(10.05-20) Несколько месяцев назад известная израильская журналистка Аяла Хасон, специализирующаяся на громких журналистских расследованиях, опубликовала информацию о действиях нынешнего всесильного юридического советника правительства, а в период, о котором идет речь в журналистском расследовании — главного военного прокурора страны, Авихая Мандельблита.
Журналистке стало известно, что в свою бытность военным прокурором, нынешний юридический советник активно препятствовал полицейскому расследованию в интересах своего тогдашнего непосредственного начальника — главы Генштаба Габи Ашкенази.
Ашкенази был одним из центральных фигурантов т.н. дела Харпаза, подозреваемого в создании фальшивых документов, признанных опорочить главного конкурента Ашкенази на пост главы генштаба, генерала Йоава Галанта.
Журналистка утверждала, что материалы следствия, включая важнейшие улики, были сознательно похоронены в недрах прокуратуры — чтобы оградить замешанных в скандале Мандельблита и Ашкенази от дальнейшего расследования и уголовной ответственности, предусмотренных за создание помех следствию.
Утверждения Аялы Хасон опирались на аудиозаписи телефонных разговоров, которые в тот период велись между фигурантами журналистского расследования. При этом журналистка была вынуждена воздержаться от публикации аудиозаписей и их точного цитирования — в связи с тем, что на это был наложен судебный запрет. (!)
Аяла Хасон потребовала снять запрет на публикацию, и отметила, что обнародование этих материалов произведет в юридической системе Израиля "настоящее землетрясение", в результате которого нынешний юридический советник правительства будет вынужден подать в отставку.
С тех пор в ситуации с запретом на опубликование данных документов ничего не изменилось. А юридический советник правительства Мандельблит, как ни в чем ни бывало, и сегодня продолжает исполнять свои должностные обязанности. При этом юридический советник, расследование действий которого было явно "замято" прокуратурой, наряду с недавно ушедшим в отставку генеральным прокурором Шаем Ницаном — стал основной фигурой в процедуре расследования, а затем и предъявления, заведомо надуманных "уголовных обвинений" премьер-министру Израиля Биньямину Нетаниягу. Что повлекло передачу дел премьера в суд, и дало "основания" попыткам представителей левого лагеря (к счастью, пока не удавшимся) устранить Нетаниягу с политической арены страны.
Возникает вопрос — насколько поведением Манденблита, занявшего крайне жесткую позицию, приведшую к предъявлению Нетаниягу заведомо вздорных "обвинений", управляла генпрокур=B0тура (в частности, офис ярого врага Нетаниягу генпрокурора Шая Ницана).
Следует отметить, что израильская пресса, крайне чувствительная к громким сенсациям (особенно, если речь идет о Нетаниягу), на сей раз проявила к раскрытым Аялой Хасон фактам и сенсационным документам поразительное равнодушие.
На фоне полного молчания в израильских СМИ, израильская юридическая система позволила себе проигнорировать требования журналистки о "рассекречивании" аудиозаписей, связанных с делом Ашкенази.
В результате Аяла Хасон пошла на беспрецедентный шаг: вчера, вопреки запрету, в эфире студии 13-го телеканала, она буквально процитировала красноречивый отрывок из беседы Мандельблита и Ашкенази, в котором главный военный прокурор откровенно обещает помочь Ашкенази и дать своей помощнице указание "уладить дело". На что удовлетворенный Ашкенази отвечает, что "генинспектор полиции тоже с нами" (!!!).
Сразу после этого в израильских СМИ поднялась настоящая буря. Но не по поводу сути обнародованных журналисткой фактов поведения Ашкенази (ныне он — депутат Кнессета и один из руководителей блока "Кахоль Лаван") и Мандельблита. В СМИ осудили "поведение" самой Аялы Хасон, нарушившей судебный запрет.
Не замедлил последовать и ответ прокуратуры, в котором объяснялось, что, в виду особых обстоятельств (сотрудники Ашкенази, которые тайно вели запись разговора, в середине беседы, якобы, "получили указание прервать запись", а потому ее продолжение было незаконно и считается "тайным прослушиванием") — эта улика не может быть принята к рассмотрению. И в настоящее время публикации — не подлежит.
Однако дотошная Хасон быстро выяснила, что в законе, запрещающем публикацию и использование тайно сделанных аудиозаписей, существует специальный параграф, разрешающий использование и публикацию записей, если они важны, и к ним проявляется значимый общественный интерес.
Вряд ли кто-то усомнится сегодня в том, что публикация аудиозаписей бесед явно криминального характера, которые велись между людьми, занимающими высокое положение в стране — вызовет общественный интерес. Абсолютно ясно это было и раньше, когда записи были похоронены.
Прокуратура, тем не менее — откровенно игнорирует этот параграф закона.
Говоря о том, что публикация аудиозаписей "вызовет землетрясение и приведет к отставке юридического советника правительства", журналистка Аяла Хасон, при всем ее немалом опыте, проявила, как нам кажется, некоторую наивность. В любом случае, мы наблюдаем, что и после того, как содержание аудиозаписей, пусть и частично, было предано гласности — об отставке Мандельблита речь (во всяком случае, пока) не идет. Более того, юридическая система выступила в защиту юридического советника. В официальном письме прокуратуры отмечается, что "в свое время действия Мандельблита рассматривались, и их не квалифицировали как противозаконные" (при этом, как выяснила журналистка, о существование аудиозаписей тем, кто вел это "рассмотрение" тогда не было известно!).
В письме также отмечается, что "публикация материалов, запрещенных к опубликованию — уголовное преступление"...
Таков пока итог масштабного журналистского расследования Аялы Хасон. Что ж, как говорится, отрицательный результат — тоже результат.
То, что произошло с журналистским расследованием Аялы Хасон — лучшее доказательство того, что граждане Израиля в юридической сфере имеют дело с серьезными, системными, проблемами, которые требуют серьезного, системного решения.
При этом одна из главных проблем израильской юридической системы, как нам представляется находится... вне ее. Ее "гниение" началось с почтительного придыхания, с которым политики, в том числе, и представители правого лагеря, привыкли относиться к прокурорам, юридическим советникам и судьям, ставя их на некий пьедестал, и полагая, что эти люди принадлежат какой-то особой породе, не подверженной обычным человеческим страстям, идеологическим симпатиям и т.д.
В основе такого подхода — ложь. Поэтому результат и не может быть иным, нежели, тот, который мы видим сегодня.
Судьи, юридические советники и прокуроры — люди, со своими пристрастиями, симпатиями, со своей политической ориентацией, зачисляющей их в тот или иной политический лагерь. Следовательно, и отношение к ним должно быть соответствующим — трезвым, лишенным наивных иллюзий.
Это означает, что кадровое формирование прокурорского, судейского и прочего юридического корпуса и контроль за его действиями — должен быть в твердых руках политической и высшей исполнительной власти.
Ситуация, при которой государственного служащего (прокурор или юридический советник — тоже государственные служащие) вышестоящее лицо почему-то не может, даже при наличии оснований, снять с занимаемой им должности — совершенно абсурдна.
Даже и сейчас у министра юстиции и премьер-министра, насколько мы знаем, есть формальные полномочия на то, чтобы отправить в отставку либо назначить генпрокурора и юридического советника правительства. Однако высшим должностным лицам государства даже в голову не приходит воспользоваться этими административную рычагами, чтобы избавить страну от сомнительных фигур в высших этажах юридической системы.
Если мы, не будучи юристами, ошибаемся — все равно ситуация, при которой высшие должностные лица государства не имеют возможности уволить или назначить генпрокурора или, допустим юридического советника правительства, которые находятся в их подчинении, видится даже нам верхом абсурда. С этим невозможно мириться в нормальном правовом государстве.
То же относится и к формированию судейского корпуса. Когда назначение судей, в том числе — в высшие судебные органы, происходит без адекватного и полного контроля со стороны высшего органа избирательной власти (как это происходит, например, в США, где прерогатива назначения судей принадлежит Сенату) — это тоже полнейший абсурд. Абсурд, следствием которого уже стала перманентная угроза нормальному функционированию важнейших государственных систем страны, вынужденных в своей деятельности учитывать возможное произвольное вмешательство судей в их деятельность.
