Мы тогда гуляли по деревянной набережной в
Северном Тель-Авиве, а Нюма стоял на мосту через Яркон и курил. Мы не виделись
50 лет, но я его все равно узнал. Я бы узнал Нюму и через тысячу лет – таким
было его лицо, какое-то вогнутое. У всех людей лицо выгнутое, а у Нюмы оно
всегда выло вогнутым.
-
Здравствуй, Нюма, - сказал я.
Он
посмотрел на меня, но ничего не ответил и бросил окурок в Яркон.
- Ты
давно в Израиле? – спросил я.
- 30
лет в этой проклятой стране. Через месяц будет 31, - проскрипел он, на меня не
глядя, а провожая взглядом брошенный окурок.
-
Почему проклятой? – спросил я.
- Ты
глянь, - он ткнул пальцем в пенное течение реки. – Положено как? Волга впадает в
Каспийское море. Все реки впадают в море, а в этой проклятой стране море впадает в реку.
-
Ерунда, - сказал я. – Просто сейчас прилив и море бурное – вот и все.
- Ну,
ты и сволочь! – сказал Нюма и закурил новую сигарету. – Иди куда шел, - сказал он. – Чего уставился, - он
еще добавил разные непечатные слова.
Мне
никуда уходить не хотелось. Я должен был выяснить одну странную вещь, связанную
с этим, случайно встреченным человеком.
- Ты
жил в доме шесть, - сказал я. – Двор на Петрушку, на бульвар, был проходной, а
потом в арке поставили стену из кирпича и плохо замазали белилами, а кто-то по
белилам написал крупно: НЮМА УМЕР. Я тогда встретил твою сестру Фиру и спросил,
отчего ты умер, а она сказала, что ты не думал умирать, и ты жив. Ты помнишь
эту надпись, что ты умер?
- Ну,
помню, - он снова швырнул недокуренную сигарету в Яркон.
- Кто
это написал, что ты умер? - спросил я.
- Какая разница, - Нюма еще и сплюнул смачно в
пенные воды реки.
- Но ты и не думал умирать, - сказал я.
- Что ты ко мне пристал? - Нюма достал еще оду
сигарету из пачки, но закуривать не стал
и вернул сигарету на место. – Чего тебе надо?
-
Понимаешь, - сказал я. – Сколько лет прошло, а я так часто думал, почему этот
кто-то написал НЮМА УМЕР, а ты был жив и не думал умирать. Ты и сейчас жив.
- Нашел
о чем думать, - сказал Нюма. – Ты псих, наверно.
-
Наверно, - я не стал спорить. – Просто интересно: человек жив, а о нем кто-то
пишет, что он умер. Ты не знаешь, кто это написал?
- Знаю,
- повернулся ко мне Нюма всем своим вогнутым лицом. – Сам я и написал.
-Ты?
Зачем? – удивился я.
- Чтобы не приставали, - ответил Нюма.
- Кто к тебе приставал? – спросил я.
- Никто, - ответил Нюма. – Никто… и все… Все в
этом проклятом Питере ко мне приставали… Вот я и написал, что умер.
- Ну и что?
– спросил я. – Перестали приставать?
Он не ответил и стал уходить, прихрамывая, по
потрясающей, красивейшей деревянной мостовой вдоль набережной Северного
Тель-Авива. Нет большей радости, чем идти по мягкому, теплому дереву, а не по
асфальту или плиткам. Я догнал Нюму.
-
Глупо, - сказал я. – Столько лет не виделись… и вот так… А где Фира?
- В Чикаго, - сказал Нюма. – Пухнет в этой
проклятой Америке.
- У тебя все города и страны проклятые? –
спросил я.
- Все,
кроме Новой Зеландии.
- Почему так? – спросил я.
- Откуда мне знать, - остановился Нюма. – Я
там не был.
- Недавно пришлось побывать в Питере, - сказал
я. – Там все дворы теперь закрыты и подъезды тоже. Я хотел посмотреть на ту
стену, где написано, что Нюма умер… Не вышло, не получилось.
- Ты
все-таки псих, - сказал Нюма. – Ты ненормальный. Я бы психов не пускал в
Израиль. Здесь этого добра и без таких, как ты, хватает. Нашел, что смотреть в
Питере: проклятый двор колодец и ту паршивую стенку из кирпича.
А потом
он стал бормотать что-то себе под нос: сердитое и невнятное.
- А
почему Фира пухнет? – спросил я.
- В ней было килограммов сорок весу, а стало
сто двадцать, - сказал Нюма. – Получилось три Фиры. Виноват этот проклятый
Чикаго. Они там жрут в три горла, потому из каждого получается не один человек,
а три.
Волны
бились о парапет набережной. Брызги от волн ловили дети и смеялись и радовались
мокрые, в этих брызгах.
-
Хорошо здесь, - сказал я. – Чтобы было хорошо ничего не нужно, кроме моря и
детей.
- Не понимаю, - сказал Нюма, думая о своем. –
Почему нужно жрать в три горла, а потом еле таскать ноги? Прилетела любимого
братца повидать – смотреть тошно… Нет в мире справедливости.
- Это
почему? – спросил я.
-
Потому, - сердито отозвался Нюма. - Вот худого, с грузом в пятьдесят кил, в
самолет не пустят, а Фирка пухлая чемоданище приперла на тридцать килограммов –
и хоть бы что.
Мне
было трудно представить то, о чем он рассказал. Фирка, которую я знал,
казалось, ничего не весила. Она не ходила по земле, а летала.
-
Пошли, пообедаем, - сказал я. – Угощаю.
Нюма посмотрел на меня подозрительно, но
согласился.
Мы
попали в проблемное время. Завтрак в том кабаке уже кончился, а обед не
начинался. Пришлось ждать, глядя на бурное море, детей в брызгах и клоуна на
тележке, орущего какую-то песню диким голосом и играющего сразу на трех
инструментах.
- Я
знаю, - сказал я. – Знаю, почему ты написал, что умер… Это из-за женщины. Ты ее
любил, а она тебя – нет. Вот ты и написал, чтобы она увидела, испугалась и
подумала, что потеряла навек человека, который ее любит.
-
Некоторым соврать, что плюнуть, - не сразу отозвался Нюма. – Все врут на этой
проклятой земле. Не было никакой женщины, и любви никакой не было, а были суки
разные, которые приставали – и все. Я же
тебе сказал. Еще раз вякнешь про ту стенку – уйду.
Мы,
молча, дождались официанта и сделали заказ. Мы, молча, съели нехитрый обед. Нам
принесли счет – и я расплатился. Мы поднялись, и вновь вышли к набережной и
морю. Нюма и не подумал сказать спасибо. Мы зачем-то шли рядом некоторое время,
понимая, что больше нам говорить не о чем. Я остановился и стал смотреть на
радость детей в брызгах от волн, а Нюма ушел, не прощаясь…
Не
знаю, что я еще могу рассказать о той случайной встрече с человеком, которого
Бог наградил странным, вогнутым лицом, с человеком, написавшим много лет назад
на кирпичной стене, плохо закрашенной белилами, что он умер, с человеком,
сочинившим ту краткую эпитафию самому себе только затем, чтобы к нему не
приставали на этой «проклятой» планете, в том «проклятом» Питере, в этой
«проклятой» стране и на этой «проклятой» деревянной набережной в Северном
Тель-Авиве, где Средиземное море впадает в реку Яркон.
Комментариев нет:
Отправить комментарий