Дебют] Серафима Лаптева: Возвращение Лолиты

Она прибыла в Москву под покровом тайны, которая в середине 60-х годов называлась иногда «самиздат», иногда «тамиздат». Персону нон грата звали «Лолита». За ней охотились читатели, отдавая за экземпляр двухмесячную зарплату, брали за пять рублей на одну ночь, за десять печатали под копирку. И за ней же охотились люди из КГБ.

Возвращение Лолиты

Очерк

Серафима Лаптева

Роман Владимира Набокова «Лолита», написанный по-английски, а затем самим автором переведенный на русский язык, был своеобразным бестселлером в конце шестидесятых годов уже ушедшего века. Наверное, не все читали книгу, поэтому не всем будет понятно, вокруг чего ломались копья и скрестились шпаги на одном из самых блестящих судебных процессов тех лет.

«Лолита», роман о любви тридцатисемилетнего мужчины к двенадцатилетней девочке. Скрываясь, они разъезжают по стране, меняя отели, кемпинги, коттеджи… Лолите уже четырнадцать лет. Ревнивый любовник старается не оставлять ее одну, тем не менее она постоянно находит способы изменять ему. Гумберт приобретает пистолет и убивает человека, который когда-то увел от него Лолиту. Находясь в тюрьме в ожидании суда, г-н Гумберт пишет свою печальную исповедь. (Ту самую, читателями которой мы и становимся, открывая книгу.) Все его мысли, переживания, эротические фантазии по-прежнему только о ней — его Лолите.

В пространном и трезвом примечании к роману Джон Рэй, доктор философии, пишет: «…красочные персонажи единственной в своём роде повести предупреждают нас об опасных уклонах; они указывают на возможные бедствия. «Лолита» должна бы заставить нас всех — родителей, социальных работников, педагогов — с вящей бдительностью и проницательностью предаться делу воспитания более здорового поколения в более надежном мире».

***

Памяти Адвоката Семена Фликера и Четырех Свидетелей Защиты

ВОЗВРАЩЕНИЕ «ЛОЛИТЫ»

(об одном «незаметном» судебном процессе).

Она прибыла в Москву под покровом тайны, которая в середине шестидесятых годов называлась иногда «самиздат», иногда «тамиздат». Персону нон грата звали «Лолита». За ней охотились читатели, отдавая за экземпляр двухмесячную зарплату, брали за пять рублей на одну ночь, за десять печатали под копирку. И за ней же охотились люди из КГБ. Впрочем, они без особого труда «вычислили» офеню, из-под полы торгующего запрещенной, поступающей из-за рубежа литературой. Над «Лолитой» сгущались черные тучи. С «распространителя порнографии и антисоветских настроений» взяли подписку о невыезде, хотя и не собирался он бежать от жены и недавно родившегося сына. Тем не менее рассказывают, что однажды темной холодной ночью в дом Дмитрия Сергеевича Лихачева кто-то постучался и был немедленно принят. А утром ночной гость, находящийся под подпиской, уже вернулся в Москву.

Суд начался, как и положено: Судья, Народные заседатели, сторона Обвинения, Защита. «Лолита» и обвиняемый — на скамье подсудимых. Среди малочисленной публики была и я, автор этих заметок. Прокурор, молодая женщина в красивой, строгой форменной одежде, была хорошо вооружена солидными аргументами и ее речь быстро избавляла от наивных иллюзий и не оставляла надежд.

— Эстетическая экспертиза НИИ Психиатрии Минздрава РСФСР свидетельствует о порнографическом характере «Лолиты».

С самого начала это звучало уже угрожающе, тем более, что ходатайство Защиты о привлечении экспертов из института Мировой литературы было отклонено за ненадобностью.

— Кафедра сексопатологии при психиатрической больнице им. Ганнушкина подтверждает порочность «Лолиты», ее негативное воздействие на читателя.

Второе ходатайство Защиты о проведении литературоведческой экспертизы отклонено. И еще раз отклонено. И в четвертый раз…

— В деле имеются материалы, — продолжает Прокурор обвинительную и уже близкую к победному финишу речь, — из которых следует, что творчество В. Набокова тенденциозно, имеет антисоветскую и антисоциалистическую направленность, а потому неприемлемо для советского читателя.

Чувствуя за спиной мощную поддержку, Прокурор уверенно изымает «Лолиту» из круга культурного чтения, а для вразумления подсудимого считает достаточно восьми лет заключения.

Речь Прокурора закончилась, — увы! — не аплодисментами, а странной, изумленной тишиной…

Прервав короткую паузу, Судья предоставляет слово Защите. Вопреки ожиданиям публики Адвокат Семен Фликер не находит возражений по поводу речи Прокурора. Не выражает недовольства ни предъявленным обвинениям, ни сроком заключения для своего молодого подзащитного. Мало того, Адвокат — уже под ропот, поднявшийся в зале — даже отказывается от права Защиты произнести ответную речь. Он открывает свой портфель и просит разрешения зачитать письмо Председателя Правления Советского Фонда Культуры академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, написанное им «для предъявления на судебном разбирательстве». Зал почувствовал, как качнулись весы правосудия. Прокурор постаралась сохранить невозмутимость.

«В литературоведении четко различаются два понятия: порнография и эротическая литература. К эротической литературе, как и к эротическому искусству, принадлежат произведения с большей или меньшей степенью эротики, но обладающие художественными достоинствами, например: «Гаврилиада» Пушкина, «Озорные рассказы» Бальзака, «Декамерон» Боккаччо и мн., мн. др.. Порнография — это эротика «в голом виде» — без признаков художественности или с минимальными признаками художественности, например, «Лука Мудищев» Баркова.

Никто не сомневается в художественных достоинствах «Лолиты» Набокова. Эротических элементов в «Лолите» не больше, чем в некоторых произведениях советских авторов. Приведу пример (если будет оглашаться моя справка в присутствии женщин, то прошу у них извинения). В напечатанном тексте поэмы Евгения Евтушенко «ФУКУ» есть, например, такие строки:

Колымский шофер девятнадцати лет

Хвастливо повесил известный портрет

И рядом — плейбойские гёрлс голышом,

Такие, что брюки встают шалашом.

Мог бы привести десятки примеров из советской литературы, напечатанной громадными тиражами, где примеры эротики еще более выразительны…»

— Прошу приобщить письмо академика Лихачева к делу, — говорит Адвокат, подавая Суду документ.

Затем он зачитывает и просит Суд приобщить к делу аналогичное письмо всемирно известного писателя Фазиля Искандера.

Затем зачитывает и просит приобщить к делу письмо писателя Владимира Солоухина.

В зале судебного заседания напряжение столь велико, что кажется вот-вот сверкнет молния и грянет гром. А Семен Михайлович, как и положено судебной процедурой, спокойно зачитывает и просит приобщить к делу письмо поэта Андрея Вознесенского.

Все, как один, свидетели Защиты — и какие свидетели! — заслонили собой бедную «Лолиту», не дали в обиду ни книгу, ни ее автора, «писателя филигранного литературного мастерства».

Впервые в жизни я видела, как Прокурор, залившись густым румянцем, встала и попросила слова. Признавшись в своем неведении, она извинилась перед Судом и сказала, что авторитет такого человека как Дмитрий Сергеевич Лихачев для нее выше ее собственной, только что произнесенной речи и поэтому она снимает все свои обвинения и с Набокова, и с «Лолиты». А заодно и с обвиняемого. Это был мужественный поступок!

Адвокат выполнил свой долг — защитил своего подзащитного. Как опытный юрист Семен Михайлович, принимая дело, конечно, знал, какие силы будут ему противостоять. Знал, как трудно, почти невозможно будет найти аргументы для достойного отражения тщательно подготовленного удара. Он не искал отражения — он нанес контрудар!

В связи с отсутствием обвинения Судья объявляет судебное заседание закрытым. Все свободны.

Вскоре «Лолита» разошлась тиражом три миллиона экземпляров.

МАСТЕРСКАЯ
Евгения ЛИПКОВИЧА