"ДЛЯ ПУТИНА Я НЕ ЕВРЕЙ"

«Для Путина я не еврей»
Беседа с «тайным советником» Евгением Гонтмахером

Наш собеседник  – заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений по научной работе, доктор экономических наук, профессор, член Комитета гражданских инициатив – общественного объединения, сформировавшегося в 2012 г. вокруг не состоявшего тогда на госслужбе Алексея Кудрина. – Евгений Шлёмович, вы ведь занимали в России довольно высокие государственные должности. Какая самая высокая из них? – Я был первым замминистра тру- да и социального развития. И еще 6,5  лет я был начальником департамента в аппарате правительства, это по статусу тоже первый замминистра. До того я и в Администрации президента поработал, но в правительстве была вершина моей государственной карьеры. У меня есть классный чин, который Борис Нико- лаевич присвоил мне своим указом. – И какой у вас чин? – Действительный государствен- ный советник Российской Федерации 2-го класса. В переводе на воин- ские звания – генерал-лейтенант. – Так по дореволюционной «та- бели о рангах» вы – тайный совет- ник. И при этом вы, как Семен Семе- ныч Горбунков из «Бриллиантовой руки», тайно посещаете синагогу. Я вас видел в Московской хоральной синагоге. Вы часто там бываете? – Я человек не верующий, служ- бы не посещаю, кипу вне синагоги не ношу. А был там последний раз в 2016 г. на День Победы по еврейско- му календарю. – Так я вас как раз тогда там и видел… – Меня пригласили как члена Об- щественного совета Российского еврейского конгресса, и мне было интересно посмотреть на великого хасидского цадика, приехавшего на этот праздник. Ведь мои корни из украинских и белорусских месте- чек… – А расскажите о вашей семье. Вы говорили, что ваша мама живет в Израиле… – Мои родные уехали в конце со- ветского времени. Это был конец существования СССР, Украина, Львов… Вы же понимаете: полный развал, хаос, люди хотели лучшей жизни – это очевидно. И в принципе они довольны. Отец мой скончался, прожив несколько лет в Израиле, а мама жива. Я часто там бываю, наве- щаю маму, сестру, они у меня в Мо- скве бывают. – А что вы как специалист ска- жете о социальной политике в Из- раиле? – Я себя не считаю специалистом по Израилю. Я что-то обрывками вижу на примере своих родственни- ков. Конечно же, Израиль – социаль- ное государство. Как я это понимаю? Это когда ни одна из больших групп населения не падает на социальное дно, когда есть какие-то подушечки, которые подкладывает государство. В Израиле, как мы знаем, большие налоги, но и большие социальные программы. Вот моя мама  – ей уже 85  лет  – ходит в клуб для пожилых людей, у нее есть сиделка, которая гуляет с ней бесплатно какие-то часы в неделю. Такого в России нет. – Но вы же знаете о системе хесе- дов в бывшем СССР? – Знаю, но это не государственная система – это еврейская благотвори- тельность. – Она существует на основе пре- жде всего германских репарацион- ных и реституционных платежей, которые получены еврейскими орга- низациями и направлены на благо- творительные цели. – Израиль  – специфическая стра- на. Там национальная идея – уберечь евреев от повторения того, что, к со- жалению, случалось в истории. Там недавно принят закон о еврейском характере государства. Этот закон можно критиковать с точки зрения абстрактных понятий о правах чело- века, ведь сегодня государства отхо- дят от принципа нации в этническом смысле. Франция, например,  – это государство граждан, имеющих и арабское, и еврейское происхожде- ние, а не только чисто французское. В этом отношении Израиль пошел «не в ногу», но я это понимаю. – Тут следует учитывать, что еврейство – это и этническая при- надлежность, и религиозная. Это не нация, это – цивилизация. – Да, община людей, которые шли через века. И поэтому в Израиле со- циальные программы очень сильны. И они являются самоцелью. Сам факт, что любой еврей в любом воз- расте, даже очень больной, может приехать в Израиль, и его будут ле- чить, на улице он не останется, – это уникально. Германия – это уже дру- гое. Ну, вы знаете – вы же там живе- те… – А вот и нет! Я живу в Калинин- граде и, будучи пенсионером, «не- множечко шью»  – пишу в разные еврейские СМИ. Так вот, я вас сей- час так спрошу: модель какого госу- дарства вы рекомендовали бы для российской системы пенсионного обеспечения? – Никакого. Дело в том, что все пенсионные системы в мире нахо- дятся в кризисе. Их базисом еще с конца XIX  в. была так называемая солидарная система, когда работа- ющие платили деньги, которые ис- пользовались пенсионерами. Тогда была другая демография, но за эти сто лет многое изменилось. Сейчас люди живут дольше, меньше рожа- ют, и соотношение между платель- щиками и потребителями во всем мире меняется. Поэтому во многих странах применяют накопитель- ные системы, когда ты сам себе на- капливаешь на пенсию и ни с кем не делишься. Но эта система тоже в кризисе: в пенсионный счет надо инвестировать, причем долгосроч- но, 30–40 лет, а сегодня финансовые рынки неустойчивы, нет гарантии того, что эти твои деньги не будут «съедены» инфляцией или финан- совым кризисом. Вспомним кризис 2008  г.: в США частные фонды, из которых там в основном получают пенсию, сильно пострадали. Деньги были вложены в ценные бумаги, они резко рухнули в цене, и многим лю- дям пришлось позже выходить на пенсию  – рассчитывали, что будет накоплен некий инвестиционный доход, а тут все сгорело. Я думаю, что будущее для более или менее богатых стран в том, что общество предоставит людям определенный минимальный уровень социально- го благосостояния. – Это же коммунизм получается: от всех по способностям, каждому по потребностям. – Нет, это не коммунизм. Это сей- час обсуждается во многих странах. Президент Никсон – помните, был такой? – два раза вносил в Конгресс законопроект о базовом доходе. Конгресс зарубал, потому что Ник- сон был республиканцем, а боль- шинство было у демократов, и они не хотели, чтобы республиканцы пожинали лавры от этого проекта. Разумеется, надо начинать с людей нетрудоспособных, они должны иметь некую гарантию существова- ния, причем неплохого. Источники не имеют значения  – в этом пара- докс. Это, по сути, отказ от накопи- тельной системы. Вот мы, судя по всему, стоим на пороге очередного финансового кризиса, и нужно при- думать, как все сбалансировать. Вы должны иметь гарантированное денежное довольствие, дальше вам должны предоставляться некие ус- луги в сфере здравоохранения (не из вашего базового дохода), в сфе- ре проведения досуга, вам должно предоставляться все, что связано с содержанием жилья. – Еврейские иммигранты в Гер- мании, похоже, так и живут: не- большое денежное пособие, бес- платное медицинское обеспечение, социальный пакет, квартира, не превышающая разумные потребности, плюс община их развлекает… Скажите, а в пенсионных реформах, которые сейчас прово- дятся в России, нет ли каких-либо угроз для живущих за рубежом пен- сионеров? – Нет. Это ведь небольшие деньги. Ну сколько там наших пенсионеров живет в Израиле, Германии, США вместе взятых? Ну, пара сотен тысяч. А те многие, кто, как мои родители, выехал с территории Украины или других союзных республик, не имеют права на российские пенсии. Украина, например, пока не платит. Россия хотя бы из соображений престижа будет платить пенсии своим гражданам за рубежом. И потом, это же электорат: еврейские пенсионеры неплохо голосуют за Путина. – Хочу еще вас спросить про ваши впечатления о людях из российской властной элиты… – Я работал с шестью премьер-министрами, включая Путина, и была возможность общаться с ними довольно много. С некоторыми из них я до сих пор на «ты». – А как в правительстве в аппарате президента с антисемитами? – Я ожидал этого вопроса, он классический. Государственного антисемитизма действительно нет. Но, когда я там работал, у меня не было допуска к секретности, потому что у меня родственники в Израиле. Но проблема не в Израиле  – если бы у меня были родственники в Америке, было бы то же самое. Я работал «в виде исключения». Виктор Степанович Черномырдин взял меня на поруки перед тогдашним ФСК  – сейчас это ФСБ. И «секретные документы»  – не понимаю, что секретного в социальном развитии, – я не читал, но это не ме- шало работе. Сейчас, если у вас родственник, например, в Польше или, не дай бог, в Украине, вас вообще не возьмут на государственную службу. А поскольку у евреев чаще чем у других есть родственники за границей, то еврею попасть на государственную службу труднее. Но чтобы были какие-то нормы или разговоры о том, что слишком много евреев, такого нет. Встречаются отдельные антисемиты, занимающие высокие должности, но фамилии не буду называть. – Но эти их взгляды могут влиять на какие-то важные решения? – Нет. Ну, максимум на отдельные кадровые решения. Могут в будничных разговорах распространять какие-то глупые идеи: что евреи телевидение захватили или что ев- реи  – олигархи. Но в целом антисемитизма как проблемы в госаппарате я не вижу. Это еще очень связано с Путиным. Он ведь в КГБ работал, там просто воспитывали в советское время антисемитов, были специальные программы по «борьбе с сионизмом». А у Путина, и это не толь- ко мое мнение, ничего подобного, не знаю, в силу каких причин, нет. Вот были в истории России цари типа Николая  I, которые евреев сильно не любили, или Николая  II, который был безусловно антисемитом. А были и такие, как Александр  II, который относился к евреям неплохо, считал, что от евреев все-таки больше пользы, чем вреда. Я не говорю, что я сторонник Путина, я не согласен по многим пунктам с его внутренней и внешней политикой, но для еврейской общины в России Путин  – не худший вариант. Он в каком-то смысле даже юдофил. Ему доставляет удовольствие, когда приходит человек в шляпе с пейсами. Он евреев себе таким образом представляет. Вот я для Путина – не еврей.
 Беседовал Виктор ШАПИРО