Без изменения сложившейся ситуации, существование Израиля как еврейского государства, важнейший компонент которого не произвол судей и сотрудников прокуратуры, но — власть закона, остается, что называется, под вопросом.
Журналистке стало известно, что в свою бытность военным прокурором, нынешний юридический советник активно препятствовал полицейскому расследованию в интересах своего тогдашнего непосредственного начальника — главы Генштаба Габи Ашкенази.
Ашкенази был одним из центральных фигурантов т.н. дела Харпаза, подозреваемого в создании фальшивых документов, признанных опорочить главного конкурента Ашкенази на пост главы генштаба, генерала Йоава Галанта.
Журналистка утверждала, что материалы следствия, включая важнейшие улики, были сознательно похоронены в недрах прокуратуры — чтобы оградить замешанных в скандале Мандельблита и Ашкенази от дальнейшего расследования и уголовной ответственности, предусмотренных за создание помех следствию.
Утверждения Аялы Хасон опирались на аудиозаписи телефонных разговоров, которые в тот период велись между фигурантами журналистского расследования. При этом журналистка была вынуждена воздержаться от публикации аудиозаписей и их точного цитирования — в связи с тем, что на это был наложен судебный запрет. (!)
Аяла Хасон потребовала снять запрет на публикацию, и отметила, что обнародование этих материалов произведет в юридической системе Израиля "настоящее землетрясение", в результате которого нынешний юридический советник правительства будет вынужден подать в отставку.
С тех пор в ситуации с запретом на опубликование данных документов ничего не изменилось. А юридический советник правительства Мандельблит, как ни в чем ни бывало, и сегодня продолжает исполнять свои должностные обязанности. При этом юридический советник, расследование действий которого было явно "замято" прокуратурой, наряду с недавно ушедшим в отставку генеральным прокурором Шаем Ницаном — стал основной фигурой в процедуре расследования, а затем и предъявления, заведомо надуманных "уголовных обвинений" премьер-министру Израиля Биньямину Нетаниягу. Что повлекло передачу дел премьера в суд, и дало "основания" попыткам представителей левого лагеря (к счастью, пока не удавшимся) устранить Нетаниягу с политической арены страны.
Возникает вопрос — насколько поведением Манденблита, занявшего крайне жесткую позицию, приведшую к предъявлению Нетаниягу заведомо вздорных "обвинений", управляла генпрокур=B0тура (в частности, офис ярого врага Нетаниягу генпрокурора Шая Ницана).
Следует отметить, что израильская пресса, крайне чувствительная к громким сенсациям (особенно, если речь идет о Нетаниягу), на сей раз проявила к раскрытым Аялой Хасон фактам и сенсационным документам поразительное равнодушие.
На фоне полного молчания в израильских СМИ, израильская юридическая система позволила себе проигнорировать требования журналистки о "рассекречивании" аудиозаписей, связанных с делом Ашкенази.
В результате Аяла Хасон пошла на беспрецедентный шаг: вчера, вопреки запрету, в эфире студии 13-го телеканала, она буквально процитировала красноречивый отрывок из беседы Мандельблита и Ашкенази, в котором главный военный прокурор откровенно обещает помочь Ашкенази и дать своей помощнице указание "уладить дело". На что удовлетворенный Ашкенази отвечает, что "генинспектор полиции тоже с нами" (!!!).
Сразу после этого в израильских СМИ поднялась настоящая буря. Но не по поводу сути обнародованных журналисткой фактов поведения Ашкенази (ныне он — депутат Кнессета и один из руководителей блока "Кахоль Лаван") и Мандельблита. В СМИ осудили "поведение" самой Аялы Хасон, нарушившей судебный запрет.
Не замедлил последовать и ответ прокуратуры, в котором объяснялось, что, в виду особых обстоятельств (сотрудники Ашкенази, которые тайно вели запись разговора, в середине беседы, якобы, "получили указание прервать запись", а потому ее продолжение было незаконно и считается "тайным прослушиванием") — эта улика не может быть принята к рассмотрению. И в настоящее время публикации — не подлежит.
Однако дотошная Хасон быстро выяснила, что в законе, запрещающем публикацию и использование тайно сделанных аудиозаписей, существует специальный параграф, разрешающий использование и публикацию записей, если они важны, и к ним проявляется значимый общественный интерес.
Вряд ли кто-то усомнится сегодня в том, что публикация аудиозаписей бесед явно криминального характера, которые велись между людьми, занимающими высокое положение в стране — вызовет общественный интерес. Абсолютно ясно это было и раньше, когда записи были похоронены.
Прокуратура, тем не менее — откровенно игнорирует этот параграф закона.
Говоря о том, что публикация аудиозаписей "вызовет землетрясение и приведет к отставке юридического советника правительства", журналистка Аяла Хасон, при всем ее немалом опыте, проявила, как нам кажется, некоторую наивность. В любом случае, мы наблюдаем, что и после того, как содержание аудиозаписей, пусть и частично, было предано гласности — об отставке Мандельблита речь (во всяком случае, пока) не идет. Более того, юридическая система выступила в защиту юридического советника. В официальном письме прокуратуры отмечается, что "в свое время действия Мандельблита рассматривались, и их не квалифицировали как противозаконные" (при этом, как выяснила журналистка, о существование аудиозаписей тем, кто вел это "рассмотрение" тогда не было известно!).
В письме также отмечается, что "публикация материалов, запрещенных к опубликованию — уголовное преступление"...
Таков пока итог масштабного журналистского расследования Аялы Хасон. Что ж, как говорится, отрицательный результат — тоже результат.
То, что произошло с журналистским расследованием Аялы Хасон — лучшее доказательство того, что граждане Израиля в юридической сфере имеют дело с серьезными, системными, проблемами, которые требуют серьезного, системного решения.
При этом одна из главных проблем израильской юридической системы, как нам представляется находится... вне ее. Ее "гниение" началось с почтительного придыхания, с которым политики, в том числе, и представители правого лагеря, привыкли относиться к прокурорам, юридическим советникам и судьям, ставя их на некий пьедестал, и полагая, что эти люди принадлежат какой-то особой породе, не подверженной обычным человеческим страстям, идеологическим симпатиям и т.д.
В основе такого подхода — ложь. Поэтому результат и не может быть иным, нежели, тот, который мы видим сегодня.
Судьи, юридические советники и прокуроры — люди, со своими пристрастиями, симпатиями, со своей политической ориентацией, зачисляющей их в тот или иной политический лагерь. Следовательно, и отношение к ним должно быть соответствующим — трезвым, лишенным наивных иллюзий.
Это означает, что кадровое формирование прокурорского, судейского и прочего юридического корпуса и контроль за его действиями — должен быть в твердых руках политической и высшей исполнительной власти.
Ситуация, при которой государственного служащего (прокурор или юридический советник — тоже государственные служащие) вышестоящее лицо почему-то не может, даже при наличии оснований, снять с занимаемой им должности — совершенно абсурдна.
Даже и сейчас у министра юстиции и премьер-министра, насколько мы знаем, есть формальные полномочия на то, чтобы отправить в отставку либо назначить генпрокурора и юридического советника правительства. Однако высшим должностным лицам государства даже в голову не приходит воспользоваться этими административную рычагами, чтобы избавить страну от сомнительных фигур в высших этажах юридической системы.
Если мы, не будучи юристами, ошибаемся — все равно ситуация, при которой высшие должностные лица государства не имеют возможности уволить или назначить генпрокурора или, допустим юридического советника правительства, которые находятся в их подчинении, видится даже нам верхом абсурда. С этим невозможно мириться в нормальном правовом государстве.
То же относится и к формированию судейского корпуса. Когда назначение судей, в том числе — в высшие судебные органы, происходит без адекватного и полного контроля со стороны высшего органа избирательной власти (как это происходит, например, в США, где прерогатива назначения судей принадлежит Сенату) — это тоже полнейший абсурд. Абсурд, следствием которого уже стала перманентная угроза нормальному функционированию важнейших государственных систем страны, вынужденных в своей деятельности учитывать возможное произвольное вмешательство судей в их деятельность.
Без изменения сложившейся ситуации, существование Израиля как еврейского государства, важнейший компонент которого не произвол судей и сотрудников прокуратуры, но — власть закона, остается, что называется, под вопросом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий