ТЕРРОР В ИЗРАИЛЕ дневник журналиста

 В годы журналистской работы хотелось издать книгу о терроре. О том, что видел своими глазами, пережил, прочувствовал, но не сложилось, не вышло, а теперь уже и поздно, и нужно, к сожалению, писать книгу на другом материале, о других "палестинцах", и о другом Израиле... Но, может быть, мне только это кажется, что о ДРУГОМ.

Дьявол не дремлет. Он творит зло изобретательно и смело, используя в своих целях все, изобретенное человечеством. У Бога забот много. В какой-то момент он позволяет себе отвлечься от дел земных, и в это время…. Ничего, рано или поздно Всевышний вернется. Так было всегда, так и будет впредь.

 Сегодня сатана порочит ислам, используя эту религию в своих целях. Чем он воспользуется завтра нам знать не дано.

 Почти 8 лет я проработал журналистом в израильском газетном концерне "Новости недели". Все смертельные взрывы в автобусах, в кафе, на дискотеках ударили и по мне, как по всем жителям крошечного государства на берегу Средиземного моря.

 Я писал о терроре много: рассказы, очерки, статьи, эссе, и все эти материалы написаны болью и…. может быть - гневом. Читатель поймет и простит мне это.

Итак.

Случилось это задолго до начала кровавой бойни, навязанной Израилю террором.  В тот год "мирный процесс" казался незыблемым. Еврейское государство исправно выполняло свои договорные обязательства, снабжая соседей оружием, продовольствием и энергоресурсами, а арабы территорий активно готовились к войне, создавая лагеря будущих террористов и активно, в школах и мечетях, обучая подрастающее поколение уроками ненависти.

5 января 1990 года.

РАССКАЗ СОЛДАТА

Мальчишки играют в футбол в ста метрах от дороги. Носятся по каменистому, грязному пустырю от одного края до другого. Обычно их не меньше пятидесяти. Так играют: 25 на 25. Дикий футбол получается. Вместо штанг для ворот – столбики камней. Они играют, строго соблюдая правила. Толкаются редко и никогда не бьют по ногам, потому что падать на пустыре, на камни, очень больно. Камней много, стоит только нагнуться – и камень в твоей руке. Иногда он лежит на совсем крошечной ладошке. Арабские дети играют без возрастных ограничений: мальчишки лет шести в одной компании с тринадцатилетними лбами.

Сыну моему было жалко этих футболистов, когда он увидел их впервые. Он понимал, что  по тому пустырю и ходить-то было не в радость, а тут дети носятся за мечом…. Тогда, в первый раз, он был уверен, что мальчишки бегут навстречу каравану лишь затем, чтобы приветствовать машины, по обыкновению всех мальчишек мира. Сына и раньше предупреждали, что в этом месте израильтян встречают неласково, но он не связал это предупреждение с детским футболом. И потому крайне удивился, когда увидел взмахи детских ручонок, после чего по железу машины застучали камни…. Все пятьдесят мальчишек успевали швырнуть по камню, а некоторые даже по два…. Да, они, несомненно, были детьми своего вождя с похотливо оттопыренной губой. Это он научил их игре в ненависть. И по сей день в школах Газы преподают одно лишь искусство швыряния камней в евреев. И главный этот урок происходит не во время чтения учебников, списанных с ветхих пособий для активистов гитлерюгенд, а на заднем дворе школы, перед глухой, грязной стеной, на которой изображен джип с шестиконечной звездой на борту. Дети дружно швыряют камни в звезду Давида, а учитель ставит им оценки в зависимости от меткости и силы броска.

Мой сын сказал тогда своему командиру, что нельзя давать мальчишкам шанс играть в такие страшные игры, что всем еврейским солдатам и поселенцам нужно уйти из Газы. Тогда дети станут играть только в футбол и забудут о необходимости бежать к перекрестку, сжимая в потном кулачке "оружие пролетариата".

Командир только пожал плечами. Потом он сказал, что его прадедов убили нацисты, хотя не были они солдатами или поселенцами, а работали в сапожной мастерской. Убитые не носили оружие и форму, да и жили не в Германии, а в Литве.

-       Нам некуда уйти, - сказал командир. – Они найдут нас везде. А здесь, в Израиле, и долго искать не придется.

-       Что же делать? – в растерянности спросил мой сын.

-       Ездить в бронированном джипе и с автоматом, - ответил, не раздумывая, командир. – Иного выхода я не вижу.

Опыт последних лет доказывает, что правота командира относительна. Автомат нужно было пускать в ход сразу же, не позволять "милым деткам" тешиться, швыряя камни в людей.

Справедливости ради признаемся, что евреи всегда старались полюбить врагов своих. Не было у зависимого, униженного племени выхода. Любовью искренней или фальшивой, они будто заклинали своих будущих гонителей и убийц.

11 января 2001 г.

КАК ЕВРЕИ СТАРАЛИСЬ ПОЛЮБИТЬ АРАБОВ

 В Коране сказано о евреях: « И воздвигнуто было над ними унижение и бедность. И оказались они под гневом Аллаха». В суре 4:160 сказано: «И вот за несправедливость тех, которые исповедуют иудейство, Мы запретили им блага, которые были им разрешены, и за отвращение ими многих от пути Аллаха» Согласитесь, трудно полюбить отверженных. Ну, в лучшем случае, пожалеть можно. Об этом хорошо написал, характеризуя отношение мусульман к евреям, романист начала ХХ века Альбер Мемми: « В лучшем случае еврея защищали как собаку, являющуюся частью собственности своего хозяина. Но если он поднимал голову и чувствовал себя человеком, его полагалось бить, чтобы он не забывал, кто он есть».

  Забудем о всей этой ерунде: «оккупированных землях», «правах арабского народа Палестины», «резолюциях ООН». Евреи подняли голову и, вопреки заклятиям ислама, ушли от бедности и унижения. За это в потомков Иакова стреляют и швыряют сегодня камни, обиженные кровно несбывшимся пророчеством слуги Аллаха.

 Почему камни? И здесь все просто: древний обычай. Вот что пишут об этом Прейгер и Телушкин в своей книге «Почему евреи?»: «Среди многих оскорблений, которым постоянно подвергались евреи Йемена, было обыкновение забрасывать их камнями, что всегда делали  м у с у л ь м а н с к и е  д е т и ( разрядка моя А.К.). Это действие освящалось религией. Когда турецкий чиновник…. попросил собрание мусульманских руководителей подумать о том, как прекратить эту практику, старейшины ответили ему, что бросание камней в евреев – это старинный религиозный обычай и запрещать его было бы неразумно».

 Но вернемся к заголовку этой статьи. Евреи, бесспорно, старались арабов полюбить. Всеми силами души, но вовсе не потому, что такие они, евреи, замечательные, а рабы – буки-бяки. Много было арабов, евреев – мало. Из чистой корысти, любя жизнь, хотели евреи и арабов полюбить. В итоге, как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Ну, с «левым» лагерем все понятно: интернационализм, классовая солидарность, дружба народов и прочее. Но и «правому» крылу сионизма были свойственны определенные иллюзии на этот счет.

  Вот что свидетельствовал Владимир Жаботинский перед Королевской комиссией Британии в 1937 г.: « Есть только один путь к компромиссу. Скажите арабам правду. И тогда вы обнаружите, что араб понятлив, араб честен, араб способен понять, что поскольку есть три или четыре, или пять чисто арабских государств, будет только справедливо, если Британия сделает Эрец-Исраэль еврейским государством. И тогда произойдет перемена в отношениях с арабами. Тогда будет место компромиссу, и тогда будет мир».

 Понятно ГДЕ Жаботинский говорил это и ПОЧЕМУ, но все-таки, даже в душе такого человека, ясно сознающего всю сложность арабской проблемы, теплились надежды на здравый смысл, на чувство справедливости и милосердия, свойственное, по мнению большинства интеллектуалов Европы, любому человеческому существу.

 Жаботинский, впрочем, отдавая должное арабам, не позволял себе увлечься пустыми надеждами: « У нас, евреев, с так называемым «Востоком» нет ничего общего, и слава Богу…. Мы  идем в Эрец-Исраэль, чтобы начисто вымести оттуда все следы «восточной души». Что касается тамошних арабов, то это их личное дело; но если мы можем оказать им услугу, то лишь одну: помочь им избавиться от «Востока»».

 Но подобная точка зрения в те годы была достоянием немногих. Европа обижала еврея задолго до ужасов Катастрофы. Сионизм повернулся к ней спиной и распростер объятия навстречу Востоку. Ну, не может быть, чтобы со всех сторон света смотрели на "избранный народ" злобные очи ненавистников. Где-то, по всем законам справедливости, должен быть свет.

 В Азию, Азию, Азию! Итамар Бен-Ави, сын первого энтузиаста иврита Элиазера Бен-Йехуды ( он же Лазарь Перельман из Литвы) писал: « Азиаты мы, потому что не в удел пустынный, одинокий пришли навек, а на землю уже заселенную, где часть населения представляет собой ( здесь нет сомнений) остатки древних иврим, принявших ислам или христианство после разрушения Храма».

 В общем, проблемы нет: евреи возвращаются к евреям. Галутная публика также далека от своих корней, как и «остатки древних иврим». Вот и будем возвращаться вместе к истокам общей, подлинной культуры. Заманчивая идея. Ее сторонников называли «ханаанцами». Исраэль Блинкер, один из самых активных «ханаанцев», писал так: « Нам ясно, что в Эрец – Исраэль мы обнаружим значительную часть сынов нашего народа. Они, правда, перестали вести общую с нами жизнь уже полторы тысячи лет, но остались костью от кости нашей и плотью от плоти нашей…. На основе этих фактов мы определим наше будущее отношение к этому народу. Ясно, что между нами могут установиться только братские отношения. Братские не только в политическом смысле, поскольку история заставит вести нас общую жизнь в одном государстве, но и отношение братьев по расе, детей одной нации».

 Восторженность поэтической речи, романтические иллюзии доброго сердца…. Ну, кто упрекнет в этом поселенцев тех давних лет. Вот еще один образец «любовных заклинаний»: « Когда ты придешь, чтобы наследовать свою Родину, ты не предстанешь здесь притеснителем или врагом, но предложишь мир живущим на этой земле. Не враждебностью и ненавистью воздвигнешь ты дом для себя и своих потомков, а любовью, милосердием, справедливостью и верой. Ненависть порождает раздоры, а любовь смиряет гнев, она сплачивает близких и примиряет дальних. Возлюби живущего на этой земле, ибо он брат твой, плоть от плоти твоей».

 Бен-Гурион, Борухов. Нахум Соколов – все они в первые годы переселенчества были «ханаанцами». Все они верили, что евреи приходят к иврим. Нет арабов. В Палестине живут евреи, которым пришлось несколько измениться, пойти на определенный компромисс, чтобы не покидать свою землю.

 Бен-Гурион в 1917 году писал: « Нет никаких сомнений в том, что в их жилах течет много еврейской крови, крови тех евреев, местных жителей, которые в трудную годину предпочли отказаться от своей веры, лишь бы не быть согнанными со своих земель».

 Когда в ответ на заискивающую улыбку социалисты - сионисты  увидели звериный оскал ненависти «братьев по крови», они и здесь, в согласии с марксистской доктриной, вывернулись, обвинив в подстрекательстве к юдофобии и сопротивлению сионизму, арабских помещиков и капиталистов.

 Только после погрома в Хевроне 1929 года отдельные социалисты, в том числе и Бен-Гурион, отказались  от заблуждений «классовой солидарности».

 Особой приверженностью к идеям ведущей роли пролетариата отличались деятели Гистадрута. Были попытки устроить общие профсоюзы с арабами, и даже совместные забастовки организовывались в конце двадцатых годов.

 Сторонники «расового мира» продержались дольше. Общие, семитские корни, вселяли в их души надежду на взаимопонимание с арабами.

 Были, естественно,  противники этой наивной концепции. Атеист и западник Макс Нордау писал: « Мы не должны полагаться на расовую близость, близость по крови, поскольку арабы ее не чувствуют».

 Сам Герцль страстно надеялся на сближение, на единение двух братских народов: « Местные  жители должны понять, что они обретут замечательных братьев, также как султан обретет добропорядочных и лояльных граждан, которые превратят эту землю в цветущий рай».

 Арабы всегда были последовательны и разнообразны в своем неприятии евреев и сионизма. Мне неизвестно ни одно арабское высказывание, содержащее призывы к миру и согласию с евреями. Можно сослаться на прессинг возникшей машины Еврейского государства, но «любовных посланий» арабов евреям не было и раньше, до возникновения Израиля, когда еще сохранялся шанс на создание одного государства для двух народов: еврейского и арабского.  Приведу лишь некоторые из типичных высказываний арабских деятелей той, довоенной, поры.

 Рашид Алхадж Ибрагим: « Арабы никому не позволят отобрать у них часть их естественного достояния и не согласятся променять на что-либо иное свою свободу и независимость…. Что касается евреев, то у них нет здесь никаких прав, кроме разве что туманных воспоминаний о всякого рода бедствиях и несчастьях».
 Ненависть, как правило, иррациональна, но арабы, как и нацисты, всегда стремились обосновать свои «законные» притязания на людоедство. Гамаль Хусейни, выступая перед Британской комиссией по Ближнему Востоку в том же 1937 г., говорил: « Что же касается импортируемых сюда и повсеместно распространяемых коммунистических принципов и прочих идей еврейских иммигрантов, в корне враждебных религии, обычаям и духовным ценностям этой страны, то я не должен тратить лишних слов. Хорошо известно, что эти идеи завезены сюда еврейской общиной».

 Арабские лидеры тех лет клялись в ненависти к сионистам, а не к евреям. Однако, в Хевроне  1929 года от рук погромщиков пали ортодоксальные евреи. Погибли даже те, кто полностью отрицал право евреев на свое собственное государство.

 Слова, слова …. Как-то не принято вспоминать о делах арабов в ХХ веке, предшествующих созданию Израиля. Катастрофа затмила все злодеяния наших братьев. Принято считать, что ислам был гораздо благосклонней к евреям, чем христианство. Не учитывается при этом слабость государственной машины арабов тех лет, а то и вовсе отсутствие таковой. Не имели возможность арабы  провести геноцид евреев с таким же размахом, как в Европе. «Техническая база» отсутствовала.

 Но, несмотря на это, были и дела. Вот несколько примеров: погромы с десятками и сотнями жертв в Марокко ( 1907 г), в Фессе (1912), в Константине, В Алжире (1934 г.) в Адене (1946), в Багдаде, в 1941 году, было убито шестьсот евреев, тяжело ранена тысяча, убивали евреев массами в Триполи (1945 г.), в Занзуре, Зауйе, Фассабере, Зилтане и так далее.

 Надо признаться, что Запад никогда не вникал в подробности арабской ненависти к еврею. «Просвещенная и цивилизованная» Европа внимательно и охотно внимала Хусейни точно так же, как она делала и делает это в наши дни, прислушиваясь к Арафата, проклинающему Израиль за империализм и террор против «кроткого палестинского народа».        

    Расовые обвинения, классовые, экономические…. Евреи, как всегда, были во всем и кругом виноваты. В общем, черти, решившие совратить сущих ангелов. Нацистские эмиссары начали успешную обработку арабского сознание в начале тридцатых. Вот типичное следствие этой обработки.

 Абед ал-Хади: «Евреи – народ ростовщиков в большей степени, нежели любая другая нация. Если шестьдесят миллионов просвещенных немцев не могут вынести присутствия шестисот тысяч евреев, то, как можно ожидать, что арабы потерпят присутствие четырехсот тысяч евреев в куда меньшей стране».

 Иорданская газета «Джерузалем пост» напечатала 24 апреля 1961 года «Открытое письмо Эйхману». Вот его последние строчки: « Мужайся, Эйхман! Находи утешение в том, что этот суд в один прекрасный день увенчается ликвидацией оставшихся шести миллионов, и это будет отмщением за твою кровь».

 Впрочем «Протоколы Сионских мудрецов» были переведены на арабский за десять лет до прихода Гитлера к власти и по сей день подлог этот - любимейшее печатное издание арабских властей и простого народа стран ислама.

 Есть, что естественно, разница между арабским и гитлеровским нацизмом. На разницу эту точно указал один из исследователей современного арабского мира Иегошуа Гаркави: «Само существование евреев не является вызовом исламу,... до тех пор, пока евреи находятся в подчинении и унижении. Но существование еврейского государства несовместимо со взглядом на евреев, как на униженных и проклятых. Призыв к созданию палестинского арабского государства на месте Израиля – это стремление создать государство, где вновь «ислам должен доминировать; и ничто не должно доминировать над исламом».

 Впрочем не станем забывать о других, великих временах, когда арабский хронист 11 века Ибн Саид писал о евреях: « …. еврейский народ, в отличии от всех остальных народов, это лоно пророков и источник апостолов. Большинство пророков, да благословит их Бог и да будет мир им, вышли из этого народа. Этот народ жил в Палестине. В этой стране жили их первый и последний цари, пока не изгнал их оттуда римский император Тит».

 Кто-то мудро заметил, что литература – это лицо нации. Было у арабской нации и такое лицо. Было… тысячу лет назад. 

 А что же евреи? Сегодня ничто не может помочь им в их поисках любви к арабу. Не помогает: «Ты избрал нас», не помогает и стремление «быть такими, как все». В отчаянии один из  упрямых миротворцев Израиля пишет: « Упорное непризнание со стороны внешнего мира обусловило сохранение еврейской исключительности».

 В этом «новейшем» постулате заключен все тот же наивный интернационализм, мечта о неосуществленном строительстве Вавилонской башни.

 Все народы мира «исключительны», и еврейский народ имеет полное право на эту исключительность. Дело не в ней. Дело в извечном и Богопротивном зле ненависти «со стороны внешнего мира».

  Все хитрость «мирного процесса» наших дней заключается в неточности формулировки. Не может быть мира между ненавидящими и объектом ненависти. Разговор идет лишь о временном и краткосрочном перемирии. Дело в том, что главную дорогу к миру с евреями, если она, конечно, возможна, арабы должны пройти в одиночестве. Это их национальная задача: искоренение ненависти, предвзятости, агрессивного психоза.

 Израиль проиграл арабам информационную войну, так как стеснительно и позорно, под нажимом «левых», не называли вещи своими именами. Евреи, как и прежде, имеют дело с обычной юдофобией, ненавистью, человеконенавистничеством, давней, коричневой чумой фашизма. Вечная  проблема "жестоковыйного племени". Новое в ней только то, что сегодня  у евреев есть возможность сопротивляться погромным убийцам  силой оружия.

 В лаборатории, где исследуется природа террора, может быть все, что угодно. В ней место и художнику, и ученому, и жертве, и палачу…

15 сентября 2001 г.

ДРАКОН И ДРАКУЛА

Ближневосточная сказка.

 Обычный сюжет в фольклоре многих стран: лютует за стенами города некое чудовище, грозит уничтожить все живое. А жители города откупаются от злодея человеческой жертвой. Как правило, это самая красивая, самая невинная, самая замечательная девушка. Плачут жители, рыдают, жалко им свою королеву красоты, но покорно волокут беднягу на съедение к чудищу кровожадному.

 Вот и Корней Иванович Чуковский сочинил на этот сюжет свою знаменитую сказку про муху-цокотуху. Выдали беднягу гости на расправу пауку в надежде сохранить свои жизни и только своевременное вмешательство комарика с саблей и фонариком спасло несчастную жертву. Чуковский зачем-то и дальше пошел по сказочному канону: комарик предложил мухе руку и сердце, даже не задумываясь, какое получится потомство от такого неестественного союза?

 Ну да ладно. Эту муху с самоваром все-таки не народ сочинил, а потому и возникли всякие досадные неточности.

 Мы же вспомним, что в сухом остатке даже дикой истории о мухе и комаре - дракон и красавица. Сюжет этот уходит корнями своими в давние, языческие времена. И надо же, судьба еврейского народа с гениальной точностью пошла за старой сказкой, по древнему сюжету.

 Никак нельзя сказать, что еврей очень уж красив и невинен, но прямая аналогия на лицо.

 Как объявится за стенами города чудище кровожадное, так сразу требует потомков Авраама на обед, а иначе грозится уничтожить всех и вся.

 Гитлер, как известно, объявил войну одному еврейскому народу. Принесли ему этот народ в жертву, но частично, а потому дракон нацизма продолжал лютовать до самой своей гнилой кончины.  И до последнего дня своего надеялся, что в отместку сможет уничтожить весь «город» дубиной ядерного оружия.

 Та же картина и с современной копией фюрера - арабом бин-Ладеном.

 Этот дракон - дракула тоже вопит истошно, что готов перестать питаться одной плотью и кровью человеческой, если ему на правеж выдадут еврея.

 Тогда он успокоится, и снова заползет в свою зловонную пещеру до лучших времен, а  «город» в награду  получит передышку.

 А не отдадут в жертву еврея, бин-Ладен, как и фюрер, может натворить бед неописуемых. Грозится, что у него, в отличие от фашистов, атомная бомба имеется и химического оружия невпроворот.

 Зло язычества не может существовать без человеческих жертв. Никак его идолы не могут простить Аврааму, что не вонзил  праотец нож свой в обнаженную грудь единственного сына.

 Стоп, почему же единственного? Где-то жил и размножался сын рабыни Агари – Исмаил, наследник Авраама. Сказано об этом сыне в Библии так: «Будет он дикарь-человек: рука его на всех, а рука всех на него».

 Вот убил бы Авраам Исаака, и не было бы сегодня проблем с народом Книги, а царил бы на земле один «дикарь-человек», предок бин-Ладена,  а так спасенный ангелом по Божьему велению Исаак родил Якова, и пошло поехало.

