Лживый суррогат

АНАЛИТИКА 27.03.2024

Что в действительности стоит за «борьбой с правыми».

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Photo copyright: Stefan Müller , CC BY-SA 2.0

Провозглашаемая верноподданническими СМИ и покорно поддерживаемая сотнями тысяч немцев «борьба с правыми» достигла пугающего масштаба массовой истерики. Против чего, собственно, они выходят на демонстрации? Или за что? За Германию, очищенную от всего «правого»? Другими словами, за чистку? А что подразумевается под словом «правый»? Любая позиция, не вписывающаяся в «национальный фронт» правящих партий? Означает ли официально объявленная «борьба с правыми», что ФРГ теперь неотвратимо должна стать «левой»? Что это предписанное «полевение» должно осуществляться не только, как раньше, с помощью «культуры отмены», манипулирования СМИ и социального остракизма, но и с помощью насилия толпы?

Да, в этом процессе есть что-то насильственное. На своих демонстрациях они несут транспаранты «Никогда больше – это сейчас!». И что же не должно произойти «никогда больше»? Подавление неугодных меньшинств и неудобных мнений? Но именно это и происходит, когда хотят искоренить всё, что объявлено «правым». Когда насаждают злобу на всех несогласных с левым сообществом.

Призыв «Никогда больше!», первоначально означавший предотвращение новых преследований евреев в стране, покрытой шрамами после Катастрофы и проигранной войны, был нынче расширен до чего-то бессмысленного. Помогают ли эти демонстрации защитить евреев в Германии? Почему тогда перед ними маршируют антиеврейские группы? Почему в море благонамеренных людей мы постоянно видим палестинские флаги, но никогда – звезду Давида? Кто плывет в мутной волне «борцов с правыми»?

Главная цель демонстраций «против правых» – скрыть насущные проблемы Германии. На это недавно обратил внимание один из ведущих предпринимателей Германии и основатель компании SAP Хассо Платтнер в интервью Neue Zürcher Zeitung: «Я – берлинец, но я больше не езжу в Берлин… Нехорошо, что целые районы, похоже, захвачены арабами, что там исповедуется их этика и понимание закона. За закрытыми дверями все говорят, что что-то пошло не так». По просьбе журналиста он уточнил, что именно: «Интеграция, образование, школьная политика». По его словам, в Германии об этих проблемах не говорят открыто, поскольку это «непопулярно».

И потому, что говорящих такие вещи уже считают «правыми». Обвинения в «исламофобии» выдвигаются против тех немногих, кто осмеливается указывать на захват школ, университетов и целых кварталов воинствующими мусульманами, кто вообще говорит об опасности, и это, конечно, «правое» настроение, с которым нужно бороться. Таким образом, преувеличенная «борьба с правыми» на самом деле способствует распространению исламского экстремизма. Во-первых, за счет успешного отвлечения внимания от него. Во-вторых, за счет стигматизации тех, кто предостерегает от него. Чтобы поверить в то, что подобные действия сделают Германию лучше и многообразнее, экологичнее и толерантнее, нужно иметь такие же куриные мозги, как у Греты Тунберг.

«Борьба с правыми» – это лживый суррогат, трусливое уклонение от решения реальных проблем Германии. Она ничего не даст, кроме ухудшения ситуации. Что касается немецких евреев, то открытые погромные настроения против них и физические нападения редко исходят от «правых», но почти ежедневно – от исламского окружения. Евреи уже практически не заходят во многие кварталы своих городов, не носят видимые символы принадлежности к иудаизму, приезжающие в Германию израильтяне избегают говорить на иврите в общественных местах, в германских школах и вузах евреи подвергаются систематическим издевательствам со стороны становящихся всё более агрессивными мусульман.

А они вездесущи! Недавно в Берлине палестинец избил еврейского студента Свободного университета – ударил по лицу, сломал нос и проломил череп – после того, как тот заявил о своей произраильской позиции. Президенту университета стоило больших усилий осудить это преступление, его пришлось многократно призывать к этому, поскольку он хорошо знает, какие настроения господствуют в его университете. Будет ли преступник наказан или, как обычно, оправдан с помощью юридических уловок? Ведь нынче не до него: СМИ и политика заняты «борьбой с правыми».

