Теперь почти нет сомнений в том, что COVID просочился из лаборатории
Ученые на Западе пристрастились к сотрудничеству с Китаем. Они получают студентов и деньги из Китая. Десять британских университетов полагаются на китайских студентов, получая более четверти своего дохода. Научные журналы обогащаются за счет китайских гонораров за публикации.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Photo by Prasesh Shiwakoti (Lomash) on Unsplash
Какая промышленная авария была самой страшной в истории? Бхопал в Индии, где в 1984 году не менее 25,000 человек погибли в результате утечки метилизоцианата с завода по производству пестицидов?
Нет, ежели (как сейчас считают большинство людей, изучивших доказательства) пандемия COVID началась в результате утечки в лаборатории: то, что произошло в Ухане, Китай, было хуже тысячи «бхопалов».
Она унесла жизни около 28 миллионов человек, и стала самой смертоносной промышленной (или научной) аварией, которая происходила когда-либо.
Однако молчание членов научного сообщества даже о возможности утечки из лаборатории в Ухане – оглушительно. Они отказываются обсуждать это, в буквальном смысле. Старательно избегает говорить об этом Всемирная организация здравоохранения.
Я пытался обратиться в Академию медицинских наук, членом которой являюсь: «слишком спорно», сказали они.
А бывший президент Королевского общества сказал мне, что он надеется, что мы никогда не узнаем, что произошло, чтобы это не раздражало китайцев.
Я задавался вопросом, сказал бы он то же самое о Бхопале, или об авиакатастрофе?
Ранее в этом году ко мне обратились представители «Open to Debate», онлайн-форума для дискуссий, с предложением выдвинуть предложение о том, что COVID, вероятно, начался с лабораторной аварии. Я быстро согласился.
Затем организатор попросил более 30 ученых, журналистов и политиков выступить против меня, включая тех, кто открыто утверждал, что он не мог возникнуть в лаборатории. Все они сказали «нет», иногда с потоком оскорблений в мой адрес.
Наконец, лауреат Нобелевской премии по иммунологии из Австралии согласился… но, через две недели и он отказался.
Примерно в то же время ко мне обратился Soho Forum, форум для «живых дебатов» из Нью-Йорка, которым руководит экономист Джин Эпштейн.
Опять же, принял бы я сторону «лабораторной утечки» в дебатах, если бы он мог найти достойного оппонента?
Да. Он предложил гонорар в размере 10 000 долларов нескольким ученым и журналистам, чтобы они взялись бы мне оппонировать, но все они сказали «нет».
Он повысил гонорар (и снизил мой, который я все равно отдаю), и в конце концов один ответил «да»: Стивен Гольдштейн, вирусолог из Университета Юты.
Дебаты состоялись в июле. Насколько мне известно, это были первые официальные дебаты в прямом эфире на планете, посвященные происхождению самой страшной пандемии столетия.
В начале мы провели голосование, как среди зрителей в зале, так и среди зрителей онлайн, и повторили его в конце. Перед дебатами 51 процент согласились со мной, что пандемия, вероятно, началась с лабораторной аварии, а 15 процентов согласились со Стивеном, что, вероятно, нет.
В конце 65 процентов согласились со мной, а 12 процентов согласились с ним, так что мои аргументы, должно быть, были убедительными.
Они не проявляют особого интереса к тому, чтобы выйти и убедить людей изменить свое мнение. Вместо этого они просто надеются, что вся эта тема уйдет в историю.
Это нежелание даже попытаться убедить общественность выдает либо явное отсутствие уверенности в своей собственной правоте, либо нечистую совесть.
Недавно один из редакторов престижного научного журнала пригласил меня написать научную работу, излагающую доводы о том, что это была утечка из лаборатории. Я согласился.
Вместе с профессором Антоном ван дер Мерве из Оксфордского университета я подробно рассказал, как неслучайно этот вирус появился в нужном городе в нужное время, поскольку они планировали точно такие же эксперименты, которые бы осуществили точно такую же вставку в нужное место в нужном гене точно такого же типа вируса.
И сделать это на совершенно неправильном уровне биологической безопасности.
В нашей статье были приведены сотни ссылок, подтверждающих наше заявление, однако редакторы журнала отвергли её «с ходу», заявив – совершенно ошибочно – что «нет никаких доказательств экспериментов по приобретению функции в Уханьском институте вирусологии» (WIV).
На самом деле, этот институт публиковал статьи с 2017 года, в которых подробно описывались их эксперименты по приобретению функции у вирусов, подобных SARS. Разве редакторы журнала не знали об этом?
Почему эта тема табу?
Ученые на Западе пристрастились к сотрудничеству с Китаем. Они получают студентов и деньги из Китая.
Ричард Хортон, редактор Lancet и лауреат Премии дружбы от китайского правительства, выступил по китайскому телевидению в начале пандемии, чтобы сказать: «Я думаю, нам есть за что поблагодарить Китай, за то, как он справился со вспышкой».
Время от времени западные люди беспокоятся о распространенности научного мошенничества, научного шпионажа и низких стандартах безопасности в Китае, но деньги слишком хороши. Тем не менее, они всегда сопровождаются определенными условиями.
Как подробно описывает Ян Уильямс в своей новой книге «Государство вампиров», западная академия привыкла «душить дебаты и попугайничать пропагандой Коммунистической партии, чтобы снискать расположение китайских партнеров и спонсоров».
Возьмем один пример: в самом начале пандемии Evergrande, ныне обанкротившаяся китайская фирма по недвижимости, обещала Гарвардской медицинской школе 115 миллионов долларов, но только если Энтони Фаучи, который не имеет никакого отношения к Гарварду, поговорит с ее высшим руководством о политике США в отношении COVID.
Поднимался ли вопрос о происхождении пандемии? Фаучи не сказал.
Я не начинал с того, что полагал, что COVID появился в лаборатории. В течение первых нескольких месяцев 2020 года я ходил и говорил коллегам в парламенте Великобритании, что мы можем исключить это (я ушел из Палаты лордов в 2021 году).
Почему? В основном потому, что я прочитал статью в марте 2020 года под названием «Проксимальное происхождение SARS-CoV-2» в журнале Nature Medicine, в которой отрицалась утечка из лаборатории. И я предполагал, что ее авторы знали, о чем говорили.
Только позже я понял, что меня обманули: их аргументы не только развалились при ближайшем рассмотрении, но и они сами им не поверили. Теперь мы знаем из расследований Конгресса, что говорили друг другу наедине пять вирусологов, которые написали статью о «ближайшем происхождении», пока они составляли статью, исключающую утечку из лаборатории. Все пятеро считали, что утечка из лаборатории возможна, если не вероятна.
Они продолжали говорить подобные вещи даже после публикации статьи – так что дело не в том, что они изменили свое мнение в свете новых доказательств (как они утверждали с тех пор). Спустя целый месяц после публикации, ведущий автор Кристиан Андерсен написал в личном сообщении: «Я все еще не полностью убежден, что не было никакой клеточной культуры» и «мы также не можем полностью исключить инженерию».
Написание научной статьи, которая говорит противоположное тому, что вы считаете правдой, является как минимум научной недобросовестностью. Так что статья должна быть отозвана.
Зачем они это сделали? Они также ясно дали понять: это было политическим шагом. Соавтор Эндрю Рамбо написал в частном порядке: «Учитывая мерзкое шоу, которое могло бы случиться, если бы кто-то серьезно обвинил китайцев даже в случайном выбросе», они не осмеливаются этого сделать. Андерсен согласился, сказав, что невозможно не «внедрить» политику в науку.
Так почему же я постепенно пришел к тому же выводу, что и все они в частном порядке, что пандемия могла начаться в лаборатории?
Вспышка началась не только в одном из немногих городов, где проводились исследования этого типа вируса, но и в городе с крупнейшей на планете программой исследований вируса, похожего на SARS.
Эти виды вирусов встречаются в тысяче миль от Уханя. Это расстояние от Лондона до Рима. Мы знаем только об одном виде животных, который регулярно путешествовал по этому маршруту, перенося множество вирусов. Этим животным были сами ученые.
За 15 лет до пандемии они собрали более 16 000 вирусов летучих мышей со всего Южного Китая и Юго-Восточной Азии и привезли их на большой север в Ухань. Девять ближайших родственников SARS-CoV-2 на момент вспышки находились в морозильнике WIV.
Совпадения случаются, но, когда в 2007 году в Великобритании, совсем рядом с мировой ведущей лабораторией по вирусу ящура, вспыхнула эпидемия ящура, люди не подумали, что это просто совпадение. Они провели расследование – и, конечно же, это была утечка из лаборатории!
Они взяли гены шипов вирусов, подобных SARS, которые они обнаружили у летучих мышей, и вставили их в другие вирусные остовы, чтобы создать химеры (вирусы, которые содержат генетический материал из двух или более источников), затем инфицировали человеческие клетки и гуманизированных мышей. В одном случае вирус-химера оказался в 10 000 раз более заразным с точки зрения вирусной нагрузки у мышей и значительно более летальным. Это эксперимент по приобретению вызывающей опасения функции.
Зачем они вообще это делали? Якобы для того, чтобы предсказать, какой вирус вызовет следующую пандемию. Все прошло хорошо, не так ли? Как сказал Рамбо в частном порядке:
«Возможно, они запланировали пресс-конференцию, на которой предсказывали, какой вирус вызовет следующую пандемию, но затем он вырвался из лаборатории раньше времени».
Более того, работа в Ухане проводилась в небезопасных условиях: на уровне биологической безопасности два (BSL-2) большую часть времени. И не верьте мне на слово! Руководитель лаборатории Ши Чжэнли прямо заявила об этом.
Ее коллега Питер Дашак из EcoHealth Alliance хвастался тем, что BSL-2 «крайне экономически эффективен». Ральф Барик из Университета Северной Каролины назвал работу WIV «безответственной».
Вирусолог из Колумбийского университета Ян Липкин назвал ее «неприемлемой».
Кристиан Андерсен назвал её «полной чушью».
Фрэнсис Коллинз, бывший глава Национальных институтов здравоохранения, не мог в это поверить.
Джереми Фаррар, бывший сотрудник Wellcome Trust, назвал ее «Диким Западом».
Когда в 2015 году на встрече в Лондоне Национальной академии США и Королевского общества Великобритании обсуждалась биологическая безопасность, WIV была выделена как самая рискованная лаборатория на планете.
Когда американские дипломаты посетили это место в 2017 году, они выразили крайнюю тревогу по поводу обучения биологической безопасности.
Но это – совпадение времени и места. Теперь мы знаем то, чего не знали в 2020 году, из двух документов EcoHealth Alliance, что эксперименты, которые лаборатория в Ухане планировала проводить с 2019 года, были фактически планом создания SARS-CoV-2. WIV заявила, что переключает свое внимание с SARS-1, вируса, вызвавшего эпидемию атипичной пневмонии в Восточной Азии в 2002–2004 годах, на вирусы из южного Китая, которые на 10–25 процентов отличаются от SARS-1, то есть похожи на SARS-CoV-2.
Планировалось впервые ввести так называемые «сайты расщепления фурином», потенциально оптимизированные для людей, в гены шипов вирусов, подобных SARS, на так называемом стыке S1/S2 в гене. Все, что вам действительно нужно знать о сайтах расщепления фурином, это то, что SARS-CoV-2 – первый и единственный вирус, подобный SARS, из многих сотен описанных, когда-либо появлявшийся с сайтом расщепления фурином в своем гене шипа.
В любом случае утечки в лабораториях случаются постоянно. Были несчастные случаи в лабораториях, которые привели к вспышкам гриппа, сибирской язвы и многих других патогенов. В 1977 году произошла глобальная пандемия гриппа, вызванная испытанием экспериментальной вакцины, которая была недостаточно ослаблена.
В 2003–4 годах SARS-1 просочился из лаборатории по крайней мере четыре раза: один раз в Сингапуре, один раз на Тайване и по крайней мере дважды в Пекине, и убил мать исследователя. В трех из этих случаев мы до сих пор не знаем, как произошла авария.
Кроме того, сейчас вирусологии стало гораздо больше, чем 20 лет назад. Так что утверждать, что предыдущие пандемии начинались естественным образом, и поэтому следует отдать должное естественным теориям, это то же самое, что утверждать, что в Римской империи ни один солдат не погиб от пороха, поэтому мы должны предположить, что на Украине людей убивают мечами и копьями.
Ученые в Ухане вели себя очень подозрительно. Они до сих пор отказываются поделиться накопленной ими базой данных с 22,000 образцами вирусов, хотя это мгновенно оправдало бы их, если бы в ней не было прародителя SARS-CoV-2.
Они также изменили название ближайшего родственника SARS-CoV-2, который лежал у них в морозильнике, но не признались в этом, что вызвало месяцы путаницы. Они намекнули, что не работали над ним до 2020 года, а затем вынуждены были признать, что сделали это в 2018 году, за год до начала пандемии. Они не сообщили миру, что у них есть восемь других похожих вирусов.
Когда Ши Чжэнли из WIV впервые опубликовала геном SARS-CoV-2 в 2020 году в двух отдельных статьях, она полностью проигнорировала сайт расщепления фурином. Этих слов там нет. Одна из диаграмм обрезана как раз перед тем, как фрагмент должен был появиться.
Как сказала Алина Чан, с которой я в соавторстве написала книгу об утечке в лаборатории Viral, это все равно, что «подробно описать единорога и не упомянуть рог».
Напротив, западные ученые, такие как пять авторов «проксимального происхождения», были немедленно встревожены точкой расщепления фурином, потому что они беспокоились, что это признак того, что вирус может быть создан человеком.
Осенью 2019 года и в первые месяцы 2020 года произошло множество подозрительных событий.
WIV запатентовала устройство для борьбы с укусами животных. Она заказала новое вентиляционное оборудование для лаборатории. Она провела напутственную речь о безопасности в лаборатории. В аэропорту Уханя прошли учения по коронавирусу.
Три ключевых сотрудника лаборатории заболели респираторным заболеванием, похожим на COVID, в конце 2019 года.
Чиновники китайского правительства запатентовали вакцину очень рано (в феврале 2020 года), и руководитель проекта по вакцине погиб, упав с крыши здания.
Они отправили военных, чтобы те взяли на себя управление лабораторией. Кто-то тихо удалил кучу важных геномных данных из международной базы данных. Они запретили продажу бывших лабораторных животных на рынках.
Теперь это может ничего не значить. Это могут быть совпадения. Некоторые из этих заявлений мы даже не можем подтвердить. Но мы знаем, и наверняка, что Китай продемонстрировал поразительное отсутствие прозрачности и сотрудничества в расследовании происхождения вируса
– такого рода, которого мир не потерпел бы ни от какой другой страны.
Что могли бы предложить сторонники естественного происхождения против этого потока доказательств утечки в лаборатории?
Мой оппонент в дебатах в Нью-Йорке ограничился утверждением, что вспышка могла начаться на рынке морепродуктов, когда неопознанная енотовидная собака, которая каким-то образом была инфицирована неопознанной летучей мышью с расстояния в тысячу миль, каким-то образом заразила неопознанного человека, который затем передал ее обычным людям, не оставив никаких следов.
Действительно, в декабре 2019 года на таком рынке в Ухане и вокруг него наблюдался всплеск случаев заболевания. Но даже Ральф Барик, ведущий мировой коронавирусолог, отвергает этот аргумент: «У тех, кто говорит, что это были первые случаи, нет никаких шансов».
Генеалогические древа вариантов вируса ясно показывают, что первое заражение почти наверняка произошло гораздо раньше, где-то между июлем и ноябрем 2019 года.
Они обыскали рынок и не нашли ни инфицированных животных, ни антител у животных или людей, ни инфицированных продавцов животных, ни инфицированных обработчиков корма для диких животных, ни цепочки восходящей инфекции у поставщиков, ни других затронутых рынков.
Большинство из этих вещей обнаружились очень быстро для SARS, MERS, Nipah и других естественных вспышек. То, что ни одна из них не обнаружилась вообще – в то время, когда технология обнаружения таких вещей намного более совершенна – странно.
Несмотря на многочисленные разговоры о енотовидных собаках и панголинах, фактом является то, что ни одно животное с этим вирусом или близкородственным вирусом, который мог бы эволюционировать в него, не было обнаружено до начала человеческой вспышки.
Тем не менее, смутные предположения о чем-то на рынке – это все, что осталось у теоретиков естественного происхождения. Так что там они должны стоять.
На рынке были обнаружены следы человеческой версии вируса.
Но они были обнаружены только в неодушевленных предметах и на них, и (за сомнительным исключением одной возможно зараженной перчатки) все они принадлежали одному более позднему человеческому штамму вируса, который определенно не является предком. Самые ранние штаммы вируса на рынке не были представлены.
Положительные образцы на рынке концентрируются в одном углу, где были киоски, торгующие дикими животными. Ну, конечно, так и есть, потому что власти сосредоточили свое тестирование на киосках, торгующих дикими животными: «Магазины, торгующие дикими животными, а также магазины, связанные с ранними случаями, были в приоритете для взятия проб», как было сказано в одной из статей.
Следы вируса были обнаружены в два раза чаще в киосках, где продавались овощи, чем в киосках, где продавались дикие животные.
Они также утверждают, что ранние случаи заболевания людей группируются вокруг рынка. Ну, конечно, так и есть. Критерии включения-исключения для определения того, был ли у вас COVID в ранние дни, заключались в том, что вы должны были иметь связь с рынком или лечиться в больнице рядом с рынком. Это «надёжный», циклический аргумент.
Короче говоря, те из нас, кто утверждает, что пандемия началась с лабораторной аварии, полностью выиграли спор.
Ученые, политики, бизнесмены и даже журналисты кровно заинтересованы в том, чтобы эта тема просто сошла из памяти.
Мэтт Ридли – научный публицист, соавтор книги «Вирус: поиск происхождения COVID-19» (совместно с Алиной Чан)
Комментариев нет:
Отправить комментарий