ПЕРЕД "ОСКАРОМ"

 Людвиг ван Бетховен оставил в «Записной книжке» такую запись: «Музыка может быть печальной, даже трагичной, но никогда не безнадежной». Все верно, но такой, при всей печали и трагизме, может её сделать только ГЕНИЙ. Бетховен был убежден, что нельзя совершать преступления против жизни и души человека. Не могу снова не вспомнить Талмуд: «Да будут прокляты вещатели Апокалипсиса».  Я все это к тому, что никак не могу принять фильм Звягинцева «Левиафан» за эту самую безнадежность, так как гением, при всем его очевидном даре, режиссера фильма назвать никак не могу. Получит Звягинцев «Оскара» или нет - не так важно. В последние годы приз этот получали очень разные по качеству фильмы. Дело совсем в другом. Художнику всегда хотелось говорить о несовершенстве мира нашего: Шекспир, Кафка, Чаплин, Феллини, Чехов... – не просто говорили – они рыдали, стонали над участью несчастных потомков Адама и Евы, но при этом давали им шанс выжить в этой юдоли печали, хотя бы фактом своего существования в этом мире.

 И вот настала тревожная пауза: гении перестали посещать нашу планету.  А художнику так хочется - и быть гением и, как положено, летописцем скорбей человеческих. Но хотеть быть гением совсем не то, что родиться им.

 Со мной начнут спорить, доказывая, что «Левиафан» - продукт личного мужества, гражданской позиции режиссера. И здесь я бы не торопился: какое уж тут мужество, если Звягинцев во фраке и весь в шоколаде премий. Ну, не даст ему неразумный министр культуры снимать фильмы в России – снимет в Голливуде или во Франции. Звягинцев – никак не Тарковский и особой трагедии я здесь не вижу. Трагедия может случиться с какими-то отчаявшимися душами в России и мире, которые и так давно ищут крюк в потолке. Имеет ли право художник на этот крюк показывать? Нет и тысячу раз нет, особенно в стране, где крюков этих всегда было, есть и будет несметное количество.