«Борьба с правыми» – это лживый и трусливый суррогат. Что особенно отчетливо видно на примере израильтян, которые, не будучи трусами, противостоят реальной проблеме, которая – какое совпадение! – связана с воинствующими мусульманами. Исход неизвестен и здесь, но дешевое моральное самоудовлетворениe бегущей от реальных проблем Германии, которому посвящены приведенные ниже зарисовки, точно не сработает.

Фашизм теперь зовется «стойкой демократией»

Нам знакома эта фраза: когда фашизм вернется, он назовет себя антифашизмом. Фраза верна, и мы видим это каждый день. Фашизм перекрасился в красный цвет и называет себя антифашизмом – пока что всё знакомо.

Некто Оливер Горус, однако, недавно обновил это понимание, написав в соцсети «X»: «Даже Оруэлл не смог бы себе представить, что фашизм назовет себя „стойкой демократией“». Фраза встретила горячее одобрение в Сети, и я к нему присоединяюсь.

«Познай самого себя», – говорили древние греки, и для меня в этом разгадка смысла приведенной выше фразы. Позвольте мне предложить вам пять вдохновленных ею простых ключей, чтобы «отпереть» наше время.

Первый ключ: что общего между ГДР, Законом о самоопределении, тремя лозунгами Оруэлла и выражением «наша демократия»? Все четыре – это примеры обозначения по указанию сверху вниз, в то время как содержание может быть совершенно иным.

«Демократическая» в названии ГДР было циничной насмешкой, но граждане должны были притворяться, что это правда. Закон о самоопределении призван заставить людей называть мужчин «женщинами», и наоборот. Уже в школах детей учат неправильно использовать привычные термины. В немецком пропагандистском государстве ложь, предписанная сверху, становится нормой. Три лозунга Оруэлла, эта неофициальная программа «зеленых» с утверждением «Невежество – сила» в качестве их ДНК, уже содержат переформулирование терминов в их противоположность в синтаксической форме.

Это первый ключ к пониманию сегодняшнего дня: слова намеренно отделяют от их прежнего значения. Народ без языка – смотри Вавилонскую башню – не может восстать; более того, он вообще перестает быть народом.

Второй ключ связан с такими терминами, как «демократия» и «социализм». Прежде я утверждал, что термин «социализм» – это всего лишь фальшивая вывеска для «воли к власти любой ценой», в обход традиционной легитимности. Сегодня я чувствую себя слишком наивным в этом вопросе. Я боюсь, что любая форма правления является прикрытием для воли к власти одних и тех же людей.

Если верить тому, чему нас учили в школе, то нет большего контраста, чем между нацистской диктатурой и либеральной демократией. Но как же так получилось, что при смене строя личный состав во многом остался прежним? Среди сооснователей всех партий Бундестага, от переименованной ныне партии убийц беглецов через Стену до экосоциалистов с их друзьями-инвесторами из США, были нацисты с партбилетами НСДАП. Все? Нет, есть одна партия, которую основали не нацисты, и по оруэлловской логике именно ее очерняют как «нацистскую».

В эти дни я вспоминаю цитату из «Игр престолов»: «Если тебе приходится говорить, что ты король, значит, ты не король». Возможно, с демократией дело обстоит так же. Если вам приходится каждый день подчеркивать, что вы демократ, а любой, кто сомневается в вас, не демократ, то вы, вероятно, таковым вовсе не являетесь.

Третий ключ к нашей реальности звучит банально, пока вы не поймете, что это не преувеличение, а жесткая реальность: большая часть немцев будет фанатично верить в то, что всё, что объявлено властями правдой, каким бы бредом это ни было, является правдой.

Вспомните «корону»: когда правительство заявило, что предупреждения о ней – это «теория заговора правых», большинство в это поверило, а любого, кто предупреждал об опасности, считали правым заговорщиком, «нацистом». И вдруг, когда правительство признало, что правые правы, но их предупреждения были слишком радикальны, большинство вместе с пропагандой развернулось на 180° и теперь оскорбляло всех, кто поддерживал то, что телевидение говорило накануне.

Массы, которые сегодня выходят на демонстрации «против правых», завтра выйдут на демонстрации против мусульман, против евреев, против чего угодно, если получат похвалу из телевизора и, возможно, сардельку в награду. Настоящее разделение в Германии – не содержательное, а разделение между покорностью и сопротивлением.

Четвертый и пятый ключи являются философскими рекомендациями.

Четвертый ключ повторяет первый великий вопрос философии: «Что есть суть?». Считайте меня мазохистом, но я хочу это знать. Сегодня я всё меньше думаю, что как человек вы можете выбирать, принадлежите ли вы к группе обманывающих себя или к группе честных людей. Если вы до сих пор следили за мной, вы, вероятно, один из тех, кто не может не видеть, когда сильные мира сего поправляют плащ лжи и наружу проглядывает уродливая правда. Итак, четвертый ключ: смиритесь с тем, что вы один из тех, кто не может или не хочет лгать самому себе.

Пятый ключ состоит из двух частей. Как только вы задали первый большой философский вопрос, а именно: «Что есть суть?», и ответили на него, за ним должен последовать вопрос: «Что мне делать?». Ответ состоит из двух частей. Во-первых, подумайте, можете ли вы внести свой вклад в обеспечение достойной, счастливой жизни для себя и наших детей вопреки всем попыткам правительства разрушить ее. Знаете, как говорят: тот, кто борется, может проиграть; но тот, кто не борется, уже проиграл. Это предложение верно, но оно опасно неполно, что подводит нас ко второй части: тот, кто борется и всегда только борется, может проиграть даже в случае победы – и тем более в случае поражения.

Какой бы ни была политическая ситуация, каждый день наступает только один раз. Воспользуйтесь этим днем, Carpe diem! Учитесь и читайте. Наслаждайтесь искусством и природой, пока «зеленые» не уничтожили ее окончательно. Игнорируйте холодных, злых людей и не допускайте их в свою жизнь. Да, как минимум со времен пандемии мы знаем, что даже самые близкие члены семьи могут стать холодными и злыми, если пропаганда их сначала взвинтит, а потом сделает холодными. Как бы драматично это ни звучало: дарите любовь тем, кто дарит ее вам, даже если это происходит без слов, потому что в конце дня вы будете больше всего жалеть о том, что любили слишком мало или не тех людей.

«Против правых» или за жизнь?

Сцена в качестве примера: несколько приятелей в комнате. Там довольно прохладно, и причина очевидна: окно открыто, а на улице холодно. Кто-то говорит: «Давайте закроем окно!» Одного из присутствующих зовут Норберт, и он говорит: «Нет! Мы оставим окно открытым». Тогда другой – Рене – оставляет окно открытым.

Вы должны понимать, что Рене – «сильный человек» в этой группе. Он делает то, что должно быть сделано. По причинам, которые, вероятно, должны оставаться тайной между ними двумя, только Норберт решает, что нужно делать, – независимо от желания остальных членов группы.

Кто-то мягко указывает Рене: «На улице холодно. Если мы оставим окно открытым, в комнате станет еще холоднее». Одна девушка из группы, назовем ее Дениз, робко говорит: «Мне очень холодно. Может, мы всё-таки закроем окно? Хотя бы на время?» Рене хочет было встать, чтобы закрыть окно, но Норберт прикрикивает на них обоих, и Рене снова садится. Окно остается открытым, и в комнате становится всё холоднее.

Мартин – еще один член этой компании. Ему тоже холодно, но по личным причинам ему важно угодить Рене. Поначалу он ничего не предпринимает. Дениз дрожит от холода, ее губы посинели, она умоляет: «Может быть, стоит закрыть окно?» Мартин кричит на нее: «Как ты смеешь быть такой эгоисткой? Окно останется открытым! Что ты к нему прицепилась? И вообще, кто ты такая? Не видишь, что нас большинство?»

Через несколько часов Дениз серьезно заболевает. Она кашляет, у нее высокая температура. Из последних сил она тихо спрашивает: «Может быть, закроем окно?» Мартин смотрит на Рене. Рене смотрит на Норберта. Норберт качает головой. Рене качает головой. Мартин кричит на Дениз: «Нет – и замолчи!» Через некоторое время Дениз умирает.

Очевидно, что Дениз умерла от переохлаждения. Но ответственность за свои поступки несут люди. Поэтому я спрашиваю вас: несет ли ответственность Норберт как скрытая сила на заднем плане? Ответствен ли Рене, «сильный человек», находящийся во власти Норберта? Или ответствен Мартин – добровольный подданный?

Я с нетерпением жду вашей интерпретации. В конечном счете, моральная вина – это вопрос личного суждения. Вопреки утверждениям догматиков, пропагандистов и плохих философов, этические ценности не абсолютны, а относительны и являются вопросом интерпретации.

Позвольте мне дать вам свою интерпретацию: в смерти Дениз виновны все трое. Это было групповое убийство, так сказать, «командная работа». Однако я уверен, что никто из троих не будет чувствовать себя виноватым. Они скажут, что смерть Дениз – это просто судьба. Да и вообще, они согласятся, что Дениз всех раздражала своим ворчливым характером.

Но хватит об этом примере, этике и морали. Давайте перейдем к чему-то иному, далекому от этики и морали, – к актуальным новостям.

Я избавлю вас от перечисления недавних ножевых нападений (которое легко составить с помощью простого поискового запроса). Достаточно сказать, что с этической точки зрения в большинстве ножевых нападений соучастниками были все до единого противники «правых».

Сейчас СМИ в основном говорят о ножевых нападениях, обобщая статистику. Вот, например: «Тревожные цифры из столицы. Каждый день на людей нападают с ножом – в среднем девять человек в день! Более половины нападающих не являются гражданами Германии». О нет, это прошлогоднее сообщение из Bild за 17 марта. Но у нас есть и кое-что более свежее, от февраля этого года: «Тревожная статистика преступности: число нападений с ножом стремительно растет… В 2023 г. более чем в половине всех инцидентов (51%) подозреваемые не имели германского гражданства».

Разница между «правыми» и «левыми» в Германии заключается еще и в том, что «правые» честно называют эти события и хотят положить им конец, а «левые» отрицают эти события и активно пропагандируют порождающую их политику. Так называемые «хорошие парни» будут отрицать, что в приведенном выше примере холод, вызванный открытым окном, привел к тому, что Дениз простудилась и умерла. И если вы укажете им на это, они отреагируют отрицанием, остракизмом или откровенным насилием.

Если Дениз умрет, эти «хорошие парни» скажут, что они были против закрытия окна и в то же время не желали смерти Дениз. Это преднамеренное противоречие, а значит, ложь. Мировоззрение «хороших парней» построено на лжи. В нашем примере, когда можно было предвидеть, что от холода Дениз заболеет, было также ясно, что, независимо от риторики, быть против закрытия окна практически означает быть за смерть Дениз.

Любой, кто сегодня выступает «против правых», морально и практически поддерживает ножевое насилие и, кстати, антисемитизм. Любое другое утверждение – это в лучшем случае ошибка, а чаще – пропагандистская ложь.

Мы живем среди пугающего количества Мартинов, которые, по нашему примеру, с готовностью примут смерть Дениз, если Норберт этого захочет, а Рене это сделает.

В 2020 г. я написал эссе под названием «Против левых, за человечность», и последними словами этого текста были: «Я против левых, потому что у меня есть разум и совесть». Это, безусловно, остается верным, как никогда, и я могу повторить: Я против тех членов нашего «сообщества судьбы», которые выступают «против правых», потому что, с точки зрения этики, они также наносят удары, избивают и убивают. Я против тех, кто «против правых», потому что я выступаю за жизнь, за то, чтобы быть человеком, за право каждого человека жить и искать свою собственную версию счастья.

Дело в запугивании

Бывают такие моменты в жизни, когда вы уже давно подозреваете, что «что-то не так». Ваши сенсоры, ваша интуиция предупреждают вас об этом. И в какой-то момент вы признаетесь себе: «Было бы рационально предположить, что так оно и есть». Вероятно, и вы бывали в таких ситуациях. Сталкивались, например, со случаями мошенничества, когда вы подозревали, что что-то не так, задолго до того, как это стало очевидным.

Какими бы мучительными ни были эти предчувствия, в них есть нечто утешительное: если вы что-то подозреваете и действуете разумно, руководствуясь своей догадкой, вы всё равно не забываете, что можете ошибаться. К счастью, иногда оказывается, что вы действительно ошибались. Например, если вы идете к врачу, потому что подозреваете, что у вас серьезная болезнь, но при этом надеетесь, что ошиблись. И, к счастью, врач подтверждает это. Или когда подозрительное поведение другого человека оказывается тайным планом приятного сюрприза на ваш день рождения.

Но иногда бывает и так, что неприятная догадка подтверждается. Тогда это бьет по лицу, как пощечина.

Именно это произошло со мной недавно в связи с заявлением министра внутренних дел. Нам и раньше было известно, как МВД и Ведомство по защите Конституции относятся к духу демократии и верховенству закона. Например, в 2022 г. министр решила отменить принцип презумпции невиновности: госслужащие, на которых падает подозрение в нежелательной политической деятельности, должны доказывать свою «невиновность». Федеральное ведомство по защите Конституции теперь совершенно явно выглядит как подручный правящих партий. Пока всё знакомо.

Поскольку конституционному и демократическому духу МВД и Ведомства по защите Конституции я доверяю еще меньше, чем оздоровительному эффекту настоянного на травах шнапса, и поскольку я когда-то слышал что-то об Эдварде Сноудене, я предполагал, что все денежные платежи в Германии отслеживаются и особенно пристальное внимание уделяется оппозиции, диссидентам и инакомыслящим. Я всегда считал такое предположение рациональным и обоснованным.

Недавно министр внутренних дел подтвердила, что планируется внести изменения в закон, чтобы «бороться с финансовыми потоками правоэкстремистских кругов». Все мы знаем цитату Нимёллера: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал…» и т. д. Согласно этому принципу, вы можете подумать: «Я не правый экстремист и не плачу им, так что меня это не касается. По крайней мере, пока».

Ошибаетесь, касается! И не когда-нибудь, а прямо сейчас.

Пропаганда и власти активно смешивают термины «правый», «крайне правый» и даже «фашизм». Сегодня «правым» и, соответственно, «правоэкстремистом» можно считать любого, кто хотя бы отдаленно думает и высказывает мысли в русле присяги. Вы же понимаете: обещание действовать «ради блага народа» – это «крайне правое» высказывание, если вы не просто произносите его в пустоту, а действительно имеете это в виду. Не забывайте: даже Ханс-Георг Маассен отнесен своим преемником к «крайне правым». А у Маассена в мизинце больше демократического духа, чем у его оппонентов во всём теле.

Отнесение к категории «правых экстремистов» осуществляется Ведомством по защите Конституции, входящим в структуру Министерства внутренних дел. Уголовное преследование инициируется прокурорами, которые в Германии также подчинены этому министерству. Пользователь с ником TheRealTom подводит итог в социальной сети «X»: «Министр Фэзер хочет, чтобы людям или организациям, которые были классифицированы как объекты наблюдения подчиненным ей Ведомством по защите Конституции, закрывали счета подчиненные ей прокуроры. Это извращение принципа верховенства закона».

Может быть, я слишком чувствителен, но я скажу  прямо: мы давно это подозревали, но получить столь явное подтверждение того, что Германия снова открыто отходит от понятий «верховенство закона» и «демократия», для меня как мощный удар в лицо.

Не преувеличиваю ли я? Не впадаю ли в истерику? Вслушайтесь и вчитайтесь в их собственные слова! Поскольку правительство и МВД больше даже не пытаются изображать из себя демократов, они объявляют запугивание населения своей прямой целью: «Никто, жертвующий правым экстремистским организациям, не должен быть в безопасности». Это открытое запугивание.

Если вы сделаете пожертвование политическим противникам этих «безупречных демократов», Ведомство по защите Конституции вскоре позвонит в ваш банк и спросит о какой-нибудь мелочи, намеренно употребляя слова «правоэкстремистский» и «антиконституционный». В тот же рабочий день ваш счет будет аннулирован, что может оказаться разорительным для вас или вашей компании. И да, такие вещи уже происходят, неофициально, полузаметно. А скоро они будут происходить официально, если правительству это сойдет с рук. (А кто должен его остановить? Конституционный суд? Он встречается с членами правительства для застольных бесед. Федеральный президент? Ха-ха, не смешно.)

Я был бы очень рад, если бы меня опровергли. Но не обзывательством или догматизмом, а фактами, истинно демократическим поведением. Это была бы поистине перемена к лучшему.

Если же под терминами «конституционное государство» и «демократия» понимать государство, которое в своей основе следует конституционным и демократическим принципам, то Германия, возможно, уже не является таковым. Мы уже некоторое время подозревали это, но теперь у нас есть тому подтверждение.

У меня есть читатели и зрители по всему миру. Некоторые из них живут в странах, которые нельзя назвать демократическими, и тем не менее они там счастливы. Вопрос не в том, отказывается ли Германия от ценностей демократии и верховенства закона. Да, отказывается. Вопрос в том, будете ли вы лично счастливы в «следующей» Германии и каким образом.

Душан ВЕГНЕР, «Еврейская панорама»