Ицхак Бам: "Сегодня судьи уже понимают, что есть вещи, которые нельзя делать"

 

                                  фото мз фб

Ицхак Бам: "Сегодня судьи уже понимают, что есть вещи, которые нельзя делать"

Когда адвокат Ицхак Бам начал свою юридическую деятельность, он обнаружил систему, поднимающую знамя прав человека и идеалов равенства, но не применяющую их по отношению к арестованным во время "размежевания". С тех пор – в качестве адвоката по уголовным делам и представителя в суде правых организаций – он преуспел добиться ряда судебных решений, изменивших поведение судов, а 2 месяца назад вынудил судей Верховного суда выступить против одного из их коллег. Сейчас он надеется, что новое правительство устроит настоящую революцию в судебной системе, но не через введение параграфа преодоления вето БАГАЦа.

Судебное постановление, опубликованное Верховным судом 2 месяца назад, удивило многих в судебной системе и завело правительство Лапида в тупик. Лишь немногие верили изначально, что судьи примут апелляцию организации Лави и поставят в неловкое положение того, кто еще 5 лет назад был членом этого престижного клуба судей БАГАЦа. И все же судьи постановили единогласно, что во время избирательной кампании нельзя назначать постоянного председателя комиссии по назначению высокопоставленных государственных чиновников, что означало, что судья в отставке Мени Мазуз не сможет получить эту должность, а также что нельзя в этот период назначать нового нач.генштаба. Однако адв. Ицхак Бам, представлявший организацию Лави в этом иске и во многих других, говорит, что не был удивлен. Уже в начале этой битвы он предполагал – или, по крайней мере, надеялся – что что-то в подходе БАГАЦа изменилось в последние годы и что сегодня судьи уже понимают, что должны представлять обществу отчет в отношении своих судебных постановлений.

"Если бы этот иск был подан в 2007г., когда я только начал свою деятельность, то были бы низкими шансы, что иск был бы принят", - говорит Бам. - "Сегодня, как видно, система уже осознает, что есть вещи, которые нельзя делать. Ведь сам Мазуз – когда еще сидел в Верховном суде – проводил жесткую линию ограничений на переходное правительство. Это он постановил, что министр не может назначить ген.директора в своем министерстве в предвыборный период, а даже если сделает это, то следующий министр мгновенно сможет вышвырнуть этого назначенца. Поэтому невероятно, что тот же судья будет назначен в переходный период на 8-летнюю каденцию. Это не логично. Маневр Мазуза, сообщившего суду, что не готов получить кратковременное назначение, не добавляет ему чести, как и юр.советнице правительства, присоединившейся к нему. Это показывает, что многое в судебной системе – в конечном итоге эго. Я думал, что чем солиднее человек, тем больше в нем духа, скромности и умения не быть сфокусированным на своем эго. Видно, это не верно в отношении многих".

- А что Вы думаете о судье Эльякиме Рубинштейне, согласившемся стать временным председателем этой комиссии, хотя бы для назначения нач.генштаба?

- Я снимаю шляпу перед его общегосударственной позицией. Он в значительной степени спас доверие общественности к этому учреждению – и к комиссии, и к возглавляющему ее отставному судье Верховного суда. Рубинштейн показал, что не все личное и не все силовые игры. Что есть государство и что иногда желание показать "кто круче" должно склониться перед общественным интересом.

Нет работы - есть судимость

Бам, житель поселения Эфрата, родился 44 года назад в местечке Береговое (Закарпатье, сейчас Западная Украина), неподалеку от границы с Венгрией. Его акцент свидетельствует, что он не сабра. Его дед прибыл в Закарпатье как авиамеханик Красной Армии в конце Второй мировой войны и обосновался там. Когда началась большая алия 90-х, родители Бама приняли "самое правильное решение", по его определению: "Разорвать связь с Советским Союзом и вернуться на историческую Родину. Здесь они были вынуждены начать с нуля, но, благодарение Богу, из 4 ящиков, которые они взяли с собой, один был полон книг. За это я всегда благодарю моих родителей – что в доме были книги и всегда была любовь к книге".

И политическое сознание, которое будет направлять его в будущей юридической деятельности, сформировалось в молодом возрасте. То были бурные дни Осло, и молодой Ицхак обращается письменно в редакцию газеты "Маарив" – тогда еще центральный и влиятельный орган СМИ. "Сама идея подписать соглашение с Арафатом, дать ему оружие и надеяться, что "будет хорошо", слышалась мне оторванной от реальности", - рассказывает он. - "В газете "Маарив" был тогда "парламент" читателей, и летом 1995г. в возрасте 17 лет я послал им письмо, которое было опубликовано. Я спросил в нем: что произойдет, если Арафат выдвинет требования, которые мы не сможем выполнить? Я сказал, что тогда получим интифаду, которая на этот раз будет вооружена автоматами. И что поделать – это случилось".

После 3-летней службы в разведке ВВС он поступил на юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме – непростой вызов для парня, для которого иврит – не родной язык, и все же он закончил учебы с отличием. После стажировки в канцелярии тогдашнего судьи окружного суда в Иерусалиме Йегонатана Адиэля Ицхак Бам отправился в Америку для изучения юриспруденции на 2-ю академическую степень в Гарвардском университете. "У профессора Алана Дершовица я изучал уголовное право, у проф. Лоренса Трайба – конституционное право, а у профессорши Елены Каган (ныне судья Верховного суда США) – административное право. Я пришел к выводу, - шутит он - что то, что говорят о всемирном еврейском заговоре, - видно, верно. Когда ты приезжаешь туда, ты видишь, что почти все выдающиеся лекторы - евреи".

Обучение у самых лучших и самых высокопоставленных юристов мира принесло ему большое наслаждение, но холод, трудности с языком и то, что он определяет как "самодовольство еврейской элиты США", вернули его домой через год. И тут он попал прямо в борьбу вокруг плана "размежевания" и мобилизовался на юридический фронт противников отступления. "Вдруг я вижу, что все чему учат на курсах конституционного права, законах об арестах и порядке уголовного процесса в отношении прав подозреваемых – все это лишь словесная дань. Есть теория, а есть практика, и практика направляется политиками".

Нарушение человеческих прав противников "размежевания" находилось в центре исследования, написанного Бамом для Израильского центра под руководством д-ра Ицхака Кляйна. Он также защищал в судах обвиняемых, а в 2006г. в первый раз реализовал мечту любого адвоката, когда добился оправдания своего подзащитного. "Это был правый активист, обвинявшийся в перекрытии шоссе. Я присоединился к делу на позднем этапе – вначале у него не было юридического защитника. Тем временем этап обвинения закончился, и я должен был начать этап защиты. Я просмотрел видеокассету того события и увидел, что моего подзащитного вообще не видно там. В конечном итоге я убедил суд, что мой подзащитный – не нарушитель закона. Демонстрация, в которой он участвовал, началась законно – и полиция не отрицала это – но на каком-то этапе полицейские решили арестовать его. Такова была атмосфера тех дней".

После краткого периода в качестве исследователя в Центре Шалем Бам открыл свой адвокатский офис. Параллельно с работой адвоката по уголовным делам он начал представлять организации, идентифицирующиеся с правыми, в основном, Юридический форум в защиту Земли Израиля. В то время сформировалась его профессиональная идентификация как адвоката, "представляющего человека и гражданское общество против истеблишмента", по его определению. Несколько дел, в которых он выступал адвокатом, получили чрезвычайную общественную важность, которая не рассеялась с годами. "Одна из первых наших апелляций требовала вскрыть протоколы заседаний комиссию по выбору судей. Хоть иск был отклонен, но он был одним из факторов, приведших к изменению правил, и сейчас они позволяют публикацию протоколов, не касающихся персональных вопросов".

В уголовных делах он представляет многих клиентов через общественную адвокатуру. "Я концентрируюсь, в основном, на идеологических делах или на делах, в которых есть интересный юридический поворот. Например, нарушения общественного порядка. Никто не любит демонстрантов-харедим их "пелег Ерушалми", но и у них есть права. Как-то поступило ко мне дело демонстранта, который, якобы, поднял разделительный полицейский забор с целью разобрать его и так позволить демонстрантам блокировать шоссе. Его обвиняли в нарушении порядка, созданию помех полицейскому при исполнении и прочих чудесных вещах. Но, к большому счастью, мы живем в эпоху электронных СМИ, и парень нашел видеоролик с той демонстрации. Я взял тот ролик и сумел доказать, что это не он разобрал забор, а полицейские набросились на него, потому что он был неподалеку оттуда. Полицейский, свидетельствовавший на этапе представления доказательств – до того, как я представил ролик, - теперь уже не был уверен, что мой подзащитный совершил это. После представления видеоролика прокуратура поняла, что у нее есть проблема, а судья предложил сделку: демонстрант признается в нарушении порядка, так как был на той демонстрации, а прочие пункты обвинения будут сняты, а парня пошлют на освидетельствование и посмотрим, что будет. Я согласился, но лишь при условии обязательства, что дело будет закрыто без вынесения наказания.

