение нефтяных скважин - один из приемов "отъема
денег у населения"?
-
В любом
случае, эта "охота" не принесла, пока что, реальных плодов.
-
И
все-таки, где есть настоящие залежи минеральных богатств, там и без науки их
находят. Вот у наших соседей нефти и газа
хоть залейся, а мы рядом с ними и мыкаемся без серьезного результата.
-
Тут все
просто. Есть две плиты: арабская и африканская, граница между ними точно
проходит по Израилю. Арабы
"уплывают" от нас, так как их плита движется на восток. К великому сожалению нашим пограничным, с
точки зрения геологии, положением и можно объяснить бедность ресурсами.
-
А когда
арабы уплывут от нас достаточно далеко?
-
Ох,
нескоро… Хорошую нефть, в чем я уверен, найдем быстрее. Никто, например, не
знает, что лежит в глубине осадочной толщи северней Ашкелона. Не исключено, что
там много "черного золота". Искать нужно, но, как показали наши
исследования, не по точкам, а по зонам. К сожалению, в Израиле до сих пор нет
четкого понимания того, что такое тектоническое зонирование.
-
Можно без
слишком ученых слов?
-
Хорошо,
дело в том, что геология не ограничивается границами государств и мысль
геологическая тоже должна работать без этих шор. Тогда и будет результат.
-
Теперь о
воде. Ты же и ей активно занимался. В прошлом году дошли до чудовищной идеи -
покупать живую влагу в Турции, а, со временем, тащить из Антарктиды айсберги.
-
Мы еще не
умеем водой по-хозяйски пользоваться. Как древние израильтяне собирали
драгоценную влагу? Они делали в горе пещеру на месте слива, обмазывали ее
глиной, и там вода скапливалась.
-
Сравнил!
Сколько их было – древних израильтян?
-
Не так уж
мало, но нас, в Израиле, конечно больше. Наша потребность в воде около 2
миллиардов кубометров. Столько воды, пока еще, и в среднем у нас выпадает за
зиму. В этом смысле Бог о нас позаботился. Но заботимся ли мы сами о себе? В
любом случае, собираем мы воду плохо. От миллиарда кубов до полутора теряем безвозвратно.
Многие почему-то считают, что вся наша вода течет из Кинерета. Это неправильно. Из озера
к нам попадает лишь треть необходимой воды, да еще и очень дорогой. Гонят ее с
помощью сложной системы насосов при
значительных перепадах в электричестве. На несколько сот метров воду поднимают
и вновь опускают. Качают воду, главным образом, ночью, так как в другое время
суток просто не хватит на это электричества.
В этом году выпало около двух миллиардов кубических метров осадков. Это
всего лишь наша среднегодовая норма. Радоваться особо не приходится. К счастью,
у нас есть еще два стабильных источника водоснабжения. Во – первых, подземные водоносные горизонты.
Вода туда попадает, главным образом, с неба, но там есть еще древняя влага.
Правда, не самого хорошего качества. Лучшая вода в подземных горизонтах
находится в Иудеи и Самарии.
-
За
зеленой чертой?
-
Еще одна
ошибка. Израиль владеет значительной частью этих территорий. Так вот, там
водичка мелового возраста. Ей всего лишь 100 миллионов лет. Может быть, чуть
меньше.
-
Отличная
выдержка: 100 звезд.
-
А без
шуток мы очень задолжали этой воде, так как много лет пользовались ей бездумно.
Дефицит за последние пять лет составил 500 миллионов тонн. Арабы Палестины тоже
качают эту воду хищнически.
-
А куда деваться? Им тоже пить хочется.
-
Да я не
против. Пусть пьют. Только и качать эту воду нужно с умом. Ни одна
"бочка" не бывает без дна. Ладно, помимо этих запасов есть у нас
прибрежный, водоносный горизонт. Там есть пресная, хорошая вода, но с одной
стороны ее "атакуют" с востока подземные, соленые воды, а с запада
– "соль" Средиземного моря. Но
здесь самое важное, что из этого горизонта все время и очень активно качают
воду. В результате образуются емкости, которые тут же заполняются водой
соленой.
Много говорят о загрязнении этих вод продуктами жизнедеятельности
человека. Это происходит, конечно, но наши исследования показали, что общее
засолонение прибрежного горизонта не так уж связано с внешним загрязнением, но
напрямую зависит от откачки.
-
Ты хочешь
сказать, что и эта, необходимейшая, хозяйственная деятельность велась без
помощи науки.
-
Вот
именно. Отсюда и тот водный кризис, с которым мы столкнулись. Необыкновенно
важно было выяснить, какие естественные факторы влияют на "здоровье"
подземных, прибрежных вод. Мой сын, Яков Лифшиц, кстати, защитил недавно и с
блеском диссертацию на эту тему. Наконец, как мне кажется, здесь большую роль
играет система разломов земной коры.
-
Юра,
давай все-таки поговорим о практическом применении новых идей?
-
Мы
рекомендуем обязательно изучать геологию районов при выборе мест для забора
воды. Мы составили подробные карты чувствительности водоносного горизонта к
откачке. Данных в нашем распоряжении было сколько угодно: тысячи скважин. На
этом основании и удалось выяснить, как предохранить наши подземные воды от
хлора. Кстати, большинство населения Израиля пьет воду именно из этого
горизонта. Нельзя ее качать без учета разломов и других геологических факторов.
Пустим все на самотек, никакие дождливые зимы нам не помогут.
-
Но от
опреснения воды нам никуда не уйти.
-
Естественно.
Это самый дешевый способ и стратегически правильный. С водой еще множество
разных проблем, но это разговор особый.
-
В
Израиле, как я вижу, ты успел сделать многое, но большую часть жизни проработал
все-таки в России. Расскажи, хоть немного, об этом.
-
Всю свою
жизнь я рассматриваю, как маршрут. Все геологи ходят в маршруты. Все свои
истории я начинал рассказывать так: "Однажды мы шли в маршрут". Так
вот, мой жизненный маршрут был прям по жизненным устремлениям и извилист
географически. Прям, потому что всю жизнь любил я свою семью и работу, и в
обоих случаях любовь была взаимной.
-
Господи,
да ты счастливый человек!
-
Наверно.
Мало того, среди тех людей, которые меня окружали я очень часто встречал
самоотверженность, преданность и честность.
Думаю, причина тому и система обучения, которая была в Ленинградском
горном институте, а затем необычная, а я
родился в 33 году и жил в тяжкие годы истории страны, по тем временам,
обстановка там, где работал после защиты диплома. Это, прежде всего,
научно-исследовательский институт Геологии Арктики. В этом институте была
уникальная атмосфера доброжелательности. Не было там зависти, подсиживания,
толкания локтями. Наш директор, Борис Ткаченко, в самые тяжелые годы юдофобии
не "отдал" палачам ни одного еврея.
И заместителем он держал при себе еврея, отличного специалиста по
Антарктиде – Михаила Савича. На смену Ткаченко пришел Игорь Грамберг – тоже
блестящий ученый, добрый и мудрый человек.
-
Тебе повезло. Но все-таки расскажи, чем ты сам
занимался под руководством этих замечательных людей?
-
После
института я два года проработал на Дальнем Востоке, да и потом целых семь лет
занимался геологической съемкой местности. Эта работа – самая главная школа
геолога. Искали мы уголь, нефть, никель… Я лично нашел выход радиоактивных
пород, где потом проводились активные, но секретные работы. За эти семь лет
съемки изучил территорию, равную
территории Израиля.
В 1959 году меня назначили начальником партии в район северней
Норильска. С этого назначения и началась моя северная эпопея. После Норильска,
в 1961 году, мне предложили работу на Шпицбергене. На этом красивейшем острове
мы проводили съемку и умудрились сделать за три сезона то, что раньше не смогли
сделать норвежцы за десять лет. В мою задачу входило выявление структур угля,
нефти и газа. И мы выявили все эти, перспективные структуры. Удалось найти
точки для бурения скважин. Дорогие, глубокие скважины забурили и, в результате,
наши прогнозы оказались верными.
Должен сказать, что эта наша работа вошла во все геологические словари
мира. Особенно мне приятно, что одно из найденных месторождений я назвал именем
своей мамы. Ее звали – Хана. На Шпицбергене я проработал десять сезонов. Тогда
же написал диссертацию и книгу о геологии этого острова.
В 1972 году мне предложили возглавить тему по изучению Баренцева моря.
Была у нас ударная группа по изучению его геологии. Мы создали первую геологическую модель этого
моря. В общем и целом наша модель подтвердилась. Мы даже оценили количественно
запасы нефти и определили будущие точки бурения. По нашей наводке была
пробурена первая скважина, давшая газ. Теперь таких скважин много.
-
После
Арктики тебя отправили в противоположную точку земного шара?
Была интереснейшая работа в полярной экспедиции, затем
Антарктида в 1983 году. Там я руководил геологическим отрядом. Мы не искали
полезные ископаемые, а занимались геологическим строением южной части ледового
Комментариев нет:
Отправить комментарий