Максим Кантор | Чернобыль
Сериал не смотрел. Пишу про феномен Чернобыля.
Важно то, что катастрофу – практически планетарного масштаба – замолчали. Это не гибель подлодки Курск. Взрыв ядерного реактора. В миллион раз больше Хиросимы. Миллион Хиросим. Но молчали.
Не понимали ужаса не только в первые три дня, но в первые месяцы.
Не понимали не только советские граждане – никто не понимал.
Мой приятель тех лет, Марио Дедерихс, корреспондент Штерна в Москве, через полгода после взрыва поехал на место аварии вместе с дочерью. Оба в скорости умерли.
Но все молчали.
В тот год я написал картину, назвал “Чернобыль”.
Это большой рельеф: изображены человеческие фигуры – почти разрушенные, но еще стоящие.
Для меня Чернобыль стал символом тотального унижения человека.
Выставил картину на подпольной выставке.
Пришла пестрая интеллигентная толпа.
Картина подверглось принципиальной критике фрондирующей художественной интеллигенции – Леонида Бажанова, Иосифа Бакштейна и прочих ярких бабочек.
Мне упрекали в том, что я пишу на социальные темы – в то время как искусство должно выражать свободу и игру.
В среде интеллигенции тех лет сопереживать общей беде было не принято.
Поразительно было то, что Чернобыль стал поводом упрекать Советскую власть – и не больше. Не больше.
А это миллион Хиросим!
Не до власти – люди гибнут.
Но говорить про людей было не принято.
Не принято и сейчас.
Источник: Facebook
Комментариев нет:
Отправить комментарий