О Дураках, Либералах и Консерваторах
Мы с Вилли иногда встречаемся на берегу океана в пивном баре и беседуем на разные занятные темы. Мировые проблемы мы решить не надеемся, а просто пытаемся причесать свои мысли. Вот и сегодня уже под вечер мы уселись на веранде, что выходила на пляжный променад, заказали пиво с закуской и не торопясь приступили к беседе.
– Что это ты сегодня вроде не в себе, – спросил я, когда нам принесли по кружке тёмного хмельного пива и копчённые куриные крылышки под названием «крылья буйвола». Вилли вздохнул, глянул с грустью на оранжевое солнце, которое сплющивалось во влажном морском воздухе и тонуло в далёком синем горизонте, а затем тихо сказал:
– Я не знаю, что это с людьми – безграмотность или глупость? Вот послушай. Сижу я сегодня утром у себя в офисе, готовлюсь к лекции, а на полке у меня стоит маленький телевизор, ну ты видел. Он у меня всегда работает, я только звук убираю если мешает. Обычно он включён на канал новостей. Готовлюсь стало быть к лекции и краем уха слушаю новости по каналу «Фокс». Там как раз показывали очередной эскапад Трампа – он, как обычно, ляпнул что-то не очень политкорректное. В это время заходит ко мне профессор К. из нашего отдела. Он на экран глянул и говорит: «Как вы, Вилли, можете слушать этого дурака? Страной правит психически больной человек, говорит всякую чушь, а вы слушаете!». Я пытался было этому К. объяснить, что, заткнув уши и закрыв глаза, легко переселиться в придуманный мир иллюзий, но жить-то нам надо в реальном мире. Потому, говорю, мне интересно слышать и видеть президента, даже если он говорит не так, как мне или вам нравится. И вообще, любого человека стоит судить не по словам, а по делам. В том числе вас и меня. Профессор К. эти мои в общем-то невинные слова воспринял ужасно эмоционально, как выпад против него лично. Покраснел весь и почти на крике заявил, что такие, как я, ведут страну в её тёмное прошлое, в диктатуру большого бизнеса, в рабство, в расизм, и куда ещё -то в совсем нехорошее. Затем повернулся, хлопнул дверью и ушёл. Ну что это такое? Почему он так, что я такого обидного сказал?
УМНЫЕ И ГЛУПЫЕ ДУРАКИ
– Ты, Вилли, не огорчайся, – успокоил я своего друга. – Чего тут удивляться? Ты же трудишься в университете, то есть в месте, где работают и учатся те, кто называют себя «интеллектуалами», хотя на самом деле их интеллект зажат в прокрустово ложе узкой специальности. Всё что за её рамками – лежит для них в сфере умозрительных теорий и мечтаний, к реальной жизни мало относящихся. Ты что думаешь, если некто, скажем, профессор математики, врач, или там компьютерный кудесник, он что, по определению умный?
– Конечно, а как же иначе? – удивился Вилли.
– А кто тебе сказал, что если человек умный в какой-то одной области, то он обязательно умён во всём прочем? Так не бывает. Человек может быть, к примеру, блестящим биологом или физиком, а во всём остальном оказаться полным болваном. Это случается сплошь и рядом. Про таких говорят: «Он, малый, не дурак, и дурак не малый». Ум – понятие не универсальное. Бывают, конечно, счастливые исключения. Например, Эйнштейн был умён в массе вещей за пределами физики. Но таких мудрецов мало. Вообще талант к уму отношения не имеет. Огромное число талантливых людей по жизни оказываются полными глупцами.
Может ты слышал про пять законов глупости, которые вывел итальянский экономист Карло Чиполла? Его второй закон говорит, что глупость не зависит от других качеств человека – образования, талантов, социального положения, пола, возраста, и прочее. Он исследовал много разных групп: от дикарей в Полинезии до нобелевских лауреатов, и обнаружил, что процент глупцов в этих группах примерно один и тот же. Да, да, не удивляйся, среди нобелевских лауреатов тоже полно дураков. То, что человек может быть болваном при каком-то большом таланте, особенно видно в Голливуде. Феноменально одарённые актёры, вроде Мерил Стрип или Шона Пенна, когда открывают свой рот не на экране и говорят без бумажки, несут такую ошеломляющую ахинею, что диву даёшься. И таких масса – вспомни хотя бы последнюю церемонию «Оскара»! Ну просто полные идиоты…
– У меня есть некоторый опыт общения с актёрами, певцами и артистами балета, – сказал Вилли. – Я заметил, что подавляющее их большинство совершенно не умеет думать. Кстати, почему-то это особенно видно среди певцов. Таких умственных инвалидов, как вокалисты, ещё надо поискать! Возьми, к примеру, Мадонну или Барбару Стрейзанд! Я прочёл немало актёрских мемуаров и был поражён примитивными суждениями, плоскими шутками и полным отсутствием мысли.
– А что ты ожидаешь от людей, профессия которых произносить со сцены или экрана слова, написанные другими? За многие годы актёрского труда они привыкают говорить или петь чужие заученные тексты и отучаются самостоятельно думать. Ни своих мыслей, ни своих слов у них просто нет. Весьма возможно, что они родились нормальными людьми, но потом за ненадобностью их ум атрофировался. Это бы ещё ничего – ну не работают у кого-то мозги, велика важность! Не за актёрским умом мы ходим в театр, а за их талантом изображать чужие умы. Но самое ужасное то, что такие самоуверенные лицедеи уверены, будто их популярность в народе даёт им право с видом знатоков публично рассуждать о вещах далёких от их разумения и даже учить других, что такое хорошо, и что такое плохо. Разумеется, не все актёры – болваны. Попадаются среди них умные и глубокие люди, вроде Фаины Раневской или Шаляпина. Давным-давно в России я имел удовольствие кратко пересечься и побеседовать с актёром Михаилом Ульяновым и был поражён его интеллектом. Умнейший был человек. А в Америке возьми, к примеру, Клинта Иствуда или Джеймса Вудса – умные и глубокие люди, которым совсем непросто приходится в узколобом голливудском гадюшнике. Но это всё исключения. Умных, к сожалению, всегда мало.
– Это, конечно так, – вздохнул Вилли, – я согласен, но, если говорить не об актёрах, а об академии, всё же уровень интеллекта даже в среднем университете должен быть выше, чем, скажем, в супермаркете или на мебельной фабрике. Верно? Значит «яйцеголовые», как их называют тут в Америке, по идее должны всё воспринимать аналитически, глубже, и с виденьем перспективы. А я по своим коллегам замечаю, что их социальное мышление витает в каком-то придуманном мире. Они постоянно выдают желаемое за действительное и мечтают переделать мир под своё утопическое видение. Умные ведь люди, почему же они живут в зазеркалье? Или может вовсе не умные?
– Две причины, – сказал я. – Одна – самомнение и снобизм, вторая – глупое верхоглядство. Самоназначенные интеллектуалы с презрением относятся ко всем, кто не закончил, скажем Гарвард, Йель, или ещё какой университет из Лиги Плюща и чувствуют превосходство над любым, кто не из их элитной среды. Поэтому, кстати, они презирали президента Рейгана, выпускника маленького колледжа «Эврика» в Иллинойсе. Академический сноб уверен, что ежели у него докторская степень, то он по определению любую вещь понимает лучше тех, у кого степени нет. Эти люди смотрят на всё через розовые очки своего воображения. Так, к примеру, видел мир Маркс, когда писал свой «Капитал», хотя ни разу в жизни не посетил ни одной фабрики, а из рабочего класса был знаком лишь со своей кухаркой, с которой произвёл на свет незаконнорождённого сына. Мало того, он этого сына позволял впускать в дом только через чёрный ход. Недаром его дядюшка Леон Филипс, тот самый, сын которого основал голландскую фирму Philips, на просьбу Маркса подкинуть деньжат ответил: «Лучше бы ты, Карл, зарабатывал капитал, а не писал про него…» Ты, Вилли, обязательно почитай чудную книгу английского историка Пола Джонсона «Интеллектуалы», там про таких хорошо написано. Умники, вроде Маркса, могут лишь придумывать умозрительные теории о том, как перераспределить то, что зарабатывают другие, да и себя при этом не забыть. То есть «весь мир насилья мы разрушим» – это они умеют, а вот «мы наш, мы новый мир построим» у них никогда не получалось. Ломать они могут, а строить – нет.
ПОЛУЧКА И ЗАРПЛАТА
– Но главное даже не в самомнении, – продолжил я, – и не в том, умный этот твой сослуживец-профессор или глупый. Вопрос глубже: что же заставляет таких людей носить розовые очки? Почему они становятся леваками? Я про это много думал и вот к чему пришёл: мировоззрение либералов вытекает из неосознанного ими самими стремления не потерять кормушку. Вот так просто и примитивно, как в свинарнике. Ты вспомни мудрую американскую поговорку «Follow the money», то есть дословно «Следуй за деньгами». Французы причину всего видят в женщине: «Cherchez la Femme», однако более практичные американцы – в деньгах. Теперь подумай, откуда в университетах деньги? Вы их там что, зарабатываете?
– Конечно, – ответил Вилли, – мы свой хлеб даром не едим. Работаем, и не мало.
– Работа работе рознь. В этой связи я вспоминаю слова эстрадника и писателя Смирнова-Сокольского. Более полувека назад был такой весьма неглупый человек. На одном совещании с актёрами министр культуры Фурцева стала возмущаться «алчностью и стяжательством» некоторых артистов. Она сказала: «Ну посудите сами, товарищи, разве это не безобразие? Я, министр культуры СССР, получаю семьсот рублей в месяц, а Александрович зарабатывает в два раза больше!». В этот момент встал Смирнов-Сокольский и хриплым голосом воскликнул: «В том-то и дело, Екатерина Алексеевна, что вы – получаете, а Александрович – зарабатывает!». Вот и в университетах деньги зарабатывают редко, а чаще их просто получают: всякие там гранты, фонды, пожертвования, стипендии, и прочие халявные деньги. С этого они совсем неплохо живут, да ещё катаются по разным городам и странам на какие-то там школы, семинары, и конференции. Я уж не говорю про щедрые бенефиты – пенсии, страховки и прочие прелести. А за сладкую жизнь им надо произвести на свет в год лишь парочку научных статей, которые прочтёт от силы лишь несколько десятков их коллег. Причём, качество научных статей редко связано с получкой. Главное – чего-то там наукообразно написать, особенно если всё обмазать замысловатой математикой, которую вообще мало кто понимает, а потом отчитаться и получить новый грант. Вот я не служу в университете, однако мне порой присылают на отзывы статьи из разных научных журналов, так меня просто оторопь берёт! Большинство из них оказывается полной чепухой. К моей чести будь сказано, я такие статьи безжалостно режу, то есть даю отрицательные отзывы – не хочу потакать шулерам от науки. Потому и считаю, что доход научных работников это не «заработная плата», а просто «получка» или «жалованье», то есть когда тебе что-то «жалуют» с барского плеча. Получка и зарплата – вещи разные. Я бы сказал даже резче – университетская наука живёт почти при коммунизме: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Потребности у вашего брата немалые, а вот способности – как кому повезёт… Вот и их тянет к социализму-коммунизму.
– Ты хочешь сказать, что мы в университетах в общественную кормушку ничего не кладём, а только берём? Сидим как бы на вэлфере, то есть на пособии? – спросил Вилли, похоже слегка обидевшись.
– В общем да, хотя разумеется, из университетов порой выходят ценные работы, которые действительно двигают вперёд науку и технику. Но это редко, а в массе они, как говорили в старину, просто удовлетворяют своё любопытство за казённый счёт. Академические интеллектуалы живут от гранта к гранту, то есть от получки к получке. Их основная забота написать правильную заявку (proposal), на которую отвалят кругленькую сумму дармовых денег, то есть дадут грант. Вот такие «Дети Капитана Гранта». Это определяет их мышление и розовый цвет очков, через которые лучше всего видно кормушку. Именно потому они становятся леваками с неосознанной ими самими тягой к социализму, который гарантирует кормушку. Нет, университетские леваки далеко не лентяи и не жулики, а просто искренние радетели своего кармана. Впрочем, в этих категориях они о себе не думают…
– Что касается халявных денег, то да, я согласен, – сказал Вилли, – они развращают учёных снобов, да и вообще всех, кто сидит на жаловании или пособии. К примеру, возьми негритянскую мамашу-одиночку, которая для получения пособия штампует в год по ребёнку неизвестно от кого, и живёт припеваючи, а о работе и думать не хочет. В Израиле аналогичная ситуация с халявой – роли матерей-одиночек исполняют палестинские нахлебники. Так же точно «получка» развращает интеллектуала и делает из него добренького левака, который заочно любит всех «угнетённых» и совсем не прочь щедро одарить их деньгами из чужого кармана. Стало быть, цели и методы университетского учёного и неграмотной матери-одиночки в этом измерении одни и те же. Один штампует никому не нужные статьи и теории, другая – никому не нужных детей, будущих наездников бесплатных пособий.
Но самое ужасное то, что развращённая левая профессура в свою очередь развращает студентов, которые потом вливаются в реальный мир и вдруг обнаруживают, что в жизни всё оказывается не так, как их учили. Однако, переучиваться трудно и страшно, потому молодёжь либо впадает в инфантильную истерику, сучит ножками и утирает сопли, либо начинает бунтовать в надежде переделать реальный мир под ту придуманную утопию, которой им заморочили головы в университетах. Все революции в истории зарождались именно в головах образованных и наивных мечтателей. Однако, никогда ещё ни одна революция не имела хэппи-энд, никого счастливым не делала, всегда кончалось либо гильотиной, либо расстрельными полигонами.
ЛИБЕРАЛЫ И КОНСЕРВАТОРЫ
– Ну хорошо, – сказал Вилли, – мы про университетскую публику поговорили, и тут я вынужден с тобой согласиться, но ведь есть и другие люди, которые думают так же, хотя они, вроде, не получают халявных денег. Например, журналисты, актёры, финансисты, врачи, адвокаты, художники и другие гуманитарии и даже некоторые технари. Они-то почему становятся леваками? Они разве не зарабатывают свои деньги? Они ведь не у халявной кормушки. Тут какое-то противоречие в твоей логике…
– Да нет, – сказал я, – никакого противоречия здесь нет. Я считаю, что в мире есть лишь одно фундаментальное противоречие: между теми, кто насыпает еду в кормушку, и теми, кто из неё ест. Все прочие противоречия – производные от этой. Чтобы всё встало на места, подумай сам: что есть общественная кормушка? Я под ней понимаю всё то, что общество производит: от автомобилей и книг вплоть до музыки в оркестре и кассира в магазине, то есть труд, который имеет цену, а значит продаётся. Каждый наполняет кормушку в силу своих возможностей, способностей и даже семейных традиций – и рабочие, и инженеры, менеджеры, и мусорщики, и владельцы компаний, и инвесторы. Они все, если тебе угодно, вкладчики в эту кормушку. Разумеется, все те, кто вкладывают, из кормушки потребляют. Кто в виде получки, кто зарплату. Финансисты и инвесторы – получают прибыль на свои вложения.
– Ты считаешь, что хозяева компаний и финансовые воротилы тоже что-то вкладывают в эту кормушку? Что же они производят?
– Не надо по-марксистски делить людей на угнетателей и угнетённых. Владельцы компаний и инвесторы вкладывают свои деньги и тем позволяют всей производственной машине работать. Деньги – это кровь любого бизнеса. Богатые люди держат своё состояние не в кубышке, а в действии. Их деньги не лежат без дела, а работают и тем наполняет общественную кормушку. Удивительно, однако, но и среди богатых немало леваков.
– Ну хорошо, с кормушкой ясно, – согласился Вилли. – Все так или иначе её наполняют: и умные, и глупые, и левые и правые, вообще все, кроме нахлебников, разумеется. Почему же тогда один человек становятся консерватором, а другой – либералом?
– Леваками, то есть либералами, становятся по двум причинам – от свихнутых мозгов, то есть по глупости, и от интуитивного страха потерять доступ к кормушке. Для сохранения источника получки у либералов есть лишь один путь – создать государственную машину социалистического типа чтобы иметь огромную бюрократию, которая будет перекачивать деньги из общественной кормушки в их карманы. Это и есть главная цель левых. Причём наиболее эмоционально ретивые мечтают о революции и захвате власти, что, по их мнению, самый быстрый путь к этой светлой мечте.
Повторю опять – источник дохода у любого человека определяет настрой его гражданского ума. Свои теории общественного устройства леваки подгоняют под такую схему, которая будет постоянно держать их у кормушки. Отсюда я делаю вывод – если человек привык брать из кормушки безотносительно того, как он её наполняет, он становится либералом. Иными словами, если он на жалованье или на получке – быть ему леваком.
Человек не родится либералом, либо консерватором, а становится тем или другим в зависимости от того, каким образом он наполняет кормушку, чем он занимается. Профессия и род занятий определяют настрой его ума. Как там говорил Гегель: бытие определяет сознание.
Вилли отхлебнул пива, куснул крыло буйвола, помолчал и сказал:
– Про профессию мне пока не ясно, но всё же думаю, что либералы люди иррациональные, они рубят сук, на котором сидят. Такой левак не в состоянии видеть дальше собственного носа. Может, он в чём-то умён, а в чём-то болван. Мы с тобой это уже обсудили – он, малый, не дурак, и дурак не малый. Иными словами, леваки – это умные дураки. Или глупые умники. Помнишь, несколько лет назад на американском радио был такой мудрый грубиян Майкл Сэвидж? Так вон он точно определил: «либерализм – это умственное расстройство.»
– Недалёкость ума это одна сторона медали, а профессия – другая. Если человек выбрал себе какую-то профессию и ум у него ограничен профессиональными рамками, это рано или поздно перестроит его мозги в определённом направлении. Вот смотри, есть такие профессии, которые по своей природе не терпят радикальных перемен. Я имею в виду профессии, которые производят что-то осязаемое, скажем, варят сталь, пекут хлеб, делают приборы, машины, компьютеры, ракеты, или, говоря современным языком, изготовляют какой-то хардвер. Я здесь использую это слово в самом широком смысле. В таких профессиях существует жёсткая связь между качеством труда и доходом от продажи своего товара. Люди таких профессий обычно становятся консерваторами. Причина в следующем. Для «хардвер» профессий важно ежедневное, непрерывное и надёжное производство качественной продукции, её улучшение и стабильные продажи. Эти люди постоянно пополняют общественную кормушку своим трудом. Разумеется, как и все, они из кормушки берут себе на жизнь и развлечения. Для них важен непрерывный поток такой условной «еды» через кормушку: вложил – взял, вложил – взял, и так постоянно. Это и есть консервативный подход.
Чтобы было нагляднее, возьми к примеру, некое производство. Представь себе, что какое-то радикальное изменение в технологии неожиданно приведёт к снижению качества продукта. Скажем, в пекарне поменяли процесс и стали выпекать горелый хлеб. В результате возрастут расходы, упадут продажи и снизится наполнение кормушки, а значит и брать они из неё смогут меньше. Стало быть, пекарь, то есть изготовитель «хардвера» в виде хлеба, старается не допустить опасных скачков в работе. Для него важно заботится о стабильности. Радикальные изменения опасны. Однако пекарь прекрасно понимает, что какие-то перемены необходимы, иначе не будет прогресса и конкуренты его обойдут, но понимает он также, что менять надо плавно и с умом. Жизненное кредо таких людей – эволюция, а революция смерти подобна. Она в одночасье разрушает то, что выстраивается годами. Именно поэтому люди с «хардвер» профессией становятся консерваторами. Кормушка с равномерным и непрерывным потоком «еды» есть основа основ процветающего общества. Это фундамент консерватизма.
– Ага, – сказал Вилли, – я вижу к чему ты клонишь. Ты хочешь сказать, что те, кто не делают «хардвер» становятся либералами. Верно?
– В общем да, люди таких занятий, которые можно условно обозначить как «софтвер» в широком смысле, обычно становятся либералами. Профессий «софтвер» масса – учителя, врачи, учёные, писатели, журналисты, музыканты, программисты, всякие там лицедеи, да и вообще почти вся сфера обслуживания. Качество их работы напрямую с «получкой» не связано. Взять, например, адвоката. У него получка мало зависит от качества его труда: выиграл процесс – получил деньги, проиграл процесс – всё равно получил деньги. Следовательно, нет жёсткой связи между качеством его труда и получкой. Так с чего он станет консерватором? Или другой пример – чиновник. Он тоже на получке. Ему не всё ли равно, как его деятельность отразится на наполнении кормушки? Он в неё глубоко не заглядывает. Для него главное, чтобы она не иссякла, а как наполняется – не его забота. Потому можно обобщить: человек с «хардвер» профессией – консервативен, а с профессией «софтвер» – либерален. Кстати, очень тебе советую прочитать чудную книгу писателя Игоря Ефимова «Стыдная тайна неравенства». Там идея с профессиями рассмотрена подробно.
– Прочитаю, однако тут всё же какая-то неувязка с этой идеей. Я, к примеру, профессор математики, то есть у меня профессия «софтвер», однако я вовсе не либерал и во многом консервативен. Это как?
– Дело в том, что одной профессии для либерализма мало, – сказал я. – Человек с «софтвер» профессией, но с широким умом, либералом не станет. Это тебе не комплимент, а констатация факта. Расскажу, какой интересный разговор был у меня лет десять назад с моим боссом, владельцем компании, кстати, имеющим состояние почти под миллиард. Очень даже не бедный человек. Тогда приближались президентские выборы, и я его как-то спросил: «Ричард, за кого будем голосовать?». Он на меня странно посмотрел и ответил: «А разве вас не радует, что у нас президентом может стать чернокожий?» Меня поразил этот странный подход – всё же мой собеседник по роду своих занятий вроде не должен был быть леваком, и я ему сказал: «Мне без разницы какого он цвета снаружи – чёрный, белый или жёлтый, однако меня пугает, что внутри он красный, а может даже зелёный (намекая на то, что он мусульманин)». На что мой собеседник гордо заявил: «Кем был он ни был, значения для меня не имеет. Моя семья вот уже четыре поколения голосует за демократов. Так что мне задумываться нужды нет». Вот тебе пример социального дурака, хотя профессионально он умён и талантлив. Ты, к счастью, к таким не принадлежишь, иначе мы бы с тобой на эти темы не беседовали…
– И на том спасибо, – сказал Вилли, – а то я, было, занервничал… Теперь вот, что хочу тебе сказать. Я давно замечал, что либералы видят кормушку вроде, как скатерть-самобранку, нимало заботясь, кто туда кладёт вкусненькое. Впрочем, нет, не так – они тоже заботятся чтобы эта кормушка не оскудела и хотят её наполнять. Только решение этой проблемы они видят не столько в личном труде, сколько в обдирании тех, кто своей работой или инвестициями ту кормушку наполняет. Я имею в виду – леваки любят облагать трудовой народ налогами, особенно тех, кто много зарабатывает. Неравенство в доходах их бесит, как Фурцеву раздражали заработки актёров. Дай им волю, так они установят стопроцентный налог на зарплату и прибыль, не думая, что так долго не протянуть. Налогами можно всё отнять у богатых и поделить между всеми – бедными и бывшими богатыми, трудягами и лентяями, умными и глупыми. Вначале да, так можно кормушку наполнить, но только потом наступит неизбежный обвал. Всеобщее неравенство превратиться во всеобщую нищету. Кому будет охота трудиться, если исчезнет стимул, если всё, что ты сделал, отнимут? Здоровому обществу нужна арифметика иная –не отнимать и делить, а прибавлять и умножать. Это я тебе как математик говорю.
– Именно так, Вилли! Вот тебе поучительный пример на эту тему. Лет тридцать назад я познакомился в Ливерпуле с одним пожилым господином, который в своё время, то есть в начале 60-х годов, был бухгалтером у Битлов. Он мне рассказал, почему эти талантливые музыканты перебрались из Англии в США. До того как премьер-министром стала консервативная Маргарет Тэтчер, в либеральной Англии были жуткие налоги – около 90%, а с дополнительными поборами и того больше. Битлам приходилось платить 101% от заработка (заметь – от заработка, а не получки!), то есть отдавали больше, чем зарабатывали. Им это надоело, и они переехали в Америку, где налоги были много ниже – и скажи мне, какая кормушка от этого выгадала – английская или американская? Тот-то!
© 2018, Jacob Fraden
Веб–сайт автора: www.fraden.com
Вышел из печати сборник рассказов Якова Фрейдина «Степени Приближения»
Его можно заказать в электронной форме:
В других странах: https://store11516190.ecwid.com
Бумажный вариант можно купить на Амазоне:
Комментариев нет:
Отправить комментарий