Как одесский погром 1905 года выработал толерантность у горожан
Английский историк Каролайн Хамфри считает, что печально знаменитый еврейский погром в Одессе 1905 года не был спровоцирован извне (т.е. властями), а произошёл из-за межнационального напряжения на Украине. До еврейского погрома там русские и украинцы резали друг друга, были погромы татар и греков. Погрому же предшествовало публичное унижение евреев и студентов, которых славянские одесситы заставляли на улице присягать царю и целовать иконы. Погром выработал иммунитет одесситов к подобным действиям: больше в городе ничего подобного не случалось; более того, евреи, русские и евреи сплотились в общей борьбе против царизма.
«Как можем мы объяснить, что в городе, знаменитом своим космополитизмом, происходили погромы? В начале XX века, когда Одесса была хорошо известна своей просвещённой многонациональной торговой элитой, великолепным зданием оперного теата, отсутствием почтительности и уличным юмором, она вместе с тем являлась городом, в котором происходили наиболее жестокие еврейские погромы. Нет убедительных причин полагать, что мы имеем дело с настроениями, подогреваемыми извне», — пишет английский историк Каролайн Хамфри в статье «Одесса: погромы в городе-космополите» (журнал «Антропологический форум», №12, 2010).
К концу XIX века город был заполнен бесчисленными газетами, журналами, общественными читальнями, библиотеками, профессиональной периодикой, юридическими изданиями, политическими листовками и т.д. Однако в 1897 году около 42% населения Одессы оставались неграмотными, а типы публики, к которым они принадлежали, представляли собой старые аудитории, формировавшиеся посредством устного слова в церквях, синагогах и на политических митингах. Всё указывает на то, что подстрекательства к погрому в значительной степени передавались лично и устно, среди рабочих, бедных, местных крестьян, а также неграмотных мигрантов из центральной России, приехавших в поисках работы.
Одесскому погрому 1905 года предшествовала долгая история межнациональной резни на Украине. Готовность формировать агрессивные толпы может быть понята в связи с этнической сегрегацией, промышленным конфликтом, политическим бунтом и общей атмосферой насилия на Украине в конце XIX века. Русские и украинцы жили по отдельности в своих деревнях и регулярно устраивали друг с другом дикую поножовщину. Евреи не были единственными не-славянами, подвергавшимися нападениям. От нападений страдали татарские рабочие-мигранты в индустриальном Донбассе, а в 1905 году в Киеве случился греческий погром. В этих погромах политические обвинения, экономическое отчаяние и классовый антагонизм сочетались с этнической ненавистью.
В погромной волне 1881 года призывы к насилию принимались с особенной готовностью людьми, которые сами оказывались вдали от родных мест. В это время вместе с русскими, которые, как правило, были заняты поисками сезонных работ на богатых сельскохозяйственных угодьях Украины, прибыли толпы народа, потерявшего работу в Петербурге и Москве в связи с промышленным кризисом. Однако на Украине был неурожай зерна и надвигался голод. Люди бродили с места на место в поисках работы. Многие наверняка потеряли надежду, погром обладал тем преимуществом, что обещал в крайнем случае возможность как следует выпить.
Одесса была местом концентрации всех этих социальных типов. Вместе с местными крестьянами, обустроившимися в городе, тысячи бедных (по большей части мужского пола) русских мигрантов прибыли с севера. К 1890-м в Одессе было 20 тысяч бездомных портовых рабочих, орды уличных детей.
Новости о царском манифесте пришли в Одессу 17 октября 1905 года, и на следующее утро тысячи ликующих людей заполнили улицы. Демонстранты рвали царские портреты; на здании городской Думы вместо имперского появился красный флаг.
В то же самое время шла православная служба, на которой была принесена клятва верности престолу — действие, непосредственно приведшее к погрому 1905 года. Процессия верноподданных портовых рабочих, идя от порта к собору, попала под обстрел, который вели из окон редакции газеты, причём был убит ребенок, несший икону. Еврейская молодежь, входившая в группы самообороны («чёрные рубашки»), атаковала два других шествия. Бои велись по всему городу. Верные правительству демонстранты, недовольные сделанными царём уступками, нападали не на русских рабочих, праздновавших на улицах, а на евреев. За время чудовищного погрома, продолжавшегося 3–4 дня, свыше 300 евреев, включая женщин и детей, были убиты, а десятки тысяч стали бездомными. В последующие дни сотни погромов прошли по всей черте оседлости евреев в городах и деревнях.
К этому времени религиозные процессии с иконами и хоругвями были в русских городах явлением обыденным. Малейшее проявление неуважения к этим знакам могло повлечь нападение на революционеров, студентов или евреев. Процессии принуждали к зримому почитанию власти всех, кто оказался там, где они шли. Прохожие должны были становиться по стойке смирно и снимать головные уборы, студентов заставляли выходить из учебных заведений и «просить прощения». В Нежине в октябре 1905 года толпа заставила студентов вынести из здания университета портрет царя, чтобы она могла засвидетельствовать их капитуляцию, церемонию раскаяния и клятву верности самодержцу.
Сходные вещи происходили в Одессе перед погромом. 18 октября огромная проправительственная процессия заставила евреев целовать иконы. Как только показывалась погромная толпа, в окнах, на дверях, в магазинах и лавках, принадлежавших как евреям, так и русским, появлялись иконы. Если кто-то молил о пощаде, его могли отпустить, если он был готов надеть крест. Подобное экспансивное принуждение прохожих к «единообразию» и покорности копировалось во всех последующих погромах.
Морок погрома 1905 года быстро сошёл с Одессы. Даже низы увидели, что избиение евреев ведёт к упадку города и, следовательно, к ещё большему упадку тех самых погромных низов. У погромов были зримые последствия: экономический кризис в городе, эмиграция множества евреев, позор градоначальника, бездействовавшего во время вспышки насилия, а также назначение нескольких чиновников, стремившихся предотвратить межэтнические столкновения; а кроме того, незримо переменился дух, царивший в городе.
Ни одного сколько-нибудь значительного погрома в Одессе больше не произошло, несмотря на продолжавшееся общее насилие и в противоположность новым всплескам чудовищных погромов на Украине во время Гражданской войны.
Революция сделала очевидной взаимозависимость этнических групп перед государственным террором. Теперь люди увидели, что при наличии более или менее одинакового числа евреев и славян среди портовых рабочих этнический конфликт означал бы взаимоуничтожение; стремясь этого избежать, рабочие формировали кооперативные артели для улучшения условий своего труда. Забастовки — как и стрельба, метание бомб, грабежи, вымогательства и уличные нападения — продолжались в 1906–1908 годах. Артели принимали участие в общем насилии, однако они боролись не с евреями, а с теми, кто не принимал участия в профсоюзном движении. «Русские» кооперативы (и даже одна артель, названная по имени Михаила Архангела) включали большое число «полезных» евреев.
Назначение генерал-майора Толмачева губернатором Одессы принесло жесткий репрессивный порядок на улицы неуправляемого города. Началась вспышка самоубийств среди всех классов населения, мужчин, женщин и даже детей. Модная Дерибасовская улица выбиралась в качестве сцены для того, чтобы застрелиться, большинство самоубийств осуществлялось в публичных местах, что сделало зримой эпидемию отчаяния, ширившуюся вплоть до 1912 года.
В городе распространялся специфический тип иммунной реакции, адаптированной к конкретной угрозе — погрому. В эпоху 1906–1916 годов одесситы бойкотировали ультраправую прессу. Она испытывала недостаток финансирования и рекламодателей, широко распространены были отказы агентств, газетных киосков и торговцев распространять черносотенные издания.
В официальных документах стало «комильфо» использовать только нейтральный язык, когда речь заходила о евреях. «Беловоротничковые преступления» изображались не как еврейские (хотя по большей части являлись таковыми). В отличие от допогромных времён провоцирующие ужас слухи игнорировались тайной полицией по причине их абсурдности. Всё это было частью общего поворота, а на персональном уровне — отказа от религиозно-этнического антагонизма.
ТОЛКОВАТЕЛЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий