Ныне желтые страницы прессы, и не только,
полны интимными подробностями жизни разных знаменитостей. Потребителя СМИ свои
собственные романы волнуют меньше, чем любовные приключения хорошо раскрученной
певички. Клич из знаменитой песни Галича о гражданке Парамоновой: «Давай
подробности!» - актуален нынче, как никогда. Любая реклама идет в ход. Плохая
реклама – это ее отсутствие.
Век девятнадцатый тоже наверняка любил
сплетни, но носили они, как бы это выразиться, не глобальный, сравнительно
скромный характер. Читателя больше волновало, что, как и о чем пишет Лев
Толстой, а не его семейная жизнь. Существовала некая деликатность журналиста,
осторожность, что ли, черта, за гранью которой человек не мог назвать себя
порядочным человеком.
Были и у меня сомнения – стоит ли копаться в
истории неудавшейся женитьбы Антона
Павловича Чехова? А потом подумал – почему бы и нет. Да и сама эта история из века позапрошлого никак на
сплетню не похожа, а совершенно неожиданным образом раскрывает и некоторые
аспекты творчества классика, да и связана с чудовищным ХХ веком.
Итак, из письма литератору В.В. Билибину от 18 ноября 1886
года: «Невесту вашу поблагодарите за
память и внимание и скажите, что женитьба моя вероятно – увы и ах! Цензура не
пропускает… Моя о н а – еврейка. Хватит
мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями – ладно,
не хватит – и не нужно…. И к тому же мы уже поссорились…. Завтра помиримся, но
через неделю опять поссоримся. С досадой, что ей мешает религия, она ломает у
меня на столе карандаши и фотографии – это характерно… Злючка страшная… Что я с
ней разведусь через один-два года после свадьбы, это несомненно… Но finis.»
Должен невольно отступить в сторону.
Бдительного читателя, конечно, покоробит слово «жидовочка». Но, должен
отметить, что в конце 19 века слово это звучало совсем не так обидно и страшно,
как после погромов начала ХХ в России и Холокоста. Да и не хочется в очередной
раз затевать бессмысленный диспут об антисемитизме Чехова. Не был великий писатель юдофобом. И в данном
случае мы можем упрекнуть его только в том, что не принял он гиюр, чтобы
сочетаться браком со своей еврейской невестой. Но к делу!
В томе «Литературное наследство», посвященного
Чехову, изданному в 1960 году, есть примечание к приведенному письму: « Билибин
с живым интересом отозвался на сообщение Чехова о его женитьбе и требовал
подробностей о невесте. Кто была невеста Чехова – неизвестно. Возможно речь
идет о Евдокии Исааковне Эфрос ( в замужестве Коновицер).
Через сорок лет автор примечания к «Дневнику»
Павла Егоровича Чехова не сомневается, что именно она и была невестой писателя:
«Коновицер (урожд. Эфрос) Евдокия Исааковна приятельница М.П. Чеховой, жена адвоката и соиздателя
газеты «Курьер». Одно время считалась невестой А.П. Чехова».
М.. Ковров в очерке « На Таганке у Губенко
пишет: « Все шло к тому, что Чехов и Дунечка Эфрос, подруга сестры Маши по
курсам Герье, должны были пожениться. Провожая ее домой после своих именин,
Чехов сделал предложение. Чтобы не было препятствий со стороны родителей Чехова
(Дунечка — из богатой семьи, невеста с хорошим приданым, но они могли не
одобрить женитьбы на еврейке), она решила перейти в православную веру. Родители
Дунечки воспротивились крещению, разрыв с ними был неизбежен, Дуня нервничала —
и ее отправили на минеральные воды. Вскоре она вышла замуж…»
Друзей – евреев у Чехова было множество.
Достаточно открыть тома его переписки. Вот и невеста нашлась – потомок Иакова.
В романах писателя не было лжи, насилия и
пошлости, а потому теплые, дружеские отношения с Евдокией Коновицер и ее мужем
продолжались в течение всей жизни Чехова. Кстати, сам Ефим Зиновьевич Коновицер
был давним приятелем Чехова еще по Таганрогской гимназии. Сохранилось 19 писем к
этому человеку, писем полных уважения, тепла и дружеского участия.
Насколько серьезно было намерение Чехова
связать свою жизнь с девицей Эфрос. Не
знаю. Знаю только, что сам Чехов и подруга Евдокии Исааковны – сестра Антона
Павловича – Мария – звали невесту Дусей. И именем этим через 15 лет Чехов
станет называть свою любимую супругу – Ольгу Леонардовну. В одном из писем
Чехова жене два эти имени сталкиваются совершенно неожиданным образом: «Завтра уезжает г-жа
Коновицер. Видишь, Дуся, я пишу тебе всё подробно и умалчиваю или пишу очень
кратко только об одном, а именно о том, как я тебя люблю, как без тебя скучаю,
моя радость, немочка моя, деточка. Твое второе письмо уже короче, и я боюсь,
что ты охладеешь ко мне или, по меньшей мере, привыкнешь к тому, что меня нет
около тебя».
Ольгу уменьшительно – ласкательно можно звать
как угодно, только не Дусей. Евдокия – другое дело. Вполне возможно, таким
подсознательным образом, продолжил Чехов «любовную линию» своей жизни. Значит,
не случайным было то его сватовство и оставило след в душе писателя на всю
жизнь.
В очерке М. Коврова есть еще одна любопытная
деталь: «На премьере у Корша Маша узнала в Иванове и Сарре брата и Дунечку и
потеряла сознание».
Все верно: пьеса Антона Чехова «Иванов» -
пусть перевертыш, пусть гипербола, пусть досказанность недосказанного, но
история не чужая, а с в о я. Сарра так
любит своего мужа, что принимает крещение, но этот поступок не приносит
супругам счастья. О чем, в числе прочего, и писал Чехов в этой пьесе. Возможно,
и о невозможности преодолеть «разность потенциалов», о заклятии родовой печати,
о невозможности знаком новой формы скрыть подлинное содержание. В любом случае, без истории неудачной
женитьбы не было бы и упомянутой пьесы. Всю свою жизнь Антон Павлович Чехов старался
исправить жизнь человеческую. В творчестве он ее раскрывал во всей полноте,
анализировал, в обычной жизни старался рукотворно переделать трудом, поступком.
Кто знает, возможно, и его неудавшаяся женитьба тоже была попыткой поступка по
исправлению мира: неравенства не только материального, но и расового. В
«Иванове» Чехов, как будто, признает свое поражение.
Алина Полонская в статье «Еврейские женщины в
произведениях А.П. Чехова пишет: «Мы можем рассматривать сюжет «Иванова» как
возможный вариант развития отношений Чехова и Дуни в том случае, если бы их
свадьба всё-таки состоялась. Судя по всему, этого не произошло из-за того, что
она не захотела перейти в православие. Но этот брак, по мнению Чехова, был в
любом случае обречен на неудачу».
Возможно и так, но и, работая над переписью
каторжников на Сахалине, Чехов вряд ли думал, что этим поступком он решит
проблему насилия власти над человеком.
Но в этом и была сила личности писателя, его гения, его воли: сознавая
тщетность усилий, он бросал вызов всему, что казалось Чехову «язвами» мира. Он,
врач, будто хотел вылечить от моральной хвори все человечество.
Убежден, что и юдофобию он считал такой «язвой» и по-своему хотел доказать это миру,
женившись на еврейке. Мы можем относиться к этому поступку по-разному. Мы
знаем, что большая часть подобных попыток заканчивалась не лучшим образом.
Ассимиляция, на которую была почти готова Дунечка Эфрос, выйдя замуж за Чехова,
не могла решить проблему ксенофобии и расизма.
Но сама ассимиляция может показаться отчаянной
попыткой жестоковыйного народа сохранить жизнь в предчувствии ужасов
Катастрофы, тщетной попыткой.
Коновицеры бежали от большевиков во Францию.
Муж Евдокии Исааковны скончался до войны с фашизмом. Старушка Дуся умерла
голодной смертью в концлагере, в 1943 году.
Комментариев нет:
Отправить комментарий