Как в СССР появилась «музыка на рёбрах»
После окончания Великой Отечественной войны артельщики Ленинграда создали настоящую подпольную отрасль звукозаписи. Их заработки составляли миллионы рублей. К началу 1950-х, несмотря на посадки дельцов, в этой отрасли возникла конкуренция. А меломаны получили возможность слушать блатняк, белогвардейскую и западную музыку.
В конце 1946 года на Невском проспекте, в доме №75 артелью «Инкоопрабис» была создана студия «Звукозапись».
Создателем студии был талантливый инженер Станислав Филон, который привёз из Польши немецкий аппарат звукозаписи фирмы «Телефункен». На этом аппарате предусматривалось механическим способом вырезать на полумягких дисках из децилита звуковые бороздки, то есть фактически создавать граммофонные пластинки, причём не только копировать фабричные пластинки, но и производить запись непосредственно через микрофон. Студия была открыта под вывеской «Звуковые письма»: люди приходили в студию и наговаривали через микрофон какую-либо короткую речь, либо напевали под гитару, аккордеон или пианино какую-то песенку. (выяснилось, что децилитовых дисков в СССР не имелось, и записи производились на специальной мягкой плёнке, предназначавшейся для аэрофотосъемки). Но всё это было лишь официальным прикрытием. Главное же дело, ради чего и была рождена эта студия, было в изготовлении нелегальным путем так называемого «ходового товара».
После окончания рабочего дня, когда студия закрывалась, как раз и начиналась настоящая работа. За полночь, а часто и до утра переписывались (в основном на использованные листы рентгеновской пленки, на которой просматривались черепа, рёбра грудной клетки, кости прочих частей скелета) джазовая музыка популярных зарубежных оркестров, песни в ритмах танго, фокстрота и романсов, напетых по-русски эмигрантами первой и второй волны эмиграции из России. В их число попал и Александр Вертинский, вернувшийся в Россию ещё в 1943 году, но пластинки которого находились в те годы под запретом. Также писали песни с пластинок 20-х годов молодого Леонида Утесова, как сейчас сказали бы «блатняк» – «Гоп со смыком», «Лимончики», «Мурка» и т.п. Переписывали и ансамбли гастролировавших по странам Европы цыган, среди которых особенно славились парижские цыгане, где солистами были Владимир Поляков и Валя Димитриевич.
По утрам, в назначенное время, приходили с чёрного хода сбытчики-распространители, получали десятки готовых пластинок, и этот «товар» шёл в люди. Таким образом, настоящие, музыкально-танцевальные пластинки, в пику фальшиво-бодряческим советским песням, проникали в народ. Так был сломлен музыкальный «железный занавес». Однако, главной целью артельщиков всё же была не протестная деятельность, а желание зарабатывать большие деньги. Нелегальный оборот их артели достигал нескольких сотен тысяч рублей в год.
Естественно, спрос одна артель удовлетворить не могла. Через год-два начали появляться и другие подпольные студи звукозаписи. Одну из них сделали ленинградцы Борис Тайгин и Руслан Богословский. Об их деятельности позднее вспоминал сам Тайгин:
«Внимательно изучив в студии Филона принцип работы аппарата и проведя ряд необходимых замеров, Руслан сделал рабочие чертежи, после чего нашел токаря-универсала, взявшегося изготовить необходимые детали. Летом 1947 года великолепный самодельный аппарат для механической звукозаписи был готов. Всё остальное приобрести уже не представляло особых трудностей: в поликлиниках города годами копились подлежащие уничтожению старые рентгеновские снимки, и техники были только рады освободиться от необходимости периодически сжигать пленки; металлические резцы Руслан вытачивал сам, а резцы из сапфира приобретались на «толкучке» у Обводного канала.
(Руслан Богословский в 1960-е годы)
Через очень короткое время многие сбытчики Филона переметнулись к Руслану, оценив значительно более высокий уровень качества звучания. Филон «рвал и метал», но рынок сбыта был победно завоеван Русланом! Кроме меня, делавшего из рентгеновских пленок круглые диски-заготовки с дырочкой в центре для будущих пластинок, да иногда писавшего тексты уличных песен, Руслан привлёк к постоянному участию в процессе изготовления пластинок своего приятеля Евгения Санькова – профессионального музыканта, в совершенстве владевшего аккордеоном. Кроме того, Евгений был фотографом-репродукционистом очень высокого класса. Это для Руслана была поистине двойная золотая находка. Евгений включился в деятельность нашего коллектива, который я предложил впредь именовать студией звукозаписи «Золотая собака», изготовил для этой надписи резиновый штамп, и на каждую изготовленную Русланом пластинку ставили такой оттиск.
Это было важно ещё и потому, что в Ленинграде стали расти, как грибы, кустари-халтурщики, пробовавшие на каких-то приспособлениях делать мягкие пластинки. Само собой, их качество не лезло ни в какие ворота: сплошные сбивки бороздок и нарушенная скорость – кроме хрипа с шипением их продукция ничего не издавала. А со штампом «Золотая собака» пластинки имели гарантию качества, и очень скоро покупатели поняли и оценили это новшество: пластинки Руслана всегда шли нарасхват.
Вскоре Евгений Саньков совершил своеобразную революцию в деле изготовления мягких пластинок: он предложил, предварительно смыв с пленки эмульсию с изображением ребер, наклеивать образовавшуюся прозрачную пленку на изготовленный фотоснимок, причем пленка автоматически приклеивается к фотоснимку за счет эмульсии на самом снимке. А потом – вырезается круг, делается запись, и пластинка готова! Вместо дурацких рёбер – на более прочной основе – любого вида фотоизображение. Выигрыш двойной: прочность и великолепный внешний вид.
Не удержавшись от тщеславного хвастовства, Руслан снова пришел в студию к Филону и показал такую пластинку. Филон в первую минуту был в шоке, но, вовремя опомнившись, он, изобразив наивность, спросил, как такое достигнуто? Руслан раскрыл секрет. Естественно, в скором времени в студии на Невском, вместо зелёной аэропленки, появились пластинки с изображением Медного Всадника и надписью по кругу: «Ленинградская студия художественной звукозаписи».
Так прошли 1947-й, 1948-й, 1949-й и заканчивался 1950 год. Приближался ноябрьский коммунистический праздник. И вот 5 ноября – с раннего утра и до позднего вечера – по всему Ленинграду пошли повальные аресты всех тех, кто был причастен к изготовлению или сбыту подпольных пластинок. Были заполнены буквально все кабинеты ОБХСС на Дворцовой площади, куда свозили всех арестованных, а также конфискованные звукозаписывающие аппараты, плёнки, зарубежные пластинки-оригиналы и все прочие атрибуты. Арестовано в этот чёрный день было около 60 человек. Все арестованные были разделены на отдельные группы. Спустя одиннадцать месяцев нахождения под следствием, нас троих – Руслана Богословского, Евгения Санькова и меня – объединили в группу и судили одновременно, в сентябре 1951 года. В одном из пунктов обвинительного заключения мне инкриминировалось «изготовление и распространение граммофонных пластинок на рентген-плёнке с записями белоэмигрантского репертуара, а также сочинение и исполнение песен, с записью их на пластинки, хулиганско-воровского репертуара в виде блатных песенок». Мне дали 5 лет, Евгений Саньков тоже получил 5 лет. Руслан Богословский – 3 года.
Освободившись из заключения по амнистии 1953 года, все мы вскоре опять встретились. Руслан по сохранившимся чертежам восстановил звукозаписывающий аппарат, и возрожденная «Золотая собака» с новыми силами и удвоенной энергией приступила к творческой работе. Усовершенствованный Русланом аппарат, теперь мог писать и долгоиграющие пластинки со скоростью 33 оборота в минуту. Филон посчитал это новшество излишним и по-прежнему писал пластинки со скоростью 78 оборотов в минуту: это было быстрее и проще в изготовлении.
Но 1957 год опять принёс огорчение Руслану: он вновь был арестован по доносу осведомителя, втеревшегося в доверие как сбытчик. Отсидев 3 года в лагере, Руслан возвратился в Ленинград и, собрав друзей, в третий раз восстановил деятельность легендарной «Золотой собаки». На торжестве после возвращения из лагеря Руслан объявил нам, что параллельно с возобновлением перезаписи долгоиграющих мягких пластинок, он будет готовиться к изготовлению настоящих, как делают их на заводе, твёрдых пластинок. В конце 1960 года Руслан показал нам две небольшие пластинки, имеющие в центре огромные дырки (такие пластинки – на 45 оборотов в минуту – применяются в музыкальных автоматах, устанавливаемых, как правило, в зарубежных кафе). Никакой этикетки на них не было. Поставив их на проигрыватель, мы услышали Луиса Армстронга, а на другой стороне пластинке были рок-энд-роллы в исполнении джаз-оркестра Билла Хэлли. Пластинки были абсолютно, как заводские, разве что не было этикеток.
На этот раз «Золотая собака», одновременно выпуская как мягкие, так и твёрдые пластинки, просуществовала чуть больше года. Органы ОБХСС, предварительно выследив нового помощника Руслана – Юманкулова, задержали его и вынудили рассказать о деятельности студии. Милиция арестовала Руслана как раз в момент процесса изготовления твёрдой пластинки. На этот раз судили Руслана показательным судом, состоявшемся в Доме Техники на Литейном пр., 62. Он опять получил 3 года лагерей, Юманкулов же отделался условным сроком наказания.
С конца 1960-х в продаже появились различные модификации новой техники, именуемой магнитофонами. Они за баснословно короткий срок полностью вытеснили мягкие пластинки. Эпоха «музыки на рёбрах», после 15-ти лет победного шествия, окончательно закончилась, уступив место магнитофону.
ТОЛКОВАТЕЛЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий