«Земля убитых» и земля живых. Ч.1/2
Д-р Нат. Гельман
4 сентября 2019 г. в Хевроне прошла государственная церемония, посвященная 90-летию беспорядков 1929 года – 90 שנה למאורעות תרפ»ט .И на иврите, и на русском языке название церемонии звучало странно. Понятно, что она посвящена памяти 67 евреев, трагически погибших во время страшной резни 1929 года, а также десятков других, тяжело раненных и искалеченных. Но прямо об этом не сказано, да и сами арабы, организаторы еврейского погрома, приобрели в речах присутствующих на церемонии образ неких абстрактных «кровожадных мятежников», и только в положительном контексте, когда упоминались «те немногие из арабского населения, кто пытался защитить своих еврейских соседей, они названы арабами и, как спасители, действительно «заслужили похвалу».
Самым болезненным в обсуждении темы оказался ее современный аспект.
Насколько сильно еврейское присутствие в Хевроне?
Каковы права еврейской общины Хеврона, одного из 4-х самых древних еврейских городов, первой столицы царя Давида — на еврейскую собственность?
Премьер-министр очень хорошо говорил об исторической справедливости возвращения евреев в Хеврон, однако бывший депутат Кнессета Орит Струк, ныне кандидат в депутаты Кнессета от партии Ямина, жестко раскритиковала премьер-министра Б. Нетаньяѓу за то, что он не одобрил расширение строительства для еврейской общины в Хевроне, в том числе – долгожданного рыночного комплекса Хеврона:Этот болезненный аспект заслуживает исторического контекста, далеко не столь известного большинству русскоязычных израильтян, да и многим коренным жителям. О погроме знают.«Земля убитых ждет вас слишком долго. Мэр-убийца продолжает удерживать имущество убитых, потому что вы не посылаете ему простое послание, чтобы вытащить его из рук муниципалитета. Чего вы ждете? Это — позор!».
А вот о том, как и почему – через 50 лет после погрома – в Хеврон вернулись настоящие евреи-сионисты, — эта тема достойна большого внимания.
Мне в жизни невероятно повезло: я своими глазами видела живую легенду Хеврона – Сару Нахшон, – одну из тех, благодаря кому Хеврон снова стал еврейским. И не только видела, но и слышала ее драматическую историю. Эта история прозвучала в Мидрешет Хеврон, в вечер третьей ханукальной свечи, на встрече со студентками из Ор Хайя. Сара Нахшон выглядела обычной, скромно одетой хасидской женщиной в голубом кисуй-рош, под цвет ее ярких голубых глаз. Тепло улыбаясь, она начала свою удивительную историю, которая могла бы стать сюжетом для уникального романа из истории ХХ века.Сначала она рассказала о своих родителях и детстве…
Сара Нахшон выросла на севере Израиля в деревне Кфар-Хасидим. Ее родители бежали из Польши за несколько месяцев до начала Второй мировой войны. Семья жила бедно и постоянно нуждалась, однако Сара вспоминает о своём детстве с огромной теплотой и называет его “прекрасным”, хотя у нее было одно платье и не было никаких игрушек. Родители учили девочку быть счастливой тем, что у нее есть, и, главное, — упорно трудиться, добиваясь своей цели, и верить в силу самопожертвования.“Если мы не будем бороться за землю наших Отцов, мы потеряем её”
Родители рассказывали ей о том, как они сражались против англичан ради создания государства Израиля. Они учили юную дочь верить в силу борьбы: если евреи хотят сохранить Землю Израиля, они должны бороться за Эрец-Исраэль. “Если мы не будем бороться за Эрец Авотэйну, мы потеряем её”, — говорили они…
В июне 1967 года израильская армия заняла Хеврон. Арабы Хеврона, ожидавшие мести со стороны евреев за погром 1929 года, обвешали весь город белыми простынями и сдались без единого выстрела. Генерал рав Шломо Горен (благословенна память праведника), в то время главный раввин АОИ Израиля, первым ворвался в город на джипе. Он вошел в Меарат ѓа-Махпела и принял от арабов заявление о капитуляции города. Он сказал:“Пришло время евреям вернуться в свою древнюю столицу и на этот раз — навсегда!”Однако слова армейского раввина никто из “больших людей” не услышал: правительство вовсе не спешило принимать решение по этому вопросу. Моше Даян заявил арабским шейхам, что ничего менять они не намерены, то есть еврейские святыни по-прежнему будут находиться под полным арабским контролем, а за это арабы великодушно предоставят евреям возможность молиться у могил праотцев, в специально отведённых местах.
На это героическое дело они получили благословение Любавичского Ребе, подчеркнувшего важность воссоздания еврейского присутствия в старейшем из четырех святых городов Израиля, где еврейская община существовала на протяжении сотен лет до погромов 1929 года, когда арабами были зверски вырезаны шестьдесят семь евреев (остальные, выжившие евреи, в том числе искалеченные и раненые, были вывезены отсюда навсегда, а их имущество было оставлено и захвачено арабами).
Однако военные власти не готовы были поддержать евреев, пытавшихся во что бы то ни стало восстановить еврейское присутствие в Хевроне.
“Они думали, что наша мечта жить в Хевроне умрет”
Сначала евреи, под видом иностранных туристов, поселились в Хевронской гостинице, которая принадлежала арабам (хозяин отеля был уверен, что сдаёт комнаты гостям из Швейцарии), и здесь хасиды провели пасхальный седер, а потом передали хевронскому командованию свое желание остаться здесь навсегда. Однако представители военной власти заявили им, что не могут гарантировать безопасность их жизни и поэтому, питая особую надежду, что долго в таких условиях евреи не протянут, они предложили всей группе перейти под “армейскую крышу” — в старое здание комендатуры, где каждая семья будет жить вместе с детьми в одной комнате в крайне стесненных условиях, с одной кухней на всех прибывших. Поселенцы начали обживать военный барак и не отступили от задуманного.“Я лучше буду жить в одной комнате в Земле Израиля, чем во дворце в Канаде!”
Несмотря на тяжелые условия жизни, Сара Нахшон вспоминает эти годы с большой ностальгией.“Когда мы жили в военном лагере, нас посетила моя сестра, она прилетела к нам из своего дома в Канаде, а я была в это время в начале одной из моих беременностей. Она спросила меня: “Сара, ты хочешь сказать мне, что ты проведешь все время беременности в этом месте с открытой ванной комнатой для всех?” Я сказала ей: “Я лучше буду жить в одной комнате в Земле Израиля, чем во дворце в Канаде!За эти три года из барака не уехала ни одна семья, а добавились — тридцать. Сара Нахшон родила еще троих детей. Неоднократно рискуя свободой, несмотря на запреты казенной власти, она и Барух делали новорожденным сыновьям тайный брит в Меарат ѓа-Махпела. Когда произошло обрезание первого родившегося в Хевроне мальчика, Барух Нахшон, исполнив завет Авраама в месте захоронения самого Патриарха, заплакал…
Рождение нового города Кирьят-Арба — борьба продолжается
Скоро эпицентром борьбы за еврейское присутствие на Хевронском нагорье стало старое еврейское кладбище. Здесь, в братской могиле, лежали жертвы ужасного погрома 1929 года, здесь были похоронены мудрецы и праведники…. Но это были только горькие воспоминания. Арабы захватили еврейскую землю и частично использовали ее под виноградники и сады, а большая часть кладбища — стала отхожим местом, городской свалкой, была завалена мусором и грязью.
Одна убитая горем мать — против государства Израиль
Сара рассказала, что после освобождения Хеврона в 1967 году в положении евреев Хеврона ничего не изменилось. Осквернение и запустение кладбища продолжилось. Живя в Кирьят-Арбе, Сара Нахшон переживает одну из самых трагических страниц в ее жизни. В 1975 году она родила здорового ребенка, его назвали именем Авраам Йедидья. Через 6 месяцев по неизвестной причине (смерть в колыбели) мальчик утром не проснулся …Баруха в это время не было рядом, он находился в отъезде, и Сара не могла с ним связаться. Она плачет и молится, она пытается сказать себе, что все, что Б-г делает, имеет какую-то определенную цель, даже если эта цель скрыта от нас. Вдруг, сквозь слезы отчаяния, она понимает, что смерть ее сына должна сыграть трагическую, но жизненно важную роль в восстановлении города патриархов:
Она принимает решение похоронить ребенка на старом еврейском кладбище в Хевроне. Разрешение на похороны запросило руководство Кирьят-Арба. Последовал отказ. Более того, в Кирьят-Арба были вызваны дополнительные армейские части, установившие посты на всех дорогах, ведущих к кладбищу.“Живым евреям здесь жить не дают… Наш Авраам Йедидья будет первым евреем, похороненным на древнем еврейском кладбище в Хевроне после захоронения шестидесяти семи евреев, убитых в 1929 году!”.
Задумаемся над тем, что рассказывает Сара Нахшон: в Хеврон направляются крупные силы армии и полиции, чтобы предотвратить “самоуправство” одной, убитой горем женщины.
Путь на кладбище: сквозь затворы трусости…
Сара Нахшон выходит из дома с ребенком на руках, завернутым в простынку. Она проходит обходной дорогой через задние ворота Кирьят-Арба, где ее никто не останавливает. Но вскоре перед нею вырастает контрольно-пропускной пункт израильских солдат, которым дан приказ предотвратить захоронение ребенка на древнем кладбище, чтобы не вызвать гнев местных арабов.Сара Нахшон обращается к солдатам:
“Вы ищете меня? Вы ищете моего ребенка? Меня зовут Сара Нахшон. Вот мой малыш, у меня на руках. Если вы не позволите нам пройти на кладбище, мы сделаем это без вашего разрешения”.Солдаты по рации получают все новые команды от начальства:
“Остановите их! Не позволяйте похоронной процессии достичь кладбища ни при каких обстоятельствах!”Офицер связывается с министром обороны Шимоном Пересом. И тот принимает “соломоново решение”: похороны не разрешать, но мать с мёртвым ребёнком на руках не трогать”.
Однако солдаты оказываются не в силах повернуть назад волевую женщину.
“Если вы хотите ее остановить, приходите сюда и остановите эту женщину сами!” — так они отвечают на призывы по рации!”
Один из солдат выходит из машины и просит Сару Нахшон:
“Пожалуйста, г-жа Нахшон, это слишком далеко! Пожалуйста, позвольте мне отвезти Вас на еврейское кладбище.”
Cара идет по старым еврейским улицам Хеврона, мимо Бейт-Романо, Бейт-Шнеерсон, Хесед Авраам …
Сотни людей собираются ночью, чтобы похоронить ее сына. Лунный свет освещает ее лицо. Она говорит:
“Я, Сара, держу в моих руках моего мертвого ребенка, Авраама, и так же, как отец наш Авраам пришел в Хеврон, чтобы похоронить его Сару, я, Сара, пришла сюда, чтобы похоронить моего Авраама. Я не знаю, почему Бог дал мне эту страшную миссию — похоронить моего ребёнка, который прожил всего шесть месяцев. Он будет похоронен здесь, на старинном еврейском кладбище в Хевроне”.
Мёртвые завоевывают эту землю для живых. Еврейская история повторяется
Жители Кирьят-Арба выставляют на кладбище двух сторожей для охраны детской могилы. Один из сторожей — профессор Бен-Цион Тавгер (благословенна память праведника), физик с мировым именем, оле хадаш из Новосибирска.Он принимается за расчистку кладбища и в одиночку, и с помощью других энтузиастов, и делает невероятное: раскапывает мусор, выкорчёвывает деревья, виноградные лозы, восстанавливает могильные плиты и надгробья. Его не раз арестовывают, но он побеждает тупую и ограниченную власть … еврейское кладбище приобретает достойный вид.
Здесь линия героической борьбы за Хеврон Сары Нахшон пересекается с дорогой мужества и ежедневного подвига Бен-Циона Тавгера.
Проходит около 5 лет, и мужественная женщина Сара Нахшон снова оказывается в эпицентре борьбы за Еврейский Хеврон.
“Через пятьдесят лет после резни мы, жители Кирьят-Арбы, решили вернуться в Хеврон”
В авангарде были женщины и дети.
Через неделю после Песах, в 4 часа утра, десять женщин во главе с рабонит Мириам Левингер и Сарой Нахшон, перерезав колючую проволоку, в сопровождении тридцати пяти детей, прибывших на грузовике к задней части Бейт-Адасса (в сердце старого еврейского Хеврона — Касба), при содействии подростков из Кирьят-Арба, спокойно поднимаются в здание по лестницам, выгружают матрасы, кухонные горелки, газовые баллончики, воду, холодильник и пр. – и начинают обживаться в полуразрушенном здании бывшей больницы, охраняемой израильской армией, получившей приказ блокировать смельчаков в доме, ограничив до минимума их контакты с мужьями и родными.
Единственное требование женщин к власти — разрешение на возобновление еврейского поселения в Хевроне. Бунтовщики добиваются права жить в еврейских домах, отстраивать и восстанавливать еврейские синагоги.
Возбужденные дети, оказавшись внутри занятого ими дома, начали петь радостными голосами о том, что сыны Израилевы возвратились в Сион. Слыша их восторженные голоса, израильский солдат спустился с его наблюдательного поста на крыше, чтобы расследовать, что произошло внутри здания. Когда он с удивлением спросил, как дети вошли в здание, четырехлетняя девчушка мгновенно ответила: “Яаков, наш праотец, построил нам лестницу, и мы вошли”. Так евреи (женщины и дети) начали свое возвращение в Хеврон.
Мириам Левингер заявила представителям власти:
“В Хевроне больше не будет Judenrein” (территории, свободной от евреев).
В тяжелейших условиях, без отопления и электричества, водопровода и канализации, отрезанные от своих семей, мужественные женщины с маленькими (и даже новорожденными) детьми прожили в полуразрушенном доме около года (!). При этом они организовали для своих детей настоящую школу и настоящие уроки, для того чтобы в невероятно тяжелых условиях продолжать их образование и не дать им забыть о том, что они растут в семье, любви и заботе.С другой стороны, женщины не решались покинуть строение Бейт-Адасса, чтобы армия не смогла предотвратить их повторный вход в строение.
В начале каждой субботы во двор Бейт-Адасса приходили учащиеся ешивы из Кирьят-Арба, они молились, произносили кидуш, пели и танцевали.
Однажды в пятницу вечером, 12 мая 1980 года (17 ияра) только за один день до празднования Лаг ба-омер, случилась большая беда: юношей, направлявшихся к Бейт-Хадасса, сразила автоматная очередь из засады на крыше арабского дома. Шестеро евреев были убиты, 16 – получили ранения. (За три месяца до этого в Хевроне был убит еще один учащийся ешивы Иеѓошуа Салом.)
Только после этой кровавой бойни было получено разрешение правительства — восстанавливать старые и строить новые дома на месте древнего еврейского квартала в городе Праотцев. Семьи были воссоединены; в конечном итоге, правительство одобрило и помощь в восстановлении Бейт-Адасса, добавив два этажа с оригинальной структурой.Евреям было разрешено переехать в смежные здания Бейт-Хасон и Бейт-Шнеерсон в старом еврейском квартале. 11 семей переехали в Хеврон течение 1986 года. За следующие два десятилетия многие другие принадлежащие евреям здания в Хевроне были отремонтированы и восстановлены. Позже еврейское присутствие в Хевроне сосредоточилось вокруг восстановленной синагоги Авраѓам Авину», в Бейт-Романо и в Рамат-Ишай (Тель-Румейда), таким образом, в Хевроне образовалось несколько еврейских кварталов. Тем не менее, еврейская община Хеврона росла очень медленно, несмотря на множество желающих поселиться в городе, и это всегда было связано с причинами политического характера.
Сара Нахшон обладает колоссальной жизненной энергией. Этот источник ее силы и непокорности духа идет от еврейской земли, от понимания своей нерасторжимой связи с Меарат ѓа-Махпела, Эрец Авотейну. Таких людей невозможно согнуть.
Сара Нахшон по-прежнему борется за Хеврон! И сегодня она принимает активное участие в борьбе за то, чтобы открыть все залы Меарат ѓа-Махпела для евреев все 365 дней в году. Дни этой удивительной женщины наполнены добротой и помощью своей семье, друзьям, соседям и совершенно незнакомым людям. У нее более семидесяти внуков (она знает все их дни рождения наизусть), она помогает пожилым людям, у нее обширные познания в области альтернативной медицины, которые она использует для лечения больных. Живая легенда Хеврона — Сара Нахшон.
Все продолжается, успокаиваться рано
Мы слушаем рассказ Сары Нахшон и понимаем: сегодня мы находимся в Хевроне и благодаря милости Вс-вышнего, Божественное Присутствие и помощь Которого была (и остается) необходимой нам; и по милости женщин и детей, благодаря их самоотверженности и решительности, вере и героизму и пониманию ими своей миссии, а также благодаря жизни шести человек, которые отдали свои души за еврейский народ в Эрец-Исраэль: это их подвиг открыл нам дорогу в еврейский Хеврон.Через удивительные еврейские сердца, через самопожертвование одиночек, таких, как рав Моше Левингер, Сара Нахшон, рабонит Мириам Левингер, Бен-Цион Тавгер, — верящих ясно и просто в то, что они делают, — так произошло восстановление еврейской жизни в Хевроне!
Арабы наглеют именно тогда, когда чувствуют беззащитность еврейских сердец, и тогда их жестокость безгранична.
Не надо дразнить гусей! — так сказал руководитель еврейской общины Хеврона командиру боевого отряда Ѓаганы, когда в 1929 году начались погромы в различных местах страны. Евреи Хеврона отказывались верить, что беспорядки могут докатиться до города Праотца Авраама, где евреи и арабы на протяжении веков достаточно мирно сосуществовали.
В связи с обострением обстановки бойцы Ѓаганы, прибыли в Хеврон, чтобы в случае погромов защитить его жителей, но председатель совета еврейской общины попросил их уехать: он боялся вызвать излишнее брожение среди арабского населения. На следующее утро после отъезда отряда началась резня, и евреи оказались абсолютно беззащитны.
В 1929 году у нас еще не было своего государства. Но политика “не дразнить гусей”, трусливо и подло уходить от ответов на самые главные вопросы еврейской жизни — стала традицией.В основе этой стратегии и тактики — незнание или забвение еврейской истории и традиции, “историческая бесчувственность” к “отеческим гробам и родному пепелищу”.
“Если мы не будем бороться за землю наших Отцов, мы потеряем её”.
Иерусалим 2012-2019
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 4,00 из 5)Поделиться
Читайте также
Бен-Гурион: аэропорт, не человек
09.06.2019
Комментариев нет:
Отправить комментарий