«Они будут соблазнять нас жирным пирогом, чтобы мы приняли их веру»
Дмитрия Николаевича Каралиса вполне можно назвать «советским рабочим писателем». Он родился в 1949 году в Ленинграде, в 70-е годы работал электриком в порту, радиомонтажником на оборонном предприятии, инженером на нескольких заводах. Писал, что называется, «без отрыва от производства». «Освобождённым» литератором он стал только в 40 лет – в 1989 году придя работать в издательство «Текст».
Интеллигент, помещённый почти на двадцать лет в рабочую среду, он оставил интересные дневники, в которых описывает печальный и беспросветный образ поздней советской эпохи. Мы публикуем часть его дневника, который он вёл с 1983 года.
5 августа 1983
С шоферами не пью, и поначалу это вызывало подозрения: заложить нас хочет. Сейчас успокоились. Иногда оставляют недопитую водку: «На ночь выпьешь». Пил несколько раз, закрыв ворота и пересчитав машины. Все чувства обострялись – тянуло писать. Но утром обнаруживал явные переборы в написанном.
Водитель Ласточкин: «У меня старшая сеструха 18 лет в тюрьме просидела. И вот вчера вышла – пьянку устроили». – «А за что такой срок мотала?» – «Да она контролером в Крестах сидела. На пенсию вышла».
23 августа 1983
Был в городе. Стоял в очереди за камбалой в магазине «Океан». Очередь на час, не меньше. Разговоры, как фаршировать щуку, судака и прочая дребедень. Успел прочитать половину книги
2 сентября 1983
Вчера с Ольгой подкапывали картошку. Посадочным материалом снабдил по весне сменщик Вася Козак, бывший участковый мент, злоупотребивший по пьяному делу служебным оружием – палил в потолок, требуя немедленных признательных показаний от задержанного.
22 сентября 1983
Листаю журналы. Везёт некоторым журналистам. Приезжают они на стройку или завод и встречают людей самых удивительных. Вежливы, культурны, матом не кроют, разбираются в литературе и международной обстановке, пиво по утрам не пьют, заработок их интересует в последнюю очередь, болеют за производство, самоотверженно трудятся, и говорить с ними – одно удовольствие. Профессора в рабочей спецовке, да и только. А мне не везет – встречаются совершенно другие люди.
Вчера Ольга возила меня в Гостиный двор покупать мне брюки. Брюки не купили. Страшные брюки висят в Гостином.
Были в гостях у тестя с тёщей – зашел разговор о картине Глазунова «За ваше здоровье!». Искусствовед Ф. сказала, что картина реакционная. Дескать, старик в ватнике, на фоне плакатов, которые отражают пройденные советским народом этапы – война, пятилетки, покорение космоса, а в руках у него стакан водки и огурец на столе – всё это как бы подчеркивает, что больше у него ничего в жизни не осталось. А глаза – полные энергии и хитроватые – она не учитывает. Картина полна оптимизма.
Ф. говорит: «Ватник, огурец – это принижает». Я говорю: «А что надо? Каракулевую шубу, хрустальный бокал и бутерброд с паюсной икрой? И чтобы шестимесячная завивка у деда на голове? И сберегательная книжка рядом? Так, да?» Она говорит, поджав губы: «Получается, что у деда ничего не осталось. Он, дескать, ничего в жизни не имеет. Нет-нет, картина реакционная». Такой вот искусствовед.
27 декабря 1983
Адольф – бывший редактор «Ленинградского речника», его сняли за карикатуру, где у коровы вместо вымени была нарисована фига. Мужик бедствует, перебивается случайными заработками.
Страна пьёт. И я пью вместе со своей страной. И что характерно – самое интересное, о чём стоить говорить в нашей жизни, самое интересное, о чём мы вспоминаем, о чём рассказываем, случалось по пьянке.
Исключение – процесс письма, литература. Если поставить условие: пить или писать, я бы выбрал писать. Но никто так вопроса не ставит.
8 марта 1984
В газете «Советская Киргизия» неожиданно вышла моя новелла «Любовь и велосипед». Прислали приличный коньячный гонорар – 8 р. 12 коп. Ровно на бутылку. Специально?
24 марта 1984
Идеологи мечутся между экономическими реформами и репрессивными актами, которые с каждым годом ужесточаются, но результатов не приносят. Нет идеи, объединяющей общество. Безвременье, как сказал Высоцкий, когда я брал у него интервью. Интересное слово, впервые услышал от него.
Комсомольско-молодёжная пресса пыхтит и тужится, тщится заставить юношей и девушек поверить хоть во что-то. Но хрен там – не верят. Читают одно, а видят другое. Литература усиленно ищет современного Павку Корчагина или Маресьева. Но не находит. Кормит публику суррогатами – плакатными секретарями райкомов или ударниками-бамовцами. Телефильмы, если это не детектив и не семейно-любовная драма, никто не смотрит. Телевизор называют ящиком для дураков. В нем всё хорошо. И от этого большинству зрителей – плохо.
26 марта 1984
Заезжал Б. Он теперь секретарь Смольнинского райкома партии, курирует похоронный трест Ленинграда. 3 года как не пьёт. Рассказал, что могильщики – с верёвками и лопатами – пишут в заявлениях: «Прошу принять меня в КПСС. Хочу быть в первых рядах строителей коммунизма».
8 мая 1984
Что-то инвалидов войны поубавилось на наших улицах и во дворах. Уходят победители-старики. Сколько в детстве видел безногих: в колясках, на тележках с зудящими колесами из подшипников. Массово уходят.
16 июня 1984
Сегодня составлял финансовый план на рассаду. Если теплицы делать из подручных материалов, то расходы не особенно велики. Семена требуют денег. И землю надо готовить из торфа и песка. Ящики для рассады – помидорные, летом валяются у каждого овощного магазина.
Ольга и слышать не хочет, чтобы торговать на рынке рассадой. Боится встретить знакомых. Я исключаюсь по той же причине. Но деньги могут быть очень неплохие.
23 июня 1984
Что такое «простые советские люди»? Если бывают простые, то есть и непростые? И как на этот вопрос могут ответить наши простые советские социологи? Большинство плакатных лозунгов стреляют мимо. Бессмысленная трата кумача и краски.
12 сентября 1984
В гараже новый главный инженер. Служил подполковником, заместителем командира дивизии. Выгнали из армии «за жестокость».
Никакой особой жестокости не было. Была война в Афгане. Разнёс мечеть, аул в 70 домиков и ещё что-то. У дивизии были неудачи, много потерь. Приехала комиссия КГБ (дивизия кагэбэшная, пограничная), надо было найти виноватых. Он не обижается, это нормально.
Когда были подозрения, что дорога заминирована, сажал в головной БТР муллу и ехал с ним. Сажая в машину нахмуренного муллу, он объявлял прихожанам мечети, что мулла едет в гости и он подвезёт его. Весть про муллу мгновенно распространялась по округе, и душманы убирали с дороги мины.
Однажды три душманские банды встретили его колонну на горной дороге и подорвали головную машину из гранатомета. Душманы были на конях, но с современным оружием: станковые пулеметы, гранатомёты, даже миномёты, подвязанные к лошадям в специальных чехлах. Колонна открыла огонь из крупнокалиберных пулеметов. Душманы побежали – их встретили огнём наши БТР. Из 800 человек убили около 200. М. говорил, что ходил потом среди обезображенных, оскаленных трупов и ничуть не боялся.
Температура в тени +57, в БТР +87. Открывать люки нельзя: могут послать пацанов забросить в люк гранату… была охрана 6 человек, которую он набрал из тех, кто постоянно попадал на гауптвахту и пил.
Когда хотелось свежего мяса, ставили мины в местах, где пасётся скот. Предупредительные таблички были чистой формальностью: ни афганцы, ни бараны читать не умели…
- Друга моего закадычного в том ауле положили. Уши отрезали, глаза выкололи… Кишки вывернули… И на дорогу швырнули рядом с мечетью… Когда его привезли, я стакан спирту выпил, помянул… «Ничего, – говорю, – Серёга, я за тебя отомщу». Сел в БТР, взял 2 ракетные установки, вышел на позицию. Видите, говорю, мечеть? Давайте по ней залпом! Капитан ракетчиков головой мотает: не положено, подполковник. Всё понимаю, но не положено. Не видно противника. Тогда я в БТР вернулся и по рации ему приказываю: «С территории мечети и из минаретов ведется прицельный артиллерийский огонь по нашей колонне. Подавить огневые точки противника!» Вот это, говорит, другое дело… Ну и дали! Только пыль поднялась к небу!..
…Муторно было на душе. Неужели всё так, как он рассказывает? В наших газетах – тишь да гладь. «Ограниченный контингент советских войск оказывает братскую помощь афганскому народу». Но давно поговаривают, что привозят солдат в цинковых гробах, тихо хоронят, проводят с родственниками беседы, просят не распространяться.
15 ноября 1984
Тревожно в мире. Рейган, собака, заявил, что начинается решающий момент в схватке с коммунизмом, Армагеддон, дескать, близок.
17 декабря 1984
Вчера получил пишущую машинку из ремонта. Года 2 назад я оставил её в электричке, выйдя на 69-м километре. Меня спасло, что у кассира на платформе был телефон – она созвонилась с милицией на станции Сосново, и дежурный сержант встретил поезд и забрал с полки 2-го вагона мою «Грому», но возвращать не поспешил. В тесной комнатке железнодорожной милиции мне предложили объяснить, по какому праву я имею в личном пользовании множительную технику. Назваться писателем мне не хватило духу, объяснил, что машинки свободно продаются в комиссионных магазинах, и я как нештатный корреспондент нескольких центральных и ленинградских газет печатаю на ней свои материалы.
3 февраля 1985
Сегодня обсуждали статью в газете «Труд» об НЛО. Сейчас только и разговоров об этой статье.
Подпальный рассказал, как у них в деревне на Украине смерч поднял старуху в воздух и шмякнул об землю в 7 километрах.
12 июня 1985
Кривые водители болтаются по гаражу. И я не решаюсь вызвать милицию или написать рапорт, как положено по новому Указу, с которым нас ознакомили под расписку. Но всех строго предупредил. Они только улыбались расслабленно и раскидывали руки для объятий. Ну как таких подлецов сдашь в милицию?
27 октября 1985
Зеленогорский гараж чище и культурнее, чем гатчинский. Народ деликатней. Общее – шофёрские пьянки. Герасим Михайлович поддал по случаю воскресенья… рассказывал о пленных немцах. Генералитет и офицерство кормили в нашем плену по особым нормам, установленным Красным крестом: булка, масло, мясо, яйца. Страна голодала в конце 40-х годов, а пленных содержали, как положено.
14 декабря 1985
Вернулся с 4-го Всесоюзного семинара молодых писателей-фантастов и детективщиков-приключенцев.
Народ читающий, начитанный и одержимый. Последнее некоторым мешает – кроме фантастики ничего не хотят знать. Такое ощущение, что и Толстого не читали, только в школе проходили.
Пишут фантасты скверно. Много убогого фантазирования и мало литературы. В основном, выжимки из Стругацких, перепевы их сюжетов. Тексты подчас такие, что язык сломаешь. Много матерились по этому поводу.
За выпивкой приходилось рыскать по всей Юрмале.
Были в музее криминалистики при МВД Латвийской ССР. Расчленённые трупы, пирожки из человеческого мяса, горы оружия, фальшивомонетчики, истории крупных уголовных дел. Детективщики привычно оглядывали стенды с фотографиями «расчленёнки» и задавали профессиональные вопросы.
12 февраля 1986
По радио передают: разбился американский «Челленджер», упал в океан. 7 человек погибло, из них 2 женщины: учительница и космонавт. Водитель, оторвавшись от заполнения путевки, смотрит на радиоприёмник и говорит:
- Не хрен было летать! Сидела бы на земле да детей учила. Если ты учителка, так учи! А то ей полетать захотелось, чтоб потом завучем или директором школы стать!
Сторож Володька (горестно и без тени иронии) кивает: «Да, вот что творится там, где властвует капитал».
Опять Володя, ночные рассуждения: «Геббельс у немцев был, как у нас Левитан. Да! А Левитана в войну наши под землю прятали. Голос такой был, что немцы не выдерживали. Как заговорит, так мурашки по коже. От его голоса фрицы дивизиями сдавались!»
21 марта 1986
Сторож Володька Осипов курит и рассуждает о политике и истории. У него какая-то своя политика, свои факты. Гамаль Абдель Насер, по его мнению, награжден именным пулемётом, шашкой, папахой, буркой, орденом Ленина и является лауреатом Ленинской премии.
Я невзначай пожаловался, что у меня в животе уже 2 недели что-то урчит и перекатывается, особенно к ночи. Володька уверил, что это солитер и посоветовал, как его успокоить.
- Он сладкое любит. Сладкого нажрется и спит. Ага. А после соленого бузить начинает. Дай ему на ночь булки с чаем – и порядок! – он успокоится.
27 апреля 1986
Ехал на велосипеде и видел парня, который шёл по Зеленогорску в противогазе. Подумал, что дурит или пьяный. Сегодня Би-би-си сообщило: на Чернобыльской АЭС под Киевом авария, взорвался реактор. Сильный радиационный фон. Погибли люди.
29 августа 1986
Новый сторож Ваня Ермилов рассказывал, как работал сантехником в дачном кооперативе академиков в Комарове. На выпивку добывали тем, что затыкали паклей сливную трубу в подвале. И когда академики, приехавшие кататься на лыжах, бежали к ним с просьбой наладить «замерзшую» канализацию, они ломались для порядка («отогревать надо», «не знаем, не знаем, дел много») и соглашались за червонец помочь умным людям: спустившись в подвал, вытаскивали кляп, предварительно постучав по трубам и поматерившись. «Вот тебе и академики!» – пересмеивались водопроводчики за бутылкой.
Ваня часто работает у академика Лихачёва. Иногда приходит к нему брать на опохмелку. Похвастался, что спёр у него книжечку-малютку про Новгород, с дарственной надписью автора. Я постыдил его. Ваня сказал, что у Лихачева этих книг навалом, ему все не перечитать. Обещал принести – показать. Потом сказал, что, может, ещё и вернет – книжка ему не понравилась, про древнюю архитектуру Новгорода.
30 ноября 1986
Вдохновение тает, здоровый авантюризм уступает место унынию. Ну, напишу ещё одну повесть – кто будет печатать? В журналах портфели забиты двухгодичным запасом, брать ничего не хотят и шарахаются от молодых авторов. А читать в журналах нечего.
11 января 1987
В газетах сплошная критика. Все бросились критиковать прошлое: формализм, казёнщину, приписки. Комсомольские секретари, зажиревшие в креслах, усердствуют в новых призывах к обновлению, ускорению и перестройке.
19 апреля 1987
Вчера в гараже гремел Ленинский коммунистический субботник. Болтались пьяные: играли в карты, сидели в машинах, разошлись поздно. Я попросил сторожа раздвинуть ворота во всю ширь, чтобы шофера не промахивались.
14 июня 1987
Закончили рассаду. На книжке 1000… никогда не было таких денег. Ольга пробует шить юбки, хочет взять патент.
11 сентября 1987
Из телевизора: «Идёт не гражданская война, а гражданская борьба»…
Пока что перестройка существует только на газетных полосах и на экранах телевизоров. В жизни всё по-прежнему. На этот счет есть рассуждение: «Перестройка – как ветер в лесу: кроны гнутся, а стволы у земли стоят неколебимо». И критика поутихла. Кого критиковать, если новые лидеры уже 2 года у власти?
Вновь пошли фельетоны про домоуправов, холодные батареи и снабженцев. Первый признак затишья.
Горбачёв уже несколько недель не появляется на людях. Ходят всевозможные слухи: пытались отравить, покушение – пуля прошла рядом с сердцем.
Сторож Володька Осипов безапелляционно заявил, что Горбачёва накормили тайваньской кишечной палочкой и теперь он 3 месяца не сможет слезть с горшка, а за это время его сместят и положат в Боткинские бараки в Ленинграде. Против этой палочки даже народная чага, которую он собирает, бессильна, признался Володька.
2 октября 1987
Жив Горбачёв! Никакой кишечной палочки. Вчера вручал Мурманску орден Ленина. Показывали его встречу с портовиками. Осилил он кишечную палочку или выздоровел после покушения? Вот тебе и гласность.
8 ноября 1987
Ездил в город, ходили на салют. Народу – тьма. Движение на Невском остановлено. После салюта зашли с детьми на Дворцовую площадь… Почти не было пьяных. Шли до Садовой улицы, дурачились и кричали лозунги:
- Слава теоретику анархизма Бакунину! Ур-р-а!
- Слава князю-анархисту Кропоткину! Ур-р-а!
Мы с Максимкой кричали: «Слава перестройке!» и «Да здравствует перестройка!» Молодежь веселилась на славу. И откуда что бралось?
- Да здравствуют Советские вооруженные силы, самые вооружённые силы в мире!
- Да здравствуют советские микросхемы, самые крупные микросхемы в мире!
- Слава советским хлебобулочным изделиям! (Когда проходили мимо булочной).
- Слава советскому ремонту обуви!
- Да здравствуют советские бюрократы!
Я крикнул: «Да здравствуют советские неформалы – пружина перестройки! Ур-р-а!» Хотел ещё крикнуть: «Позор советским проституткам! Ура!», но Ольга запретила. Народ раскован, весел, полон энергии – раньше такого не было.
1 января 1988
Смотрю на писателей и думаю: когда же они достанут из столов заветное и опубликуют? В журналах – возвращённая и лагерная проза; много воспоминаний; множество обличительной публицистики. О Ленине, Сталине, Жданове, Молотове, Кагановиче, Хрущёве, Троцком, Бухарине, Пятакове, Рыкове, Радеке, Ежове, Берии и проч. Читается запоем. И пока эта волна не пройдет, пока не скажется вся правда, современная литература не появится в журналах.
Сейчас, когда всё разрешено, выясняется, что сказать-то и нечего. Многие, кто ссылался раньше на запреты, сейчас откровенно обескуражены. Несколько лет назад и смех считался отвагой. Точнее, сатира. Пиши про водопроводчика или тёщу. Про начальника отдела уже нельзя. Помню, в «Вечерке» меня укоротили с одним рассказиком:
- Начальника отдела надо заменить руководителем группы. А лучше, старшим инженером. А ещё лучше младшим научным сотрудником.
- Почему?.. Не может мэнээс давать такие указания. Рассказ не состоится.
- Пишите другой. Начальник отдела – номенклатура парткома. Туда болваны попасть не могут. А у вас он болван…
18 марта 1988
Ленинградский писатель Алексей Леонов убил в белорусском доме творчества кагэбэшника. Рассказывают, что накануне они выпивали в компании и кагэбэшник говорил, что он давил и давить будет всю эту интеллигентскую мразь, хвастался, что, дескать, кого-то даже расстреливал, а на следующее утро Леонов подошел к нему и спросил: «Тебя сейчас убить или потом?» Тот отмахнулся: «Иди ты!..» Леонов ударил его скальпелем в шею.
18 ноября 1988
При открытии сезона в ЦДЛ на сцену вышел голый студент Литинститута с дипломатом в руке, на котором была надпись «Я – поэт такой-то», и успел выкрикнуть несколько сексуальных четверостиший. Потом повернулся к залу задницей, на которой губной помадой была сделана надпись «Член Союза Писателей», и покрутил ею. Рассказывают, что Горбачёв звонил ректору утром и возмущался: что это, дескать, у вас студенты вытворяют?
- Бывший, бывший студент, – уточнил ректор. – Мы его уже исключили.
Молва утверждает, что в первом ряду сидела Раиса Максимовна…
27 ноября 1988
…был бы я евреем. Обидели тебя русские – пошёл к своим и поплакался. И татарином быть неплохо – они работали дворниками, мясниками, приёмщиками утильсырья, стояли с тележками около мебельных магазинов, а напившись, гоняли по двору своих черноглазых жен и детей. Татары тоже могли заступиться, хотя трезвые вели себя очень тихо.
20 марта 1989
У Казанского собора был митинг Демократического Союза. Ребята залезли на памятник Кутузову и развернули трехцветное русское знамя. 80 человек арестованы за нарушение общественного порядка.
17 июня 1989
На чай, мыло и стиральный порошок с 1 июня ввели карточки. Это вдобавок к карточкам на сахар, которые действуют уже год.
30 августа 1989
В магазинах день ото дня хуже. И такое ощущение, словно кто-то неведомый и могущественный злорадно потирает руки: «Вы хотели демократии, перестройки? А вот вам демократия – получите!»
Так долго продолжаться не может: рабочие недовольны кооперативами, начальством, снабжением и ещё тысячами мелких и крупных составляющих нашего бытия. Плохо с водкой, пропали сигареты. В магазинах лежат только папиросы – «Любительские» и «Беломор».
Прошли забастовки в Кузбассе, Донбассе, Воркуте. Бурлят Прибалтика, Молдавия, Закавказье. Фергана ужаснула жестокостью. Партийный аппарат, похоже, в растерянности, и по старой российской традиции скоро будут искать виноватых. И найдут. Ими окажутся кооператоры и евреи. Пройдут очередные перестановки в Политбюро, а обозлённый народ натравят на «виноватых». В Москве уже ходили слухи о еврейских погромах, намечаемых на какие-то августовские числа, и «Аргументы и факты» давали устами милиции опровержение. Что, естественно, настораживает обеспокоенный народ ещё больше: «Знаем мы эти опровержения!»
8 ноября 1989
Ноябрьские демонстрации в Ленинграде, Москве и др. городах имели альтернативные. О них заранее оповещали приглашения в почтовых ящиках. Народный фронт, ДС и т.п. Лозунги были интересные: «Партия ест и будет есть!», «Нам нужна не гласность, а свобода слова!», «Защитим перестройку от Горбачёва и Лигачёва!» (Москва), «Диктатура – это насилие!»
1 января 1990
Магазины пустые. Продукты к столу запасали долго и запасли по счастливому совпадению.
Унылые праздники, это признают все. Вчера с детьми нашли в парадной записку: «Лопушок, я побежала за сосисками. Скоро не жди. Груша». И весь вечер на разные лады со смехом вспоминали эту страшную, в общем-то, записку. Стариков жалко – у них на лбу читается вопросительный знак: что происходит? В чём наша вина?
15 февраля 1990
Скворцов весь вечер ругал интеллигенцию и заступался за аппарат. «Да это же труженики! – рычал он. – У них ничего, кроме госдачи, нету. Вы думаете, зачем эти лаборанты и мэнээсы во власть лезут? О народе они думают? Они о себе думают! А что они могут?»
Понимаю Скворцова – он порядочный человек, трудяга, и спина у него прямая. Его в партию всем трестом загоняли – он отбрыкивался и даже кидался стульями (дело было на банкете). Ему обидно видеть, как молодые политики обходят хозяйственников.
На Пушкинской площади развешены листовки и самодельные газеты – дацзыбао советского производства. Толпится народ. Читают, обсуждают.
19 апреля 1990
…мы с Колей Марковым шли по Литейному проспекту. Он рассказывал, как постился, как ходил в церковь и как будет выглядеть конец света. Говорил, что евреи и масоны захватили власть. «В их руках 80% капитала. Они сейчас уезжают, живут там в коттеджах, а потом вернутся, откроют свои универсамы и будут продавать только своим людям – лазером сделают наколку на руке, такую печать дьявола, и как бы по карточкам все давать будут. Будут соблазнять вкусной едой, чтобы мы приняли их веру. Нельзя терять бдительности…»
Упоминал протоколы сионских мудрецов. «Ты не читал? Я тебе обязательно дам».
Говорил, что нам, христианам, нужно идти в подполье и готовиться к битве за Русь. Говорил, что на плащанице Христа евреи сделали какой-то поддельный знак в конце XIX века, и знак тот – лик дьявола. «Ты только будь серьезен. Настройся, это очень важно! А ещё они хотят всех развратить. Через телевизор. Скоро молодёжь будет только порнографию и рок уважать. А своих они будут учить на пианино и скрипках».
Когда я приветствовал его, обнимая в Доме писателя: «Христос воскресе!», он тоже радостно обнял меня, поцеловал, но зашептал, что здесь, в Союзе писателей кругом уши масонов, надо изъясняться тайком, нельзя шуметь о нашем христианстве.
А когда мы пошли по Литейному, Коля начал свою концепцию излагать:
- Главная задача мирового зла – не дать возродиться православию, унизить Россию. Они будут соблазнять нас жирным пирогом, но мы не должны поддаваться. Не бери от них ничего и детям запрети.
Я сказал, что мне пока никто ничего не предлагает…
- Ещё будут. Скоро они повезут эшелонами… Их главная задача – опутать соблазнами Москву и Ленинград… Мы должны сопротивляться.
С летающих тарелок спустится Сатана и защититься от него смогут только истинно верующие люди или те, кто будет в особых зонах, где за чертой круга, как в «Вие», их никто не сможет достать.
- Где ж такие зоны? – спросил я.
- Одна будет в Новгородской области, – тихо сообщил Коля. И, подумав, добавил: – Ты спасёшься.
17 августа 1990. Вильнюс.
Экономическая блокада объявленная Горбачёвым, в республике не чувствуется – кафе как скатерти-самобранки.
16 сентября 1990
Вернулся из Москвы… Следы надвигающейся разрухи повсюду. В центре столицы – пьяные, проститутки, крысы. Одну крысу видел на расстоянии вытянутой руки: бросил недоеденный беляш в урну около ларька, но не попал, и тут же из-под ларька выскочила крыса, подхватила и стала грызть. Рядом с Арбатом, во дворе разрушенного здания, кучи дерьма, грязная бумага, подтирки – и на всё это смотрят окна Союза дизайнеров.
Табак – по карточкам. В гастрономах на Калининском проспекте – шаром покати.
18 декабря 1990
В туалете Александровского садика надпись на дверях кабинки: «Ще не вмерла Украйна!» А под ней комментарий: «Бандеровцы е…!»
+++
Ещё в Блоге Толкователя о дневниках советского времени:
Обычный работник НИИ Веткин в 1990 году вёл дневник событий и впечатлений. В нём он описывает как повседневную жизнь Казани, в основном состоящую из поисков еды, так и основных политических событий того времени – татарский национализм, восхищение Ельциным, ожидание скорой войны или даже конца света.
***
Беда всех мемуаров состоит в том, что знание оттуда уже не в силах изменить реальность. Блог Толкователя решил нарушить это правило и опубликовать «заранее» дневник Владимира Владимировича. Чтобы по его прочтении у него самого и у страны появилось время изменить настоящее и ближайшее будущее.
ТОЛКОВАТЕЛЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий