НА ИСПУГ

 Разговаривал как-то с одним артистом цирка. Спросил, а не страшно ему под куполом по канату ходить, да еще без страховочной сетки. Ответ этого человека никогда не забуду. Он ответил на вопрос примерно так: 

-         Испуг – это потеря квалификации. Отсутствие страха в нашем деле – профессиональное качество. 

 Тогда подумал, что этому «профессиональному качеству» евреи обязаны своей судьбой. С каким стараниям прививали им в галуте миф о запуганном, жалком еврее. Этот миф всегда успокаивал юдофобов. Им нравилась мерзкая, обсыпанная перхотью и провонявшая чесноком, дрожащая и согбенная фигура еврея.

 Такому еврею, как будто, прощалось все, даже отсутствие страха, потому что в глубине души  антисемиты всегда понимали, что идет еврей по канату своей истории, не страшась ничего. Иначе давно бы не было на свете ни одного потомка Иакова.

 Кто только не брал евреев на испуг: вавилоняне и греки, Рим и крестоносцы, инквизиция и фашизм…. Собственно вся погромная история мирового зла – была банальной попыткой испугать еврея, чтобы споткнулся он, упал и разбился насмерть.

 Помню одну историю, услышанную от хорошего писателя Х. Он, похоже, так и не оставил ее на бумаге. Время было совсем неподходящим для таких историй. Страх не дал возможность Х записать ее, но это был еврейский, какой-то неполноценный страх, не запрещающий устную передачу.

 Так вот: жили в местечке бедные евреи. Били их, грабили, убивали на каждую православную  пасху. Вот евреи и решили замаскироваться. Один хитрец предложил носы укоротить. Укоротили, стали курносыми, но не помогло. В ходе нового погрома пожары были опять, и жертвы. Тогда стали евреи одеваться, как окрестные жители, но и это оказалось пустой затеей.

 -Язык! – догадался местечковый люд. Нашли учителя и через год все они стали бегло разговаривать по-французски. Но снова пришла пасха с куличами, раскрашенными яйцами и еврейской кровью. Тогда решили евреи начать пить горькую, но это только подхлестнуло погромщиков - стали они искать, "хде жиды горилку ховают?"

 И тогда самый трусливый  предложил водрузить крест над синагогой. Трезвые евреи выслушали трусливого и разошлись, молча, каждый по своим делам.

 В этот момент поняли они, что отступать больше некуда, и на очередном собрании решили больше ничего не бояться. А, чтобы поддержать себя в непривычном мужестве - вооружиться, на случай очередного погрома.

 Тот, кому первому пришла в голову эта идея, сказал так: « Евреи! Сколько денег мы потратили на хирурга, укорачивая носы? Евреи! Сколько золота мы отдали, чтобы купить чужую одежду?  Евреи! вспомните, как дорого нам стоил учитель французского языка? Евреи! Мы сами чуть не ушли в пасть зеленого змия.. И все зря. Несколько ружей и пистолетов нам обойдется дешевле, чем новые похороны наших женщин, детей и стариков.

 Тот, кто предложил вооружиться крестами, стал говорить, что у безоружных детей Иакова есть еще какой-то шанс выжить. Вооруженные – погибнут, как один, ибо погромщики не простят местечку такую провокацию.

-  Не будем злить наших врагов, - сказал осторожный на языке французов. – Не станем давать им повод к новому витку вражды и ненависти. 

 Трус стоял перед собранием с укороченным носом, в крестьянской одежде и крестиком на груди. Но к этому времени все забыли бесполезный и чужой язык. Никто не понял боязливого соседа. И было решено использовать последний шанс во спасение.

  Наступила очередная пасха и пошла на местечко пьяная банда погромщиков, а навстречу им выступили трезвые и вооруженные ребята из отряда самообороны.

-     Евреи! – удивились мужики из слободки. - Вы что, нас не боитесь?

-   Не боимся, - ответили местечковые ребята и подняли ружья.

-   Тогда мы пошли домой, - подумав, решили погромщики.

-  Оревуар! – ответили им бойцы самообороны, вдруг вспомнив язык Рабле и Бальзака. /

 По дороге встретили погромщики острожного еврея.

-   Я с вами, мужики! Я с вами, народ православный! – сказал им этот осторожный.

Лучше бы он им это не говорил. Лучше бы спрятался за кустиком, переждал грозу...

 Долго думали евреи, где похоронить единственную жертву погрома. Наконец, решили не разлучать все-таки погибшего с его предками».

 Вот такую историю рассказал мне писатель Х – фронтовик, раненый в переправе через Днепр пулей фашиста. 

 Почему я вспомнил о ней. Все очень просто. Евреев никогда  не уставали пугать даже на своей земле, в своем государстве.  Соседи  только и думали, что об очередных погромах.

 Израиль спасала не «Давидка», не французские самолеты, не реактор в Димоне. Евреев Еврейского государства все 65 лет их новейшей истории спасало, прежде всего, бесстрашие. 

 Ничего нового не было в кровавой 2-ой интифаде.  Только названием она разнится от других подобных погромов. Нет ничего нового в ракетах и минах из Газы. Верно, евреи сами вооружили своих врагов, дали им возможность баз и опорных пунктов в тылу, но сирийцы, иорданцы и египтяне шли на  Израиль, вооруженные в тысячу раз лучше первоклассным, современнейшим русским оружием. Им это не помогло. Мужество победило трусость. Но и потомки того робкого еврея из местечка живы по сей день в Израиле. Вот в чем проблема. С улыбкой, и «укороченным носом» бегут они навстречу погромщикам, руку протягивают, призывают к миру на многих языках, готовы трясти хоть крестом, хоть зеленым знаменем, только бы выжить. Вот тут-то и перестает «канат» под ними быть надежной опорой. «Трус не играет в хоккей» - пелось в старой песне. Испуганному народу нет места в анналах истории.