Консерватизм для чиновников: «Вот тебе две банки крови, одна от гея, другая не от гея. Какую выберешь?»
Институт социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ), которым руководит бывший замначальника кремлевского Управления внутренней политики Дмитрий Бадовский, выпустил первую «Тетрадь по консерватизму». Это альманах, в котором собраны выступления чиновников, политологов, историков о причинах поиска и аргументах в пользу консервативной идеологии для сегодняшней России.
Тетради будут читать федеральные, региональные чиновники и депутаты, а также студенты некоторых учебных заведений. Сами авторы говорят, что «главная идея выпуска альманаха состоит в создании медиаплатформы, позволяющей вести дискуссию, проводить анализ и давать ретроспективу консервативной мысли России».
Первый выпуск состоит в основном из стенограммы семинара «Базовые ценности консерватизма. История и современность», который проходил в штаб-квартире Общероссийского народного фронта, предисловия самого Бадовского и выступления в 2011 году тогда вице-спикера Госдумы, а сейчас главы кремлевского Управления внутренней политики Олега Морозова.
Slon публикует основные тезисы и рассуждения о формировании государственной консервативной идеологии.
Вот, например, режиссер Карен Шахназаров задается вопросом, не запоздала ли Россия с идеей консерватизма. У режиссера возникает ощущение дискомфорта, когда он слышит слово «консерватизм». Поэтому надо сформулировать точную терминологию, которая будет привлекательна не только для нас, «нам нужны союзники во всем мире».
В предисловии Дмитрия Бадовского сразу появляется отсылка к заявлению Путина в последнем обращении к Федеральному Собранию. Глава ИСЭПИ пишет: «Смысл консерватизма по Бердяеву не в том, что препятствует движению вперед и вверх, а в том, что препятствует движению назад и вниз». Это объясняется тем, что в «истории именно радикальное революционное движение вперед – в реальности оказывалось движением назад, культурным обрушением, цивилизационным обвалом». А сегодняшний спрос на консерватизм растет во всем мире – это спрос на «ответственность, профессионализм, мораль и совесть». Именно «эволюционная трансформация базовых общественных и государственных институтов оберегает от революционного уничтожения устоев государства и общества».
Вопрос, идеология ли консерватизм вообще, задается сразу. Бадовский пишет, что «это не столько идеология, сколько определенный политический стиль. Как только создано нечто минимально стоящее, его нужно сохранить».
Открывает альманах выступление нынешнего главы Управления внутренней политики Олега Морозова в 2011 году. Он говорит об ответе российского консерватизма западному: там, например, нетерпимость к альтернативным позициям и радикализм действий, неизбежно ведущие к экономическим и политическим кризисам, а у нас – «согласование разнонаправленных общественных интересов в целях предупреждения их антагонизмов и конфликтных ситуаций». Есть и такие заявления: «Задачи модернизации России могут быть эффективно решены только в русле социально-консервативной идеологии». Кстати, о консервативном модернизме как идеологии «Единой России» заговорили еще на съезде партии в 2009 году, но идея не прижилась.
И, как выяснилось из выступления Морозова, императив современного российского консерватизма – это «гарантированные права и свободы человека и гражданина»: «В актуальной повестке России – укрепление фундаментальных институтов демократии: гражданского общества и независимых СМИ, местного самоуправления и парламентаризма, профессиональной и независимой судебной власти».
После идет выступление генерального директора международного информагентства «Россия сегодня» Дмитрия Киселева, половина которого сводится к критике российских либералов («Россия должна иметь разные политические крылья, но все они должны быть патриотическими», а среди либералов патриотов нет) и теме, о которой «многие говорить стесняются», – о геях. Нужны аргументы, чтобы защищать традиционную семью: «Число гомосексуалистов в обществе увеличится за счет привлечения неокрепших душ». Пример – запрет геям в США сдавать кровь из-за повышенного риска СПИДа. «Когда кто-то говорит: «Это ерунда», я предлагаю ему рискнуть самому: вот тебе две банки крови, одна от гея, другая не от гея. Какую выберешь? Добровольно. То есть тут необходимо формулирование в России государственной позиции».
Дальше – лекция об истории российского консерватизма от Ольги Васильевой, доктора исторических наук, заместителя начальника Управления по общественным проектам – «патриотического» управления. От историка Карамзина («и в стабильные времена нравственным ориентиром является Русская Церковь») к графу Уварову и его «самодержавие составляет главное условие политического существования России». Говорится об охранительной миссии православия и о том, как «консервативная идеология уберегала Россию от революционных потрясений». Развернутая цитата Каткова: «Говорят, что Россия лишена политической свободы; говорят, что хотя русским подданным и предоставлена законная гражданская свобода, но что они не имеют прав политических. Русские подданные имеют нечто более, чем права политические, – они имеют политические обязанности. Каждый из русских подданных обязан стоять на страже прав Верховной власти и заботиться о пользах государства. Каждый не то что имеет только право принимать участие в государственной жизни и заботиться о ее пользах, но призывается к тому долгом верноподданного. Вот наша конституция».
Дальше к Победоносцеву («Самодержавие – это идеал, который вырабатывает тысячелетняя русская история»), и в завершение выступления: «Как быть? Куда идти?» – ответ не будет получен без обретения консервативной интеллектуальной стратегии. По словам Васильевой, консерватизм сегодня актуален больше, чем в XIX веке. И речь не идет о закостенелости: любое упоминание о консерватизме должно сопровождаться «прилагательным, указывающим на позитивность».
Завкафедрой общей политологии ВШЭ Леонид Поляков, который заявил, что «не стесняется себя относить к консервативным экспертам», отказал украинцам в консерватизме: «На Украине консерватизма быть не может, там есть только агрессивный национализм». Ресурс для консерватизма – историческая память. Но и к российской истории у эксперта тоже много вопросов. «Российская история – это череда фундаментальных самоотказов»: принятие православие, петровские реформы.
Как выяснилось, русский консерватор все время был вынужден поддерживать власть, которая была настроена антиконсервативно, поэтому консерватизм не сложился.
Зато сегодня самое время для расцвета консерватизма, и вот почему:
«Предложение консервативной стратегии в ответ на консервативную волну из парламента, от вас – от ОНФ, просто от людей, которые никоим образом политически и организационно не мотивированы, такое предложение имеет исторический смысл, потому что впервые в российской истории для нас открывается шанс объединения власти и народа на одной ценностной основе. Путин себя не позиционирует как человек, который принесет нам какие-то неизвестные нам ценности и институты, нормы и правила».
Путин, напоминает Поляков, ценит то, что заложено в истории, то, на чем воспитаны целые поколения.
Сергей Глазьев, советник президента России, курирующий взаимоотношения с Украиной, почти ничего не сказал о консерватизме, но напомнил об императивах, лежащих в основе нашей традиционной мировоззренческой культуры, – таких как социальная справедливость, требование правды, а также еще, по Достоевскому, «всемирная отзывчивость». Коммунистическая идеология хорошо легла на эту духовно-ценностную матрицу. А сейчас «надо вернуть людям нормальное понимание права на труд, творчество и самореализацию».
Директор Института философии РАН Абдусалам Гусейнов ответил на ремарку Бадовского о том, можно ли консерватизм считать идеологией, напомнив, что консерватизм возник как ответная реакция и в таковом качестве имеет вторичную природу. И это реакция на теории и практики, которые «имели целью насильственное разрушение существующих порядков во имя некоего общественного идеала». «То есть это была критика идеологически мотивированного насилия над обществом», – считает ученый.
В России же это ответ на бездумное безоглядное движение в сторону Запада. Но сейчас консерватизм нельзя толковать как статус-кво – это толкование подразумевает, что консерватизм закрывает перспективу развития.
Президент Фонда исторической перспективы Наталья Нарочницкая утверждает, что консервативное мировоззрение – это не бизнес-проект, в консервативной философии государство должно думать не только о том, что нужно и правильно, но о том, что должно и правильно. Она же задала вопрос о том, что такое вообще нация.
«Это преемственно живущий организм, такому консервативному пониманию нации противостоит либертаристский подход, производный от антихристианской версии Просвещения, полной автономности человека от Бога и далее всех ценностей – национальных, семейных, религиозных, групповых. Сегодня эта крайняя форма постмодернистских философий занесла меч и над ценностями, вытекающими из богоданной природы человека». По ее словам, гомосексуальная тема стала трепещущей, потому что «для либералов это бой за постмодернистскую идеологию, в которой человек должен быть освобожден от любых ограничений, в том числе своей богоданной природы». А энтропия свободы возникает, когда нет больше треугольника: ощущения добра, вызовов соблазнов зла, но и свободной воли.
Итог размышлений: сегодня в дилемме «Россия и Европа» совершенно новое измерение. Главная дилемма – это «консервативная Европа против Европы постмодернистской», и Россия – на стороне консервативной Европы.
Во второй выпуск будут включены доклады, представленные на прошедших в мае «Бердяевских чтениях», а в третий – войдут материалы по Крыму и той ситуации, которая сложилась после присоединения полуострова к России.
Комментариев нет:
Отправить комментарий