Владимир СОЛОВЬЕВ | Россия – Страна стукачей, или Пандемия доносительства

МНЕНИЯ 1.04.2023

С ходу не соглашусь с уважаемым нобелевским лауреатом Дмитрием Муратовым, который «вечному» корреспонденту Би-Би-Си в Москве Стиву Розенбергу сказал, что надежда только на новое поколение, имея в виду Россию. Типа божьего предсказа бежавшим из Египта евреям, что бывшие рабы не обретут Землю Обетованную, а только их дети и потомки.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Photo copyright: pixabay.com

Вполне возможно, что британцу эти слова Муратова показались излишне пессимистичными, а мне так наоборот – неоправданно оптимистичными. Сколько поколений прошло со смерти Сталина, а судя по последним опросам, у этого мирового злодея вровень с Гитлером до сих пор культ среди русских – на первом месте, опережая остальных российских лидеров. Нет, не реабилитация, а сакрализация Сталина. Представьте подобную историю с Гитлером у немцев. Вот именно! Ссылки на незнание новыми поколениями русских о преступлениях Сталина не кажутся мне убедительными, Не только юридически, но и морально: Ignorantia non est argumentum. Коли невежество не аргумент, то тем более – не оправдание. А что если именно в сталинских преступлениях политическая притягательность вождя для новых поколений?

Читателю на размышление.

Добавьте к этому многовековую историческую самодержавно-тоталитарную традицию, редко и ненадолго прерываемую, как при царе Борисе, императоре Александре Втором, в короткий промежуток между двумя революциями Семнадцатого года и в начальный период Ельцинского правления – вплоть до расстрела им собственного парламента 30 лет назад. Именно октябрь 1993 года я полагаю не просто переломным, а роковым в современной русской истории, когда редкостный демократический шанс был упущен, и русская история вернулась на круги своя – вот откуда есть пошла земля путинская, вот где ее корешки. Говорю не только как политолог, но и как свидетель. В начале 90-х мы с моим соавтором (и по совместительству с женой) Еленой Клепиковой зачастили в Россию, народный энтузиазм был заразительным, мы были увлечены переменами у нас на родине и даже успели издать на дюжине языков (включая русский) похвальную книгу о Ельцине.

Увы, хотели как лучше, а получилось как всегда, пользуясь известным мемом. Основываясь на реальных октябрьских событиях 93-го года, я сочинил синхронный докуроман в разгар исторических событий, которым посвящен. «Настоящий русский роман о нашей зачумленной жизни, которая несется к бездне без тормозов и покаяния», писал «Московский комсомолец», рецензируя первое американо-русское издание «Семейных тайн» двадцать лет назад. Наверное, лучшая моя книга, потому как это еще и исторический роман о современности, который остается и поныне актуальным, а может даже стал еще более злободневным в связи с накатом нынешних событий. А коли так, не пора ли его переиздать, но следуя нумерологическому примеру Гюго и Оруэлла, переименовать в «1993». А подзаголовком дать: «Глоток свободы, или Закат русской демократии»?

Это уже автору на размышление.

Чего я больше всего боюсь, что русская историческая традиция за столько столетий и за еще большее число поколений стала генетической чертой моего народа, к которому я исторически, культурно и географически принадлежу. В том же смысле, как украинцами называют не только титульную нацию, но живущих в Украине людей независимо от их этноса – украинцев, русских, поляков, венгров, греков, вплоть до грузин и евреев. Поэтому и русскими я зову не только собственно русаков, но любых россиян – бывших и сущих, поверх их этнического происхождения. Раньше бы сказали – клятой графы в паспорте. Как здесь в Америке всех нас называют русскими, независимо от родовой отметины. Чего я и боюсь, что историческая традиция вошла в нашу плоть и кровь.

Исключения? Да сколько угодно! О них, собственно, и речь. Вот за кого я опасаюсь – за моих многочисленных друзей в России, которых я приобрел благодаря полусотне книг и бесчисленным публикациям, в том числе в российской периодике. Не столько даже из-за их неосторожных высказываний в пабликах или просто на людях, а там теперь всё крамола, но из-за пандемии вирусного доносительства. Один из худших, если не худший знаковый историко-генетический атрибут моего народа. А исключения только доказывают правило. Снова Россия становится страной стукачей.

Даже если взять одну из самых резонансных судебных расправ последнего времени – над отцом-одиночкой Алексеем Москалевым, которому впаяли два года фактически за антивоенный рисунок его тринадцатилетней дочери Маши на уроке рисования, а ее поместили в детский дом. Здесь даже Пригожин не выдержал – не продюсер Иосиф, а наемнический командующий Евгений, который заступился за Москалевых, назвав приговор «несправедливым, особенно ввиду того, что дочь Маша будет вынуждена расти в приюте». И обратился к прокурору Тульской области с просьбой проверить законность приговора.

Вот что зловеще: как эта история дошла до властей предержащих? Внимание – цепочка: одноклассница доносит о Машином рисунке учительнице, учительница – директору школы, директор вызывает полицию и сдает ей девочку, полиция сообщает ФСБ, ФСБ – в судебные органы и т. д. Самое страшное, что не обошлось и без ближайшей Машиной родни.  Именно по заявлению ее мамы, которая никак не участвовала в жизни Маши, девочку держат в детском доме. Какой там Павлик Морозов! Донос матери на родную дочь хуже и гаже доноса сына на отца, который с известным допуском укладывается в пресловутый Эдипов комплекс. О tempora, o mores!

Примеров – тьма! Вот суд в Москве приговорил 63-летнего пенсионера, который плохо слышит и с трудом говорит, к семи годам за два коммента в сетях про обстрелы Киева и Мариуполя:

«Убивая детей и женщин, по Первому каналу поём мы песни. Мы, Россия, стали безбожниками. Прости нас, Господи!»

«Российские лётчики бомбят детей».

Основание для суда – донос двух женщин, которые переслали оба коммента на горячую линию МВД на том основании, что эти слова противоречат официальным сводкам Минобороны.

Или другой пример из северной российской столицы, родины кремлевского каудильо, которого по другому моему роману и с легкой руки Искандера Арбатского называют «Кот Шрёдингера».  Суд в Петербурге приговорил к пяти с половиной годам археолога, члена поискового движения и инвалида III группы за военные фейки в группе поисковиков – на него настучал другой поисковик.

Всеобщий этот стук затрагивает не только людей, но и культуру в целом. По одному такому стуку сняли директора Третьяковской галереи, а по другому – анонимному! – запретили популярный спектакль «Козий остров» в Братске: «за разврат».

Дословно: «на сцене царит групповой секс с элементами инцеста, голое тело и даже намеки на зоофилию».

Зависла судьба московского спектакля «Кыся» по пьесе моего питерского приятеля Володи Кунина, хотя он успешно идет по всей стране уже двадцать лет. Стукачка (по профессии адвокат) потребовала от министра культуры снять спектакль, потому что он состоит «из мата и нецензурной брани, а юмор на анальные темы, пропагандируются однополые сношения и зоофилия».

Что вы хотите от страны, во главе которой стоит не бывший шпион, коим Путин никогда по бездарности не был, но исключительно стукачом, заведовал ли он клубом для гебнюков в Дрездене или был приставлен в оном качестве к питерскому мэру Собчаку. Каким он был, таким он и остался. А теперь воспроизводит свой стукаческий опыт «на просторах родины чудесной», которую превратил в свою вотчину.

Вот я и говорю: Россия – страна стукачей.

Владимир СОЛОВЬЕВ

Нью-Йорк