  Вот какую ошибку Всесильного и Всевышнего стремится исправить смертный и слабый бин-Ладен. Вот почему зло террора – дело безнадежное, но это вовсе не значит, что исчезнет оно, не напившись вволю крови человеческой.

 А вот теперь задумаемся, почему в сказке жертва всегда молода и прекрасна, как молод и прекрасен был Исаак под ножом престарелого, но могучего отца?  Почему бы дракону не сожрать что-нибудь уродливое, никчемное? Кто-то ответит, что это дань нашему дурному восприятию. Образцовую девицу – жалко, а хромую, к примеру, уродливую старуху – чего жалеть. Она и так скоро отмучается. И гастрономический мотив тоже нельзя сбрасывать со счетов. Людоед тоже знает толк в свежей закуске.

 Но сказки тем и уникальны, что бездонна их глубина. Красота, молодость, здоровье, невинность – обещание особого, прекрасного мира в БУДУЩЕМ. Ген, так сказать, духовной и физической силы человечества.

 Дракон, пожирая из года в год самых красивых девушек, производил своего рода селекцию, искусственный отбор, в надежде, что со временем жители города станут все поголовно уродами, жить будут только страхом, и утратят любую возможность  сопротивления.

 Но есть и еще особенность в нашей, современной сказке: еврей и для Гитлера и для бин-Ладена та же девица для отвода глаз. Цель зла – подчинить своей воле весь «город», все человечество, а непокорных истребить, во имя торжества дикаря – человека.

 Плохие концы сюжета существуют только в жизни и соответственно в воображении писателей и поэтов. Народный гений такую роскошь позволить себе не может. Сказка всегда слагалась, преследуя высшую цель: в утешение. 

  В нашем классическом сюжете всегда находился богатырь, рыцарь, добрый молодец, - побеждавший злого дракона и получавший в награду спасенную от смерти красавицу.

 Все правильно, чтобы человечество смогло жить дальше в гармонии и силе мужество должно сочетаться с красотой во имя доброкачественного потомства.

  Кто-то сразу доверит роль доброго молодца в нашей, современной истории США. Вот отрубят американцы голову бин-Ладену, и спасут красну – девицу "цивилизованного сообщества" от злого чудовища. Но здесь всякие параллели опасны. Одно дело – сказка, пусть и мудрая, а другое – наша жизнь. Не все так просто с утешением и надеждой.

 Классический сюжет подобен бумерангу. Он цикличен, он всегда возвращается в точку отсчета. А так хочется, чтобы драконы - дракулы перестали, наконец, выползать из своей мрачной пещеры, требовать жертву и грозить, что без жертвы этой они уничтожат весь мир. Так хочется, чтобы у самой жертвы достало, наконец, сил и мужества, чтобы справится с чудищем без посторонней помощи. И браком она в этом случае сможет сочетается по любви, а не из одной благодарности за спасение.

 Тогда и дети пойдут нормальные, без риска соединить в себе родовые качества мухи и комара. Проще говоря, нормальные дети, а не уроды.

 А нормальным детям уже не страшен будет  дракон - дракула.

 Вот какую сказку сочинил я сам. Совершенно невозможную сказку. Никогда такого не случится. Народный гений не ошибается. Все случится, как было прежде, как есть и как  будет всегда.

  Отважный рыцарь победит дракона, а мы в награду ему и в благодарность снова примемся жевать поп-корн, пить кока-колу и смотреть дурацкие фильмы…. Впрочем, как правило, они будут о том же драконе-дракуле, о королеве красоты и смелом герое-победителе.

В тот год политика двойных стандартов была присуща не только властным структурам разных государств. В тот год террор еще не набрал сегодняшних, бешеных оборотов и можно было открыто защищать кровавых бандитов в ООН, на страницах газет и с экранов телевидения, убеждая легковерную публику, что убийство еврейского ребенка – дело благое, а русского, к примеру, греховное.

Ныне, после терактов в Москве и Бислана, коричневая пресса в России слегка утихла, но совсем недавно каждый враг Израиля и евреев был лучшим другом всей этой своры наследников Геббельса.

4 апреля 2002 г.

ГВАРДИЯ АРАФАТА

Опасная ошибка думать, что Израиль борется только с террором. В случае с Еврейским государством за бандой серийных убийц,  стоит интернационал юдофобов и агенты- предатели  этого интернационала внутри Израиля.

  Гитлер не смог бы уничтожить 6 миллионов евреев без «всенародной поддержки» народов Европы. Большая и опасная ошибка думать, что воинство Арафата ограничивается оболваненными фанатиками из автономии, и прочим исламистским окружением.

 Русская газета «Завтра» издается в Москве тиражом в 100 тысяч экземпляров. Ее редактор писатель Проханов – старый и закаленный борец с сионизмом и империализмом. По сути дела, человек этот обычный милитарист, юдофоб и расист по своим убеждениям.

 Для него любой враг евреев –лучший друг. Неважно, кто этот враг: араб - фанатик, обычный юдофоб из московской подворотни, или гражданин Израиля.

 Проханов – Геббельс русской, «патриотической» пропаганды. Человек он не бездарный, пером владеет, знает секреты воздействия на массы, а потому и опасен в высшей степени.

 Этот Проханов озаглавливает свою очередную статью просто: « Мы – гвардия Ясира Арафата». И начинает ее без подготовки: с фанфар и боя барабанов: «Арафат столь велик, что его не с кем сравнить в окружении нынешних восковых фигурок, нарядных клерков, неудачных разведчиков, несостоявшихся раввинов, паркетных шаркунов, «президентов по вызову» и вялых придурков, поставленных во главе покоренных государств генералами Пентагона».

Заметим, пишет он это о человеке, который исправно поставлял и поставляет боевиков, убивающих русских солдат в Чечне и проводящих теракты в самой России.

 Но Проханов зря слов не тратит. Прежде всего, он политический боец доморощенного разлива.  Умный читатель сразу поймет, что Арафата никак нельзя сравнить с такими мелкими фигурками, как президент Путин ( «неудачный разведчик» и «президент по вызову», или бывший глава РФ - Ельцин («вялый придурок». Заодно бичует Проханов и евреев России, оказавшихся у власти ( «несостоявшиеся раввины»). В общем, «одним махом семерых убивахом».

 Но о главном Проханов все-таки не забывает. Читаем: « Арафат – последний вождь грозного ХХ века, где сталкивались великие стихии, управляемые великими политиками. Он – мистическое порождение своего народа в самый кровавый и святой период его истории. Сын Палестины и ее Отец. Терпеливый, преданный Слуга и неукротимый, бесстрашный Вождь. Трудолюбивый, смиренный работник и светоносный Пророк. Его питает самая религиозная и святая идея – свобода и независимость Родины. В этом служении он равен Ганди, Мартину Лютеру Кингу, Мао Цзэдуну и Сталину».

 Нет, прав был Бог евреев, назвав гордыню самым главным грехом человечества.   По необходимости пришлось Проханову забыть о Гитлере. Ничего, пройдет еще лет десять и его приемник без всякой опаски впишет имя этого людоеда в синодик героев  таких газет, как "Завтра".

 Но читаем дальше: « Сколько их было: пересы, натаньяху, шароны, рабины? А Арафат – единственный и неизменный. Те – как перчатки, которые меняет история, совершив какое-нибудь сомнительное, нечистое дельце. Арафат – это обнаженная длань истории. Рука палестинского народа. Перст Божий».

 Любопытно, что Проханов не желает различать израильских «голубей» и «ястребов». Для него, как для нормального юдофоба, все евреи одинаковы.

 Финал статьи Проханова тоже поучителен: « С Победой тебя, Арафат! Ты вдохновляешь палестинский народ и народ России. Мы, в «Завтра», вместе с Тобой ведем интифаду. Кидаем камни в танк с шестиконечной звездой. Несем на плечах тело погибшего палестинского мученика. Набрасываем на голову черно-белую, пятнистую, как мех леопарда, накидку федаина. Мы – Твоя гвардия Арафат».

 Хорош победитель, сидящий под домашним арестом в считанных метрах от башен израильских танков.

 И все-таки интересно, что всемирное попустительство арабскому фашизму  оценивается  сподвижниками, как «Победа». И не простая победа, а с большой буквы. Кто знает, может и прав Проханов?

 Сколько раз было сказано: « Не даровать Гитлеру посмертных побед!» А мир исправно их дарует.

 Не один Проханов мастерски владеет образной речью в газете «Завтра». А.Фефелов немногим уступает главному редактору в искусстве красноречия: « В супермаркете, на вокзале или в кинотеатре вам наверняка приходится видеть, как люди лезут к кассе, минуя общую очередь. Представляете себе такую гипернаглую морду?…И люди в состоянии крайнего раздражения кричат: «Куда прешь, наглая тварь!»  Манеры государства Израиль, стремящегося закрепить свое зыбкое присутствие на палестинских землях, чертовски схожи с повадками упомянутой наглой персоны».

 Удивительно, многострадальный народ, отвоевавший для своих детей клочок земной тверди, – «гипернаглая морда». И обвиняет их в наглости представитель народа, овладевшего в течение столетий миллионами квадратных километров отвоеванной земли. Это, евреи, с их скромнейшими требованиями, оказывается «лезут к кассе», а не сподвижники Фефелова.    

 Газета «Завтра» не может обойти вниманием и «подвиги» самоубийц. Некто Смоленцев в том же издании пишет: « В этой войне Израиль не может победить. В такой войне победить невозможно. Можно убить тысячи палестинцев, стереть с лица земли их города, но какой в этом смысл, если на следующий день после самой устрашающей, карательной акции, с неотвратимостью Немезиды очередной палестинец взорвет себя в дорогом израильском универмаге или ресторане, разметав в клочья десяток сытых израильских обывателей.

 Палестину не сломить. Палестина победит…. Битва продолжается!»

 Это уже прямой призыв к геноциду, к террору. Такое не прощается. И близок, уверен, тот день, когда исламский фашизм начнет свою войну на улицах Москвы. Процесс это уже стартовал, но ни одному публицисту в Израиле не придет в голову написать: « Мужественные чеченские борцы за независимость своей страны взорвали дом в столице России, разметав в клочки сотни сытых российских обывателей». В этом и вся разница между нормальным человеком и патологическим расистом.

 Но не только «коричневой» мелочи дает слово в своей газетке Проханов. Без известного думского дьяка, штатного юдофоба и председателя КПРФ – Г. Зюганова ни один русский печатный погром обойтись не может. Этого низколобого товарища крайне взволновал поступок председателя Совета Федерации России.

 В речи Зюганова нет хулиганских оборотов и прямого подстрекательства, но от этого она не становится более «вегетарианской»: « Г-н Миронов, находясь в Тель-Авиве по приглашению израильского парламента, заявил об отказе от встречи с президентом Палестинской национальной администрации, президентом Организации освобождения Палестины Ясиром Арафатом. Одновременно он сделал заявление, в котором освободительная борьба палестинского народа, пользующаяся широкой поддержкой в мире, приравнивается к терроризму… Возможно, г-н Миронов не знает, что практически все мировое сообщество возлагает ответственность за затяжку ближневосточного  конфликта на Израиль, отказывающийся выполнять решение ООН о прекращении оккупации палестинских земель, о возвращении беженцев и о справедливом определении статуса Иерусалима.

 Возможно, глава Совета Федерации не знает, что мировое сообщество, включая ООН и Европейский союз, считает лидера палестинцев Ясира Арафата важнейшим участником урегулирования ближневосточного конфликта. Если он не знает всего этого, то зачем вообще поехал на Ближний Восток? Достойно сожаления, что г-н Миронов, осуждая индивидуальные акты насилия со стороны отчаявшихся палестинцев, не нашел слов осуждения государственного  терроризма, практикуемого израильским руководством».

 Г-н Миронов не нашел, а вот всем известный Изя Шамир нашел. Он постоянный автор газеты Проханова. Ни одна юдофобская акция этого издания не обходится без услужливого пера Изи - еврея по папе и маме.

 Это существо (никак не могу назвать Шамира человеком) с восторгом и неприкрытым злорадством описывает недавнюю гибель израильских солдат в вади Харамие. Вот как он это делает: « Третьего марта палестинский удалец, вооруженный допотопным карабином, обосновался на холме над КПП, ненавистным символом израильского апартеида…. Слыхали, наверное, еврейские анекдоты об израильском уме и арабской глупости? «Ахмад» – кричит израильтянин. Ахмад высовывается из окопа и тут его настигает пуля еврейского воина.

 Что-то подобное, с точностью до наоборот, как говорят ИТРы, произошло в ущелье разбойников. Неизвестный стрелок уложил в одиночку десяток вооруженных израильских солдат и поселенцев. Он не только убил одним махом десятерых и безнаказанно ушел в горы, он еще и уничтожил дутый миф об израильской военной мощи.

 Для израильтян, одержимых  комплексом превосходства, это было невыносимо. Они привыкли стрелять по безоружным детям, и вдруг – стреляют по ним».

 Для меня по сей день неразрешимая загадка, почему истеблишмент Еврейского государства, до смерти затравивший такого человека, как Меир Каханэ, до сих пор мило улыбается Изе Шамиру. Этот тип жирует на израильских харчах, спокойно ходит по  улицам городов Израиля и  клевещет на свое собственное государство, пользуясь всеми благами  демократического общества.

 Видимо, дело не в Шамире, а в самом характере израильской демократии, чье либеральное тесто распухло на «розовых» дрожжах большевизма и ненависти к своему собственному народу.

 И все-таки дослушаем Изю: « Палестинцам удалось подорвать два «несокрушимых» израильских танка «Меркава». Взбешенный Шарон сказал по телевидению в прямом эфире: «Палестинцы должны понести большие потери» и бросил армию на палестинские анклавы.

 Методы армии смутили даже израильтян – солдаты входили в лагеря беженцев, собирали мужчин, заковывали их в наручники и гнали на допросы и пытки. Многие были расстреляны на месте…. Израильтяне плохо переносят затяжную войну на истощение, и не исключено, что они еще пожалеют о кровавом налете».

 Боже мой, каких только патологических уродов не рождал народ еврейский. Гвардия Арафата – это не только Проханов, Зюганов и  Шамир Изя…. Это и тысячи деятелей из «Шалом ахшав», и прочих, подобных организаций.

 Чем больше живу в Еврейском государстве, тем чаще прихожу к выводу, что, вполне возможно, Израиль одолеет террор, но очень сомнительно, что удастся потомкам Иакова победить врага внутреннего: свою собственную глупость, алчность и предательскую ненависть к самим себе.

10 мая 2002 г.

С ОРУЖИЕМ

Рассказы солдата

 БОЧКИ

 Эти черные бочки над крышами, как знаки мира. В бочках вода для душа. Простая ввода для простого душа. Точно такая же, как у меня дома в Тель-Авиве. Голый человек под струями прохладной воды не может думать о плохом. Он - человек мира.

 Почти на каждом доме этого города арабов высятся  бочки. Цивилизация!

 Рассматриваю крыши этого города в полевой бинокль. Моя солдатская работа – наблюдать за всем, что происходит в ближнем секторе.

 Блокпост: окоп и бетонный панцирь «черепахи» над головой – расположен высоко над городом. В горушке нашей не меньше девятисот метров высоты. Вояка я опытный и знаю,  что сюда пули из «калаша» не долетят. Из станкового пулемета они нас достать могут, но на излете. Пуля сюда долетит без всякой силы, нужной, чтобы пробить тело человека.

 Так я говорю родителям по телефону, чтобы не волновались. На самой деле мы не на утесе стоим. Если они захотят, смогут подобраться к посту, особенно ночью, вот по той узкой тропке, но ночи сейчас полнолунные. На серых камнях и пятнах бурой зелени видно всякое движение, и по ночам мы предельно  внимательны. Особенно после того случая на границе, когда арабам удалось проникнуть прямо в наше расположение и убить троих ребят.

 Внизу не граница. Там, как будто, совсем мирный город с черными бочками на крыше. Бочки мешают играть мальчишкам. Они не любят грязную пыльную улицу. Мальчишкам нравится гладкая, чистая крыша.

 Наблюдаю в бинокль за футболистами. Они осторожны: торопливый удар – и мяч вылетит за барьер. Потом беги – ищи его. Мальчишки играют в футбол на крышах арабского города. Играют почему-то молча. Странно это – мальчишки должны кричать, требовать паса, сердится на соперника. Но они молчат. Чувствуют наверно, что за ними наблюдает в бинокль вооруженный солдат ЦАХАЛа. Это пострашнее строгого взгляда судьи. Впрочем, мальчишки в этом городе не часто швыряли камни.  Местным бандитам не до баловства. Я знаю, что подо мной один из центров арабского террора. И все, что я вижу в бинокль, – всего лишь колыбельная песенка для наивных…

 Час не такой уж ранний, но улицы пусты. Редко промелькнет легковушка, грузовик – и снова тихо. Кажется, что город совсем не работает. Я стерегу спящий, ленивый город. Лишь с ближнего минарета раздается призыв к молитве и тянутся к мечете редкие прохожие.

 Это ненормально. Люди по будням должны работать. Чем они там все занимаются? Нельзя же только торговать, молиться Аллаху и брить щеки. Вон к какой-то лавчонке ослик подкатывает тележку, груженную картонными ящиками.  Родными ящиками, вижу на них буквы иврита. Все остальное чужое. Чужие звуки, чужой город, чужая жизнь.

 Город внизу, как на ладони. Однажды подумал, что главное его отличие от наших городов – полное отсутствие промзоны. За семь лет автономии могли арабы хоть что-то построить, чтобы занять людей. Деньги им на это давали без счета, да где они? Там, наверно, где высятся далеко от нас роскошные виллы.

 Ленивый, вроде бы добродушный  город внизу. Слежу каждый день за жизнью парикмахерской. Один старый и толстый мастер, одно кресло и редкие клиенты. Арабы любят стричься и бриться. Они очень следят за собой, и часто моются под душем, как и положено в нашем климате.

 Иногда я начинаю забывать, зачем наблюдаю за этой парикмахерской, за футболистами на крыше, за осликом, тянущим в гору тележку, а забывать нельзя, потому что внизу не город, а настоящий гадюшник.

 Вот те здание на горизонте – местный «университет». Там преподают только одну науку – науку ненависти. В этом «очаге просвещения» годами воспитывали убийц. Из этого города расползались они по всему Израилю, чтобы убивать ни в чем неповинных, безоружных людей. Могут выползти в любой момент снова, чтобы пробить череп моих близких болтом или гайкой, чтобы убить моих сестер, брата-школьника или маму.

 Потому мы и заперли наглухо этот город. Вокруг, на всех высотах, наши блокпосты. Приказ, если что, – стрелять на поражение. Разбираться будем потом. Арабы знают об этом приказе – и ведут себя тихо.

 Мне не нравится наш блокпост, амбразура сделана бездарно. Отсюда практически невозможно вести прицельный огонь. Для наблюдения эта чертова щель годится, но для толкового огня – нет. Это непорядок. Потому я люблю наблюдать за городом из окопа. Под открытым небом как-то спокойней, да и оружием успеешь воспользоваться с толком.

 Удивительное дело, там, на гражданке, по дороге на работу, в дискотеке, а каньоне – часто вспоминал о терроре. Нехорошо как-то вспоминал, с какой-то робостью, даже страхом.

 Но вот я снова в армии, получил автомат, испытал его, пристрелялся, и  все стало на место. Человеку с оружием ничего не страшно. Даже здесь, когда внизу, под тобой, этот гадюшник, и в любой момент к блиндажу может прокрасться враг с гранатой.

 Один в нашей команде говорит, что нечего нам здесь сидеть. Это арабская земля. Пусть живут, как хотят. Мы их только раздражаем и провоцируем. У парня этого странное имя – Етам.

 Этому Етаму как-то посоветовали заткнуться. Сказали, что мы арабов провоцируем и раздражаем везде: в Тель– Авиве и  Хайфе, в Ашкелоне и Цфате, но Етам все равно продолжал зудить: нечего, мол, нам делать на «оккупированных территориях», и нужно построить хороший забор между нами и арабами, если никак не получается с ними договориться.

 Я, как раз, и дежурил с этим Етамом в ту ночь. Шарю по крышам прибором ночного видения, а Етам мне о заборе рассказывает, какой он будет замечательный, весь на электронике и с телевизионными  камерами через каждые сто метров.

 Тут я и увидел, как вытащили арабы на одну из крыш крупнокалиберный пулемет. Быстренько так все сотворили, и открыли огонь по нашему доту прицельно.

 Я, даже с каким-то облегчением подумал, что наконец-то на войне, как на войне. Ночью в окопе быть совсем запрещено. Мы стали поливать ту крышу очередями из амбразуры. Етам даже раскраснелся от удовольствия, колотит его над пулеметом, а он даже какую-то бравую песенку поет. Нам из соседнего дота, с ближнего холма стали помогать, но оттуда трассы летели вниз недолго.

-       Кончай, - говорю я Етаму. – Тихо!

Прислушались. Тут и светать стало. На той крыше никого, чисто, будто мне все это приснилось: и арабы, и пулемет, и огонь по нашему доту.

 Но мы-то стреляли – это точно. И доказательства налицо. На всех крышах домов внизу бочки пробиты, и из бочек этих бьет струями вода. Прямо водную феерию мы с Етамом устроили.

 Прямо на наших глазах залило водой все крыши, и с крыш вода потоками стала литься вниз, затопила этот район города. Потоп получился  настоящий. Арабы, небось, печалились, что теперь их мытью под душем каюк, а мальчишки выскочили на улицу веселые, и давай орать и шлепать по лужам. Подали, наконец, голос. Выходит, мы им настоящее развлечение утроили. Мальчишки – везде мальчишки.

 Про этот случай боевого столкновения по радио строго сообщили: мол, там-то и там-то по нашему подразделению был открыт огонь. О продырявленных черных бочках ничего не сказали в той сводке,  о потопе тоже. Ну, и конечно о мальчишках, устроивших дикий танец на воде, тоже диктор промолчал. Ну, им там виднее, о чем говорить, а о чем – нет.

 ПОСЕЛЕНЦЫ.

 Мы не только на город внизу пялимся и стреляем по бочкам с водой. Иногда охраняем поселенцев. Поселение это за нашей спиной, а молиться его жители почему-то любят в субботу, в шабат за пределами своего населенного пункта. Вот нас и отправляют, для разнообразия ратной жизни, молящихся охранять.

 Странная получается картина. Нас пятеро солдат, в форме, а поселенцев человек сорок – почти все население небольшого поселка. Народ отчаянный: мужики  бородатые, женщины в длинных юбках и шляпках, и вся эта публика, вся, кроме детишек малых, с автоматами. Это, не считая, пистолетов у мужчин. Причем сразу видно, что с оружием обращаться поселенцы умеют, и непонятно, кто кого охраняют: мы их или они нас. Армия – штатскую публику, или поселенцы ЦАХАЛ.

 Этот Етам сразу к какой-то девушке пристал и стал говорить, что это ненормально, что нельзя молиться с оружием, и всем им нужно отсюда уйти на Большую землю, в Израиль. Он говорит, а девушка на верзилу Етама молча смотрит и улыбается, а потом его спрашивает деревенским каким-то, сильным, громким голосом:

-       Слушай, я тебе нравлюсь?

-       Причем тут это! – расшумелся Етам. – Когда вам всем уезжать отсюда надо.

-       А чего ты ко мне пристал, если я тебе не нравлюсь? – спрашивает девица еще громче.

-       Ну, нравишься, - смутившись от такой наглости, тихо отвечает Етам.

-       Тогда женись на мне, - говорит девушка. – Вместе станем жить в нашем поселении, и ты все поймешь, почему нам отсюда никак нельзя уйти.

 Тут женщины вокруг стали смеяться, да так весело, будто и нет у них на плече тяжелого автомата, будто рядом не гадюшник с университетом, где учат одной ненависти, будто молиться таким образом, с оружием и под охраной, - обычное дело.

 И дети поселенцев тоже стали веселиться. Прыгать и орать, что Алта выходит замуж за солдата, и этот солдат будет теперь жить в поселении вместе со всеми, и у него с Алтой обязательно родится не меньше семерых детишек. Ребятня даже хоровод устроила вокруг Алты и Етама. Они пели и танцевали, а этот упертый левак – Етам перестал поселенцев агитировать и сам стал улыбаться, как полный идиот, и все смотрел на Алту и, похоже, был доволен, что вместо митинга в защиту «мирного процесса» получился обыкновенный праздник.

 Женщины из поселения каждому солдату припасли по большой коробке с разными сладостями. Отрадовавшись «сватовству» Етама, они стали настаивать, чтобы мы эти сладости сразу стали есть, а мы сказали, что потом справимся, а сейчас не положено – служба.

 Но женщины настаивали. Они сказали,  что  вокруг станут и будут нас сторожить с автоматами, как старые солдатки, а мы можем и подкрепиться смело.

 Етаму досталось целых две коробки с угощением. Он одну хотел всучить Алте, но девушка отказывалась и сказала, что она сладости не ест, толстеть не хочет.

 А Етам порол всякую чушь, что ей, с ее замечательной фигурой, лишний вес не угрожает и всякое такое. В общем, перестал он уговаривать поселенцев сменить прописку, совсем стал безыдейным Етам.

 На обратном пути, к базе, мы его дружно уговаривали на Алте жениться и стать поселенцем, а Етам отругивался, но тихо как-то и совсем без злости.

 И об этом событии совсем не было упоминания в сводках. И правильно, потому что тогда  совсем не было войны – один мир, если не считать автоматов на плече молящихся, укрытых талесом, поселенцев.

«ТЕРРОРИСТ»

 Ничего нового не наблюдалось в то утро, кроме тихого ослика. В полном одиночестве  он поднимался к нам по старой, узкой, каменистой тропе.

 Я тогда решил, что упрямое животное просто удрало от хозяев, и выбрало правильный путь бегства в наше расположения, только все равно странным показалось, что ишачка этого никто от города не кличет, обратно не зовет.

 Ослик не торопился, время от времени останавливался, когда в расщелинах находил свежую травку.

 Наблюдать за ним было одно удовольствие. Я вообще к домашним животным не равнодушен. Маленьким был мог часами смотреть, как коровы пасутся или козы. Очень это мирное зрелище, когда скотина со двора сама по себе гуляет, кормится свободно от человека.

 В тот день нас усилили снайпером, маленьким таким парнишкой с большой винтовкой. Снайпера Меиром звали, ходил он очень гордый и всем рассказывал о своей фантастической меткости.

 Меир поймал этого ослика в перекрестье своих окуляров и говорит:

-       Что-то мне не нравится, ребята, это животное. Вьючок на нем подозрительный. Я таких никогда не встречал.

-       Скоро, - говорю. – Мы своей тени перестанем бояться. Нашел самоубийцу. Арабы людей не жалеют, а осел – это ценность.

-       Пальну все-таки, для профилактики, - говорит этот Меир.

Ослик в момент этого нашего разговора просто так остановился, будто раздумывать начал: нужно ли ему в гору топать или начать спуск вниз. Я тогда даже вспугнуть его захотел, крикнуть, чтобы пылил обратно. Но нет, глупый ишак, поразмыслив, двинулся снова в нашу сторону.

 - Нет, не тот груз, - снова сказал Амир. – Надо стрелять.

Я даже разозлился.

-       Делать тебе нечего, - говорю. – Нашел мишень, тварь живую.

-       Да ладно тебе, - говорит наш малыш-снайпер. – Я скотину не трону, я в его грузе дырку сделаю.

 Прицелился аккуратно, долго целился и плавно спуск нажал…. Многое я видел за три года службы в боевых частях. А тут… И зачем только поднял к глазам бинокль. Взрыв стер ослика, уничтожил, разорвал на тысячу кровавых ошметков плоти. Вот было живое, мирное существо, шло себе по тропе, травку щипало – и все нет жизни, есть одна смерть.

-       Видал! – кричит Меир. – Я же говорил, не тот груз!

Заткнись!! – заорал я на снайпера, будто это он виноват, что у террора нет мозга, нет совести, нет жалости. Тогда не ослика на моих глазах разорвало на части, а будто целый мир.

5 мая 2002 г.

ЧУМА И КРЫСЫ ТЕРРОРА

 «Смерть привратника  подвела черту, если можно так выразиться, под первым периодом зловещих предзнаменований и положила начало второму, относительно более трудному, где первоначальное изумление мало-помалу перешло в панику» Альбер Камю «Чума».

 Каждый раз, после очередного теракта, когда начинается подробное его освещение в газетах, по радио, на телевизионных экранах, меня не покидает ощущение, что делается это по заказу бандитов, что главная составляющая их кровавых деяний не жертвы, а шоу вокруг действий  террористов.

-       Мы бессильны против паралича паники, - говорит мой знакомый. – Как некогда сдерживали повальные эпидемии развитие человечества, так сегодня эту роль начнет исполнять террор.

 Мы думали, что оружие массового уничтожения –  ядерная бомба. На самом деле поразят организм человечества средства массовой информации. Не террор страшен сам по себе, а эхо террора.

 Согласен с ним. Мало того, я думаю, что весь этот кошмар с бесконечными убийствами невинных людей, задуман в расчете на ахиллесову пяту СМИ – погоне за сенсациями и новостями.

 Уверен, для того, чтобы искоренить террор понадобится новые  моральные принципы в деятельности средств массовой информации, новый этический кодекс в работе газет, радио, телевидения, интернета.

 Новые, неукоснительные правила духовной гигиены в противовес старого, сеющего смерть и панику принципа: деньги не пахнут.

 Террор пытается уничтожить человеческую цивилизацию, используя все его пороки. Крысы чумы террора неотвратимо заполняют страны и города.

 Пугает ли нас сам теракт? Можно ли запугать род людской, потерявший совсем недавно, в ходе Второй мировой войны, 50 миллионов жизней? Человечество благополучно пережило десятки миллионов замученных в лагерях Гитлера и Сталина и миллионы жертв бомбардировок городов, не запугали, наконец, род людской жертвы Хиросимы и Нагасаки.

 Чудовищные жертвоприношения – удел человеческого рода.

 Нет, не сами смерти невинных атакуют психику человечества, а  неконтролируемое тиражирование терактов, когда в одно мгновение десятки, а то и сотни миллионов землян узнают об очередной победе безумных маньяков.

 Это «узнавание» – есть главная цель террора. Вот очередной убийца читает по бумажке клятву шахида. Он знает, что это послесловие к его зверству, станет обязательной, желанной «приправой» к содеянному.

 Он – дикарь из мрачных глубин средневековья, не мусульманин, а настоящий язычник – готов использовать любую современную технику не только в целях убийства, но и для пропаганды своей кровожадности.

 Мертвец вещает с экрана, чтобы запугать живых. Этот фильм ужасов  СМИ готовы повторять бесконечно, согласно сценарию, написанному в подполье мирового интернационала террора.

 Читаю в Коране: « Но для неверных все равно, увещевал ты их иль нет – (в Аллаха) не уверуют они. Бог наложил печать на их сердца и слух. И взоры их покрыл завесой, - суровой будет их расплата».

 Террор – это не увещевание, это не попытка исправить мир, это не способ добиться политических целей – это расплата за то, что далеко не все человечество готово совершать хадж в Мекку.

 Это обычная месть дьявола единообразия тем, кто готов бороться за право быть самим собой.

  Войны в 20-ом веке приняли террористический характер. «Деморализация гражданского населения» – стала нормой такой войны. Террор принял эстафету из рук легкомысленного человечества. Только задачи его гораздо шире. С помощью СМИ он пытается деморализовать весь мир и навсегда, и мир этот, обезлюдевший и оцепеневший от ужаса, поставить на колени во имя своих разрушительных, ложных идей.

 Деяния террористов на Ближнем Востоке кажутся детской игрой, по сравнению с атакой на «близнецов» в Манхеттене, с тем, что готовит исламский террор миру, поджигая ядерный бикфордов шнур в Кашмире, на границе между Индией и Пакистаном.

 Шоу ядерной войны – вот что, в конечном итоге, готовит человечеству террор, заранее предвкушая, как послушные телекамеры станут снимать бесконечные планы пылающих жертв и разрушенных городов.

 Террор бросил вызов Голливуду. Он атакует психику человечества гораздо успешнее, чем все фильмы ужасов и катастроф вместе взятые. Террор с помощью мировых СМИ становится звездой экрана.

 Уверен, если подсчитать, благообразный лик Бин- Ладена или мерзкая харя Арафата, гораздо чаще появлялись на экранах наших телевизоров, чем Джулия Робертс или Жерар Депардье.

 Терракт – это не просто убийство ни в чем неповинных граждан. Это форма сообщения тем, кто остается в живых. Вот главная его функция, рассчитанная на  возможность мировой эпидемии.

 Тем самым, мы смело можем разделить «шоу» теракта на две составляющие. Первая – само кровавое деяние. Второе – реакция мира на это деяние. Без второй составляющей тут же потеряет смысл сам теракт.

 Попробуйте лишить его этой составляющей, и сами акции террористов мгновенно потеряют свой смысл.

 Мы сами, благодаря характеру нашей цивилизации, послушно реализуем сценарий, прописанный мировым злом.

 Комментарии к теракту призваны расшифровывать сообщение, посланное нам террористами. Журналисты, политики, писатели, философы – все они послушно переводят на нормальный, человеческий язык все, что хотели сказать своим злодеянием убийцы.

 Убежден, теракт совершается не столько ради самого теракта, даже не ради его показа по телевидению. Его творят во имя последующих комментариев к теракту.

 Ничто не вызывает у меня такой протест, как многочасовые «расуждизмы» на телеэкранах, вокруг каждого, очередного преступления бандитов. Штатные политические комментаторы и заштатные умники будто наперегонки, радуясь возможности занять эфирное время, без устали разглагольствуют на тему в тот момент, когда требуются ни слова, а мгновенные, ответные действия.

 Все эти благонамеренные граждане, в конце концов, как бы они не комментировали очередной теракт, выполняют ЗАЯВКУ террористов.

 Террору нужна аудитория. В нашем случае, это «мировое общественное мнение». Террору необходимо оправдание своих действий с точки зрения либерализма,  гуманизма, демократии и так далее.

 Террору необходима маска справедливой борьбы во спасение «униженных и оскорбленных». Без этой маски он не сможет тиражировать свои акции постоянно. Без этой маски он не способен активно противостоять нормальным попыткам уничтожить его в зародыше. Террористам позарез нужны люди, зарабатывающие на любом тиражировании терактов в СМИ. 

   С помощью СМИ терроризм стремится к трансформации своих локальных действий в «мировую проблему». Ему нравится, что террором ныне занимается весь мир. Он понимает, что эта активность не даст возможность силам добра задавить гадину террора в ее логове, покончить с чудовищной эпидемией, готовой поразить весь мир.

 Боюсь, шанс противостоять этой эпидемии давно упущен. Террор нашел по всему миру своих покровителей и спонсоров. Даже  в Израиле их предостаточно.

 Вот еще один отрывок из романа Камю: « Правда, кое-кто все еще надеялся, что эпидемия пойдет на спад и пощадит их самих и их близких. А, следовательно, они пока еще считали, что никому ничем не обязаны. Чума в их глазах была непрошеной гостьей, которая как пришла, так и уйдет прочь».

 Что происходит в Израиле: кто-то застыл в ужасе перед убийцами, кто-то кричит о немедленной капитуляции, кто-то настаивает на принятии немедленных, защитных мер. Все это послушно тиражируется СМИ, а в результате правительство оказывается под непосильным прессом демократических институтов государства, и его действия больше похожи на судороги приговоренного к смерти организма.

 И, главное, значительная часть израильтян все еще находится в плену навязчивой лжи, что причиной террора являются они сами: «оккупанты и агрессоры».

 Террор, как джина из бутылки, некогда выпустили стороны, ведущие «холодную войну». Для «горячей войны» не было возможности, риск считался слишком большим. Вот тогда и началась дрессура убийц мирного населения. Началась в тишине, в атмосфере полной секретности. Даже для тоталитарного строя в СССР огласка таких усилий была нежелательной.

В одном из интервью генерала КГБ Калугина спросили: "До какого приблизительно года советские, секретные службы поддерживали рабочие отношения с арабскими террористическими группировками?"

 Калугин ответил: "Никогда мы их не поддерживали! Это тоже форма дезинформации. Но со стороны западных спецслужб. Мы поддерживали национально – освободительное движение…. Но мы, естественно, не могли контролировать всех людей, которые, отойдя от национально-освободительных целей, перешли на позиции крайне правого или левого экстремизма".

Калугин человек своей страны и своей эпохи. Он не способен понять, что вся эта муть с высокими материями всего лишь стартовая площадка для природных убийц. Кремль натаскивал бандитов, "борцов с колониализмом". США готовили тех же убийц, как "солдат свободы и демократии".

 (Знаменитый террорист Карлос учился в московском университете им. Патриса Лумумбы. Этот бандит любил убивать, стреляя своим жертвам прямо в лицо. Он с тем же успехом мог закончить диверсионную школу в штате Техас ).

 Итак, идеологические центры по обе стороны баррикад готовили моральное оправдание террора. Политики противоборствующих сторон были убеждены, что джин будет выползать из кувшина только по приказу и выполнять одни рекомендованные  действия. Убогое, сугубо тактическое мышление политиков и на этот раз стало одной из причин трагедии террора.

 «Холодная война» ушла в тень, оставив человечеству в наследство своенравного монстра террора. Освободившись от опеки, он легко  нашел оправдание своей разрушительной деятельности. И поднял оглушительный шум. Теперь террор начал стремиться к легализации своих действий.

 Беда даже не в том, что СМИ невольно делают его легитимным. Беда в том, КАК они это делают. Невнятные, длинные репортажи с места терракта только создают атмосферу нервозности и паники. Комментаторы, политики всех мастей успешно завершают начатое. Все эти суетливые и пустые «телодвижения» призваны парализовать  волю людей, заставить, по приказу террора, не действовать, а говорить, говорить, говорить. "Пар" слов гасит способность к действию.

 На злодеяния террористов должна следовать только одна короткая реакция: вот факт чудовищного убийства, вот его жертвы. А вместо комментариев и клятв шахидов – мгновенный и решительный ответ на теракт. Причем зона военных действий должна быть наглухо закрыта для любых видов прессы. Вот и все.

 Террор мстит цивилизации за то, что некогда она породила его, и хотела приручить в своих целях. Цель террора проста – он, как  фашизм в ХХ веке, намерен уничтожить  цивилизацию, его породившую.

 На Западе, да и  в Израиле, не хотят понять, что террор стал образом жизни арабов территорий. Он формирует трафарет в поведении, привычках, в характере народа. Сила ближневосточных террористов еще и в том, что они являются отдельной клеткой мощной, мировой державы террора: подполья, заселенного крысами, которые в любой момент способны выйти  на свет и поразить все живущее.    

  Перечитал удивительный, пророческий роман Камю о чуме в городе Оране. Мне больше не нужны толкования террора. Сила одного талантливого человека способна, на мой взгляд, оставить без работы все СМИ мира, включая автора этой статьи.

 Выключите телевизор. Откройте сборник повестей и рассказов этого французского писателя. Прочтите  финал его романа о терроре: «… он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, - что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придет на горе и поучение всем людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливых городов».

 Сегодня, 5 июня 2002 года, одна такая крыса террора околела под городом Афула, в Израиле, унеся вместе с собой 17 человеческих жизней.

15 мая 2002 г.

РУКА ОБ РУКУ

 Юдофобы, как мне кажется, делятся на три категории. Первая убеждена, что ненависть к евреям - законная и нормальная реакция на зловредность иудейского племени, и полное уничтожение потомков Авраама – единственный способ решить «еврейский вопрос». Речь, в этом случае, идет об  а б с о л ю т н ы х  антисемитах.

 Вторая категория мыслит не так категорически. Она готова согласиться, что среди евреев тоже попадаются хорошие люди, и совсем необязательно ликвидировать весь народ Бога, но антисемитизм все-таки возник в результате нехорошего поведения евреев плохих. И, как явление, понятен и закономерен. Здесь мы сталкиваемся с юдофобами  о т н о с и т е л ь н ы м и.

 Третья категория – антисемиты  з а с т е н ч и в ы е. Это, как правило, люди умные и образованные. Причину юдофобии они видят в жестоковыйности, гордыне потомков Иакова, в странном желании евреев, несмотря на трагедию своей истории, оставаться евреями.

 Возможно, читатель найдет и другие разновидности юдофобов, я же в этих заметках хотел бы остановиться вот на чем. Последние события на Ближнем Востоке  еще раз выявили характерную особенность врагов Израиля. Они дружно объединяются в интернационал юдофобов, несмотря на различия в своих политических взглядах.

 Демократ и либерал шагают рядом с откровенным нацистом, исповедуют одну и ту же идею, и нападают на "сионистское образование" с одинаковым пылом. Удивительное, универсальное чувство - юдофобия: годное, как оказалось, и для нежных «розовых» созданий и для «коричневой» или откровенно «красной» сволочи. 

  Люди на нашей планете живут разрозненно, с недоверием, подозревая любую незнакомую личность во всех, смертных грехах. Только ненависть к еврею способна объединить ненавидящих в  своеобразном родстве, и даже  братстве.   Стоит только вспомнить, как в ходе Второй мировой войны люди разных стран, разных народов, разных вер и обычаев охотились на евреев, чтобы загнать их в газовые камеры.

 Потомки викинга или гайдамака Богдана Хмельницкого с одинаковым рвением выдавали, а, часто, и сами убивали своих соседей еврейской национальности.

 В этом смысле ничего не меняется с давних пор. Только создание государства Израиль привело к появлению новой породы юдофобов: граждан еврейского государства. Собственно, порода эта старая. Пополняют ее евреи, ненавидящие сами  себя. Но ненависть эту они научились маскировать «левой» демагогией и либеральными вздохами.

 Однако и здесь легко поставить в один ряд иноземных штурмовиков, исповедующих нацистскую идеологию и  доморощенных «голубей» юдофобов.   Подобная компания кажется странной только на первый взгляд. Использую для наглядности стихотворение москвички Марины Струковой, напечатанное в профашистской газете «Завтра», и одно из писем читателя в израильскую, русскоязычную газету "Новости недели", читателя из города Лод. Фамилию его не назову. Может быть, есть у человека  дети и даже внуки, и им будет стыдно за деда-отца. Да и неважно это. Таких, как упомянутый лодчанин, в Израиле не так уж мало.

 Стихотворение Струковой называется ТЕРРОРИСТКА. Без кавычек. Автор не видит ничего плохого в таком виде деятельности. Поэтесса и начинает свои вирши высоким штилем:

 Дочь Палестины с душой шахида,

 Где рай – последняя из надежд,

 На нежном теле – бруски пластида

 Под белой тканью простых одежд.

 Красиво? Не правда ли? Израильтянин из Лода, по понятным причинам, стесняется слова «террор» и его разновидностей, но и он в своем письме призывает  понять героев «борьбы палестинского народа за независимость».

 « К сожалению, следует признать, что Арафат действительно ведет партизанскую войну на своей территории, при этом, правда, не брезгает переносить ее в пределы Государства Израиль. Ибо никаких границ между палестинской и собственно израильскими территориями Израиль не признает. А ведь Шхем, Хеврон, Дженин, Рамала, Газа не аннексированы, хотя Израиль продолжает ими управлять как собственными территориями, не представляя жителям – неевреям никаких гражданских прав».

 Нужно признать, что и «лодчанин», и москвичка принадлежат к одной категории абсолютных юдофобов. Оба пишут по принципу «навета», и лгут, конечно, как полагается врать в этом жанре.

 Ну, Струкова может надеяться, что ее читатель не разбирается в реалиях израильского бытия, и, чавкая от удовольствия, поглотит любое, предложенное пойло. Но лодчанин врет уж больно отчаянно. И сам себе противоречит на  каждом шагу. Все перечисленные им города находились в последние годы под полной юрисдикцией Арафата, и граждане его автономии никогда не отказывали себе в главном, для них, праве: проходить школу ненависти к Израилю и евреем, вооружаться и готовить банды убийц.

 Не знает об этом защитник «партизан» из Лода? Да знает, конечно, как знает и то, что Арафат никогда не думал и не вел, за редким исключением, свою «войну» на территории Автономии. Основной целью его убийц всегда были города Израиля, его мирные граждане.

 Читаем дальше стихотворение Марины Струковой:

 Фразы последние не бледнея

 В видеокамеру говорит,

 Дочь Палестины – враг Иудеи,

 Свет интифады в глазах горит.

 Не знает, конечно, Стуркова, что Иудея – область, заселенная арабами территорий. И эта фурия на динамите как раз оттуда, возможно, и топает, чтобы убить невинных людей, но при этом обеспечить свое семейство десятками тысяч долларов от Саддама Хусейна и саудовских шейхов. Остальное без комментариев. Лучше посмотрим, какой свет горит в глазах господина из Лода. И какие фразы он произносит «не бледнея»:

 « Партизанская война палестинского народа, увы, не миф, а горькая действительность. И вызвана она фанатизмом, глупостью израильских правителей ( в одинаковой степени и левых и правых), не желавших втечение35 лет оккупации предоставить аборигенам какой-либо официальный статус, кроме статуса рабов».

 Слов нет, кое в чем наш лодчанин прав. Глупости хватало, хотя зря он делит глупость эту поровну между левыми и правыми, и совершенно уж зря думает, что Голда Меир или Биби Нетаниягу – такие уж фанатики и глупцы. Кто же тогда сам Арафат или шейх Насралла?

 Но это так, к слову. В приведенной цитате существенны два слова: оккупация и рабы. Все сходится. Это евреи вновь во всем виноваты. Оккупировали свободный народ, сделали несчастных  рабами, а теперь еще и сопротивляются, называя «дочерей и сынов Палестины» обыкновенными террористами и зомбированными убийцами.

 Читатель из Лода советует сдаться и признать свою вину. Его, абсолютного юдофоба, вряд ли волнует, что будет потом, з а в т р а.

 Но вернемся к газете с этим названием. Сколько созвучий вы уловите в поэзии Струковой и в «прозе» израильтянина из Лода:

 В город – кочевницей из пустыни,

 Взор опустив, что неженски строг,

 Чтобы захватчик, глумясь в гордыне,

 На КПП задержать не смог.

 Пусть подтолкнут, ухмыльнувшись криво,

 Только смолчит, отвращенье скрыв,

 Но средь надменного Тель-Авива

 Грянет сегодня победный взрыв.

 Между «глумливым в гордыне захватчиком» в стихах Струковой и «партизанской войной палестинского народа» у нашего читателя – вижу прямую связь. Одно неразрывно связано с другим. И эта товарищ из России, и господин из Лода «ягоды» с одного юдофобского поля.

 Евреи всегда и во всем виноваты. Они не только выпили всю воду из крана вместе с кровью христианских младенцев. Они же, по предпоследнему навету, устроили сами себе Холокост, чтобы вымолить право на Еврейское государство. Они же, по - последнему, обрушили башни в Манхеттене, чтобы получить страховку, и натравить мир на Бин – Ладена и  Арафата.

 Они же сами виноваты в тактике террористов. Тут  лодчанин вдруг забывает, что сам он назвал эту публику – партизанами. Житель Лода пишет: «Что же касается «зверств» палестинцев, то Арафат откровенно признает, что в деле борьбы за независимость, он многому научился у евреев. Когда Хагана изображала «умеренность» и сдержанность, организации Эцель и Лехи вели беспощадную борьбу не только с вооруженными англичанами, но и безоружными арабами, подкладывая бомбы на рынках и, обстреливая пассажирские автобусы, в результате чего погибли сотни людей».

 Слава Богу, что сотни, а не тысячи. Сколько погибло евреев- беженцев от рук англичан и арабов гражданин Израиля не помнит. Не нужно ему это. У лодчанина иная цель. Он другое стремится доказать, поставив слово «зверства» в кавычки.

 Ну, виноваты мы, виноваты во всем. Виноваты в том, что – евреи, и есть у нас, наконец, свое вооруженное государство, способное оказывать отпор вечным погромщикам.  Виноваты - и точка. А виновных судить нужно, и приговорить к наказанию, как можно быстрее.

 К какому наказанию – мы с вами прекрасно знаем из нашей же истории.

 Ну, то, что судит Израиль забугорный интернационал юдофобов – в этом нет ничего нового, но вот то, что в самом Израиле, без всякой меры и контроля, расплодились обличители еврейства, свидетели его «преступлений», и разоблачители – вот это печально и крайне опасно.

 Стены крепости могут сдержать врага, пока не найдутся внутри цитадели предатели, готовые распахнуть перед врагом ворота. Впрочем, и это было в  истории любого народа, и было неоднократно….

 Да, чем там кончаются «гражданские вирши» М. Струковой? Нормально кончаются, как им и положено кончаться:

 Боль и отмщенье во мраке слиты,

 Где над телами – руин навес.

 Дочь Палестины с душой шахида –

 Солнечный факел в руках небес.

 Недавно террорист хладнокровно прошил очередью пятилетнюю девочку, спящую, в кроватке. Он сделал это, только потому что убитый ребенок был ребенком иной национальности. К полутора миллионам еврейских детей, убитых нацистами мы смело можем прибавить еще одну детскую душу.

   Как  вы думаете, господин из Лода, этот «партизан» был тоже «солнечным факелом в руках небес», или позволите назвать его иначе?

 Не позволит. Это понятно. Приведенный мной лживый бред, и доморощенный и закордонный, обычная дезинформация интернационала юдофобов, общепринятая не только для «красно –коричневой» прессы, но и для респектабельных изданий и мощных телевизионных сетей, опутавших весь мир.

 Вот они наступают на нас сомкнутыми рядами: потомки кровавых палачей из Западной Европы рука об руку с российскими фашистами и коммунистами, а позади, радостно повизгивая и покорно виляя хвостиком, натравливают всю эту публику на свой народ и на свою страну  шакалы израильского разлива.   

Сколько раз убеждался, что совесть и политические цели – понятия несовместные. Человек, который, во многом, виноват в том, что арабы территорий, вооружась и воспитав банды убийцы, напали на Израиль. Мало того, навязали всему миру войну с террором, намерен вернуться к политической деятельности. Он заявляет об этом открыто. Правда, собирается учесть "допущенные ошибки". Но в год, когда писался этот очерк, казалось, что бывший премьер уже никогда не сможет выйти из тени.

20 мая 2002 г.

БЕЙ СВОИХ, ЧТОБЫ…

 7 мая 2002 года арабы вновь убили 15 мирных граждан Израиля и ранили больше полусотни. Кто-то может решить, что враги Израиля – террористы, их семьи и те жители Автономии, кто бурно празднует  убийство каждого еврея.

 На самом деле, утверждают  новые левые, самый главный враг Израиля – религиозные его жители. Они убеждены, что не бандиты – арабы, не интернационал юдофобов угрожают еврейским жизням и самому существованию Еврейского государства, а люди в кипах или черных шляпах.

 В «Иудейских древностях» рассказывает Иосиф Флавий историю гибели легендарного мудреца и пророка раби Хони ха-Меагела. В тот год терзала еврейский народ очередная междоусобица. Хасмонейские правители Аристобул и Гиркан сражались за власть. Войска Аристобула укрепились на Храмовой горе и отражали атаки солдат Гиркана.

 И вот решили атакующие прибегнуть к помощи Бога. Привели к стенам крепости раби Хони и потребовали, чтобы помолился он о гибели осужденных.

 Хони не хотел делать это. Солдаты настаивали. И тогда он сказал так: « О, Всевышний, Владыка всего сущего! Осаждающие – Твой народ, и осажденные – Твои служители. Молю Тебя: да не будут иметь силы проклятия, посланные одной стороной в адрес другой». Солдаты Гиркана услышали эти слова и в гневе убили раби Хони.

 Двадцать веков прошло с тех пор, но недавно прочел  книгу, полную подобных проклятий. Осажденные, похоже, люди «национального лагеря», осаждающие – солдаты «лагеря интернационального».

 Евреи живут так долго на этом свете, что не было в отечественной истории ничего, чего бы не случилось прежде. 

 Накануне интифады вышла в Минске, отлично переведенная на русский язык Ф. Дектором, книга известного деятеля партии «Мерец» Амнона Рубинштейна « «От Герцля до Рабина». В книге этой Рубинштейн точно обозначил, кто друг евреев, а кто – враг: « Убийство Рабина вызвало раскол в еврействе не только потому, что значительная часть общества поддержала это ужасное преступление, но и потому, что оно выявило бездну, разделяющую две чуждые друг другу концепции – гуманистический сионизм, стремящийся к миру и компромиссу, и религиозно – националистический мессианизм, отвергающий основы классического сионистского движения».

 «Бездна», значит, не между евреями и фанатиками-арабами, а «значительной», реакционной частью  населения Израиля и прогрессивными гражданами, голосующими за «левые» партии. Существует, оказывается, «гуманистический сионизм» и, надо думать, в противовес ему – сионизм негуманистический, который к «миру и компромиссу»  не стремится.

 Людям социалистических убеждений всегда было свойственно делить человечество на «чистых» и «нечистых». Страсть к раздуванию гражданской розни у них в крови. Когда-то лейбористов Израиля еще заботили судьбы страны и еврейского народа. Сегодня, патриотические соображения решительно уступили политическим интересам, борьбе за власть в государстве, за теплые места в Кнессете и любовь социалистов Европы.

 Умные левые старательно маскируют свои намерения. Не слишком большие умники порют правду-матку без всякого стеснения.

 Недавно прочел в русской прессе целую статью журналиста, крайне огорченного вспышкой патриотизма в Израиле. Очень ему не понравились бело-голубые флаги на наших домах и автомобилях. В статье он уверяет и себя и читателя, что флаги эти – чистое лицемерие, фальшивые символы, а цинизм и скепсис во всем и ко всему – положительные качества современного человека.

 В чем тут дело? Да в том, что за каждым флагом со звездой Давида журналист видит голос, поданный в защиту нашего государства, голос, принадлежащий национальному лагерю. За множеством флагов проглядывает единство народа, отсутствие этой самой «бездны», которую израильскому обществу предписал в обязательном порядке Амнон Рубинштейн и его партия, с каждым днем теряющая свои позиции.

 Старожилы Израиля говорят: спасение наше в том, что нависшая над страной смертельная опасность, каждый раз заставляет людей забыть о партийных пристрастиях, личных распрях. Подобное даже патриотизмом назвать трудно. Скорее всего - это инстинкт самосохранения. Выходит, даже робкое проявление этого инстинкта не нравится  новым левым Израиля.

 Де Голь некогда отметил: «Трудно управлять страной, в которой 240 сортов сыра». Лидеры Израиля могут перефразировать эти слова так: « Трудно управлять страной, в которой на  шесть миллионов жителей 12 миллионов мнений».

 В минуту опасности о демократических, либеральных спекуляциях приходится забыть, но это больше всего и не нравится  поборникам «мирного процесса» с террористами.

 Постараюсь осмыслить причины этого явления в конце статьи. (Отмечу только, что не одна партийная корысть сформировала их взгляды). А сейчас вернемся к книге Рубинштейна: « Рукопожатие с Арафатом зажгло красный свет: пограничная черта – она же и линия разграничения – «между ними и нами» может рухнуть, а это представляется угрозой самому существованию конфликта между евреями и арабами, между народом, заключившим союз со Всевышним и иноверцами».

  Улавливаете иронию? Все реакционеры, олицетворяющие «народ избранный» тут же стали делать все, чтобы сорвать мирные усилия прогрессивных деятелей из «лагеря мира».

 Далее в своей книге Амном Рубинштейн подробно описывает «подрывную, террористическую» деятельность поселенцев, и членов разных религиозных организаций. Лгать он, правда, не решается. Выглядят его обвинения, как правило, так: « Заповедь «не убий» была стерта со Скрижалей Завета руками религиозных экстремистов…. В мая 1984 года были арестованы 27 представителей элиты поселенческого движения, видных активистов «Гуш – Эмуним», по обвинению в осуществлении террористических актов и убийства арабских жителей Иудеи и Самарии".

 Внимание! Читаем дальше, как выглядели эти «террористические акты»: « Вершиной этих действий стала  п о п ы т к а ( разрядка моя. А.К.) ( в последнюю минуту предотвращенная сотрудниками Шабака) заминировать пять автобусов с целью массового убийства арабов».

 До чего же евреи, оказывается, бездарный народ. В то время, как арабам, без особого труда ( несмотря на активность нашей Службы безопасности) удается взрывать автобусы в столице нашего государства, да и по всему Израилю, сами евреи  никак не могут совершить подобное.

 На многих страницах своей книги Рубинштейн описывает «преступную» деятельность еврейского подполья, которое, кстати, действует «при явной или скрытой поддержке раввинами».

 Знал Рубинштейн, работая над своей книгой, что творится за «зеленой чертой», какая кровавая пена ползет из котла вскипающей арабской ненависти? Знал, конечно. Как знал и то, с какой жадностью следят юдофобы мира за « разоблачительными откровенностями»  левых Израиля.

 Получив в награду за попытку компромисса - интифаду, израильтяне изумились идеологической победе Арафата. Но ни при чем тут Арафат и его бездарная команда. Еврейские умы, в очередной раз, активно провели самоубийственную компанию, на радость юдофобам мира и убийцам своих собственных детей.

 Излишне говорить, что в книге Амнона Рубинштейна нет ни ОДНОЙ главы, посвященной исламскому террору. Ему не до бравых ребят из Хамаса и Хизболлы. Автор без устали сражается с главным врагом Израиля – поселенцами и людьми религиозными. Собственно, 2/3 книги «От Герцля до Рабина» посвящено проклятиям в адрес евреев, не голосующих за партию автора.

 Хочу, чтобы читатель понял меня верно. Среди людей религиозных нимало дураков, экстремистов или фанатиков. Мне не нравится чрезмерное политиканство религиозных деятелей, хотя я и понимаю, что возникли в Израиле мощные, религиозные партии, как ответ на диктат ассимилянтов и ликвидаторов Еврейского государства последней волны.

 Сила действия, как известно, равна силе противодействия. У меня нет уверенности в искреннем патриотизме ряда религиозных деятелей. Корысть, неуемные амбиции – обычные последствия политических свар, но избиратели, часто голосуют за людей традиций в результате ясного осознания предательской или самоубийственной сущности новых левых Израиля.

 Повторяю, Ф. Дектор перевел книгу Рубинштейна, как раз, накануне взрыва арабской ненависти. Социалисты Израиля в те времена жили, как обычно, одними иллюзиями, упрямой, маниакальной страстью принимать желаемое за действительное. Причем,  «миротворцев» обуяла при этом и мания величия. Мыслить они стали в мировом масштабе.

  Вот здесь мы и сможем уловить подлинные цели пафоса Амнона Рубинштейна: «Возникло вдруг ощущение, что воплощается старый герцлианский идеал преодоления враждебности между евреями и арабами и как ближайшим их окружением  (арабским), так и дальним (международным). Началась новая глава в отношениях между евреями и арабами».

 Какая «новая глава» началась – Израиль познал сегодня на своей, собственной шкуре. Но есть в приведенной цитате одна характерная особенность, и она состоит не в том, что Амнон Рубинштейн наши попытки противостоять арабской агрессии называет «враждебностью между евреями и арабами», а в наивной и трогательной вере в то, что очередная, жертвенная поза поможет евреям избавиться от «враждебности дальнего окружения». То бишь, мировой юдофобии.

 Здесь все становится понятным. Под иудаизмом Рубинштейн понимает враждебность евреев к окружающему миру. Об этом ни раз говорили большевики, теперь не забывают точно определить виновника юдофобии и израильские последователи Маркса – Ленина – Сталина.

 Впрочем, и либералы – ассимилянты, тоже всегда считали причиной трагедии еврейского народа  самих евреев, их особость. Нельзя быть «белой вороной». Вот и все. Страшно ей быть.

 В начале 19 века, видный, английский политик Генри Алдингтон точно определил характер либерализма: « Ненавижу либерализм: в девяти случаях из десяти это трусость, а в десятом – отсутствие принципиальности».

 Беспринципный трус – вот точный портрет либерала нашего времени. Трусость человеческая напрямую связана с неумением, и нежеланием смотреть фактам в лицо, и предпринимать необходимые действия, как неизбежные следствия этим фактам.

 Вредной и опасной иллюзией первых сионистов была мечта, что создание нормального Государства Израиль покончит с юдофобией в мире, и не менее опасен расчет  новых левых, что ассимиляция в масштабах Еврейского государства покончит с враждебностью к Еврейского государства окружающего мира.

 За этим стоит сознание, напрочь отравленное интеллектуальным слабодушием, трусливой жаждой компромисса и страстью покаяния за несовершенные преступления. За этим стоит атавистическое преклонение перед «силой большинства», и полное нежелание исторического подхода к еврейскому, бытию в этом мире.

 Старо все это и пошло. Но от этого не менее опасно. Иногда кажется, что мир меняется вокруг нас, но мы не способны измениться. Прежде еврея, как такового, атаковал Египет, Вавилон, Греция, Рим, идеологи хаскалы, коммунизма и фашизма. Вот теперь народ еврейский привычно стонет под прессом демократов и либералов «открытого общества», «общества потребления» и т.п. Эти уж точно надеются, что одержат победу и «белая ворона» станет, наконец, «черной».

 В финале книги Амнон Рубинштейн и прост и откровенен: «…. основатели сионизма сознательно и намеренно желали отказаться от идеи отличия еврейского народа от всех народов мира и покончить с положением, которое евреи традиционно занимали вне истории, дожидаясь прихода Мессии».

 Все народы, значит, в истории. Только евреи где-то на обочине. Пора шагать в ногу. Вот тогда евреев и полюбят нежно.

  Как же скучно вновь повторять очевидное. На основании множества непреложных, исторических фактов: не полюбят при всем  старании. Поможет только одно: исчезнуть из «дружной семьи народов» окончательно. Неужели этого, в тайне, на уровне сознания или подсознания, хотят «новые левые» Израиля?

 Не знаю. В любом случае, убежден, человеку, по имени Амнон Рубинштейн, не  просто будет стать Джоном, Гансом или Иваном.

 Очередные, лихорадочные попытки государственной ассимиляции под лозунгом борьбы с «религиозным засильем», только облегчат, в очередной раз, попытки  заклятых врагов детей Иакова построить ВСЕХ евреев, без исключения, в общие колонны, готовые к маршу в новый Аушвиц.           

  Что в утешение? Да все те же слова молитвы мудрого раби Хони: « Да не будут иметь силы проклятия, посланные одной стороной в адрес другой!»

23 мая 2002 г.

РЕКВИЕМ

По погибшим у «Дельфинария». 

Аркадий Красильщиков

 У самого синего моря, у одного из самых радостных мест в мире, у дискотеки, имя которой дало самое доброе, самое человечное существо на Земле, 1 июня 2001 года прозвучал взрыв, унесший 21 человеческую жизнь, искалечивший десятки детских тел.

 Пришел араб-фанатик, убил себя, и растерзал своим безумием и ненавистью детей другого народа.

 Прошел год с того дня, но кажется, что все это случилось вчера, совсем недавно, в бесконечной цепи подобных терактов, направленных на геноцид народа Израиля.

 К этой трагической дате вышла книга, составленная Дмитрием Радышевским и Полиной Лимперт.

 Книга ли это? Не думаю, что для чтения ее составили. Текст «Дельфинария. Джихад против детей» нельзя читать без слез, без муки, без горлового спазма.

 Может быть, где-то там, за морями –океанами, читатель будет спокойно перелистывать ее страницы. Нам, гражданам Израиля, это не дано.

 Тот взрыв, как и все в той подлой войне, объявленной нам нацизмом Арафата, разорвал в клочья и наши души.

 Какая может быть рецензия на эту книгу – реквием? Не знаю. Читаешь ее и слышен хор голосов, стоны раненых, плач, слова прощения и призывы к мести.

 Какую книгу могли написать матери и отцы о своих погибших детях, братья и сестры о муках свои родных, подростки о смерти друзей?

 «Хор», составляющий эту книгу, оглушает, несмотря на то, что голоса скорби переплетаются друг с другом, звучат совершенно по-разному. Иной раз, они сбивчивы, растерянны, безумны. Иногда чудовищно конкретны и просты.

 Понятно, что талант составителей сыграл здесь немаловажную роль. Заметно, сколько труда было потрачено, чтобы найти точную «музыку» для этого страшного хора. Все так, но когда переворачиваешь  страницы книги, забываешь обо всем, потому что ты слышишь реквием по убитым детям, на протяжении всей нашей долгой и трагической истории.

В заметке «От издателя» Михаил Черный пишет: «Люди, объединенные своей человечностью, простыми нравственными законами, запрещающими намеренно убивать невинных, - эти люди сильнее безумцев, предавших все человеческое ради своей идеологии.

 Стремление жить сильнее стремления убивать.

 И поэтому мы победим».

 Сказано верно и точно, но в реквиеме по «Дельфинариуму» есть и страшная художественная правда, правда жизни. «Мы победим» - вполне возможно, но как может победить мать, потерявшая свою единственную дочь или единственного сына.

 Нет, книга эта написана и о победе зла над добром. Жестокости над человечностью. Араб – фанатик растерзал не только 21 юную жизнь. Он убил возможных детей и внуков, погибших у дискотеки. Он сделал кошмаром жизнь их родных.

 « В раздавленной лапе кошки тысячи звездных миров», - писал Гарсиа Лорка. Сколько звездных миров «раздавил» тот красавчик с университетским дипломом по имени Саид Хутари.

 Книгу составители разделили на главы. Это верно, нельзя было начать сразу, от взрыва. «Хор» этой книги начинается тихо и страшно, с рассказов родителей о том, как их дети отправились на ту бесплатную, для девочек, дискотеку. «Русскую» дискотеку, наверно, потому и бесплатную в эту черную пятницу 1-го июня.

 Фаина Дорфман потеряла единственную дочь Евгению: « У меня очень развита интуиция, но в тот раз у меня не было  никаких предчувствий, нигде не защемило. А Евгения в последнее время была в очень удрученном состоянии. Я помню, как она мне сказала: «Мама, нужно жить одним днем. Неизвестно, что будет с нами завтра».

1.     Марина Березовская о погибшей дочери Лиане: « И потом они долго собирались, потому что Ляля любила краситься – ногти, глаза, губы. Обязательно что-нибудь с волосами придумает…. Около десяти вечера они ушли. И она надела все черное: кофточку, брючки, сапоги…. Только на кофточке звезда была и пояс был блестящий».

 Главы так точно озаглавлены, что нет необходимости в полной мере раскрывать смысл каждой из них. Вот некоторые из заглавий: « Я сейчас умру».

 Рита Абрамова: «И тут раздался взрыв. Это было внезапно, я такого никогда в жизни не видела. Я увидела оранжевый… огонь, я не знаю, что это было, но мне как-то сразу стукнуло в голову, что это именно теракт, и первая мысль была – я сейчас умру, наверное. Вторая – бедные мои родители, когда они об этом узнают, им, наверное, будет очень тяжело.

 «Вот лежит мой брат». Аня Синичкина: « Моя первая мысль была, что это – петарда. Потом смотрю – кровь, люди кричат, разбегаются куда-то. Я смотрю вниз. Передо мной ползет девочка, у нее вся спина в крови. Я стояла напротив стоянки. Смотрю на машину, а там кровавые отпечатки ладошек. И потом вижу ногу. Думаю: нога…. а где же человек? Смотрю дальше, и не могу понять: человек лежит на человеке, и все разбегаются куда –то».

  «Я начинаю верить». Раиса Непомнящая: « Я не религиозная, но я верю в душе. Если Бог существует на свете, я все время прошу у Него, чтобы моя дочь была у Него ангелом, чтобы была в Раю, и чтобыей там было лучше, чем на земле. Я прошу у нее, что если я когда-нибудь ее обидела, чтобыона мне это простила и охраняла нас, всю ее семью».

«Ее убили за то, что она – еврейка». Фаина Дорфман: «Шестьдесят лет назад был убит фашистами ее прадедушка – за то, что он – еврей. Я свою дочь привезла на Землю Обетованную, чтобы она здесь была как дома, и здесь ее убивает палестинец – то за то, что она – еврейка!»

 «Теперь я отсюда не уеду». Ирина Скляник: «Уехать отсюда после всего, что случилось, мы бы не хотели. Да и как можно уехать и оставить здесь Юлечку в земле одну? Нет, свои дни мы будем доживать здесь, чтобы бы ни было» 

 «Ее нет, а мне приходится жить…» Татьяна Кремень: «Он все равно живет рядом со мной. Он жил здесь, он ходил по этой земле, и куда бы я ни шла, я ощущаю его присутствие. Я хочу верить в это. Знать, что Диаз где-то рядом и все наблюдает. Я смотрю на фотографии Диаза – он мне улыбается, будто живой».

 Мне было очень трудно перепечатывать эти строки. Я думал, зачем бередить затянувшиеся раны. Я даже отложил в сомнении эту книгу, а нужна ли вообще она и моя рецензия о «Дельфинариуме», но «вошел» в интернет и прочел информацию о визите саудовского принца Абдуллы в Вашингтон. Из интервью с принцем: « Я посчитал, что просто обязан провести с ним столько времени, сколько понадобится для ознакомления его с фактами – напрямую и без посредников». Принц Абдулла сказал, что Джордж Буш был ужасно растроган видеокадрами и фотографиями, на которых изображены «трагедии, происшедшие  на палестинских территориях».

 Я прочел это и подумал, что наше поражение в пропагандистской войне было неминуемым. И поражение это тоже стало одной из причин смерти наших детей.  Мы прячем следы своих потерь. Арабы выискивают любую возможность, чтобы выставить напоказ свои язвы: подлинные и мнимые.

 Саудовцы, оплатившие смерть каждого нашего ребенка нефтедолларами, полученными из США, жалуются президенту Америки на жестокость израильтян! Мир безумен, но должны ли мы потакать его безумию, и считать его нормой?

 Не знаю, услышит ли кто-нибудь, кроме нас с вами, этот страшный хор голосов реквиема по погибшим детям? Вряд ли это случится. В 20 веке понадобилось 1.5 миллиона обитых еврейских детей, что мир вспомнил о них чем-то, наподобие вздоха сожаления.

 «Крика» практически нет в «Дельфинариуме». …Голоса в этой книге  звучат негромко, в разнобой, перебивают друг друга, но настолько явственны, что слышишь каждый из них. Мало того, начинаешь понимать характер того или иного человека, глубину его горя. Есть в голосах этих и призывы к мести, но рядом и слова прощения.

 «Дельфинариум» – честная книга, и даже жестокая в своей честности, а потому веришь каждому ее слову.

   Нет в книге этой стройности. Да и какая может быть стройность у книги, написанной кровью и болью. Не нужна она совершенно стройность эта, как и завершенность замысла.

Жизнь погибших детей оборвалась на самой верхней ноте, и всей тональности книги противна завершенность, отлаженность, гладкость. Читаешь «Дельфинарием» и будто держишь в ладонях горячие, острые, кровавые осколки металла, извлеченные из тел жертв.

 Выразительны иллюстрации к этой книге – реквиему, но создалось впечатление, что и отредактированы они были строгой цензурой, поместить их в книгу старались как можно больше. Отсюда и потери в качестве. Разглядеть фотографию величиной в почтовую марку практически невозможно.

 Но отнесем это к досадным «опечаткам». В целом, «Дельфинариум» - большая удача на нашем бездарном идеологическом фронте.

 Понятно, что книга о «русских» детях напечатана на русском языке. Уверен, переиздадут ее в России. Не знаю только, состоится ли перевод на иврит. Слишком уж книга эта не похожа на трусливый, жалкий тон значительной части израильской пропаганды, построенный на умолчаниях и стыдливом нежелании обидеть «партизан», «борцов за свободу палестинского народа».

 Вот и о «Дельфинариуме» вспомнят ли в должный день и час телевидение, радио и газеты Израиля? Не знаю. Мы, репатрианты, вспомнили и, надо думать, никогда не забудем этот день: пятницу, 1 мая 2001 года, когда погибли:

 МАРИЯ ТАГИЛЬЦЕВА, 14 ЛЕТ

 ЕВГЕНИЯ ДОРФМАН, 15 ЛЕТ 

 РАИСА НЕМИРОВСКАЯ, 15 ЛЕТ

 ЮЛИЯ СКЛЯНИК, 15 ЛЕТ

 АННА КАЗАЧКОВА, 15 ЛЕТ

 КАТРИН КАСТАНЬЯДА, 15 ЛЕТ

 ИРИНА НЕПОМНЯЩАЯ, 16 ЛЕТ

 МАРЬЯНА МЕДВЕДЕНКО, 16 ЛЕТ

 ЛИАНА СААКЯН, 16 ЛЕТ

 МАРИНА БЕРКОВСКАЯ, 17 ЛЕТ

 СИМОНА РУДИНА, 17 ЛЕТ

 ЮЛИЯ НАЛИМОВА, 16 ЛЕТ

 ЕЛЕНА НАЛИМОВА, 18 ЛЕТ

 ИРИНА ОСАДЧАЯ, 18 ЛЕТ

 АЛЕКСЕЙ ЛУПАЛО, 17 ЛЕТ

 ИЛЬЯ ГУТМАН, 19 ЛЕТ

 СЕРГЕЙ ПАНЧЕНКО, 20 ЛЕТ

 РОМАН ДЖАНАШВИЛИ, 21 ГОД

 ДИАЗ НУРМАНОВ, 21 ГОД

 ЯН БЛУМ, 25 ЛЕТ

 УРИ ШАХАР, 32 ГОДА

29 сентября 2002 г

ГОСПОДИ, КАК ОНА КРИЧАЛА

Рассказ солдата

Давно заметил, те из местных ребят, кто против новичков ничего не имеет, еще в школе выражений на русском языке не чураются. Матерных, конечно, выражений.

Санитар – Нафтали – мастер в этом деле первостатейный. Я в Саратове родился и 13 лет в этом городе прожил, а такого количества убойных слов, как Нафтали, не знаю. У него, видать, очень хорошие способности к языкам  и учителя были отменные.

У меня иврит  вполне приличный, но Нафтали на родном языке со мной говорить не любил. Я это к тому, что выражения его по поводу той истории могу только сплошь и рядом одними точками обозначить.

Я сам – "водила" санитарной машины. Весь срок службы крутил баранку. До сих пор, как услышу гудок амбуланса, так вздрагиваю. Много было всего за три года службы, а по сирене этой только ту историю вспоминаю. О ней и расскажу, о случае, связанном с арестами на территориях.

Проводили мы задержания, как правило, по ночам. Впереди шесть или семь бронированных джипов с полицейским спецназом, и мы за ними. Двое санитаров: Нафтали и Давид, и я за рулем.

Террористы, значит, убивают мирных людей в Израиле, а мы их отлавливаем, чистим от гнили города и деревушки на территории. Работы много. Как я понимаю, слишком поздно ее начали. Опухоль злокачественная террора дала уже метастазы, так что и не знаю, поможет ли наша "химическая терапия".

Так вот, двинули мы однажды в одну деревушку. Кроме джипов сопровождал нашу группу еще и танк. Значит, дело предстояло серьезное.

Холодно было той ночью. Казалось, вот – вот снег выпадет, так холодно было. И деревушка та, будто от холода съежилась: в окнах темно, на улицах не души. Остановились мы у длинного проулка, похожего на узкое ущелье в горах.

Вижу, в свете фар, бегут по узкой улочке ребята из спецназа. Танк, со скрежетом диким, остановился рядом с нами и развернул башенное орудие в сторону проулка.

Как-то было в ту ночь мерзко на душе, зябко. Говорят, что бывают эти самые предчувствия беды. Раньше я думал, что все это глупости и предрассудки, но в ту ночь понял, что-то в этом "предчувствии" есть.

Когда на душе муторно, добрым людям хочется поговорить о чем-нибудь теплом.

-       Наф, - сказал я. – Вот не знаю, ненормальный, наверно, у меня характер. Девчонки наши по зиме кутаются, а мне они в закутанном виде интересней, чем даже в одном купальнике. Узнать бы, что там у них под свитером и курткой?

-       Трам-та-ра-рам, конечно, – ответил Нафтали.

-       Знаешь, - сказал я, натягивая кожаные перчатки без пальцев. – На крайнем севере люди из снега хижины делают, и там у них тепло. Спят, даже пищу готовят на огне.

-       Ты что трам-там-там совсем, - удивился Нафтали. – Попробуй сам трам - там жить в холодильнике.

-       Ничего-то ты не понимаешь в жизни на севере, - сказал я. – А на севере ни хрена не понимают в жизни на юге. Так и живем…

Наш второй санитар – Давид – молчальник был еще тот, пузан и соня. Как свободная минута, он глазки свои зажмурит, усядется поудобнее и через пять секунд  начинает сопеть, жирок наращивать.

Мы, значит, беседуем о всяком разном, а он сопит,  посвистывает во сне. Давида даже близкие выстрелы и взрывы не всегда будили, а выстрелов этих и взрывов было, как вы понимаете, всегда достаточно.  Аресты без звука случались редко. Нафтали как-то сказал, что ловим мы парней, которые уже в нашей тюрьме за террор побывали, и возвращаться туда они никак не хотят, что понятно. Вот и огрызаются.

Но в ту холодную ночь слишком долго было тихо. Подозрительно тихо. Мы с Нафтали уже обо всем переговорили, о чем хотели. Начали про всякую ерунду лопотать от нервного ожидания, и тут рация моя криком взорвалась:

-       Носилки!!!

Вот тебе! Ни одного выстрела, а им "карету" подавай. Давид наш посторонних звуков мог и не слышать, но на команду реагировал сразу. Выкатились мои санитары из машины, выдернули носилки из салона, вижу через лобовое стекло:   бегут по тому ущелью между глухими стенами домов.

Завел мотор и жду, гадаю, что там случилось. Наверняка кто-то из наших на нож арабский напоролся. Они эти ножи в ход пускают, не раздумывая, как кошки когти…

 Ждал, впрочем, недолго. Вижу - бегут мои санитары, не шибко бегут, на носилках что-то тяжелое, черное тащат… Смотрю, и парни из спецназа за ними возвращаются, но те не торопясь идут и оружие держат "вольно". Значит, закончилась операция.

Я из машины выскочил, распахнул перед Давидом и Нафтали "ворота" санитарки, а они волокут к амбулансу что-то вопящее дико и по - бабьи. Но мне гадать некогда. Я уже за рулем.  Ребята в салон вставились.

-       Гони трам-там-там ! – кричит Нафтали. Громко кричит, но я его плохо слышу под вопли женщины на носилках.

Вот я гоню по их мерзким дорогам, ни о чем не думая и мало что соображая.  Миновали блокпост, несемся по нормальной трассе, включив сирену. Сирена эта весь окрестный народ глушит, а наши барабанные перепонки мучает та баба вопящая громче сирены. Не обманули, значит, меня предчувствия.

-       Чего с ней, ранили? – ору я, чуть повернувшись к окошку в салон.

-       Ты и кретин! – отзывается Нафтали. – Рожает там-там! Гони, мотек, а то потом машину не отмоешь.

-       Ничего себе! – думаю, и жму до пола педаль газа. Вызвал по рации больницу, сообщил,  кого везем. Только сомневаюсь, что они меня там поняли.

 По дорогам Израиля машины активно и круглосуточно бегают. Иногда встречаются и наглые типы, но в ту ночь от нас шарахались, уступая дорогу, как от прокаженных.

В общем, через 25 минут были мы у входа в "приемный покой". Помог я ребятам вытащить носилки, а дальше они уже сами поволокли эту орущую бабу.

Сижу за рулем в наступившей тишине, такой замечательной, жду. Прошло минут пять. Вижу -  Нафтали возвращается, но один. Вытряс он из пачки сигарету, закурил. Я к нему присоединился. Сели мы скамеечку у пальмы в полном блаженстве. Отдыхаем.

-       А где Давид? – спросил я.

-       Там его, тарам-та – рам, прикормили, - пуская кольца дыма, ответил Нафтали. – Сидит там-там жрет. Та-рам молоко хлещет из пакета.

-       А эта баба откуда? – спросил я. – Я уж думал – кранты. Будем в машине роды принимать.

-       Ее муж – бандит, трам-та-рам, - вытащив новую сигарету, начал рассказывать Нафтали. – Это мы за ним с танком. Опасный, говорят, тип. Он смыться успел. Ребята  дом окружили, как положено. Вышибли двери, вломились та-ра-рам. Ну, баба бандита со страху, та-рам-рам, и надумала рожать. У нее еще двое детей есть. Баба орет, дети визжат трам. Балаган!

-       Не наше это дело, - сказал я, – пусть бы себе и рожала дома. Что там, в деревне, женщин мало? Наверняка, и акушерка есть.

-       Так не сообразили…, - отозвался Нафтали. Прикуривать он не стал, смял зачем-то сигарету, выбросил, продолжил – Ей до срока родов еще месяц. Бабка ейная орет,… прямо с кулаками ….. на нас. Тут, вроде, наша вина – напугали …. … … Вот командир и решил на своем амбулансе ….

-       Ладно, - сказал я. – Довезли и довезли, чего уж тут…. Где пузан-то наш?

-       Может … заснул, - предположил Наф.

Но зря он так о нашем товарище. Минут через пять Давид вернулся: физиономия круглая и счастливая, даже в мутном свете фонаря видно.

-       Родила, - сказал наш пузан. – Хорошо родила, без разрывов, быстро, мальчика родила…. Можем ехать.

-       Раньше будто не могли…, - проворчал Нафтали. – Тебя там-там что – полным обедом кормили?

-       Толстый такой младенец, - бубнил о своем, улыбаясь, Давид. – Красный и орет.

-       Весь в мамашу, - сказал я. – Ладно, едем…. Вон уже светает.

К шести часам мы вернулись на базу. Мне так казалось, что только коснусь ухом подушки, сразу засну, но заснуть не мог долго, будто вопли той роженицы все еще стояли у меня в ушах.

Я думал тогда, что отец новорожденного где-то прячется и не знает, что в его семье появился еще один ребенок. Он прячется и обдумывает, наверно, как убить еще одного старика или ребенка – еврейского. А потом его наследник, рожденный сегодня, вырастет и примерит пояс шахида. Ему, конечно, никто не скажет, кто доставил в больницу его мамочку и кому он обязан тем, что родился в больнице и без проблем. "Без разрывов", - сказал тогда пузан - Давид.

Только в моей душе случился "разрыв". Не мог я заснуть, и все думал: правильно мы поступили или нет?

 Рядом на койке ворочался Нафтали. Тоже, наверно, не мог заснуть. Я его  позвал.

- Наф, - сказал я тихо. – Та баба орала, наверняка, не от боли, а от страха. Боялась, что мы ее по дороге из машины выбросим. Я, к примеру, никогда не слышал, чтобы человек так орал.

-       А я слышал, - отозвался Нафтали. – Брата моего младшего ранили в мошонку на рынке в Иерусалиме. Помнишь, теракт был в октябре. Я его тащу на руках, а он кричит…. Все, не хочу больше об этом, спи.

Друг мой санитар отозвался на мои слова чисто, на иврите, не прибавив к произнесенной фразе ни одного матерного слова.

4 октября 2002 г.

ПЛАЧ ПО БАРАКУ

 В некоторых политиках есть дьявольская сила магнетизма. Аурой это нынче называют. Жал руку Бараку ( бывшему премьер-министру Израиля) во дворе его дома, летал в Москву в его свите…. Терся, в общем, рядом, но никого магнетизма вокруг этого кандидата на пост премьера не почувствовал. Типичный пример человека, замкнутого на самого себя. Гости в его доме были случайной, вынужденной докукой. Бараку было скучно с нами, а нам было скучно с ним.

 Казалось ясным, что политика – не  тема для разговора с этим человеком. С ним бы о войне или о музыке.  Самым искренним объектом в доме Барака было раскрытое пианино. Казалось, вот избавится этот человек от своры журналистов и прочих представителей общественности, и сядет в тишине над клавишами, опустит на бело-черную гладь нервные пальцы, и успокоится, и улыбнется естественно и красиво, как только может улыбнуться музыке человек музыкальный.

 Думал о моем отце, когда следил за Бараком. Он не мог считать себя сильным человеком, не был политиком, но точно так же, как Барак не умел ладить с людьми, не умел их видеть и слышать. И верно. К чему это, если есть на свете музыка.

 В ход пошел стандартный отбой, потерпевших поражение.  Банален до пошлости их тезис, что на выборах не Ариель Шарон выиграл, а Барак проиграл. Солдат номер один, несмотря на истеричные заклинания своих сторонников, был обречен на провал с первого дня своей случайной карьеры премьер-министра.

 Скучно было рядом с натужной и нелепой улыбкой нашего бывшего премьера. Все казалось, кто-то его заставляет быть тем, кем он быть не хочет и не может.

 Дело не в пустой, глупой и вредной левой идее. Дело в личной идее человека. Барак, бесспорно, человек своего, индивидуального, странного представления о мире. И представление это совсем не годится для имиджа политика в такой стране, как Израиль.

 Он смело отбросил крышку политического инструмента, но не обнаружил там желанного набора октав. Вместо чарующих звуков полезла на Барака фальшивая грязь лжи, подлости, предательства. И не светлый образ Шуберта или Шопена увидел он перед собой, а омерзительную рожу Арафата и террор.

 Барак растерялся. Он начал с ошибочного представления о мире, в который попал. И он запутался в своих собственных ошибках, как муха в паутине. Ему бы успокоиться, переждать…. Так нет же, Барак продолжал дергаться, пробовал освободиться, и, тем самым, навлек на себя неизбежное возмездие – политическое банкротство.

 Политик обязан быть мудрым и терпеливым. Он обязан быть мудрее и терпеливее, чем, как минимум, 51% своих избирателей. В этом его сила.

 Говорят, что Барак никого не слушал, но и это, по-моему, миф. Не верю, что грязную и гнусную избирательную компанию против Шарона затеял он, а не его окружение. Ложь пропаганды левых в последние месяцы была настолько очевидна и глупа, что, казалось, свита специально подставляет своего суверена, действуя по заданию противных сил.

 Но и это не столь важно, хотя до невозможности жалко огромных средств, выброшенных на ветер в предвыборной свалке. Затратный механизм нашей политической жизни расшатан до полного безобразия и нуждается в коррекции. Но повторю, весь пафос защитников Барака не имел смысла, потому что сам Барак не хотел себя защищать. Он сделал свое дело. Он, вольно или невольно, вбил осиновый кол в чудище социалистических иллюзий. Он унизил всех граждан Израиля до предела, чтобы в каждом израильтянине проснулось человеческое достоинство.

 После того, предвыборного приема на вилле Барака,  писал не о нем, не о докучливой и корыстной толпе гостей. Писал о муравьях на травке в саду Барака. О гармоничной, правильной и точной жизни этих существ. И о том, что человеческий муравейник Израиля неизбежно будет взбаламучен случайным явлением на политической тропе хозяина виллы.

 Сохранилась фотографии, на которой будущий премьер и я пожимаем друг другу руки. Мы оба улыбаемся криво, натужно. Я неискренне стараюсь поднять уголки губ. Он устал от улыбок чужим и непонятным людям, как от непривычной боли.

    Началась последняя интифада. Барак на какое-то мгновение стал самим собой. Он перестал улыбаться, сбросил пиджак и забыл дома галстук. Он снова стал генералом. Перед ним был враг. Врага нужно было победить, что проще …. Недолго это продолжалось. Премьера снова загнали в прокрустово ложе премьер-министра. Тогда я и вспомнил о незыблемости «Закона Паркинсона», согласно которому подъем по карьерой лестнице чаще всего ведет к потере квалификации.

 Этот генерал должен был остаться генералом, человеком прямой, ясной драки или хитрости секретных операций спец. служб. По колено в вонючей политической жиже, он оказался совсем беспомощным музыкантом. Музыкантом без инструмента и на чужой свадьбе.

 Люди, поставившие Барака на место премьера, быстро поняли, что совершили трагическую ошибку. Они надеялись, что «солдат номер один» понимает необходимость партийной дисциплины. Но Барак внезапно перестал быть военным, а превратился в композитора, желающего на чужие деньги сочинять свою музыку. Он только пробовал притвориться партийным человеком. Это ему никогда не простят в партии труда. Просто потому, что политику не прощают страсть к одиночеству и презрение к идее и к соратникам.

  И все же я плачу о Бараке. Это человек взял на себя весь груз заблуждений Израиля,  иллюзий, грехов. Он, вольно или невольно, довел ситуацию до абсурда. Он, вопреки желанию своих сторонников, поднял армию миротворцев в прямую, необдуманную, психическую атаку на врага, вовсе не помышлявшего ни о каком мире с Израилем и вооруженному смертельным оружием ненависти.

 Он оказался в смешном, недостойном положении человека, которого просто подставили. Барак, заслуженный полководец, невольно оказался в роли наивного и ретивого продолжателя заранее гиблого дела, договоров в Осло. Не он заварил дурно пахнущую кашу «мирного процесса», но ему пришлось расхлебывать это варево, давясь и захлебываясь.

 Никогда Барак не верил в мир с Арафатом и террором. За свое премьерство он заплатил тяжкую цену отступничества. Ноша предательства самого себя оказалась не по плечу этому человеку….

 Но все, утираю слезы. Завидую возможности Барака вернуться к самому себе, к своей музыке.  Вижу тот дом Барака. Сегодня в нем пусто. Вся лизоблюдская рать разбежалась в надежде получить новые подачки от очередных хозяев жизни.

 Барак отбрасывает крышку пианино. Он играет своего любимого Шопена. Ему трудно. Пальцы потеряли былую гибкость. Он с силой растирает их и вновь опускает на клавиши.

 А в саду Барака спят, по зимнему времени, муравьи. Ничего, скоро весна. Они проснутся и продолжат свою великую работу.

 Ныне сайт, о котором идет речь, заблокирован. Мера, в свете разворачивающейся войны с террором, понятная, но при этом исключается возможность идеологического "стриптиза" противника, а подобным постоянно, даже не догадываясь об этом, занимаются фанатики от ислама.

22 августа 2002

С КОРАНОМ И СВАСТИКОЙ

 Кирилл – солдат ЦАХАЛа отправил на адрес сайта KAVKAZ послание, в котором отмечал, что он, бывший житель Баку, всем сердцем на стороне чеченского народа в его борьбе с русскими оккупантами, но не понимает, как такой замечательный источник информации может, порой, занимать проарафатовские, юдофобские позиции.

 Редакторы упомянутого сайта очень обрадовались предлогу поговорить о «еврейском вопросе» и тут же, 19.08.02 года, ответили Кириллу:

 «Кавказ – центр не претендует на объективность в общепринятом, благодаря демократической пропаганде, понимании этого слова. Мы являемся исламским информационным ресурсом, защищаем исламскую точку зрения и имеем исламское мировоззрение на события в мире.

 Отсюда и наша – исламская. Исходя из исламской позиции мы, считаем, что нынешнее государство Израиль является богоборческим государством, которое по своей сути противоречит интересам еврейского народа.  Мы считаем, что само понятие израильское государство ( порожденное политическим движением Сионизма) противоречит и собственно иудаизму, которое четко указывает на то, что существование израильского государства угрожает существованию еврейского народа.

 Мы делаем различие между собственно евреями, исповедующими Тору ( классический иудаизм) и теми, кто исповедует сионизм, крайне реакционное, религиозно – политическое течение, использующее отдельные положения иудаизма в собственных, групповых интересах. Поэтому нашу позицию можно охарактеризовать как антисионистскую, но никак не «антисемитскую»».

 Из речи Геббельса, декабрь 1933 год: «На место отдельного человека и его обожествления теперь стал народ и его обожествление. Нам не нужна объективность, какой ее понимают прогнившие демократии. Мы признаем только арийскую точку зрения на события в мире. Наше мировоззрение - арийское. И другим оно не будет никогда».

 Ну, прямо чистое клише. Недаром убитый Шах Масуд, лидер подлинных моджахедов, называл идеологию талибов фашистской.

 Кстати, Гитлер образца 33 года тоже бормотал  о том, что евреи атеисты гораздо страшней религиозных евреев. В конце концов, он перестал делать различия между потомками Авраама.

 И все же для чеченцев Израиль – враг номер один. Первое место здесь  занимает Россия, армия РФ. Здесь все идет в ход, любой источник в строку.

 Вот немец Биворот сочиняет книгу о зверствах Советской армии в Германии, в 1945 – 1948 годах. Понятно, что наступило время не только ревизии Холокоста, но и прямой атаки на результаты Второй мировой войн. Все, наверно, было тогда, но, если хоть на мгновение вспомнить, что натворили немцы в Европы, зверства русских покажутся легкими шалостями.

 Но посмотрим какими материалами оперирует в своей антирусской пропаганде «Кавказ». 20.08.02: «Советские солдаты рассматривали изнасилование, нередко осуществляющееся на глазах мужа и членов семьи женщины, как подходящий способ унижения немецкой нации, считавшей славян низшей расой, сексуальные контакты с которой не поощрялись. Российское патриархальное общество и привычка к разгульным кутежам также сыграли свою роль, но более важным было негодование при виде относительно высокого благосостояния немцев.

 Советские войска насиловали не только немок, но также и жертв нацизма, недавно освобожденных из концлагерей. Это заставляет предполагать, что сексуальное насилие было нередко неразборчивым, хотя русских или польских женщин было изнасиловано куда меньше, когда освобождали их родные места, чем завоеванных немецких женщин. Еврейки не обязательно рассматривались советскими солдатами, как жертвы нацизма».

 Но вернемся вместе с «Кавказом» к современности. Из интервью с Масхадовым, опубликованном 18.08.02:

 «КОРР. Что бы вы хотели сказать мусульманам мира?

   А.МАСХАДОВ. Мусульманам мира я бы хотел задать ряд вопросов:

1.     Почему так обесценена кровь мусульман в этом мире? В чем причина? Когда эта кровь так дорого оценена Всемогущим Аллахом.

2.     Почему мусульманин не имеет права жить по закону, который предписал ему в Коране Всевышний?

3.     Почему мусульман делят по группам, вешают ярлыки: террористы, фундаменталисты, сепаратисты и за тем убивают?

 Я бы хотел обратиться ко всем мусульманам мира и сказать, что сегодня моджахеды, которые воюют в чеченской стране, участвуют в этом Священном, большом Джихаде, едины как никогда… Мы едины и в этом наша победа. И все мы братья по вере, и смысл нашей жизни это Джихад на пути Аллаха, и месть за кровь наших братьев мусульман.

 Мы не террористы не фундаменталисты, мы истинные мусульмане. Мы рабы Аллаха!»

 Прежде этот Масхадов был преданным рабом КПСС. Теперь он делает себе карьеру на другом рабстве. Карьеру, деньги, имя… Обычные корыстолюбцы и бандиты так любят закрывать свои людоедские делишки высокими словами.

 Из сайта KAVKAZ узнал, что и у предшественника Масхадова – генерала советской армии Дудаева был свой план уничтожения Израиля.

 18.08.02: «Автору этих строк со слов самого Дудаева известно, что после вторжения американских войск в Ирак будущий чеченский президент написал служебный рапорт на имя тогдашнего министра обороны СССР Язова. В нем Джохар Дудаев предложил план военных мероприятий, которые, по мнению генерала, должны были остановить агрессию США. Через неделю Дудаева срочно вызвали в Москву, где его лично принял Язов, который более полутора часов беседовал с генералом о его плане…

 Нам известны лишь некоторые детали этого плана, с которыми поделился президент Дудаев в беседах со своими соратниками. Так чеченский президент предлагал скрытно перебросить иракские танковые соединения и штурмовые силы в дружественную Иорданию ( как известно короля Иордании Хусейна и Саддама связывали узы личной дружбы). Посадить эти экипажи и штурмовиков на танки, в том числе и советского производства, которых у Аммана было достаточно, и прямым ходом направить их в Тель-Авив. Танковый марш от границ Израиля занял бы не более 2-4 часов».

 Замечательный текст Саида Арбиева. Сожалею, что не могу привести его полностью. Только после знакомства с подобными материалами становится ясным, чего добиваются наши сторонники «мира в обмен на землю». Они хотят, чтобы  «танковый марш до границ Израиля» свелся по времени к нулю, как это было до 1967 года.

 Солдат ЦАХАЛа Кирилл, ты все еще думаешь, что исламисты из «Кавказа» защищают правое дело?

 Тебе, наверно, доставляла  удовольствие вот такая информация:

 17.08.02: «В пятницу, на рассвете, несколько мобильных подразделений вошли в населенных пункт Ца-Ведено Веденского района и атаковали места дислокации оккупационной группировки. В результате жестких и решительных действий моджахедов уничтожено 18 оккупантов и подбито три единицы бронетехники противника».

 Вот еще одна сводка о последней атаке чеченцев. 20.08.02: «Штаб Военного комитета ГКО – Маджлисуль Шура ЧРИ официально подтвердил  факт уничтожения российского транспортного вертолета в понедельник, во второй половине дня. По данным Военного комитета группа моджахедов численностью три человека из подразделения мобильных сил противовоздушной обороны, отследив воздушный маршрут переброски живой силы противника, атаковала и уничтожила транспортный вертолет МИ-26 («корова») с помощью ПЗРК «Стрела» российского производства. В результате успешной боевой операции уничтожено до 85 оккупантов. После выполнения боевой задачи мобильная группа моджахедов беспрепятственно ушла на оперативную базу».

 Мне эти сводки кажутся тоже скопированными со сводок « палестинских борцов за свободу палестинского народа».

  Иной раз в Израиле хотят смягчить положение, утешить себя тем, что новая атака зла на мир, равновесие в мире еще не наступила. Исламисты себя на этот счет не обманывают.

 «Кавках» 15.08.02 публикует интервью «представителя Амира правоверных, Мулло Омара. Перед вами характерный отрывок из этого интервью:

 «Что касается новостей о Моджахедах, то надо сказать, что они прекрасно себя чувствуют и воздают хвалу единому Аллаху. Совершают непрерывные операции против врага, хотя СМИ не освещают их по понятным всем причинам. Мы планируем новые, специально разработанные атаки, которые, если на то будет воля Всевышнего, в скором времени не потребуют никаких пояснений. С каждым днем в мусульманах Афганистана растет сочувствие к моджахедам и ненависть к американцам и их союзникам… Амир Мулло Омар, да хранит его Аллах, возглавляет моджахедов, организовывая операции и выполняя свои обязанности, как лидер. Шейх Осама бин – Ладен также находится в здравии и возможно очень скоро появится в средствах массовой информации».

 Отметим: «мы планируем новые, специально разработанные атаки». А есть ли «старые». Сайт KAVKAZ постоянно публикует материалы, согласно которым агенты МОССАД взорвали башни торгового центра в Манхеттене, а агенты президента Путина превратили в кровавый могильник дома в Москве. Все это, как считают «кавзазцы» стало «казусом – Бейли», чтобы начать войну против мирных детей Аллаха.

 Впрочем, этот сайт не боится опровергать сам себя.

 17.08.02: «Лидеры радикальных исламистов в Лондоне выступили вчера с почти неприкрытой угрозой в адрес США и Великобритании, заявив, что эти страны могут стать объектом крупного теракта, подобного тому, который был совершен 11 сентября, если развяжут войну против Ирака».

 Солдату ЦАХАЛа Кириллу наверняка кажется, что чеченцы - не арабы, и у них есть свой кодекс чести. Однако, повязанные в общей войне фанатиков ислама против Запада эти люди готовы на все точно так же, как террористы Арафата или боевики бин Ладена.

 Закономерно, что «советники» боевиков – чеченцев  арабы и арабы, как правило, палестинские.

 Европа умнеет медленно. С большим трудом она начинает понимать, что «борцы за свободу» в Косово, арабы – террористы в ближневосточном регионе, талибы Афганистана, армия Ирака, фанатики Ирана, боевики в Кашмире – все эти фальшивые слуги Аллаха – звенья одной армии Зла, начавшей атаку на человеческую цивилизацию.

  Тому, кто еще сомневается в этом, рекомендую «испить» из первоисточника под названием KAVKAZ CENTER.

1 декабря 2001 г.

ОРУЖИЕ ТЕРРОРА

 Пусто на улицах и набережных, пусто в музеях и ресторанах, пусто в книжных и хозяйственных магазинах. Даже в каньонах нынче народу сильно поубавилось.

 Знакомый диск –жокей говорит, что доходы его заведения упали втрое. Даже молодежь наша начала избегать шумных и многолюдных сборищ. Как там: «Береженного Бог бережет». Народ бережется, посиживает дома. В дом убийцы Арафата не заберутся. Да и зачем им жалкая, единичная жертва.

 В Израиль не едут туристы. Помню знаменитую  Виа де ла Роза 1990 года. Двигаться по улице этой было трудно.  Толпы туристов, разноязыкий гул. Пришлось пройтись по этой улице недавно – зловещая пустота. Арафат с бен Ладеном даже христианских паломников напугали.

 В роскошных отелях на набережной Тель-Авива обесточиваются, просто закрываются на замок, целые этажи. Человека не так легко обесточить. За бедой темных этажей – трагедия безработицы.

 Наш самолет из Братиславы точно по расписанию взлетел, и коснулся колесами бетона посадочной полосы аэродрома Бен Гурион на две минуты раньше положенного. Трап подкатили тут же. Вещей ждали минут десять, не больше. Пустой аэропорт работал, как часы.

 Мир съежился, скукужился, по меткому словечку Федора Достоевского, затаился до лучших времен. Террор добился своего. Ему удалось испугать развитые страны. Остальное, надо думать, дело техники. Страх – вид паралича. С парализованным человечеством можно делать все, что угодно.

 Полный абсурд. В мире бушует СПИД, наркотики, алкоголизм убивают людей сотнями тысяч в год, гибнут люди во множестве а автомобильных катастрофах, а тут паника:  испугались белого порошка с сибирской язвой, с болезнью опасной, но излечимой и в добавок не вызывающей эпидемию.

 Малые дети ищут страх, как наркотик, как пищу для здоровой и наивной души. Для взрослых страх смертелен. Он парализует мозг, волю человека.     Бесстрашный  пройдет по канату без шеста. Трус упадет на землю при любой страховке. Цирковые  люди знают это. Бесстрашие в цирке - самое ценное профессиональное качество. Да и не только в цирке. Как там в песне поется: «Трус не играет в хоккей».

  Монтень пишет о страхе так: « …. Мне неизвестно посредством каких пружин на нас воздействует страх, но как бы там ни было, это – страсть воистину поразительная, и врачи говорят, что нет другой, которая выбивала бы наш рассудок из положенной ему колеи в больше мере, чем эта. И впрямь я наблюдал немало людей, становившихся невменяемыми под влиянием страха; впрочем, даже у наиболее уравновешенных страх, пока длиться его приступ, может порождать ужасное ослепление».

 «Невменяемыми» – ключевое слово. Когда читаешь документы о фашизме и советской эпохе, кажется, что перед тобой материалы из дома скорби. Массовое безумие необходимо злу, потому что оно само безумно. Ему ненавистно здоровье нормы.

 Гитлер, Сталин, Пол Пот, Мао – смогли добиться власти страхом. Им удалось до смерти напугать свои народы. Безумцами под гипнозом страха легко управлять. И толкать  их на любые безумства.

 Бен Ладен идет по пути всех негодяев в истории человечества. Этот очевидный психопат рвется к власти, стараясь запугать весь мир. У бен Ладена нет танков и ракет, но у него есть СМИ всего мира. Достаточно насыпать белый, ядовитый порошок в несколько конвертов и разослать по адресам – и мир, с помощью радио, телевидения и газет, скует ужас. Начнется паника, без всяких к тому оснований. А где паника, там неизбежное отступление – это террористы всегда знали точно и использовали в своих целях.

 Природные трусы, после самолетной атаки на Манхеттен, подняли крик о  неизбежности новой, мировой войны, войны ядерной. Короче, о конце света активно заговорили. Особенно преуспели в этом израильские лейбористы и либералы всех оттенков.

 За страхом этим было вечное: надо отступить, надо уступить, надо простить, надо задобрить, надо спрятаться. Либералы кричали в панике громче всех, особенно потому, что прекрасно знали: результатом какой политики стало неуправляемое размножение террористических центров по всему миру. На воре, как известно, шапка горит.

 Не могу рассказать о всем этом моему знакомому, хозяину русского ресторана. Не поймет, бедняга. О человек простой, практический.  Сидит на своей кухне, пригорюнившись.

-       Знаешь, – говорит, – в такой день бывает не меньше десяти гостей, а сейчас, ты видел, двое сидят. Вот сам себе готовлю и ем с горя. Оставайся, хоть тебя накормлю. Слушай, а может объявление повесить, что здесь мивца на харчо и шашлык. Все бес платно. Как думаешь, поможет?

-       Попробуй, – говорю я, точно зная, что никакие скидки не могут быть лекарством от страха.

Израиль давно в драке. Его не так просто взять на испуг, но вот получилось это у Арафата. Говорят, что и в худшие времена не было такого отчаяния. Может быть, пример безнаказанности раиса и воодушевил на подвиги бен Ладена?

 Американцы так старательно уговаривали израильтян не отвечать, простить, потерпеть, что сами не заметили, как стали жертвой террора, жертвой ужаса.

 Возможно, все это игра, попытка развлечения реальным кошмаром насильственной смерти. Такую попытку нельзя признать чем-то исключительным в нашем безумном, безумном, безумном мире.

 Возможно и так, но игра эта крайне опасна. Монтень пишет: « Многие из тех, кого помяли в какой-нибудь схватке, израненных и еще окровавленных, назавтра можно снова повести в бой, но тех, кто познал, что представляет собой страх перед врагом, тех вы не сможете заставить хотя бы взглянуть на него».

 « Испуганный писатель – это потеря квалификации», - писал Зощенко. Испуганный человек – это всегда жертва. Бомбы террористов наполнены не только болтами и гвоздями, но и шрапнелью страха.

 Террор – религия язычников. Язычник не может жить без кровавых жертв. В капищах своих он призывает к убийству. В школах своих воспитывает палачей. Армию свою террор держит в страхе. Убийца, как правило, тот же трус. Он просто боится за свою жизнь больше, чем за жизнь другого человека.

 Террор самоубийц – крайняя степень ненависти к жизни вообще, форма тяжелого психического расстройства, когда отвага становится обычной, разрушительной страстью к суициду.

 Год назад открылся в Тель-Авиве огромный, двухэтажный книжный магазин русской книги. Магазин, где можно не только купить книгу, но и внимательно познакомиться с ней, сидя за столиком в мягком кресле. Магазин, где желающий может кроме духовной пищи получить еще и пищу обычную в уютном и чистом кафе…. Спокойная музыка, ровный свет, доступные цены….

 Вечером, после рабочего дня, в огромном этом магазине практически пусто.

 - Год народ пугали и вконец запугали, – говорит его симпатичный и умный директор. – Сначала мы взяли на работу 20 человек. Сегодня осталось всего десять. Доходы и так были невелики, теперь упали почти до нуля. Наша улица прежде  была одной из самых многолюдных в Тель-Авиве. Сегодня она пуста. Испуганный человек не любит выходить из дома. Вот даже к нам покупатели не спешат.

 Я говорю, что террор атакует «общество потребления» прежде всего. Вон какие башни обрушил бен Ладен: торгового центра. Террор ненавидит мир способный покупать все: от стирального порошка до книги. Те самолеты с безумцами атаковали сразу все магазины мира, включая и это замечательное книжное заведение в Тель-Авиве.

 Хозяйка магазина тяжко вздыхает.

-       Все это теории, - говорит она. – Лучше подскажите как мне, без боли душевной уволить еще двоих моих девушек. У одной ребенок трехлетний, а мужа нет. У другой – инвалидность. Работу такую, как у нас, ей не найти.

 Молчу. Это тоже цель террора: плодить человеческое несчастье. Везде и всюду. Охватывать своей липкой паутиной весь мир.

 Уволенная с работы мать-одиночка просто станет еще одной жертвой террора, жертвой посеянного страха. Страха, способного заполнять собой атмосферу без разосланных микробов в белом порошке.

 Шансы, что самоубийцы бен Ладена снова атакуют небоскребы Манхеттена, – близки к нулю. Все равно пусты магазины и бары на этом острове. Природа страха иррациональна. И никакие призывы мэра Нью-Йорка к своим гражданам гулять и веселиться – не достигают цели.

 Веселые, беззаботные, сытые граждане, по словам Зощенко «потеряли квалификацию» покупателей.

 Террор убил Манхеттен страхом. Страх убивает и тот замечательный магазин книги, о котором я рассказал в Тель-Авиве. Кто знает, подойду я нему через несколько дней, и найду дверь закрытой, а за стеклом витрин – темноту – знак страха, террора и смерти.

 Бин Ладен знал о возмездии, о неизбежных бомбежках Кабула и Герата, а потом, вернее всего, и Багдада, об охоте на себя самого. Мало того, что знал, он мечтал о всем этом. Как Гитлер в глубине души мечтал о бомбежках Берлина и Дрездена, о своем самоубийстве, о смерти всего живого на планете.

 Неверно думать, что цель Арафата – уничтожение Израиля и евреев. Он счастлив от одной мысли, что несет беды своему собственному народу, разлагая его морально и обрекая на разного рода лишения.

 Гитлер считал, что « немецкий народ, если он позволит себя победить, не имеет права на жизнь». Арафат воспитал армию арабских женщин, радующихся при известии о гибели своих детей. Детей много, одним больше, одни меньше, а теперь хоть деньги появятся от шейхов или Саддама Хусейна.

 Страх способен исказить психику человека до полного абсурда. Мы не должны забывать, что арабский террор, прежде всего, обрушился на арабских же граждан территорий. Арафат добился подчинения не только корыстью, но и страхом смерти. Мировые СМИ редко сообщали о фактах самосуда в Газе, Иудеи и Самарии, но они всегда были обыденным и частым явлением в жизни территорий. Сотрудничество с «оккупантами» каралось мгновенной смертью от ножа или пули. Страх и сегодня властвует на территориях. Страх, с которым не смогли совладать ни наша армия, ни полиция.

 В сравнительно спокойное время разговаривал с рабочим-арабом из Шхема. Спросил, кого больше боятся жители территорий: своих «борцов за свободу» или израильтян».

 - Своих, конечно, - ответил с улыбкой араб. – Евреи – далеко.

 Вот почему, как только исчезает источник страха, так сразу,  почти мгновенно, исчезает сам страх. Вот почему уничтожение Бен Ладена, Басаева или Арафата – необходимое условие избавления от позорного ужаса, сковывающего души и тела арабов, евреев, русских да и, как выяснилось, всего мира.

 Есть, правда, еще одно средство, указанное замечательным философом Сереном Кьеркегором. Вот оно: « Единственное, что поистине способно обезоружить софистику страха, - это вера, мужество вверить, мужество верить, что само состояние страха является новым грехом, мужество отказаться от страха без страха, а на это способна только вера; вера не может тем самым уничтожить страх, но сама, будучи вечно юной, снова и снова выпутывается прочь из смертного мгновения страха. На это способна  только вера; ибо только в вере синтез вечен и возможен в каждое мгновение».

 Написал эти строчки и вспомнил о недавнем, диком шуме за окном нашей квартиры. Он родился где-то вдалеке и сначала казался несущественным. Ну, шумят – и ладно. Мы, евреи, народ, как известно, от природы шумный.

Но шум этот приближался неотвратимо. Вот он совсем близко. Народ орал, гремел всеми возможными инструментами. Бросился к окну. Внизу, по улице, в танце двигалась толпа к ближайшей синагоге. Похоже, своими радостными воплями, мало похожими на песню, полным разрушением тревожной тишины, толпа эта отгоняла от себя подальше ужас террора, подлый страх находиться вместе, рядом.

 Сотни человек перегородили улицу. Машины в пробке гудели возмущенно. И эта какофония стала удивительной, восхитительной музыкой, которая, казалось, только и способна отогнать, устрашить дьявола зла.

 Внизу, под моими окнами, двигался в диком, радостном танце праздник: великий праздник дарования Торы. В тот вечер на нашей улице не было страха, а была жизнь.

14 ноября 2002 г.

 ФИЛОСОФИЯ  СМЕРТИ

                                «Для нас безразлично, где мы умрем, мы выбрали смерть

                                 здесь в Москве, и мы возьмем с собой души неверных…

                                 Каждый из нас готов к самопожертвованию ради Аллаха

                                 и независимости Чечни. Мы стремимся к смерти больше,

                                 чем вы стремитесь к жизни».

                                  (Из заявления террористов, захвативших заложников в      т театральном центре на дубровке).   

                      

 

  Любая социальная, классовая, религиозная революция –  пир на крови. А потому и главное в идеологии революций – культ смерти. Людям необходимо доказать, что нет более святого дела, чем погибнуть во имя свободы, равенства и братства, тысячелетнего рейха, диктатуры пролетариата и так далее.

 Нынешняя исламская революция ничем не отличатся от предыдущих. Ошибается тот, кто думает, что террор самоубийц на территориях возник, как особая форма войны бандитов Арафата с Израилем.

 Нет, все  гораздо сложнее и серьезней. Бойцы Хамаса, Танзима и пр. – всего лишь передовой отряд гигантской армии фанатиков, готовых переселиться в рай по приказу вождей Мировой  исламской революции.

 Тексты, на которых основывается подобная точка зрения, я обнаружил на разных происламских сайтах  интернета. Понятно, что за ними стоит общая установка всем слугам Аллаха, а не только чеченцам или «палестинским борцам за свободу своей родины».

 Итак, цитаты: «В самой человеческой природе заложено стремление к Вечности. Будучи заложником этого скоротечного, материального мира, человек всегда стремился к Вечности. Тот, кто прислушается к своему внутреннему голосу, услышит, как этот голос вновь и вновь говорит ему о Вечности. Даже если бы человеку была дарована Вселенная, это не утолило бы его жажды обретения Вечной Жизни, для которой он создан. Природное стремление человека к постоянному счастью обусловлено объективной реальностью и тем фактом, что вечная жизнь действительно существует».

 За высоким словами  «вечность», «Вечная Жизнь», «постоянное счастье» - авторы осторожно, до поры, прячут всего лишь одно страшное слово «смерть».

 Слугу Аллаха и дальше с осторожностью приближают к неизбежной расшифровке красивых слов: «Тело есть инструмент духа, который управляет и контролирует все его органы вплоть до мельчайших частиц, из которых состоят клетки. В предопределенный Господом час человека настигает болезнь или его организм прекращает свои функции, что знаменует собой приглашение Ангелу Смерти Азраилу. Хотя смерть приходит к человеку по воле Господа Бога, обязанность забирать человеческие души Он возлагает на Ангела Азраила, являющегося символической завесой, разделяющей в глазах людей саму смерть и Того, кто ее посылает. Болезни или различные бедствия также символизируют своего рода завесу, но уже непосредственно между смертью и Азраилом».

 «Сказки для дикарей!» - отмахнется кто-то. Но точно на таких же сказках основывались доктрины коммунизма и фашизма. Нельзя забывать об этом.

 Удивительным образом все, накопленное человеческой цивилизацией и просвещением, мгновенно забывается, прячется в глухой тени, как только на первый план выходят задачи классовой, национальной или религиозной, как в нашем случае, экспансии.

 Для проповедников ислама нет загадок, неразрешимых проблем. За ними истина в конечной инстанции: «Так как Ангел Азраил, как и все ангелы, создан из света, он может появляться и присутствовать  сразу в нескольких местах одновременно. То, что он занят в определенный момент, вовсе не означает, что в это же самое время он не может участвовать в выполнении каких-либо других дел. Так же как солнце дарит тепло и свет всему миру одновременно и, отражаясь, присутствует в бессчетных, прозрачных объектах этого мира Ангел Азраил может забирать миллионы душ одновременно, не создавая при этом путаницы».

 Система манков достигает апогея. Оказывается, солнце и ангел смерти – «близнецы - братья». Стремление к свету, к теплу – есть одновременно и постижение смерти.

 Впрочем, слово это «смерть» проповедники ислама стараются не произносить всуе, чтобы лишний раз не пугать «паству»: «Каждому из ангелов даны в подчинение подобные им ангелы. Когда умирает хороший, праведный человек, к нему сначала приходят несколько ангелов с улыбающимися, светящимися лицами. За ними следует Ангел Азраил, которого могут сопровождать один или несколько подчиненных ему ангелов, им поручено собирать души праведных. Ангелы, собирающие души праведных, отличаются от ангелов, которые забирают души грешников. Души грешников, встречающих смерть с озлобленным, испуганным лицом, «безжалостно вырываются».

 А теперь перейдем к сути дела, к самым основам религиозной пропаганды революционеров от ислама: «Тем, кто веровал в Господа и вел праведный образ жизни, открыты двери Рая. Пророк Мухаммад (Да благословит его Аллах и приветствует) говорил, что души праведных забираются так же мягко и плавно, как вода вытекает из кувшина. Более того, шахиды ( мученики, погибшие на пути Господа) не чувствуют агонии смерти и не знают того, что они умерли. Вместо того они чувствуют, что переместились в лучший мир, и наслаждаются вечным счастьем».

 Ну да, этим самым раем, с гаремом гурий, который обещают террористам их вожди. Покойнику – гурии, его родным - десятки тысяч долларов, чтобы не бедствовали в этой жизни.

 Убежден, ни один проповедник, сочинивший  бред об ангельских лицах и гуриях, не променяет «муки» земные на «вечное счастье» в раю. Все это придумано для пресловутого манипулирования массами.

 Трудно заставить человека добровольно проститься с жизнью. Здесь одной философией на общие темы не обойтись. Необходима «опытная» часть, конкретные примеры: «Пророк Мухаммад…. Сказал Джабиру…, сыну Абдаллаха ибн Амра, который был мученически убит в битве при Ухуд: «Знаешь ли ты, как Господь встретил твоего отца? Он встретил его так, что ни глаза не видели, ни уши не слышали, ни умы этого не постигли. Твой отец сказал:

 «О, Всевышний! Верни меня в мир живых, чтобы я мог рассказать тем, кого оставил там, насколько прекрасно ожидаемое после смерти!» Господь ответил: «Возврата нет. Жизнь дается только единожды. Однако я расскажу им о твоем пребывании здесь».

 И после этого был ниспослан следующий аят:

 «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у Господа Своего получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из Своей милости» (Священный Коран,3:169, 170).

 Смерть лучше жизни! Смерть достойней, возвышенней, благородней жизни. Конечно, не всякая смерть, а только «на пути Аллаха».

 И здесь не все так просто. Не раз замечал, что бедные города и поселения арабов похоже на гигантские, запущенные кладбища. Пыль, гряз, мертвый камень, презрение к деревьям, цветам, траве. Сама жизнь должна готовить раба к смерти. Шейхи всегда купались в роскоши, простому слуге Аллаха обещали неизбежную роскошь на том свете. Раньше, в случае подчинения. Ныне, когда раб этот сложит голову во имя победы Исламской революции, истребляя неверных.

 Читаем: «Для тех, кто верует и совершает праведные поступки, смерть не должна быть страшна. Хотя кажется, что смерть есть угасание света жизни и ее прелестей, на самом деле это есть освобождение от тяжких обязанностей мирской жизни».

 Сколько раз обвиняла полоумная Европа Израиль в бедности и отсталости « угнетенного арабского народа Палестины». Но вот сказано без обиняков: «Смерь… - есть освобождение от тяжких обязанностей мирской жизни». Нужна ли вождям исламской революции другая жизнь своих рабов? Да нет, конечно. Чем хуже живет этот  раб – тем лучше. 

 Как ловко уговаривают вожди и шейхи своих вассалов  отдать Богу душу, какие мелодичные песни поют: «Смерть – это перемена места пребывания, переход в иное состояние, но одновременно и приглашение к вечной жизни. … На смену бренной жизни приходит вечная жизнь…. Так как смерть растений, представляющих собой простейший уровень жизни, прекрасна и имеет большое значение, смерть человека представляет собой более высокую степень жизни, должна быть еще более прекрасна и иметь еще более серьезное значение: человек, уходя под землю, непременно обретет Вечную жизнь».

 Смерть – это жизнь. Жизнь – это смерть. Все едино.

 «Смерть освобождает человека от трудностей мирской жизни, которая с возрастом и постигающими человека несчастьями становится более трудной. Смерть принимает его в круг Вечности и Любви, где человек сможет наслаждаться обществом любимых людей и находить утешение в счастливой, вечной жизни».

 Не смей задумываться, почему ты мучаешься в этой жизни. Так положено, так предписано, иного не бывает. Исламисты не обещают коммунизм на этом свете, но предлагают жить ради миража на том. 

  Прекрасный и радостный путь должна пройти душа араба, взорвавшего себя вместе с еврейским ребенком и стариком. И подобную душу Аллах и ангелы приветствуют на небесах!? Что это, как не худший вид богохульства и атеизма?

  Философия смерти в руках исламистов - эффективное  оружие, что-то вроде «земля – крестьянам, заводы – рабочим!» Идея эта благополучно превращает в послушных роботов детей Аллаха.

 Справедливости ради отметим, что приведенные цитаты, судя по всему, предназначены для «внутреннего пользования». Для «внешнего» используются иные тексты. Вот пример: «Духовный лидер всех мусульман шиитов, известный ливанский клерикал аятолла Фадлалла выпустил новую «фетву», призывающую правоверных религиозный деятелей и интеллектуалов противостоять западной политической и культурной агрессии, направленной на ислам. Средства для этого противостояния не должны иметь ничего общего с насилием, так как Коран запрещает терроризм».

 С теми же призывами обращаются к верующим религиозные, исламские авторитеты России. Тем не менее, культ смерти  продолжает быть руководством к действию для миллионов мусульман.

  Исторический опыт доказывает: ложная идея должна родиться, созреть, принести свои чудовищные плоды, и прекратить  существование. Успешный прогресс оружия массового уничтожения свидетельствует: у человечества слишком мало времени, чтобы ждать кончины исламской философии смерти.

 И вновь возникает извечный вопрос: «Почему евреи?» Почему евреи становятся самыми заклятыми врагами безумцев под зелеными знаменами. И здесь все достаточно просто: дело не в полоске земли на восточном берегу Средиземного моря. Как раз, центральную идею фанатиков ислама:  философию смерти - никак не хотят исповедовать евреи и Еврейское государство. Не хотят, потому что сказано: «Кто отнимет одну жизнь, согласно Торе, уничтожает целый мир, а кто спасает одну жизнь, согласно Торе, спасает целый мир» ( Мишна, Сангеднин, 4:5).

 Пока израильтяне стоят на этом, будет  сохраняться шанс и на спасение всего мира. Иначе: «Ангел Азраил соберет  м и л л и а р д ы  душ одновременно, не создавая при этом путаницы».

23 мая 2003 г.

ПОРТРЕТ ГЕРОЯ

                            « А все ли люди –это люди? Ведь и совершенно иные существа,

                               нежели люди, могут выступать в человеческом обличье».

                                                                              Навалис

 Меня часто упрекают, что совершенно зря сравниваю Арафата с Гитлером, а арабский террор с фашизмом. Мол, совсем не те масштабы злодеяний, не та историческая обстановка, социальные причины, породившие этих «героев» и так далее и тому подобное.

 Все это верно, но сравниваю я Арафата с Гитлером не по масштабу их злодеяний, а потому что оба эти деятеля  похожи друг на друга по ряду, неоспоримых, родовых черт. Оба принадлежали и принадлежат к породе особых существ, только имитирующих, как мне кажется, человеческий облик.

 Вот Арафат поет гимн своей революции. Он исполняет его всегда, при любом удобном случае. Он не пел этот гимн, когда было необходимо притвориться человеком, получая Нобелевскую премию мира. Он лгал, имитируя человечность неоднократно, но он никогда не пробовал редактировать слова этого гимна:

 Люди штурма будут всегда

 Держать палец на спусковом крючке.

 Мы засадим страну шипами, ненавистью

 К каждому, кто занял эту землю.

 К каждому, к каждому еврейскому младенцу, который даже не знает, на какой земле он родился. Ненависть «держит палец на спусковом крючке».

  « Во мне всегда жила мысль о том, чтобы бить…. Мы снова начинаем борьбу своими испытанными методами и говорим: Атаковать! Атаковать! Атаковать! Атаковать снова и снова!». Это слова Адольфа Гитлера. Тот тоже считал, что вся Земля должна принадлежать арийской расе.

  Повторю, дело не в масштабах хотения, а стиле мышления. А стиль, вспомним классика, это человек. Или не человек, нелюдь. Существо, только имитирующее признаки «мыслящего тростника».                                                

 Гитлер и Арафат поняли бы друг друга с полуслова, не правда ли? Но никто не понимал правильно Гитлера при жизни. Он и не стремился к этому, лишь иногда проговариваясь в частной беседе: « За все в жизни нужно платить кровью. Это идет уже от рождения. Если кто-либо заявляет, что такая жизнь ему не нравится, можно только посоветовать ему покончить собой».   Никто не понимает Арафата в наши дни. Или не хотят понять по ряду причин. Вот его слова, сказанные тридцать лет назад : « Живые приходят на смену мертвым. Мы не сдадимся!»

 Одна лишь ненависть к человеческим существам руководила поступками  фюрера. Точно такая же ненависть руководит  Арафатом.

 Все же эти  бредни насчет «прав и свобод палестинского народа», все  вопли насчет «освобождения исламских святынь» - всего лишь хитроумный грим на палаческой физиономии существ, способных притвориться человеком.

 «Будьте людьми и все права человека приложатся к вам» - это снова Навалис. Будьте людьми можно пожелать арабам автономии. Ваш хозяин превратил вас в зверолюдей, по своему образу и подобию. Это же удалось в прошлом веке сотворить Гитлеру с народом немецким.

   Иной раз, кажется, что говоришь  простые, понятные слова, но тебя не понимают, совсем не понимают. Смотришь в пустые, отсутствующие глаза собеседника, и видишь за ними, даже не звериное ( не хочу обидеть зверя), а дьявольское, мертвое и тупое равнодушие к твоим, обыкновенным доводам.

 Ты не можешь поверить, что человеческим обликом обладают в мире этом ни одни только люди. Ты уверен, что это писатели - сказочники и фантасты придумали саму возможность имитировать облик человека. На самом деле, история нашей цивилизации доказывает, что не люди, а лишь человекообразные существа, слишком часто творят эту самую историю.   

 Величайший, поэтический дар Навалиса позволил открыть замечательному художнику одну из  тайн нашего бытия: нелюди, порой, властвуют над людьми. Отсюда и внезапные несчастья рода человеческого: социальные конфликты, кровавые войны, вспышки ненависти….

 Нелюди эти – не люди и не звери. Такими они появляются на свет. Страдают от своей двойственности, не в силах покинуть мир человеческий при полной невозможности слиться с миром природы.

 Нелюди ( зверолюди), как правило, обладают особым, гипнотическим даром внушения. Они способны внушить окружающим, что принадлежат к роду людей, но, завершив процесс имитации, могут доказать, что их извращенная сущность – и есть норма в отношениях между личностями, народами и государствами.

 Нелюди мстят человечеству за то, что они не люди, не могут стать людьми.

 Суррогат сущности человеческой не способен находиться в покое. Он истеричен, агрессивен, коварен, подл, криклив.

 Слабость человеческих сообществ всегда заключалась в том, что с нелюдью  пытались говорить на человеческом речении, и человечество само себя уверяло, что невозможно не понять доводы разума, совести, чести и мира.

   В полдень, 4 апреля 1942 года, за обедом, Гитлер говорил: «Как и у мусульман, сущность государственной религии японцев не терроризм, но вера и надежда на спасение. Вообще, терроризм –это утверждаемый христианством чисто иудейский догмат, и он лишь внес смятение в наши души. Ибо все террористические концепции веры пригодны лишь для того, чтобы лишать людей оптимизма и превращать их в отчаянных трусов».

 А начале семидесятых годов Арафат использовал в своих акциях не отечественных, зомбированных самоубийц, а фанатиков-азиатов из «Красной армии».

 21 мая 1972 года трое молодых японцев, прилетевших  из Парижа, по приказу лидера ООП, открыли автоматный огонь по людям в аэропорту Бен-Гурион. Было убито 25 пассажиров, ранено –78. Для японцев все белые, судя по всему, были на одно лицо: расстреляли они по ошибке не евреев, а паломников из Пуэрто – Рико.

 Двое террористов успели покончить с собой. Третий – выжил. На следствии он показал, что прошел подготовку в Ливане, а приказ убить, как можно больше евреев был отдан ему Народным фронтом освобождения Палестины.

 Гитлеру было позволено убивать невинных людей в течение 12 лет. Ясер Арафат занимается этим делом вот уже больше тридцати. Ему никто не мешал до тех пор, пока террор не стал расползаться по всей планете злокачественной опухолью.

 Ограничься Гитлер одним убийством евреев, и эта нелюдь спокойно дожила бы, как и раис, до старости. Главная задача Арафата сегодня «отмазаться» от своих ребят по всему миру: в Чечне, в Америке, Европе….

 Вот уже какие-то недоумки определили, что раис непричастен к террору самоубийц за последний год или шесть месяцев. Будто мало было крови на этом нобелевском лауреате в прошлом. Вот этот лис затеял какую-то «демократическую» перестройку своей автономии. Спрятался за вялую фигуру Абу Мазена. Нелюдь вновь вынуждена притворяться человеком. Америка требует, спонсоры Арафата из арабских стран просят. Нужна пауза. Нужно вновь накопить силы, чтобы затеять очередную, кровавую вакханалию.

 И даже израильтяне, жертвы террористов Арафата, готовы, как будто поверить, что и он, и созданный им режим, готовы переродиться.

 Юность, порой, способна скрыть душевное уродство человека. Старость беспощадно обнажает то, что в молодости пытаются спрятать.

 Вглядись в лик Арафата,  в его жуткое обличье нелюди.

19 мая 2002 г.

РАССКАЗЫ СОЛДАТА

КЛОУН

 Почти каждую ночь они открывали огонь. То по нашим позициям на высотке, то по  соседям на горушке рядом. Я так к этому привык, что даже не просыпался от звуков очередей и хлопков миномета.

 Слышал, что люди, живущие неподалеку от железной дороги или аэродрома, спокойно спят под стук колес или рев реактивных двигателей. Вот так и солдат на войне не имеет права вздрагивать и просыпаться от огня противника.

 Один раз, правда, я вскочил среди ночи, но, как выяснилось, был разбужен подозрительной, мертвой тишиной. Поднялся, подошел к распахнутому оконцу. Город под нами будто умер, словно преобразился в тихое, мирное поселение. Огней внизу было немного, да и эти огни какими-то сиротскими казались, что ли? Хоть бы собака залаяла, осел закричал, но нет, тихо. И в этой тишине было больше угрозы, чем в обычной, привычной, ночной перестрелке.

 Где-то читал, что нет ничего утомительней долгой, окопной войны. Именно такую войну, как мне кажется, мы и ведем с арабами. Одни вылазки, наскоки. Они нас хотят атаковать, но не могут. Мы можем, но не хотим. Точнее, нам это запрещено категорически. Мы – армия обороны. Мы только защищаемся.

 Окопная война – штука тоскливейшая, размеренная, однообразная. Здесь каждое отклонение от «нормы» в цене. Неожиданное угощение к обеду – событие, меткое слово – в радость, и хоть какое-то разнообразие в  противостоянии Израиля с террористами – тоже в строку.

 Один такой молодец долго нас развлекал. Он с нами игру затеял. Среди бела дня внезапно появлялся из-за угла дома и стрелял в нас из пистолета. Причем делал это всегда картинно, насмотрелся, видать, американских боевиков. Ноги расставит широко, оружие сожмет двумя руками – и палит.

 Смысла в его стрельбе не было никакой. До нашего блокпоста не меньше восьмисот метров, да еще в гору. Пули этого араба и половины расстояния до нас не пролетали, а все равно каждый день он выскакивал совершенно неожиданно и разряжал магазин своего «макарова».

 Не раз «ловил» биноклем этого клоуна: обычный усач лет тридцати. Это и странно. Ну, был бы подросток в кураже, а тут вполне зрелый товарищ и занимается такой глупостью.

 Он нам будто демонстрировал свою ненависть и решимость победить «сионистского агрессора». Мы ему ничего не демонстрировали. Мы открывали ответный огонь, с целью этот спектакль прекратить.

 Но араб был быстр и хитер. Выскакивал он в разное время дня и в разных местах. Выскочит, нажмет несколько раз курок, и деру. Мы ему в ответ очередь из пулемета, да, как правило, с опозданием.

 Две недели развлекал нас этот стрелок. Все-таки не так скучно сторожить  арабский город под горой, когда ты ждешь, что вот-вот выскочит на арену знакомый клоун, а ты его вместо аплодисментов должен наградить очередью.

 Не знаю, о чем на самом деле думал  тот тип с пистолетом, но мне он даже нравился своей бессмысленной и отчаянной отвагой. Мы-то окраину того города без труда накрывали огнем.

 Слух о наглом стрелке дошел до командования. Однажды к нашему блокпосту даже танк пригнали. Я к танкистам.

-       Ребята, - говорю. – Снаряда жалко на этого вояку. Вреда от него никакого. Один смех.

-       Мы, - говорят, - все понимаем, только у нас приказ.

Весь день танк простоял на нашей горушке. Всю мою смену простоял, потом чужую, дотемна. Но тот араб хитрым оказался. Так носа и не высунул.

 Дежурю на другой день. Стоит танк. Потом вдруг заворчал, испортил воздух, развернулся и пополз на базу.

 И тут, ровно через пять минут, вновь наш клоун выскочил и открыл огонь из пистолета вслед уходящему танку. Он, наверно, в тот момент думал, что победил бронетанковые силы нашей армии. Вполне возможно, потом и донес своему командованию, что прицельным огнем заставил врага покинуть занятую позицию.

 Я же так этому клоуну обрадовался, что, увидев его, даже стрелять в ответ не стал. Тогда подумал: ну, валяет мужик дурака, почему я должен с ним соревноваться.

 Но на другой день прислали ко мне в блиндаж снайпера, одного из лучших снайперов нашей части, с четким приказом от этого шалуна, наконец, избавиться.

 Поймал себя на подлой мысли, что неплохо бы  усатого придурка с пистолетом предупредить. Танк легко снизу заметить, а ты попробуй засечь снайпера. Но нехорошие эти мысли прочь отогнал: враг есть враг. Нечего тут разводить всякие антимонии.

 Снайпер, его Алексом звали, был солдатиком суровым, неразговорчивым. Взгляд Алекс имел прищуренный и тогда, когда смотрел в свой прицел, и тогда, когда просто  разговаривал с человеком.

-       Ты его не убивай, - сказал я Алексу. – Дурачок какой-то. Ты его пугни только – и ладно.

-       Чего это? – буркнул Алекс.

-       Да так, - говорю. – Привык к его номерам. Без клоуна этого станет совсем скучно.

 Промолчал Алекс. Мне тогда показалось, что даже не расслышал он меня.

 Мгновенной реакции снайпера я тогда поразился. Араб упал, не успев нажать на курок пистолета.

-       Все, – вздохнул я.

-       Отползет сейчас, - повернулся ко мне Алекс без всякого прищура, а с улыбкой. - Я его в ногу, в бедро.

 Смотрю, и в самом деле, ожил наш араб, пополз, да быстро так, даже вскочил напоследок и метнулся за угол.            

-       Полечится недельку, потом, я так думаю, вернется, - сказал Алекс. – Ты меня опять позови.

-       Зачем? – сдуру спросил я.

-       Как зачем? – удивился снайпер. – У каждого человека две ноги.

 ОВЦА.

 Я думаю так: « Мы сильнее этих бандитов, а потому не имеем права стрелять первыми: только в ответ». Нам ничего не стоит дня за три превратить все их города в развалины и очистить территории от арабов. Мы не делаем этого, потому что не хотим, чтобы за преступления террористов отвечали все жители Шхема, Наблуса или Газы. Нам нельзя так поступать, потому что мы евреи и люди. Мы не имеем права на геноцид.

 Снайпер Алекс со мной спорит. Он говорит, что это я заразился левым бредом от Етама, а мы потому и деремся с арабами вот уже почти век, что не можем решительно указать им на дверь.

-       Это наша земля, - говорит Алекс, - а кому это не нравится, пусть проваливают и не портят воздух. Нам ничего не остается, как дать пинка под зад тому, кто не понимает язык добра и мира.

 Тут, как раз, старик-араб привел свое стадо овец.

 Я и говорю Алексу:

-       Хочешь мне сказать, что этот тихий старикашка не понимает язык мира.

-       Нет, – сказал Алекс. – И не такой уж он тихий. Дед знает, что здесь запрещено пасти скот, а лезет. Сколько раз их предупреждали. Вон плакат огромный с запретом…. Нет, что-то тут не так.

-       Тебе везде враги чудятся, - сказал я. – Так тоже нельзя. Возьми бинокль: ни одного волка под овечьей шкурой не найдешь.

-       Я и так в прицел хорошо вижу, - буркнул Алекс.

Тут старику в мегафон стали кричать, чтобы увел он своих зверей от блокпоста, что здесь запретная зона, но дед будто не слышал, и овцы его, само собой, на трубный глас с неба никакого внимания не обращали, на то они овцы.

-       Нет, - тихо повторил Алекс. –Тут что-то не так.

Я уж хотел опять с ним начать спор, только явился наш командир и приказал подстрелить одну из овец. Может быть, хоть тогда поймет пастух, что здесь им не место травку щипать.

 Алекс медлить не стал. Прицелился и нажал курок. Самая близкая к старику овца повалилась боком на землю. Только тогда дед повернулся в нашу сторону. Лучше бы мне тогда не видеть в бинокль его лица.

 Потом он понял, все-таки, что пора уводить стадо. Повернулся к нам спиной и, опираясь на палку, двинулся вниз, а следом за ним поплелись и овцы.

-       Порядок, - сказал командир, - больше не явится.

Но  старик явился минут через тридцать после того, как командир оставил нас вдвоем. Дед тащил за собой в гору двухколесную тачку. Тяжело  было щуплому, маленькому деду, но тащил он ее с диким скрипом по камням и кустарникам.

-       Жалко стало, - сказал Алекс. – Шашлык все-таки.

Старик приблизился к овце, и тут выяснилось, что сил у него совсем мало. С трех попыток кое-как затащил тушу на край тележки, но не смог удержать ручки, перевернулся его транспорт, и снова овца оказалась на земле.

 Сел рядом с ней старик на камень, голову опустил. Долго так сидел.

-       Помочь что ли? – сказал я. – Все-таки, это мы ее того…

-       Спятил? – повернулся ко мне Алекс. – Вмиг пристрелят. Они только и ждут, когда мы гулять здесь начнем.

-       Не пристрелят, - сказал я. – И ты меня прикроешь.

Сказал – и вышел из блиндажа, повесив автомат на плечо. Спускался я к той овце и думал, что поступаю совершенно правильно, и нам никто не запрещал в экстремальной ситуации покидать блиндаж.

 Вот получилась в нашей окопной войне такая экстремальная ситуация: старый, больной человек не мог погрузить на тачку овцу, застреленную нами, молодыми и сильными людьми.

 Я без труда поднял овцу, положил ее на середину тачки и даже притянул тушу веревкой. Старик  сидел в прежней позе, не обращая на мои действия никакого внимания.

-       Все, дед, - сказал я ему. – Вези домой свое мясо. И больше сюда скотину не води. Мало ли места вокруг.

 Тогда он с трудом поднялся и повернулся ко мне темным, искаженным лицом. У деда этого, видать, не было с собой ножа. Не мог он меня им ударить. Он просто вобрал в легкие воздух и плюнул, что было силы.

 Целился мне в лоб, но доплюнул только до бронежелета. Я нагнулся, поднял светлый камешек, стер им желтый плевок, ничего не сказал старику, и стал подниматься.

  Спасибо Алексу. Он и не подумал шутить, хотя и видел все, что произошло между мной и тем стариком.

 Только я тогда подумал, что, хочу этого не хочу, а отвечаю за всех евреев мира. За ту подстреленную овцу отвечаю, за убитых террористов, за нищету арабов территорий, за все, за все…

 А вот старик – пастух ни за что не отвечал, и отвечать был не намерен. Он считал совершенно справедливым, когда погибали от рук убийц наши дети, когда его внуки взрывали себя, чтобы убить этим взрывом хотя бы одного еврея. Он считал правильным и необходимым плюнуть в лицо человеку, который пришел ему на помощь, рискуя жизнью.

 Не буду врать, в тот раз все обошлось, но однажды, на подходе к блиндажу, по мне выстрелил арабский снайпер. Пуля ударила в бетон рядом с моим плечом. Я эту искривленную пулю потом подобрал и теперь храню ее среди других трофеев этой проклятой, окопной войны.

23 июля 2002 г.

ЕХАЛИ В АВТОБУСЕ…

Рассказ

 Час пик. Салон автобуса полон. Все места заняты. Пассажиры стоят в проходе. Кто-то, значит, сидит, а кто-то стоит, и это очевидное неравенство, само по себе, создает конфликтную, нервную обстановку.

 Вечер. В автобусе прохладно еще и потому, что работает кондиционер. Именно эта «морозильная» работа, чаще всего, предлог для спора.

 Худому, совершенно лысому старику в шортах, не нравится включенный мазган. Рядом с ним плотно сидит полная, пожилая женщина в темных очках. Ей тоже не по душе холод.

-       Водитель! – приказала женщина. – Выключи свой ледник. Устроил здесь русскую зиму.

 Водителю, молодому парню, судя по всему, не нравится, когда с ним говорят таким тоном. Он не обращает внимания на приказ женщины в темных очках.

-       Ты слышал, что тебе сказали?! – повысил голос старик в шортах. – Холодно!

-       Уважаемый, - спокойно, не оборачиваясь, отозвался водитель, безуспешно стараясь выбраться из пробки. – В салоне много людей. Сразу станет душно. И те, кому станет душно, попросят включить мазган.

-       Вот именно, - сказал грузный мужчина в майке с надписью, советующей не отдавать врагу поселения. – Чистый воздух им помешал.

-       А тебя никто не спрашивает, - повернулась к мужчине в майке женщина в темных очках. – Едешь себе и молчи!

-       Это почему я должен молчать? – обиделся грузный мужчина. – Мы живем в демократической стране. Каждый имеет право высказать свое мнение.

-       Ты его высказал, - повернулся к нему старик в шортах. – Вон на брюхе все написано.

-       А вам не нравится? – даже приподнялся от возмущения грузный мужчина.

Старик ему не ответил. Зато подал голос молодой человек с кейсом.

-       А что тут может нравится, - сказал он. – Из-за вас и весь сыр-бор начался. Мало вам земли в Израиле. Вон вся пустыня Негев в распоряжении. Селитесь, сколько хотите.

-       Что-то ты сам там селиться не торопишься? – повернулся к молодому человеку высокий пассажир в кипе.

-       А почему это именно я должен там жить? – вопросом на вопрос ответил молодой человек.

-       Потому что ты верблюд и скотина! – пробасил кто-то невидимый из глубины салона. 

 Молодой человек хотел ответить, но тут автобус остановился, и он, махнув свободной рукой, вышел на своей остановке.

-       Водитель! Выключи мазган! – вдруг истерично взвизгнула женщина в темных очках.

-       И не думай, парень! – пробасил из глубины салона все тот же голос. – И так дышать нечем!

-       Правильно, - подтвердил грузный пассажир.

Тут в разговор вмешалась молодая женщина в длинной юбке и шляпе, закрывающей тяжелую копну волос.

-       Нужно носить с собой что-нибудь теплое: кофту или платок, - сказала она примирительно. – Тогда не будет проблем.

-       Тебя никто не спрашивает, что мне носить с собой! – повернулась к ней пожилая женщина в очках. – Ты своему Богу советуй, а не чужим людям.

-       Бог, уважаемая, советы не принимает, - сказала женщина в шляпе. – Он только их дает.

-       Развела тут религиозную пропаганду, - буркнул старик в шортах.

-       Не нравится ему поселения! – вдруг громко произнес мужчина в майке. – Ему Бейлин нравится с Арафатом!

-       Зачем шуметь? – вздохнул сидящий перед ним молодой человек с татуировкой на предплечье. – Тот парень давно уже вышел.

-       А ты не вмешивайся! – приподнялся над ним мужчина в майке. – Ты бы лучше место уступил старикам.

-       Где  ты тут стариков увидел? – повернулся к нему татуированный.

-       Да вот! – грузный в майке ткнул пальцем в пожилого человека с тележкой на колесиках.

-       Да я постою, - отмахнулся тот. – Мне выходить скоро.

-       Воспитали вас, - продолжал бурчать грузный в майке. – Никакого уважения к старшим.

-       Они просто не думают, что когда-нибудь сами будут стариками, - поддержал мужчину в майке невидимый бас.

-       И правильно не думают, - вмешался в спор девичий голос. – При такой жизни не знаешь, что завтра с тобой случится.

-       Завтра будет ночь, потом утро, потом день и вечер, - сказал чернокожий старик в кипе.

-       Ты закроешь мазган! – вновь заорала пожилая женщина в очках. – Ты не в своем Марокко, ты в цивилизованную страну приехал!

-         Из Ирака, госпожа, - чуть повернулся к ней водитель. – Мои родители из Ирака.

-       Эсти, - тихо сказал своей соседке старик в шортах. – Ты уже слишком: причем тут Марокко или Ирак?

-       А при том, – невозмутимо произнес, сидящий за этой парой, широкоплечий мужчина. – Притом, что твоя жена – расистка. Таких в тюрьму сажать надо. 

-       Ты что сказал? – мучая больную шею, повернулась к нему женщина в темных очках. – Это меня в тюрьму?

-       Тебя, тебя, - невозмутимо подтвердил широкоплечий.

-       Шломо! Ты слышишь, что он сказал?

-       Выйдем, Эсти, выйдем сейчас же! – не выдержав, закричал старик в шортах, и даже поднялся неосмотрительно.

-       Сиди! – крикнула пожилая дама в очках. – Мы за билет заплатили. У тебя что, есть лишние деньги?

-       Здоровье дороже, - буркнул старик в шортах.

-       Это верно, - ловко протиснулся на его место маленький человечек с бледным, острым личиком. Он уселся рядом с сердитой пассажиркой и продолжил: - Идти могу сколько угодно, стоять – чистая мука.

-       Доигрался, - уставилась на старика в шортах пожилая дама в очках. – Вот всегда так. Всегда на твое место кто-то садится…. Водитель! Да выключи ты мазган!

-       И чего они всю дорогу лаются? - сказал по – русски мужчина в фетровой, потертой шляпе.

-       Культуры никакой, - отозвалась ярко накрашенная женщина в легком, прозрачном платье. – Все им не так. Живут здесь от рождения. Денег куры не клюют, а все в автобусе ездют, экономят.

-       Ладно вам – сказал ей тоже по – русски пассажир в мятой армейской форме. – Среди сабр бедных тоже хватает.

-       Ага мы то и видим – продолжала ярко накрашенная. – Вон одна весь банк украла. А у нас сосед сыну и дочке по машине купил. Плюнуть некуда из-за их машин.

-       Ты выключишь мазган! – истошно закричала пожилая в темных очках.

-       Не выключу, - отозвался водитель. – Мы из Ирака – народ упрямый.

-       Я его сейчас убью! – сказала женщина.

-       Не убьешь, - улыбнулся сидящий с ней рядом маленький пассажир. – Мы тогда все разобьемся.

-       Тебя кто спрашивает? – повернулась к нему соседка. – Занял чужое место и молчи.

-       Чужих мест в автобусе не бывает, - резонно возразил маленький. – Бывают места свободные и занятые.

-       Он еще и рассуждает! – картинно подняла руки вверх соседка.

Тут вошла в автобус молодая, религиозная мама с тремя детишками. Первые двое были постарше и вели себя прилично. Третий малыш, а был ему год, не больше, орал, как резанный.

 Мамаша не обращала на орущего ребенка никакого внимания. Ей уступили место. Она спокойно устраивала на этом, единственном месте, все свое семейство.

-       Да уйми ты ребенка, - сказала вошедшей даме женщина с книгой. – Ты что не слышишь?

-       Слышу, - повернулась к ней с улыбкой многодетная мать. – У Даника зубы лезут. Тут не уймешь.

-       А у меня давно все выпали! – вдруг сообщил неприметный прежде старичок в белой панамке. – Так я что орать должен на весь автобус?

-       Вот ты и орешь, - спокойно указал старичку бас.

Ребенку, судя по всему, этот голос понравился. Он перестал голосить, и начал вертеть курчавой головенкой в поисках источника такого приятного голоса.

-       Нарожают, потом ходят без штанов, - ворчливо произнесла по – русски  женщина  в легком платье.

-       Да она вроде в юбке и даже длинной, - поправил ее сосед в фетровой шляпе.

-       Ты из меня идиотку не делай, - посоветовала спутнику женщина. – Они нарожают, а толку ноль. Их дети в армию не ходют…. Вон, косются. Не нравится им, что по-русски говорим. Ненавидят нас.

-       Зато вы их любите, - вздохнул сосед.

-       А за что их любить?…. Это нашему сыну автомат на шею – и пошел, или вот  ее?!

-       Кто-то должен страну защищать, - сказал мужчина в мятой форме.

-       Вот они пусть и защищают. И место у них на кладбище готово, как у людей. А тебя за оградкой похоронят, как собаку.

-       Мой дед на русском кладбище похоронен, под крестом, - сказал сосед. – А рядом еврейское есть. Там евреи лежат. Ну и что?

-       А то. Это в койке есть разница, кто с тобой рядом устроился, а покойникам это все равно. Это живым важно. Для них должны быть равные права.

 Вот на этом «русском» изречении водитель все-таки выключил мазган. Выключить-то выключил, но тут в автобусе появилась группа ортодоксов в черных костюмах и шляпах.

-       Включи мазган! – тут же истошно заорал кто-то из глубины салона. – Дышать нечем!

-       Тихо! Чего ты орешь! – одернули любителя холода. – Открой окно!

-       Не нужно открывать! – крикнул кто-то. – Сквозняк!

Тут грузный мужчина в майке стал пробираться к выходу.

-       Да ну вас всех к чертям, - бормотал он, расталкивая стоящих пассажиров. – Лучше пешком пойду.

-       Ну и топай до своего поселения, - посоветовал ему кто-то.

-       Я тебе потопаю! – резко повернулся к советчику грузный.

-       Давно рекомендую нашему Кнессету закон принять, – внятно произнес высокий мужчина в кипе. – Пусть «левые» в автобусе с левой стороны сидят, а «правые» - с правой.

-       А религиозных куда? – поинтересовался нежный, девичий голос.

-       Им специальные автобусы, - сказал молодой человек, призывно и ласково взглянув на симпатичную девицу.

-       Водитель! Включи мазган! – бешено заорал кто-то из душной глубины автобуса.

Но тут общественный транспорт остановился, и в салон быстро поднялся юноша – араб с изможденным, застывшим лицом фанатика и в тяжелой куртке не по сезону….