Я получил результаты освидетельствования. Там говорилось, что речь идет о хорошем парне, который учится в йешиве, но поскольку судимость не приведет к конкретному ущербу для него – ведь он не работает, значит не уволят его – то невозможно порекомендовать отказ от осуждения. Судья колебался, а я тем временем получил от пресс-службы полиции список демонстраций организаций инвалидов в тот же период. Я показал этот список судье и сказал: им полиция позволила перекрывать шоссе безнаказанно, поэтому я прошу равное отношение и к демонстрантам из пелег Йерушалми, по меньшей мере, отказ от осуждения. Судья все же выдал ему судимость, на что я подал апелляцию в окружной суд. Там судья надавил на прокуратуру и в итоге она согласилась снять обвинение. Это было одно из дел, приведших к изменению, по крайней мере, декларативному, в политике подачи обвинительных заключений против перекрытий шоссе. Сегодня приходят к обвинительному заключению только, если было насилие, использование каких-то средств или риск для водителей".

Девять против девяти

Еще одно знаменательное дело Бама кочевало в течение нескольких лет между различными судебными инстанциями и в итоге закончилось не только оправданием его клиента, но и изменением юридических правил в отношении преступления "оскорбление общественного служащего". В том деле обсуждалась острая статья Элицура Сегаля против главного армейского раввина в период "размежевания" Исраэля Вайса. "Одни из этапов плана размежевания была реализация мечты арабского поэта Махмуда Дервиша, написавшего в одном из стихотворений, обращаясь к евреям: забирайте своих мертвецов из могил и уходите", - говорит Бам. - "За часть изъятия мертвецов из Гуш-Катифа отвечал армейский раввинат. Сегаль опубликовал очень острую статью о раввине Вайсе по этому вопросу, и вследствие этого депутат от Аводы Эйтан Кабель обратился к юр.советнику правительства и потребовал, по крайней мере, расследования по обвинению в подстрекательстве".

Тогдашний юр.советник Мени Мазуз дал указание начать следствие, но после того, как оказалось, что в статье нет никакого подстрекательства, было решено отдать Сегаля под суд по обвинению в оскорблении гос.служащего. Бам в качестве адвоката получил это дело и вел непростой этап доказательств в суде, в ходе которого защита допрашивала и раввина Вайса. На этапе итогов адвокат решил выдвинуть утверждение, среди прочего, о защите из соображений справедливости, т.е. что иск против Сегаля селективный, поскольку другие выражались подобным образом, но не были отданы под суд. Для этого он подал просьбу в прокуратуру на основании закона о свободе информации передать ему все решения в отношении отдачи под суд по обвинению в оскорблении гос.служащего и пренебрежении к суду за последние 7 лет. "Ответственная за свободу информации в минюсте ответила мне, что отказывается выполнять эту просьбу, потому что это требует слишком много времени и усилий. Я подал административную апелляцию, окружной суд принял ее и постановил выдать мне требуемые материалы. У такого решения есть широкие последствия для многих уголовных дел, и поэтому прокуратура подала апелляцию в Верховный суд. Мое ощущение от комментариев судей Верховного суда было, что направление не в мою пользу, но в итоге я был удивлен в лучшую сторону. Хоть период был сокращен с 7 до 3 лет, но в принципиальном плане мои утверждения были приняты. И так из-за дела Элицура Сегаля были изменены правила в уголовном процессе. Сейчас, когда обсуждают защиту из соображений справедливости, государство обязано предоставить эту информацию. Затем процедура несколько изменилась? и подача просьбы о получении информации производится в рамках уголовного процесса, но принцип сохранился. Если спросите меня, что самое существенное из достигнутого мною за мою адвокатскую карьеру, возможно, что это – изменение уголовного процесса вследствие дела Сегаля".

И после этого принципиального достижения суд отверг утверждения защиты и осудил Сегаля. Апелляция, поданная Бамом в окружной суд, также была отвергнута, хоть Ассоциация за права человека присоединилась к нему и утверждала, что надо оправдать обвиняемого. К большому удивлению, переворот произошел в Верховном суде, который лишь незадолго до этого значительно расширил диапазон понятия оскорбление гос.служащего.

"Я подал апелляцию в Верховный суд из соображений, что не может быть, чтобы человек был осужден по этому параграфу из-за публицистической статьи", - рассказывает Бам. - "Я написал, что сложившаяся практика осуждения плоха, и надо изменить ее". Апелляция попала к судье Ханану Мельцеру, которого Бам очень уважает на личном уровне. "Было много критики справа в отношении него, но мне нравилось участвовать в судебных заседаниях, где он вел дело, потому что он менч (человек на идише). Мельцер, сторонник свободы выражения, передал апелляцию на обсуждение расширенного состава из 3 судей. В рамках обсуждения председатель суда Эстер Хают предложила прокуратуре еще раз обдумать дело и, может, отменить обвинение. Но "Всевышний отягчил сердце фараона" – в этом случае я догадываюсь, что фараоном был тогдашний гос.прокурор Шай Ницан – и обвинение отвергло предложение. Тогда удивительным образом Хают решила расширить до 9 судейский состав по делу. Обсуждение в таком составе по делу, которое уже обсуждалось 9 судьями в различных инстанциях незадолго до этого, - очень редкое дело. Видно, юридический вопрос был в самом деле важным".

Расширенный состав оправдал Элицура Сегаля единогласно. "В судебном постановлении также была определена новая практика, что высказывание политического мнения почти никогда не будет считаться оскорблением гос.служащего. Я лично думаю, что вообще надо отменить эту статью Уголовного кодекса, потому что у нее нет права на существование".

Прокол в расследовании

С годами Бам стал известен как адвокат правых, обвинявшихся в идеологических преступлениях. Не раз он преуспел доказать, что обвинения против них лишены всякой доказательной базы. Так было, например, когда он представлял двух обвинявшихся в совершении действий, называемых "таг мхир", в Абу-Гоше возле Иерусалима. "В одну из ночей нескольким машинам в той арабской деревне прокололи шины, и на них или возле них были сделаны надписи против арабов и ШАБАКа", - рассказывает Бам. - "Примерно через год были арестованы два человека – один взрослый и один несовершеннолетний – и отданы под суд. ШАБАК был глубоко замешан в этом деле. У несовершеннолетнего – ученика йешивы – нашли карту израильских дорог, где участок возле Абу-Гоша был помечен кружком. К этому добавили снимки с телекамер Центральной автобусной станции в Иерусалиме, где якобы были видны двое, входящие в автобус, едущий в Абу-Гош. Тут нужно отметить, что когда поджигается машина еврея в Силуане или в районе Шимон а-Цадик, ШАБАК не участвует в расследовании. И в расследовании многих преступлений, совершенных против евреев во время беспорядков в мае 2021г., участие ШАБАКа было нулевым. Но когда это касается подозреваемых евреев, прокол шины выставляется как теракт.

"Во время обсуждения начали выясняться факты: хоть обыск производился в нужной йешиве, но не ясно в той ли комнате, где проживал парень, и в его ли шкафу. Кроме того была нарушена цепочка (документация, доказывающая, что улика, доставленная в суд, в самом деле найдена у обвиняемого), и не ясно та ли это карта. Также не проверили отпечатки пальцев. Время снимков на Центральной автобусной станции не соответствует подозрениям, а идентификацию, сделанную по снимкам, нельзя назвать идентификацией. Водитель автобуса, в котором якобы ехали двое не смог узнать их во время процедуры опознания – он вообще показал на других людей, включая человека, который вообще не мог быть там. Можно утверждать, что были проколы в следствии, но чем дальше продолжалось обсуждение в суде, выяснялось, что это больше, чем прокол следователей. У полиции огромный бюджет, создали там специальное подразделение для расследования преступлений на националистической базе и есть еще отдел в ШАБАКе – как может быть, что даже задокументированную цепочку не могут сохранить? На что тратят деньги налогоплательщиков?"

Вывод Бама из этой истории, закончившейся оправданием, двойной: "Я понял, что в полиции и в еврейском отделе в ШАБАКе есть моральный и оперативный провал. Моральный провал выражается в том, что они полностью утратили пропорции. Не может быть, чтобы в незначительных делах вроде нарушения ордера о закрытой военной зоне, я нахожу указания о секретности, выданные ШАБАКом. Это полное сумасшествие.

Но помимо того, что они проваливаются морально и воюют против еврейского поселенчества в Эрец Исраэль, они еще и делают это ужасно провально.

Я дам вам еще один пример: издали указ о закрытой военной зоне для поселенческого форпоста Геулат Цион. Группа детективов, расследующих преступления на националистической базе в округе Иудеи и Самарии, устроила засаду несовершеннолетним, находящимся там, и увидела одного из несовершеннолетних по пути оттуда. Группа вышла из засады и арестовала подростка на тропе вне закрытой зоны, в месте, где можно было находиться. Процесс доказательств продолжался 5 часов, в течение которых выяснилось, что полицейский забыл пометить на карте что именно было и что он не стопроцентно уверен, что они непрерывно следили за этим парнем, когда он шел по закрытой военной зоне, а еще двое полицейских не помнят, кто был водителем, а кто наблюдателем. В итоге судья порекомендовала прокуратуре отозвать обвинительное заключение, и это случилось. Это подразделение полицейского округа Иудеи и Самарии получает годовой бюджет в 60 млн шек. на подобные глупости – устраивать засады подросткам, которые, не дай Бог, зайдут в поселенческий форпост. Мой первый вопрос: для этого ли мы создали государство, а еще бОльший вопрос: как может быть что даже такие несложные вещи полиция не может сделать упорядоченно? Тогда пусть эти полицейские отправляются домой".

Как у каждого адвоката по уголовным делам, и у Ицхака Бама карьера не состоит из непрерывных побед. Один из случаев, в которых он не смог достичь оправдания для своего подзащитного, это дело Амирама Бен-Улиэля, обвиненного в убийстве трех членов семьи Давабше в деревне Дума. "Этот поджег вызывает потрясение, мое сердце с жертвами", - говорит адвокат Бам, представлявший Бен-Улиэля в окружном суде. "Но при этом есть 2 больших вопроса: Первый: является ли признание Амирама под пытками правдивым признанием? И второй: так ли ведут следствие в упорядоченном государстве?

Любая судебная система, дорожащая правами человека, оправдала бы Бен-Улиэля. Ведь что случилось на следствии? В ночь с четверга на пятницу было "физическое давление" – пытки по простому. На исходе субботы было признание и было воспроизведение на месте, в ночь с понедельника на вторник еще круг пыток. Все это время Бен-Улиэлю не разрешали встретиться с адвокатом. Прокуратура утверждала, что нет причинно-следственной связи между пытками и признанием – и эту лапшу прокуратура вешала на уши суду. Ведь абсолютно ясно, что после первого этапа пыток заключенный понимал, что всегда есть опция, что вновь подвергнут его пыткам. И все же судьи набросились на тезис прокуратуры, как будто нашли клад. Они не могли позволить себе оправдать обвиняемого по такому делу и предпочли думать, что это правдивое признание, даже если оно выбито предосудительными средствами".

- И такое признание теоретически может соответствовать действительности.

- У меня есть большое сомнение в искренности такого признания, потому что и в ШАБАКе не верят этому признанию до конца. Бен-Улиэль сказал в признании, что он действовал в одиночку, ШАБАК не верит ему. И если ШАБАК не верит, то я поверю? Но в любом случае это признание, данное под пытками. К сожалению, еще не сварганили лапшу, которой прокуратура не кормила бы суд, а суд съел бы с аппетитом, если хочет того. Надо понимать, что у этого решения есть широкие последствия. Это карт-бланш ШАБАКу пытать подозреваемых – и самое большое, что скажут потом, это что нет причинно-следственной связи между пыткой и признанием. Верховный суд своим решением открыл путь бесчисленному количеству будущих признаний несуществующей вины.

Нет смысла продолжать кричать

Инициатива параграфа преодоления (вето БАГАЦа), который позволит Кнессету принимать законы и в том случае, если они противоречат какому-то основному закону, встречает поддержку адвоката Бама, хоть он не видит к этом основное решение существующей проблемы отсутствия баланса между ветвями власти. По его словам, когда Верховный суд придал конституционный статус Основным законам и присвоил себе компетенцию забраковывать законы, он сделал беспрецедентный шаг в мировом масштабе. "Это более активистское решение, чем решение по делу "Мэрбэри против Мэдисона" (Marbury vs Madison) – знаменитое решение, в котором Верховный суд США постановил, что у него есть компетенция отменять законы. Там суд сказал, что в самой американской конституции есть механизмы, позволяющие изменять ее, и поэтому обычное законодательство не может противоречить конституции, потому что это будет изменением, не предусмотренным установленными механизмами. У нас суд сделал нечто абсолютно иное: он установил свою конституцию для государства Израиль. Это очень активистский шаг, такова теперь реальность. Поэтому нет смысла кричать, что это нелегитимная реальность, а нужно справляться с этим несколькими путями, и параграф преодоления – один из них".

- Что еще надо сделать, чтобы противостоять этому?

- Общественность должна понять, что судейство очень подвержено влиянию мировоззрения. Судья может быть справедливым, т.е. быть последовательным и непредвзятым в суде, но в конечном итоге его мировоззрение влияет на приговоры, которые он пишет. То, чей подход поддерживает свободы индивидуума, будет изначально с подозрением относиться к обвинениям в преступлениях, связанных со свободой выражения. У судьи с коллективистским мировоззрением защита права собственности не будет на первом месте в шкале приоритетов. Когда наши основные законы используют такие широкие понятия, это вызывает толкование, зависящее от мировоззрения. Поэтому ясно, что обязаны изменить состав комиссии по выбору судей, чтобы более широкий спектр мировоззрений вошел в Верховный суд. Смотрите, что правительство Беннета сделало с законом о даянах (религиозных судьях), как одним взмахом оно изменило состав комиссии по назначению даянов и сформировало эту комиссию по образу Матана Кахана. Ввели еще депутатов Кнессета, представительниц женских организаций и сократили влияние действующих религиозных судей на назначение новых даянов. Тот же процесс надо проделать в отношении комиссии по назначению судей. И, разумеется, надо принять закон о параграфе преодоления, потому что последнее слово должно принадлежать Кнессету.

- БАГАЦ не должен решать назначать ли Арье Дери министром после последнего осуждения? Это упорядоченный шаг?

- Большой вопрос заключается в том какова функция суда и он ли должен вводить политическую культуру. Около 400 тысяч израильтян проголосовали за партию ШАС во главе с Дери, хоть знали, что он осужден в прошлом за взятки и за налоговые преступления. Если БАГАЦ постановляет, что Дери не сможет быть министром, то это высказывание суда, что народ голосовал неправильно и надо поменять народ. Такое высказывание не может быть приемлемым при демократии.

- Тем временем Вы вновь и вновь обращаетесь к БАГАЦу и просите его применить его силу против правительства. Это не противоречит Вашему мировоззрению?

- Я против монополий и рабочих комитетов, но несмотря на это я пользуюсь электричеством от ‘ktrnhjrfvgfybb Хеврат хашмаль, хоть она и является монополистом и там есть рабочие комитеты – одни из самых нечистоплотных в израильской экономике. Нет тут противоречия, потому что пока таковы правила игры и у БАГАЦа есть монополия, я не хочу оставить эту арену пустой. Когда выбор заключается в том играть ли по существующим правилам (хоть я не думаю, что они хороши) или не играть вообще, я предпочитаю играть. Более того, с моей точки зрения, иски в БАГАЦ выигрышные в дюбом случае – ситуация win-win. Если я получаю желаемое, я ощущаю на мгновение чувство победы, которые представители Адаллы и прочих подобных левацких организаций ощущают часто. А если суд отвергает мою апелляцию, становится ясно, что утверждения противной стороны приемлемы для него, то это подкрепляет мои высказывания о необхожимости исправлении судебной системы и изменении правил игры.

Перевел Моше Борухович, МАОФ

"Макор ришон", 12.202