“Архитектор апартеида”
6-го сентября 1966-го года бeлые южноафриканцы были потрясены и опечалены актом политического насилия, который в то время был в значительной степени беспрецедентным в их стране, хотя в последующие десятилетия террористические атаки станут обычным явлением. В тот день произошло убийство премьер-министра ЮАР доктора Хендрика Фервурда, которого называли «архитектором апартеида». Фервурда ударил ножом в сердце нелегальный иммигрант смешанной расы с коммунистическим прошлым, проникший в Фольксрад (Дом собраний) в Кейптауне как парламентский курьер. А.Е. Троллип, член кабинета Фервурда, так выразил общее горе: «Я не думаю, что мне нужно говорить моим коллегам здесь, в Сенате, то, что доктор Фервурд был Южной Африкой, и когда кинжал был вонзен в его сердце, он был вонзен в самое сердце Южной Африки».
Почему Фервурд так много значил для бeлых Южной Африки в 1966-м году? Ответить на этот вопрос – значит объяснить, почему – даже спустя полвека – его идеи, ценности и наследие по-прежнему имеют большое значение для бeлых во всем мире.
Политика раздельного развития: министр по делам коренных народов, 1950–1958 гг.
После выдающейся академической карьеры в Стелленбосском университете политическая активность Фервурда началась в 1937-м году с должности главного редактора Die Transvaler. Эта газета была основана для продвижения дела африканерского национализма в противовес британскому империализму и расовому либерализму.
Когда Национальная партия вернулась к власти после всеобщих выборов 1948-го года, Фервурд был (в 1950-м году) назначен министром по делам коренных народов, отвечая за банту, подавляющее большинство «чepных» Южной Африки (в отличие от гораздо меньшего по численности «цветного» населения смешанных рас). Фервурд был в этой должности до своего вступления на пост премьер-министра в 1958-м году, который он занимал до своей смерти. Таким образом, он сыграл ключевую роль в формулировании и защите расовой политики Южной Африки в критические первые годы апартеида.
Давайте проясним смысл африкаансского слова «апартеид». С самого начала оно было подхвачено международными СМИ и наделено зловещей окраской, которой нет в английских эквивалентах, таких как «раздельность» или «обособленность». В настоящее время оно окончательно стало ругательством, используемым прогрессистами в отношении любой политики в области народонаселения, которая им не нравится.
Сам Фервурд, человек в высшей степени практичный, никогда не занимался терминологией; его целью было то, что имело реальное значение. В одном англоязычном интервью он предположил, что «добрососедство» могло быть более полезным названием для характеристики расовой программы его правительства, поскольку соседи могут помогать друг другу в христианском духе, но вести разную жизнь в разных местах. На африкаанс Фервурд предпочитал термины aparte ontwikkeling («раздельное развитие») и eiesoortige ontwikkeling («развитие в соответствии со своим собственным характером»). «Обособленность/отличность» и «развитие» были одинаково важны во взглядах Фервурда на расы.
Таким образом, Фервурд настаивал: «Интеграцию можно замедлить или ускорить, но она неизбежно ведет к господству банту. От этого никуда не деться. Результатом станет несправедливость по отношению ко всем группам меньшинств». Принятие бeлыми расовой интеграции было равносильно коллективному самоубийству: «Это также фундаментальное право бeлого человека – иметь возможность защитить свою нацию от гибeли. Каждая нация имеет право на выживание. Это самое основное право человека. Это фундаментальное право – поддерживать свою нацию и защищать свою идентичность как народа. Это то, что лежит в основе всей нашей политики».
Чтобы защитить будущее бeлых, Фервурд продвинул ряд законов, направленных на достижение максимального разделения между бeлыми и банту с точки зрения жизненного пространства, социальных отношений, спорта, образования, участия в политической жизни, экономической деятельности и так далее.
При предыдущем правительстве Объединенной партии был разрешен приток чepных в бeлые города. Бeлые капиталисты поощряли его, поскольку это означало постоянно увеличивающееся количество дешевой рабочей силы, а богатство защищало их от опасностей и социальных потрясений. Но приток чepных стал финансовым бременем для бeлых налогоплательщиков, которым приходилось платить за жилье и другие услуги для новоприбывших, и он принес преступность и перенаселенность для чepных, которые уже были там.
Фервурд стремился повернуть вспять эту тенденцию двумя способами: «обособленностью» и «развитием». Во-первых, он наложил более жесткие ограничения на перемещение банту в города и предпринял шаги для обеспечения того, чтобы уже присутствующие банту были размещены в чистых и безопасных кварталах как можно дальше от домов и рабочих мест бeлых. Излишне говорить, что эти шаги были встречены воплями негодования как охочих до дешевой рабсилы капиталистов, так и либеральных СМИ, церквей и оппозиционных партий.
Но другой набор мер в значительной степени игнорировался его недоброжелателями, несмотря на то, что он был столь же важен для долгосрочного проекта Фервурда. Фервурд понимал, что необходимо предоставить чepным возможности в их традиционных хоумлендах, чтобы остановить миграцию в бeлые районы. Превращение территорий банту в самоуправляющиеся, экономически самодостаточные общины стало бы также незаменимой гарантией для бeлых.
Чтобы помочь развитию чepных, Фервурд использовал уроки освободительной борьбы африканеров против британцев. Иностранные капитал и рабочие заполонили две африканерские республики в Трансваале во время “золотой лихорадки” в 1880-1890-х годах. В результате англо-бурской войны 1899–1902 годов Великобритания захватила республики и впоследствии управляла ими, сначала через британских колониальных администраторов, а затем через посредников, имперских марионеток. Африканеры стали мишенью кампании культурной англизации, особенно через систему образования, посредством которой африканерская молодежь должна была быть лишена своего языка и традиций. Через свои колонки в Die Transvaler Фервурд боролся за политическую и культурную свободу своей нации, и в качестве министра по делам коренных народов, а затем премьер-министра он распространил эту озабоченность по поводу национальной независимости также на народы банту.
Согласно плану Фервурда, банту должны были пользоваться все большей политической автономией по мере того, как их способность ее осуществлять увеличивалась. Африканеры возмущались попытками Британии принудить их к британскому режиму монархического правления, чуждому их собственному республиканскому наследию; в том же духе политическое развитие банту должно было основываться на традиционной племенной структуре, адаптированной к современным потребностям. Фервурд заявлял: «Истинное собственное развитие банту должно быть построено на основе устойчивых ценностей в их национальном характере, и они никогда не могут быть заменены формами цивилизации, привносимыми в общину банту извне».
Политика Фервурда в отношении образования банту резко контрастирует с нынешней тенденцией в Южной Африке к вычищению языка и культуры африкаанс. До Фервурда образование банту – часто в руках британских миссионеров – должно было превратить детей банту в «чepных британцев», отчужденных от своих семей и общин. Фервурд стремился изменить это, отчасти способствуя обучению детей банту на их родных языках; образование на родном языке было также ключевым компонентом борьбы африканеров за выживание нации против англизации. Кроме того, Фервурд пытался более активно вовлекать родителей банту в образование их детей, что было также постоянным требованием родителей-африканеров при британском правлении.
В речи 1955-го года Фервурд резюмировал разницу между двумя подходами к образованию, национальным и ассимиляционным: «[В прошлом банту] думали, что есть только две альтернативы: либо избавиться от всего, что есть банту, и принять как можно больше западной цивилизации, включая английский язык, или остаться банту и нецивилизованными. То, что вы можете оставаться банту, что ваш язык банту может стать языком цивилизации, и что вы и все ваше сообщество вместе с вами можете таким образом гораздо быстрее достичь более высокого интеллектуального, социального и экономического уровня – это для них является совершенно новой и почти невероятной идеей».
Поддержка Фервурдом образования банту не была простой риторикой. С 1955-го года до смерти Фервурда в 1966-м количество детей банту, посещающих школу, увеличилось более чем вдвое – с 1 млн. до 2 млн. 150 тыс.. По данным ЮНЕСКО, грамотность среди банту выросла с 37 процентов в 1956-м году до 57 процентов в 1968-м; Африка к югу от Сахары в целом не достигла этого уровня до конца 1990-х годов.
Таким образом, поддержка африканских традиций и культуры занимает центральное место в наследии Фервурда, но сегодня все, что связано с африкаанс – учреждения, школы, названия улиц, фермы – захватывается или запрещается чepными. Фервурд сделал также отрезвляющее предупреждение о политике расовой зависти. Выступая перед лидерами банту во время представления первых шагов к самоуправлению в хоумленде Транскей, он сказал:
Я должен вас предупредить, что есть люди, которые начинают завидовать, когда заглядывают в чужой сад. Если они видят там большое дерево, полное плодов, то говорят: «Мы хотим его иметь». Однако человек, который пытается или хочет украсть из чужого сада, всегда забывает позаботиться о своем собственном. Перегнувшись через забор, он смотрит и смотрит, но забывает полить собственное дерево. Он забывает обработать его от насекомых, а когда оборачивается, обнаруживает, что ветви засохли, а плодов нет или они несъедобны… Поэтому вы не должны с завистью смотреть на более развитое бeлое дерево, потому что тогда вы будете пренебрегать своим собственным маленьким деревом, которое однажды тоже станет большим. Часто случается так, что когда один человек жаждет собственности другого, они вступают в драку. Тем временем, вещь, которой они оба хотят обладать, разваливается или гниет! Или можно срубить дерево топором, и тогда ни у кого не будет плодов! Мы не должны поступать так в Южной Африке. Возьмем деревья раздельного развития, и пусть каждый заботится о своем.
В Зимбабве Роберта Мугабе, в «радужной нации» новой Южной Африки и даже в американских городах чepные, похоже, больше стремятся срубить деревья бeлых, чем выращивать свои собственные.
Дальнейшие достижения: премьер-министр, 1958-1966 гг.
Восемь лет Фервурда на посту премьер-министра стали кульминациями как битвы против глобалистского империализма, начатой, когда он был редактором Die Transvaler, так и предложенного им в качестве министра по делам коренных народов проекта по развитию отдельных хоумлендов для бeлых и банту.
Политика раздельного развития достигла своей вершины с предоставлением Транскею полного самоуправления в 1963-м году. Хотя активисты, выступающие против апартеида, называют создание автономных хоумлендов банту еще одним инструментом расистского угнетения, нет сомнений в том, что Фервурд искренне рассчитывали на них как на способ побудить банту жить в соответствии с их национальными устремлениями, не подвергая опасности выживание бeлых. Конечное видение Фервурда для Южной Африки было сопоставимо с первоначальной концепцией Европейского Союза как свободной экономической ассоциации суверенных государств, каждое из которых имеет свою национальную идентичность.
Однако решимость Фервурда на посту премьер-министра продолжать идти по пути отдельного развития вынуждала Южную Африку все больше изолироваться. Когда Организация Объединенных Наций начала принимать новые небeлые страны – часто недемократические или коммунистические – давление ООН на Южную Африку усилилось. Но Фервурда сегодня особенно помнят за его неподчинение Британскому Содружеству, которое, как и ООН, стало более враждебным к Южной Африке после добавления членов из числа новых независимых небeлых стран. Конечно, у большинства этих правительств не было морального права критиковать Южную Африку за отсутствие демократии или социальной справедливости, но это отвлекало внутреннее общественное мнение от их собственной бесхозяйственности и коррупции – и Британия была рада согласиться с ними.
Конфликт между африканерским национализмом и британским глобализмом достиг апогея 3-го февраля 1960-го года. После бурного тура по ассоциированным с Великобританией территориям в Африке премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан произнес свою знаменитую речь «Ветер перемен» в парламенте Южной Африки в Кейптауне: «Самое поразительное из всех впечатлений, которые у меня сложились с тех пор, как я покинул Лондон месяц назад – это сила африканского национального самосознания. Ветер перемен дует по всему этому континенту». Затем Макмиллан продолжил безжалостно нападать на расовую политику хозяев: «Мы отвергаем идею любого врожденного превосходства одной расы над другой. Следовательно, наша политика не является расовой».
Макмиллан пообещал заранее показать Фервурду текст этой речи, чтобы премьер-министр ЮАР мог подготовить свои замечания. Однако главной целью Макмиллана было добиться пиар-триумфа, поставив хозяина в неловкое положение – речь транслировалась по радио – и он отказался показывать текст. Но Фервурд был мастером импровизаций. Прямо на месте и на своем втором английском языке он произнес речь с мощным призывом к истинной расовой справедливости:
Тенденция в Африке к тому, чтобы нации становились независимыми, и в то же время к всеобщей справедливости означает быть справедливыми не только по отношению к чepным африканцам, но и быть справедливыми по отношению к бeлым африканцам.
Мы называем себя европейцами, но на самом деле мы представляем бeлых Африки. Это люди не только в Южно-Африканском Союзе, но и в большей части Африки, которые принесли сюда цивилизацию, которые сделали возможным нынешнее развитие чepного национализма, принеся [чepным] образование, показав им этот образ жизни, обеспечив промышленное развитие, принеся идеалы, на которых основана западная цивилизация…
И бeлые [которые] прибыли в Африку… собираются остаться. И особенно мы, в этой самой южной части Африки, так заинтересованы в этом, потому что это наша единственная родина, нам больше некуда идти. Мы заселили страну, [когда она была] голой, и банту пришли в эту страну и заселили некоторые ее части, и [мы верим в предоставление] в максимальной степени прав этим людям в тех частях южной Африки, которые их предки считали своими и где поселились.
Но точно так же мы верим в баланс, мы верим в то, что точно такие же полные права должны быть доступны для бeлых, которые сделали все это возможным.
Пять месяцев спустя реальность постколониальной Африки стала очевидной после поспешного ухода Бeльгии из Конго. Бeлых грабили, насиловали и убивали в больших количествах. Многие нашли новый дом в Южной Африке, где стали живым напоминанием о безрассудности отдавать себя на милость чepных правителей.
Публичная дуэль премьер-министров 3-го февраля 1960-го года имела важные политические последствия. Она увеличила количество голосов за отделение на конституционном референдуме, состоявшемся 5 октября того же года, показав, что союз с Великобританией будет означать дальнейшее давление в пользу расовой интеграции. Подобно участникам кампании «Остаться» на референдуме по Брекситу, оппозиционная Объединенная партия предсказывала экономический и политический хаос от любого ослабления связей с Великобританией или Содружеством, но 52.3 процента бeлых южноафриканцев поддержали идеал независимой республики, который Фервурд так страстно отстаивал, будучи редактором Die Transvaler. Южная Африка стала республикой 31-го мая 1961-го года, через 59 лет после того, как старые африканерские республики потеряли свою независимость по Феринихингскому договору 1902-го года.
Этим шагом Южная Африка также исключила себя из Британского Содружества. В случае небeлых стран, таких как Индия, разрешалось и даже поощрялось оставаться в составе Содружества после принятия республиканских конституций, и мандат Содружества явно исключал вмешательство во внутренние дела его членов. Тем не менее, Фервурду в Лондоне во время встречи глав правительств Содружества в марте 1961-го года дали понять, что дальнейшее членство Южной Африки обусловлено движением к правлению чepных.
Фервурд предпочел национальную независимость подчинению Содружеству, утверждая, что «национальная гордость и самоуважение являются атрибутами любого суверенного независимого государства». Фервурд вернулся домой и был встречен как герой в аэропорту Йоханнесбурга, где собралось около 60 тыс. его сторонников, чтобы подбодрить стойкого «человека из гранита», как его стали называть.
Последствия
Фервурду удалось в беспрецедентной степени объединить бeлых Южной Африки ради общей цели самосохранения. Это было выдающимся достижением после 150 лет борьбы между африканерами и англичанами. В марте 1966-го года, всего за пять месяцев до его убийства, Национальная партия добилась наибольшего успеха на выборах, получив 58 процентов от общего числа голосов избирателей и добившись значительных успехов среди англичан. Стало ясно, что Фервурда никогда нельзя будет устранить демократическими методами.
В дни после его убийства – убийца утверждал, что «испытывает отвращение к расовой политике» – единство бeлой Южной Африки нашло последнее выражение в массовых излияниях горя. На одной из многочисленных поминальных служб, проведенных на обоих официальных языках по всей стране, проповедник-реформист отдал дань уважения Фервурду: «Его вера в то, что Бог в своей мудрости создал расы и расовые различия, чтобы каждая группа могла развивать свои способности в рамках собственных культурных традиций, была непреклонным убеждением всей его жизни».
Однако постепенно становилось очевидным, что некому занять место Фервурда. Все чаще каждый из трех преемников Фервурда на посту лидера националистов – Б. Дж. Форстер, П. У. Бота и Ф.В. де Клерк – не проявлял «гранитной» воли Фервурда, уступая духу умиротворения и, в конечном счете, капитуляции. В отличие от Фервурда, эти люди не защищали апартеид дома или за рубежом как спасение бeлых, но извиняли его как досадную временную необходимость, от которой можно отказаться, как только невежественные фермеры Трансвааля будут «просвещены» городской интеллигенцией.
Предсказания Фервурда о судьбе бeлого меньшинства при правлении чepных подтвердились после захвата власти АНК в 1994-м году. Точно так же в Зимбабве захваты ферм и предприятий бeлых, из-за которых они бежали из страны – это именно то, что предсказал бы Фервурд.
Наследие
В отличие от многих современных консерваторов, Фервурд признавал биологическую реальность расы и сделал ее стержнем своей политики. Однако он не стремился ни порабощать, ни угнетать любую другую расу. Он хотел только свободного отечества для своего народа в обмен на отечество для чepных. Он не был «сторонником превосходства» бeлых, он избегал языка baasskap или «господства» бeлых, использовавшегося его предшественником на посту премьер-министра, Дж. Г. Стрейдомом, вместо этого он сделал важный поворот в политике: «Наша [политика] параллельного развития предусматривает господство банту на их территориях, точно так же, как мы предполагаем господство бeлых на их собственных территориях, с уважением к их собственному народу».
Я закончу одной из самых волнующих речей Фервурда, произнесенной в 1958-м году на Кровавой реке в Натале в самый святой день африканерского календаря, «День Клятвы», 16-го декабря. Это в ознаменование удивительной битвы на Кровавой реке в 1838-м году, когда 470 африканерских Voortrekkers («пионеров») победили 15-20 тыс. зулусских воинов, намеревавшихся их истребить:
Что бы ни говорили, как в Европе, так и некоторые в нашей стране о том, что решение этого конфликта заключается в слиянии всех людей – так называемой интеграции – они не понимают, что это не объединение. Все, что произойдет – это уничтожение бeлой расы. Не интеграция, а дезинтеграция – распад бeлой расы, цивилизации и религии, которые мы унаследовали – вот единственный результат. Поэтому, даже если мы не можем идти дальше, мы говорим точно так же, как те Voortrekkers: «Мы все еще можем сражаться». И мы будем сражаться, даже если мы должны погибнуть, но мы продолжим бороться за выживание бeлых в южной части Африки и за религию, которую им было дано распространять здесь. И мы сделаем это так же, как [Voortrekkers]: мужчины, женщины и дети. Мы будем бороться здесь за свое существование, и мир должен это знать. Мы больше ничего не можем сделать. Мы стоим, как Лютер во время Реформации, спиной к стене. Мы боремся не за деньги или имущество. Мы боремся за жизнь нашего народа.
Но мы боремся не только за наш народ. В глубине души я глубоко убежден, что мы боремся за выживание всей бeлой цивилизации… Бeлые в южной части Африки – это форпост бeлой цивилизации и, как таковой, авангард воюющих масс, посланный вперед к точке, где начнутся первые атаки… Поэтому мы посылаем сообщение внешнему миру и снова говорим ему, что есть только одно спасение для бeлой расы мира. Это означает, что бeлые и небeлые в Африке должны пользоваться своими правами на своих территориях.
Западные страны не прислушались к этому посланию. В действительности, они помогли сокрушить одинокий африканерский форпост бeлой цивилизации. Сегодня каждая бeлая нация сталкивается с той же угрозой лишения прав. Это наша Кровавая река, наш последний бой. Пришло время для наших людей во всем мире объявить Фервурда героем и мучеником борьбы за выживание бeлых, почтить его память и поучиться у него, пока не стало слишком поздно.
Мой перевод из Verwoerd: Why He Still Matters.
Комментариев нет:
Отправить комментарий