Искать
В Берлине состоялась выставка Лили Матвеевой "Мемориал против войны". Она родилась, выросла и выучилась на филолога в Красноярске, а потом уехала в Москву, чтобы стать художницей. Училась на курсе иллюстрации у Виктора Меламеда и Тани Иванковой в Британской школе дизайна. Накануне войны она рисовала, как ликвидируют "Мемориала", а после полномасштабного вторжения России в Украину, продолжив сотрудничество с "Мемориалом", сосредоточилась на антивоенной повестке. Сибирь.Реалии публикуют ряд работ с берлинской выставки Лили Матвеевой, а также комментарии автора к ним.
Утром 24 февраляо Лиля проснулась рано, около 6 утра – похоже, сказалось нервное напряжение предыдущего дня, когда она чувствовала, что что-то должно произойти. Взяла телефон, увидела новости о том, что Россия обстреливает украинские города, и заплакала. Чтобы хоть как-то привести мысли и чувства в порядок, села рисовать. Получилась птица с сине-желтой веткой в клюве. Она запостила этот рисунок в своих соцсетях, а через несколько часов общество "Мемориал" взяло ее птицу как иллюстрацию к своему антивоенному заявлению.
"Ад продолжается"
– До прихода в "Мемориал" я жила себе, рисовала очень хорошие картинки – миленькие и про любовь, – рассказывает Лиля Матвеева. – Социальные проекты случались, но не так часто. Мне попадались редкие заказы, связанные с ресоциализацией заключенных, с насилием в семье, с экологией, с коррупцией для Transperency-international, но чтобы постоянно заниматься чем-то таким полезным, – такого не было. Я мечтала делать что-то большее, по-настоящему важное и работать с теми, кто так или иначе меняет мир к лучшему, соприкасается с реальностью и борется за права человека. Моя мечта неожиданно сбылась, когда я случайно попала в "Мемориал".
– Реальности хлебнула сполна. Глаза открылись и не закрываются. Пришла в октябре 2021 года в "Мемориал" и так и остаюсь.
– 24 февраля мне написали друзья из не буду уточнять, откуда, и тоже попросили сделать антивоенные рисунки, чтобы распространить по своим. Это всё было в самые первые дни, когда военная цензура еще не давила. И я нарисовала несколько плакатов – в основном, птичек с веточками, которые летят и говорят: "Нет войне". Ребята в разных городах распечатали плакаты, наклейки, говорят, что все сразу же разобрали. Тогда же я всё это выложила в открытый доступ. Папка до сих пор закреплена в Инстаграме. Любой может скачать и распечатать. Раньше мне часто присылали фотографии, что где-то в РФ в каком-нибудь подъезде или на трансформаторной будке висит моя наклейка.
– Этот плакат мы тоже показали на берлинской выставке. Он очень важен для меня. 28-го февраля 2022 года был последний суд над "Международным Мемориалом", и в этот же день мы провели в "Мемориале" антивоенный фестиваль – первый и, наверное, единственный открытый в Москве. Он проходил в здании "Мемориала" на Большом Каретном, которое потом отобрали. Туда 28 февраля пришли все скорбящие: коллеги, музыканты, художники, все-все. Тогда уже начались аресты за выход на митинги, кто-то вообще не смог дойти, потому что уже сидел 15 суток в ОВД.
Фестиваль продолжался больше 11 часов, была видеотрансляция. Этот огромный плакат висел в тот день в "Мемориале". Я его закончила накануне ночью, а утром забирала из типографии. Слава богу, его согласились распечатать. Ехать с ним в метро не рискнула. Шла две станции пешком. В яркой жёлтой шубе, потому что было холодно. Если честно, боялась идти с ним по улице, потому что жовто-блакитние цвета уже начали быть подозрительными.
А с 3 на 4 марта в "Мемориале" были обыски. Туда пришли какие-то эфэсбэшники. Силовики во всём черном и с закрытыми лицами. Мы с коллегами были снаружи и полночи ждали, когда они оттуда выйдут, потому что обыск был очень долгий – больше 10 часов. Утром 4-го марта от всех переживаний мне было по-настоящему плохо. Какой-то эмоциональный шок. Плюс я к тому времени уже много всякого против войны нарисовала и всюду делала это открыто, имени не скрывала. Короче, стало страшновато. Старшие коллеги посоветовали уехать, хотя бы ненадолго. И была возможность, была виза. Я буквально за три часа собрала чемоданы и уехала из Москвы, а потом и из России. Это было тяжелым решением. Я не планировала эмигрировать, но эмоциональное состояние было слишком сложным.
– На моём сайте представлены мои довоенные работы (честно, нет времени добавить туда сделанное за последние два года!). Если сравнить их с сегодняшними, очень хорошо виден контраст в настроении: как я рисовала до, и как рисую после. Всё ушло в монохром, в основном всё чёрно-белое. Я не делю всё на чёрное и белое, но мир изменился, как-то поблек. Просто я как рисовальный репортажник использую минимальные средства. Иногда меня просят, чтобы я не использовала так много чёрного. Я не могу. Как чуешь, так и рисуешь.
– Из других цветов изредка использую красный – это кровь, опасность, смерть.
– Художница на этом рисунке – это я. Дело в том, что у меня здесь, в Германии, есть проект совместно с музеем тюрьмы Андреасштрассе в Эрфурте. Мы делаем книгу про репрессии в ГДР в 1980-е годы. Я рисую историю одной политзаключённой, которую посадили за связь с иностранцем и попытку уехать на Запад. И в сюжете есть второй слой. Эта книжка и про того, кто рисует, книжка про меня, про эмиграцию, про войну и всё с этим связанное. Вообще-то бывает так, что рисовать сложно, рисовать даже и не хочется, честно говоря, но рисование, как воздух, и помогает проживать сложное. Периодически, конечно, захлёстывает волна того, что всё бесполезно, потому что ад продолжается. И тут как раз показан момент бессилия. Художница всё время преодолевает себя, потому что рисовать надо, а реальность придавливает.
– Эмиграция – это очень сложный процесс. Мне важно фиксировать то, что сейчас происходит. Всё, что выдаю, пропускаю через себя. Я – участник, свидетель, медиатор.
– В мои рисунки включены известные фотографии. Наверное, вы знаете, что мой друг и учитель Виктор Меламед каждый день рисует убитых украинцев и украинок, рассказывая их истории и напоминая нам всем, что война всё ещё идет. Когда я работаю с реальными свидетельствами (фотографии, тексты, новости), то это одновременно и больно, и терапевтично: я в первую очередь документирую, конечно, но также в каком-то смысле помогаю себе хоть как-то преодолеть внутреннюю боль. Пока рисую, лью много слёз. Кроме того, фотографию преступления можно легко пролистнуть, а на рисунке взгляд всё-таки задержится. И ещё – его не скроют соцсети. Художник может что-то добавить или убрать, смягчить или заострить. Получается переосмысленная художественным образом многослойная конструкция.
"Война – всегда расчеловечивание"
– Когда подорвали Каховскую ГЭС – для меня это было по силе эмоций и боли, как утро 24 февраля. Сесть рисовать – моя естественная реакция как художника.
– Да, ты всё время висишь в новостях, смотришь, как всё затапливает. Но людям нужна помощь, сердце разрывается, и надо хоть что-то сделать, а мой инструмент – рисование. Сначала был рисунок с живыми лебедями и утонувшими животными из зоопарка. Под картинкой я разместила реквизиты, куда перечислять деньги пострадавшим от затопления украинцам с правого берега (позже нарисовала ещё одну – для левого, где эвакуация шла очень плохо). Этот пост – рисунок с реквизитами – очень широко разошёлся по сети – несколько тысяч просмотров и репостов. Картинка красивая, но её содержание – адище. Может, и в этом есть сила искусства.
– С 24 февраля прошло уже пару месяцев, было больно, страшно, но всем нам хотелось что-то сделать. И тогда мой коллега Андрей придумал проект "Дневники войны". Изначально идея была в том, чтобы брать украинские дневники времен Второй Мировой, а рядом записи тех, кто публикует сейчас онлайн-дневники из Украины – чтобы ни у кого не осталось сомнений, какое государство сейчас нацистское. Но потом мы посмотрели и поняли, что даже просто отрывки из дневников очевидцев ВОВ говорят сами за себя. Ну, а я включилась в процесс как художник.
Цель проекта в том, чтобы с помощью цитат из прошлого рассказать о происходящем сейчас. В прошлом подобное уже было и на основе этого можно себе представить, каково людям сейчас, и чем все это кончится.
Иногда нам казалось, что это слишком беззубый протест и, может быть, то, что мы делаем, никому не нужно, но мне начали писать люди, в том числе и из Украины, что они читают, смотрят и чувствуют то же самое. Война – это всегда война. Больно было и тогда, и сейчас. У меня на тексты дневников накладываются сегодняшние события. Нормальная реакция на ненормальную реальность.
– Переклички возникают самые неожиданные. В тот момент, когда делала эту иллюстрацию, было очень много новостей про мародёрство российских солдат, про стиральные машинки, которые они воровали в украинских домах и пересылали домой. Война – всегда расчеловечивание. Человек теряет берега.
– Эта работа была сделана в апреле прошлого года, когда опубликовали фотографии из Бучи. Я нахожусь здесь и сейчас, работаю с текстами, где описывается происходившее много лет назад, и при этом проживаю преступления, только что совершённые в Буче. Не знаю, как именно это связывается в голове. Это акт творчества.
– С августа 2022 года, а точней, с 24 числа (день независимости Украины) мы начали публиковать тексты о различных памятниках и мемориалах в Украине, посвященных жертвам политических репрессий и Голодомора.
Объявление независимости означало и отказ от прежних идеологических установок, переосмысление трудного советского прошлого, советских репрессий
Украина с конца 1980-х годов проделала большую работу с памятью, но в настоящее время многие памятники и мемориалы попали под обстрелы, были разрушены, а некоторые и вовсе демонтированы нарочно или уничтожены оккупационными властями под идеей того, что в СССР всё было прекрасно, никаких репрессий, и что вы тут нам напоминаете о том, чего на самом деле не было. Фактически этот проект рассказывает не только о работе с памятью и прошлым, но и о текущем состоянии дел.
Есть связь между утратой памяти о сталинских репрессиях и тем, что стала возможной нынешняя агрессия против Украины. Но я её не могу объяснить. Как художник – я больше по чувствам. Как говорил Виктор Пивоваров, "Я не мыслитель, я чувствователь". Травма Большого террора не проработана. Это породило сложный клубок чувств, который вылился во что-то совершенно отвратительное. В нечто, что мне трудно выразить вербально. Но сейчас мы видим последствия этого всего.
– Урочище Дробицкий Яр расположено в восточной части Харькова и это один из символов Холокоста в Украине. Многие неофициально называют это место "Харьковский Бабин Яр". 26 марта 2022 года, во время вторжения российских войск в Харьковскую область, мемориальный комплекс попал под российский ракетный обстрел, после которого сильно пострадала главная часть композиции – памятник Менора, а также мемориальная плита.
– Это история о мемориале жертвам Голодомора и советского политического террора, который до 19 октября 2022 года стоял в центре Мариуполя. Памятник установили в 2004 году ко Дню памяти жертв голодоморов и репрессий – это был невысокий, разделенный на две части прямоугольный постамент: черная и красная гранитные плиты монумента символизируют украинскую землю и невинно пролитую кровь. На черной плите – три пшеничных колоска, которые могли спасти чью-то жизнь, но могли и лишить жизни – по указу о "трех колосках"; на красной плите – колючая проволока ГУЛАГа.
Но 19 октября 2022 года памятник снесли автокраном, а гранит отправили на стройматериалы. Инициаторы сноса заявили, что новые власти города просто убрали символ "дезинформации на государственном уровне".
– С 1932 по 1937 годы в Мариуполе существовал греческий театр, пьесы в котором ставились на особом, небывалом, существующем только в стенах этого театра языке – койне (это смесь двух греческих языков). Это стало возможным благодаря "коренизации" – политической кампании, развернутой в СССР в 1920-е годы: издавались газеты и печатались книги на языках местных коренных народов, поддерживались культурные инициативы. Таким образом в 1932 году усилиями румейского поэта Георгия Костоправа был создан Мариупольский греческий театр. Просуществовал он ровно 5 лет – в 1937 году театр был закрыт, 22 актера и режиссер были арестованы и позже расстреляны.
В 2022 же году российская армия разбомбила Мариупольский драмтеатр.
– На открытии берлинской выставки состоялась дискуссия, модератором которой выступила Екатерина Шульман. Мы говорили в основном о том, что после 24 февраля всё будто бы оказалось бессмысленным. Чтобы мы ни делали – всё бесполезно, потому что самое страшное мы не предотвратили. Ни мои старшие коллеги-правозащитники, выходившие на митинги, ни моё поколение. Мы беседовали о том, зачем тогда искусство, если всё равно ничего не помогает. Нельзя всё сводить только к функциональности. Я реагирую на реальность – рисую картинку. Это мой инструмент выражения боли, переживаний, протеста.
– Другой, видя мою работу, солидаризируется со мной в чувствах. Мои антивоенные работы комментируют в соцсетях. Пишут мне: "Мне кажется, я чувствую то же самое". То есть мои рисунки кому-то помогают не остаться одному в этой тьме и горе. Кроме этого, мой рисунок – маленький, но всё-таки участник в кибервойне, потому что он против пропаганды и разбавляет всю чушь, которая льётся с экранов. Я пропускаю через себя сложную реальность и выдаю картинку – как бы служу передатчиком информации, медиатором между сложной темой и зрителем.
– "Свинцовое одеяло мыслей". Цветная картинка про войну, любовь, сложные чувства, горе и улетающую из России девочку с чемоданом и книжками. Для меня это был выход из тёмной зоны, потому что первые недели в эмиграции – это и, как ни странно, эйфория от нового места, и чувство безопасности, но при этом и какая-то тоска страшная. Ощущение конца и начала одновременно.
– Мне написали из Финляндии и предложили поучаствовать в коллективной антивоенной выставке российских и белорусских художниц.
Немного позже на меня вышла режиссёрка из Польши Инга А. – ученица Ивана Вырыпаева. Она в качестве выпускной работы на курсе поставила перфоманс Russian bookofdead на основе дневниковых записей с первых дней войны девушки из Москвы. Премьера состоялась в мае 2022 в Праге. Мы взяли "Одеяло" в качестве афиши. Кроме того, тексты перевели на английский, анимировали и показывали на большом экране во время перформанса. Это был мой первый опыт участия в театральной постановке.
"Нарисовала книжку – будто отправила себя на реабилитацию"
– Чеченские дневники – инициатива моих коллег, которые отбирают тексты. По времени чеченские войны гораздо ближе, чем Вторая мировая. Тем более, что нас не переставало мучить то, что мы ушли от преступлений российской армии и рассказываем о немецких преступлениях.
– Тогда мы решили взять записи Султана Яшуркаева с Первой Чеченской войны. Это частично дневниковые записи, которые он отрывками зачитывал на Радио Свобода. В этой публикации для нас важно, что мы говорим о преступлениях российской армии и о территориях, которые теперь стали Россией.
– Раньше я хотела рисовать большие красивые книжки. Но наступил февраль 2022-го. Война. Эмиграция. Новая страна. И какая теперь детская книжка? Какие яркие рисуночки?
Но я немного скучаю по тем временам, когда рисовала цветно и легко. Классно, что мои коллеги продолжают делать красивые детские книжки. Это действительно нужно, чтобы кукуха не поехала ни у взрослых, ни у детей. Сама я так переключиться сейчас не смогу, наверное. Я нарисовала одну маленькую цветную книжку в подарок в апреле этого года – будто нарочно отправила себя на реабилитацию в цвет и в живой материал. Это единственная вещь того настроения, в котором я жила раньше. Но сейчас фокусируюсь на другом. И хорошо.
– Возвращаюсь к чеченским дневникам. Их автор Султан Яшкуркаев, живя в деревне под Грозным, во время войны умудряется сохранить чувство красоты в себе. Для меня это очень поэтичный текст, если уместно здесь использовать такое слово. Несмотря на описание жизни во время войны, я почуяла там какой-то внутренний свет. Читала и живо представляла себе, как автор этого дневника выходил на улицу ночью, как принимал роды у коровы и оберегал телёнка. Как он замечал красоту. И некоторые иллюстрации вышли соответствующие. Если не вчитываться в тексты, то может показаться, что мы рассказываем сказочку. Там местами такой неземной свет. Свечки, звёздочки, искорки. Есть какое-то волшебство, действительно. Но в то же время на контрасте идут записи о страшных событиях, которые разрушают жизнь.
– "Мемориал" многие годы проводил конкурс для школьников, вдохновляя их изучить историю своей семьи, в частности, истории репрессированных родственников: найти документы, порасспрашивать, поузнавать. Потом дети писали сочинения и отправляли на конкурс. Победители приезжали в Москву нанаграждение, целое событие было! Но "Мемориал" преследовали, потом ликвидировали, и участие стало небезопасным для школьников. "Школьный конкурс" закрыли. Он, конечно, возродился, но уже в другой форме. В общем, я делала иллюстрации на основе присланных сочинений.
– В прошлом 2022 году, на следующий день после "Возвращения имён", в День политзаключенных в России, мы выпустили такой материал. Несмотря на то, что идёт война, про политзаключённых нельзя забывать, по возможности надо писать им письма, переводить деньги семьям, на адвокатскую помощь и главное – не молчать и распространять информацию.
– 5 августа – международный День памяти жертв большого террора в СССР. Обычно в этот день многие едут в Сандармох, также читают имена – списки расстрелянных в Сандармохе, как на "Возвращении имен" 29 октября. Я нарисовала эти иллюстрации, чтобы рассказать историю этого места. Параллельно в это же время участвовала в выставке в Праге про Сандармох и Юрия Дмитриева.
– Сейчас работаю над еще не изданной книгой. Точней, первая ее редакция вышла в 2022 году, но на итальянском и без иллюстраций. Она называется "Сохрани мою речь", а это – портреты для русско-английской версии, которая ещё готовится. В книге собраны последние слова с судов – речи тех, кто подвергся и подвергается политическим преследованиям. На данный момент я нарисовала 24 портрета, вероятно, их будет чуть больше. Среди них есть Саша Скочиленко, Вика Петрова, Алексей Горинов, Юрий Дмитриев, Азат Мифтахов, Алексей Навальный, четверка ребят из "Доксы". Тоже очень важный и значимый для меня проект.
– Я давно не рисовала портреты и очень переживала за то, как получится. Но когда рисуешь лицо – то при этом читаешь биографию, изучаешь всё, знакомишься с делом каждого, вглядываешься в черты, в носы, во все морщинки на лбу и от такого пристального внимания к личности автоматически чувствуешь любовь и большое сочувствие к судьбе того, кого нарисовал, – говорит художница Лиля Матвеева.
Комментариев нет:
Отправить комментарий