О.Пашина― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Оксана Пашина, и в нашей студии со своим особым мнением журналист Леонид Радзиховский. Здравствуйте.
Л.Радзиховский― Привет.
О.Пашина― Телеканал Дождь сегодня сообщил, что президент Путин не выйдет к участникам торжеств по поводу присоединения Крыма. Вчера Зюганов отказался вообще приходить на этот митинг-концерт на Воробьевых горах. Сначала всё шло так хорошо, по плану, сгоняли студентов в разных регионах, пожертвовали какими-то ценными пионами или тюльпанами напротив здания МГУ. А сейчас что-то пошло не так?
Л.Радзиховский― Вот те на! Для меня это сенсация, то, что вы сказали.
О.Пашина― Почему они не хотят туда приходить и не хотят радоваться вместе со всеми, как-то вообще ассоциироваться с этим праздником?
Л.Радзиховский― Диву даюсь. Ну, Зюганов – ладно, он там чего-то чудит к выборам, чего-то пытается показать, что он какой-то такой не такой. А Путин-то с какой радости? Вроде, объявили, что его выбирать должны в следующем году в честь победы в Крыму. Владимир Таврический и всё такое прочее. Чего это он вдруг? Я искренно удивлен. Никакого ответа на этот вопрос у меня нет.
О.Пашина― Тогда, может быть, есть ответ на вопрос, что изменилось, спустя 3 года после присоединения Крыма? Этот вопрос волнует многих слушателей. Они спрашивают: «Большинство россиян поддерживают, Запад фактически закрыл глаза».
Л.Радзиховский― Ну, народ поддерживает, действительно, подавляющее большинство. Тем более загадочно, почему вдруг Путин не хочет явиться своему народу. А это точно, что он не придет?
О.Пашина― Он не придет. Он поздравит, сказали в Кремле, но выходить, как это было в 2014 году, в 2015 году, перед собравшимися выступать он не будет.
Л. Радзиховский: Людей, которые поддерживают присоединение Крыма, больше, чем сторонников Путина
Л.Радзиховский― Не уберегли. Ну, не знаю, что случилось с Путиным.
О.Пашина― Да, сказали, и в Крым не поедет. В прошлом-то году он ездил в Крым, поэтому в Москве не присутствовал. И в Крым не поедет, и выходить не будет к народу.
Л.Радзиховский― Просто теряюсь в догадках, но в любом случае очевидно, что политического подтекста в этом, вроде бы, нет, потому что если бы Путин разочаровался во всей этой истории, то какого рожна тогда свои выборы проводить в день присоединения Крыма 18 марта? Если уж ты этот день хочешь объявить днем президентских выборов (а я думаю, что так и будет, иначе вряд ли бы Дума так подсуетилась и так далее), значит, по-прежнему всё в порядке и так далее. И вдруг, бац, не явиться к народу. Очень странно.
А что изменилось за 3 года? Хм. А что изменилось? Да ничего не изменилось. Народный энтузиазм, естественно, поостыл. Ну так всё на свете за 3 года остывает. Но точка зрения людей, насколько я понимаю, не изменилась, совсем не изменилась. Просто она вялая стала. Порывы сменились обычным конформизмом, но конформизм-то есть. А если уж будут подводить какие-то итоги там, вот Путин 6 лет президент, ну, соответственно в следующем году. Ну, какие итоги? Что уровень жизни не вырос? Это итог, конечно, но вряд ли это тот итог, который Путин хочет продать избирателю. Крым. Больше-то потрясти изумленное человечество особо нечем. Поэтому я совершенно не понимаю, почему вдруг он как-то так охладел, если он охладел. А если он не охладел, то почему он не пришел? Не понятно.
О.Пашина― Может быть, просто заболел, от Медведева заразился? Грипп сейчас ходит, вторая волна.
Л.Радзиховский― Ну, я говорю, не уберегли. Ну, может быть. Но честно говоря, по-моему, он вчера выступал на каком-то сборище.
О.Пашина― Было дело.
Л.Радзиховский― Ну так что какой-то такой стремительный недуг. В общем, одно могу сказать. Какие там вирусы гуляют, не знаю, но политически это его единственный неубиенный козырь и отдавать его (не Крым, разумеется, а свой козырь) он не может просто по той причине, что других козырей нет, и за год едва ли они появятся.
О.Пашина― Виталий пишет нам: «Крымчане должны приехать на Красную площадь и позвать Путина. Тогда, возможно, выйдет».
Л.Радзиховский― Все?
О.Пашина― Да.
Л.Радзиховский― Возможно. По новой крымской моде, может, они его попросят прямо в цари как Бориса Годунова? Не знаю. Это можно изощряться сколько угодно, но 2 вещи очевидны. Первая, о которой сказали вы, что Путин будет блистать своим отсутствием и все вопли про Путина – они, безусловно, будут, речовки-то все на Путине завязаны. Все эти вопли будут обращены почему-то к отсутствующему, вот.
А второе, что, тем не менее, Крым путинский, Путин крымский, и им не жить друг без друга, это остается в полном объеме.
О.Пашина― Наши слушатели спрашивают: «Как по-вашему, что мы за эти 3 года в связи с присоединением Крыма приобрели и что потеряли?»
Л.Радзиховский― Ну, кто «мы», понимаете? Мы разные. 150 миллионов человек. Значит, если говорить про 86% подавляющее большинство, ну что потеряли? Ну, чуть-чуть ухудшился уровень жизни, насколько я понимаю. Вот, я пенсионер, хожу, плачу за ЖКХ, всё время это дело растет, а пенсия моя как-то не особо растет. Значит, в этом смысле потеряли.
Что приобрели? Люди вот эти самые, 86 или 96 процентов, которые за Крым… Кстати, я думаю, что людей, которые поддерживают присоединение Крыма, больше, чем сторонников Путина. То есть не все, кто поддерживает присоединение Крыма, являются сторонниками Путина. Да, да, есть такие оголтелые, например, товарищи, которые считают, что Путин недостаточно «Крым наш», что Крым больше наш, чем Путин наш, ну и так далее.
Ну вот. Что приобрели? Улучшение самооценки. Реально значение слов «Крым наш» или «Крым ваш», по-моему, абсолютно равно нулю, оно абсурдно. Что значит «Крым наш»? Это что означает? У каждого из 150 миллионов людей есть кусок земли в Крыму? Или они вообще хоть раз были в Крыму? Или им запрещали ездить в Крым, пока там была украинская власть? Или вообще хоть что-то в отношении Крыма для них изменилось? Ничего.
Л. Радзиховский: В нашей жизни символические понятия гораздо важнее, чем реальные желудочные
Значит, ни о каких физических, материальных и тому подобных приобретениях речь идти не может. Речь идет о самоощущении, о самоидентификации, о моральном ощущении. Вот это моральное ощущение у них, благодаря телевизионному присоединению Крыма, улучшилось, что они вполне искренно, хотя часто косноязычно, и выражают своими восторгами.
В каком смысле оно улучшилось? А так, вообще. Наш. Это семантика.
О.Пашина― Ну, это такая длительная эйфория? Или, как пишет наш слушатель Виталий, крымский кайф? Вот, он все 3 года всё на одном и том же высоком уровне?
Л.Радзиховский― Нет, конечно. Я когда-то у вас, по-моему, с вами же разговаривал, что если монетку подбросить, то она рано или поздно упадет. Она и падает. Естественно, ни кайфа, ни эйфории, ни всех этих ощущений нет. Но нет и ломки, нет и похмелья, нет и обратного синдрома. И тут работает семантика. Вот, слово «наш» — оно людям очень нравится, это раз. Второе, очень нравится, что это абсолютно нахаляву, что по их глубокому убеждению они лично ничем совершенно за это приобретение… Приобретение для самооценки, приобретение для самоидентификации. Ничем за это не заплатили. Это два.
Третье, пропаганда, которая не эти годы, а добрых 20 лет твердила, что украинский Крым – это что-то ужасное, это почему-то оскорбление для русского человека и так далее. Вот это ощущение несправедливости, когнитивного диссонанса: наш Крым принадлежит Украине. Это ощущение снято. Это было очень у многих как в этом фильме Балабанова «За Севастополь ты мне отдельно ответишь». Вот, значит, это ощущение снято.
О.Пашина― А почему в Крым не едут? Пишут нам тут тоже слушатели: «Пляжи практически пустые».
Л.Радзиховский― Ну, это я не знаю, едут не едут. Но я еще раз повторяю, самоощущение, самоидентификация и прочие виртуальные вещи к реальному поведению никакого отношения не имеют.
Вот сейчас идет свалка «Исаакий наш, Исаакий ваш» — это из той же серии. Что такое «Исаакий наш»? Нева – она чья? Медный всадник чей? Воздух чей? Зимний дворец чей? Ничей. Но для верующих очень важно, что Исаакий наш, а для не верующих очень важно, что Исаакий не ваш. Хотя, ходить в Исаакий могут и те, и другие, хоть в тот, хоть в этот.
О.Пашина― Мы должны прерваться на несколько минут, а затем мы вернемся в эту студию. Я напомню, это особое мнение журналиста Леонида Радзиховского.
РЕКЛАМА
О.Пашина― И это особое мнение журналиста Леонида Радзиховского. Раз уж мы упомянули Исаакиевский собор и ситуация там до сих пор напряженная, до сих пор не решена, что там происходит, по вашему мнению? Чем дело кончится?
Л.Радзиховский― Ну, это тот же самый Крым наш, Крым ваш. Вот, значит, Исаакий будет церковный – это что значит? Что попы его могут по камню разобрать и продать кому-то? Что они там что? Повыкидывают нафиг что-то и вставят что-то? Это всё чисто символические вещи. Но люди живут символическими вещами. В нашей жизни символические понятия гораздо важнее, чем реальные желудочные. Что Исаакий, что Крым наш-ваш – это абсолютно семиотические такие игры, но люди в них охотно играют, тем более что они же не в одиночку играют, а на них давят, им промывают мозги, им компостируют. Они радостно в это дело включаются. Вот.
Л. Радзиховский: Аксёнов чувствует настроение. А настроение простое – перелизать всегда лучше, чем недолизать
Поэтому что Крым, что Исаакий, что еще что, никакого, естественно, реального изменения в жизни этих самых крымнаших не произошло. Но еще раз повторяю, вот, для самоощущения это для них существенно.
Значит, вообще вся эта история с Крымом – она одна из самых глупых, надо сказать, историй, потому что бывает, когда, допустим, действительно, идет борьба за территорию. Ну, скажем, Абхазия. Вот, когда грузины говорят «Абхазия наша» и когда абхазы говорят «Абхазия наша», это две разные Абхазии, потому что абхазы выгнали грузин, а грузины бы, наверное, турнули абхазцев.
Ну, вот, Косово. Вот, когда, значит, албанцы говорят «Косово наше» и когда сербы говорят «Косово наше», у них разногласие по аграрному вопросу – кто кого закопает в землю в буквальном смысле слова. А в Крыму-то ничего ж не изменилось. Кто жил там, тот и живет.
Вот, для них, для тех, кто там живет, слова «Крым наш» имеют конкретное значение: у него есть свой кусок земли, у него там есть какие-то свои налоги, какие-то свои доходы-расходы. Для него это понятно. Это не просто символ (символ, наверное, тоже какое-то значение имеет), но это реальная жизнь.
Для 150 миллионов людей, из которых в Крыму-то было, небось, миллионов 10-15 за всю жизнь, это, конечно, чистый значок, чистый символ. Для украинцев это имеет, наверное, немножко большее значение, потому что им стало труднее туда ездить, просто дороже, я так понимаю. Во времена Украины это было подешевле.
Вот это, значит, что касается большинства российского и украинского, которое символически переживает эту потерю, того, что им не принадлежало, потому что украинцам, тем, кто живет на Украине, у них не было своей земли. Или приобретение того, что они не приобрели, потому что клочков земли в Крыму никто из русских не имел и не имеет, кроме тех, кто там живет. Вот. Это, значит, для тех, кто переживает Крым наш, Крым ваш.
Для диссидентского меньшинства в России понятно, что неприятно. Они тоже ничего на этом реально не потеряли и ничего на этом реально не приобрели. Но, во-первых, это для них победа Путина, которого они ненавидят, и эта символическая победа Путина их страшно раздражает. Раз. Во-вторых, для многих (не скажу «для всех», но для многих) из тех, кто против присоединения Крыма, большое значение имеет тот очевидный факт, что Россия, во-первых, глупо врала, ну, просто так, по-детски врала про какой-то американский крейсер, который зачем-то придет в Севастополь. Кстати сказать, это вранье было настолько детское, что оно даже никогда не было официальным. То есть, вот, Кремль об этом помалкивал. Это было вранье телеканалов, это было вранье энтузиастов из Думы, но это не было государственное вранье. Настолько оно очевидно детское, что его даже не употребляли.
Ну вот, людям не нравится вранье. А кроме того, многих, конечно, раздражает то, что Россия, очевидно, наплевала даже не на международное право, а на свои собственные обязательства. Ведь, Россия, как никак, один из трех, так сказать, гарантов территориальной целостности Украины по Будапештскому этому несчастному меморандуму. Вот. Ну вот и гарантировали.
Да, действительно, и Англия, и Америка тоже, в общем, нифига не выполнили никакие обязательства, и оттого, что Россия присоединила Крым, ничего, собственно, Америка в ответ на это не сделала, и Англия ничего не сделала. Но, все-таки, одно дело не сделать, на словах осудить. Это невыполнение своих обязательств, но это, так сказать, пассивное невыполнение.
О.Пашина― А другое дело, нарушить.
Л.Радзиховский― А другое дело, просто грубейшим образом нарушить. Вот. Это тоже многих раздражает.
Ну и, наконец, это классовая ненависть. Если ватники ликуют, то демшиза бесится. Тут уж или наши, или ваши. То есть это такие спортивные страсти, спортивный азарт с двух сторон, которые продолжаются. Естественно, они ослабели, естественно, унялись волнения и страсти, но, тем не менее, позиции тех, кто за Динамо, и тех, кто за Спартак, они никуда не делись.
О.Пашина― Раз уж вы сами упомянули о призывах на царство, как вам идея, опять-таки, главы Крыма Сергея Аксёнова о монархии в России? Как вы считаете, это его личное частное особое мнение или это настроения элиты?
Л. Радзиховский: Наш строй основан на коррупции
Л.Радзиховский― Ну, насчет настроений элиты я чего-то сильно сомневаюсь. Частное мнение? Видите, опять же, что такое частное мнение? Когда флюгер поворачивается по ветру, это его частное желание или это ветер его вращает?
Аксёнов чувствует настроение. А настроение простое – перелизать всегда лучше, чем недолизать. Ну, не туда лизнул, ну, попал я языком не совсем туда, ну, такой уж у меня язык шаловливый, уж извините. Ну, люблю я лизать. Это мне, вот… Не могу не лизать. А что я иногда махну языком мимо, ну… Да, я старик простой, я старик грубый. Я честно скажу, вы гений, Ваше Величество. Хоть расстреляйте меня, хоть убейте, но я такой.
Так что лизнул, как говорится, лизнул не совсем туда. Гораздо интереснее удивительная поистине реакция Путина и Володина на эти слова. То есть реакцию Путина я не знаю, я знаю слова Пескова, что Путин…
О.Пашина― Без энтузиазма.
Л.Радзиховский― Без энтузиазма относится. То есть к идее уничтожения российской Конституции, изменения государственного строя и вообще ликвидации Российской Федерации президент Российской Федерации относится без энтузиазма. Это сильное заявление, которое говорит о многом.
Аналогично и Володин сказал, что, значит, к идее этой он относится… «Каждый имеет право на свои мысли. Надо смотреть вперед, а не назад». Ну, представим себе, что на каком-нибудь митинге какой-нибудь безумный демшизач крикнет «Ликвидировать президентскую власть! Отказаться от поста президента! Превратить Россию в парламентскую республику!» Интересно, по этому поводу тоже Песков академично скажет, что Путин без энтузиазма относится к идее ликвидации поста президента и превращения России в парламентскую республику? Хотя, парламентская республика формально ближе к Российской Федерации, нежели самодержавная монархия. Это предполагает радикальное изменение Конституции. А самодержавная монархия предполагает уничтожение Конституции.
Так вот к уничтожению Конституции Путин относится без энтузиазма, а к идее ликвидации поста президента любопытно, как бы он отнесся.
Ну, в общем, по большому счету, это всё, конечно, фейк. Один из многих фейков. Один из многих трэшей, от которых трещит всё наше политическое поле. А бездельники и, так сказать, ну, вот, в общем, вся эта шарлатанская братия, политологи, кремлинологи и прочие будут долго жевать, чтоб зубы…
Там есть несколько тем вечных, вот, в порядочном обществе, когда люди приходят и говорить не о чем. Говорят о погоде.
О.Пашина― А, наступила ли оттепель? – вот любимый вопрос последнего времени.
Л.Радзиховский― Да, наступила ли оттепель, да-да-да. А у нас, вот, значит, о погоде, об оттепели, о том, захоранивать ли Ленина, о том, вводить ли смертную казнь? И еще какая-то есть вот из таких светских тем для беседы. Забыл. Еще какая-то из этой же серии.
О.Пашина― А не вернуть ли нам монархию.
Л.Радзиховский― Ну, вот, можно и это, да. Вот эта вот жвачка, эта трэшевая жвачка – она вполне понятна, потому что когда говорить абсолютно не о чем и делать, главное, абсолютно нечего, а часы знай себе тикают… Вот, я представляю себе булочную, в которой работает 3 охранника, и делать им абсолютно нечего, потому что булки никто не крадет. И, вот, 3 человека приходят в 8 утра, и должны стоять на рабочем месте до 8-ми вечера. Они ж с ума сойдут.
И, вот, они будут обсуждать что-то, потому что людям надо что-то говорить. Раз ни делать, ни говорить нечего, вот они говорят.
О.Пашина― Мы тоже с Леонидом Радзиховским будем говорить, но после того, как прервемся на несколько минут.
НОВОСТИ
О.Пашина― Это особое мнение журналиста Леонида Радзиховского. Мы уже выяснили, что призывы сменить президентский строй на монархию не являются покушением на конституционный строй.
Л.Радзиховский― Абсолютно.
О.Пашина― Да. Как нам сказали власти Екатеринбурга, митинг против коррупции за права человека, который собирается провести в этом городе Навальный, это антиконституционная акция, поэтому проводить ее не разрешают.
Л. Радзиховский: В общем, работа министра – это не тот рафинад, о котором многие думают
Л.Радзиховский― Ну, правильно. Потому что наш строй основан на коррупции, следовательно, выступление против коррупции является, хотя и формальным, выступлением против строя. Тут всё нормально.
О.Пашина― А почему ни Медведев, я не знаю, ни Кремль не отреагировали вообще как-то на это расследование ФБК кроме, там, «Сам дурак», «Судимый персонаж» и всё такое? Ну, вот, собственно, и всё. Да, и забанили в Инстаграме Навального.
Л.Радзиховский― Ну, не трудно понять: не отреагировали потому, что не в их интересах реагировать, раскапывать всё это дело. Ну, нечего сказать, значит, и говорят «Сам дурак». Ну, что еще можно сказать? Вот.
Медведев – он… Мне нравится, что можно быть смешной. Вот такой у нас премьер, такая у него роль. Кроссовки, бодрячок такой. Ну, смешно. Вот. Путин над ним, так, пошутил довольно изящно: «Не уберегли». Ведь, это по-разному можно понимать. Можно понимать, что вот ребенок маленький шел и его не уберегли, а он пальчик в розетку сунул, например, или поскользнулся, упал. Путин при этом чуть-чуть улыбнулся так, чуть-чуть. Так что это можно понять как угодно. Улыбка есть, но просто улыбка.
А, вот, лица министров я бы посмотрел с любопытством. У них была задача – они должны были улыбнуться, потому что Путин улыбнулся. Но они должны были не улыбаться, потому что эта улыбка может не понравиться Медведеву. Значит, надо улыбнуться так, в такой пропорции, чтобы Путин понял, что они улыбнулись, потому что они за Путина, а чтобы Медведев понял, что они лояльны и не улыбнулись. Вот, особая тренировка лицевых мышц – это и есть то искусство, которому, по-видимому, учат в Академии государственной службы, в МГИМО и в других местах. А потом всю жизнь человек учится, ведь, у нас непрерывное образование.
Вот, я бы дорого дал, чтобы посмотреть, допустим, на лицо Мединского: вот, он улыбнулся?.. Или лицо Лаврова. Ну, Лавров мог улыбнуться больше, чем Мединский. А, допустим, Ткачев в этой ситуации мог улыбнуться меньше, чем Лавров, но больше, чем Мединский. А Шойгу мог улыбнуться примерно как Лавров, но значительно больше, чем Ткачев. Точнее не значительно… Ну, вот, короче говоря, вот этот размер улыбки по поводу шутки Путина над Медведевым – это и есть задача политологов.
О.Пашина― Это свидетельство рангов, да?
Л.Радзиховский― Вот, что должны изучать политологи. Вот наука-то чем должна заниматься.
О.Пашина― А мне вообще не понятно, а почему они боятся Медведева, раз он такой несерьезный, президент над ним шутит и вообще у него такая забавная роль?
Л.Радзиховский― Вот это и есть его роль.
О.Пашина― А чего они, почему они боятся-то его тогда?
Л.Радзиховский― А, почему боятся?
О.Пашина― Да, боятся? Ну, улыбались бы и улыбались. Какая разница?
Л.Радзиховский― Медведева они абсолютно не боятся. Они Путина боятся. А Путина они боятся в двойном смысле. Если Путин сострил, то надо улыбнуться. Но Путин следит за субординацией, потому что шутить по поводу Медведева – это прерогатива Путина, но никак не Рогозина и даже не Лаврова. Хотя, чуть-чуть…
Понимаете, это… Ели вы помните «Шинель», то там генерал в ответ на заявление «Секретари до того ненадежный народ», сказал «Что-что-что? Где вы духу такого набрались? Что за буйство такое распространилось между молодыми людьми против начальников и старших?»
В общем, работа министра – это не тот рафинад, о котором многие думают. А что не реагируют, ну, понятно, что не реагируют. А как реагировать? Ну, может Медведев снять кроссовку и запустить ею в Навального. А не в Навального, так еще в кого-нибудь, кто под руку подвернется. «Да, у меня кроссовки. И что? Хорошие кроссовки. И в чем проблема-то?»
О.Пашина― Хорошо. Раз мы начали с Крыма и это наш основной повод для гордости, как мы выяснили, давайте поговорим про второй наш повод для гордости – я имею в виду Сирию. Пальмиру взяли, главарей ИГИЛ поубивали. Близок ли финал блестящий?
Л. Радзиховский: Если война закончится, то что делать-то? Чем дальше заняться?
Л.Радзиховский― Да, вот это плохо, потому что, понимаете, пока идет война в Сирии, Россия, естественно, во первых строках, она востребована, с ней все носятся и так далее, и так далее. Если война закончится, то что делать-то? Чем дальше заняться? К чему приложить талантливые и живые руки?
У России есть шанс несомненно, но это рискованный шанс – это если Иран обеими ногами плотно так встанет в Сирии, особенно на границе у Израиля, то после этого, конечно, Россия будет уж точно очень влиятельной, будет в первых строках мировых СМИ и премьер Израиля будет к нам ездить не раз в 3 месяца, а 3 раза в неделю. Но это игра, несомненно, которая увеличивает политическую капитализацию России, но довольно рискованная игра, потому что собачиться на таком месте с Израилем – это значит собачиться с США, причем по очень серьезному поводу.
Несомненно, это возможность привлечь внимание Трампа вне всякого. Но иногда, все-таки, лучше внимание уж до такой-то степени не привлекать. Кроме того, есть еще некоторые проблемы – например, Иран, когда он плотно встанет в Сирии, может начать разговаривать с Россией уже не по-английски, а по-персидски. Тоже не очень приятно. Кроме того, всё это может не слишком понравиться смертельным врагам Ирана в виде Саудовской Аравии и как на это посмотрит Турция.
С одной стороны, это всё прекрасно. Разводящий, решающий, крышующий. Жизнь! Жизнь кипит. Ну, не заниматься же ЖКХ, извините, какими-то там пенсиями? Снести хрущобы и заняться Сирией, наконец. Это, вот, с одной стороны, это прекрасно. С другой стороны, влезать уж совсем-то в это осиное гнездо с ногами, в общем, тоже не совсем приятно и не совсем безопасно. Вот, я думаю, это одна из тем, над которыми…
Но есть еще один пункт, который, как бы, способен привлечь к нам внимание изумленного человечества – это всё тот же самый всем надоевший, но никуда не исчезнувший Донбасс. Ну, конечно, это не Сирия. Америку Донбасс волнует в несколько тысяч раз меньше, чем Сирия, но, все-таки, тоже такой повод напомнить, что мы живы еще, течет наша алая кровь огнем нерастраченных сил.
О.Пашина― Наблюдатели говорят, что Киев перешел к экономической войне, имея в виду железнодорожную блокаду, закрытие банков. Как вы думаете, что там они себе думают?
Л.Радзиховский― Я думаю, что в течение четырёх лет или трёх лет шла священная война Украины с террористами, свободных жителей Донбасса с фашистами, и в ходе этой четырёхлетней войны они друг с другом торговали, освобожденный от фашистов Донбасс продавал фашистам уголь и платил фашистам налоги, в том числе платил налог на то, чтобы фашисты продолжали войну со свободным Донбассом. А свободная Украина покупала у террористов тот же самый уголь и имела с террористами экономические отношения.
Это очень трогательно, это говорит о том, что это, действительно, гибридная война во всех отношениях, а прежде всего, конечно, это война со здравым смыслом и война с некоторой очевидностью. Но теперь она стала чуть менее гибридной, хотя, по-прежнему, значит, Россия – оккупант и агрессор, с которым Украина сохраняет экономические отношения. На Украине нет законной власти, а произведен государственный переворот, как нам объясняют. А с этим самым государственным переворотчиком Порошенко мы поддерживаем полные отношения, признаем его легитимность. Легитимно-государственный переворот. Фашисты, с которыми торгуют, как в известном анекдоте, когда двое стреляют, и один другому кричит: «Петро! Продай обойму, а то мне в тебя стрелять нечем». Вот такая вот война там идет и будет продолжаться.
То, что сейчас Россия вдруг стала признавать паспорта этих самых ДНР и ЛНР, ну, это, в общем, понятно, почему. Потому что Трамп. Трамп, Трамп, проклятый Трамп.
О.Пашина― Так, а Трамп-то здесь причем?
Л.Радзиховский― Ну как причем? Мы так вам верили, товарищ Трамп, как, может быть, не верили себе. Путин верил, что птица счастья, она же золотая рыбка по второму кругу к нему приплыла. Вот, он был терпелив, он ждал и он дождался птицы удачи.
Вместо этого приплыла не золотая рыбка, а рваная калоша очень отвратительного вида. Ну и обиделся он. А как еще показать реально им, до какой степени мы обижены? Вот, стали признавать паспорта ДНР… «Вот, вы так? Вот, вы с нами так? Так вот мы ж паспорта признаем».
О.Пашина― А Трампу это обидно? Страшно? Тяжело? Горько?
Л.Радзиховский― Нет. Нет. А что мы еще можем ему сделать? За нос его дернуть? Новый представитель России в ООН попросит аудиенцию, укусит его за нос? Ну, вот это некий способ отомстить Трампу, потому что других почти нет.
Л. Радзиховский: Поклонская – это моя любимая женщина уже довольно давно
Трамп нам нагадил, повел себя, прямо скажем, как последний сукин Трамп. Ну, вот, мы пытаемся… «А вот мы паспорта признаем, а вот мы этими паспортами… А вот мы на грабли наступим. Вот, вы с нами так, а мы еще раз на грабли наступим».
Вообще с этой «ДНРией», «ЛНРией» Россия, конечно, в положении той бедной кошки, которая бегает с банкой на хвосте. Но специфика в том, что эта кошка сама себе банку привязала на хвост, такая ученая кошка. Кот ученый с банкой на хвосте. И эта банка теперь уже крутит несчастным котом.
Вот такая вот ситуация. А жителей этого самого ДНРа, действительно, жалко, потому что попали они как кур во щи. Белые пришли – грабят, красные пришли – грабят, морочат им голову. Живут они отвратительно, и вырваться из этого заколдованного круга у них ни единого шанса, к сожалению для них, нет.
О.Пашина― Кстати, раз уж о паспортах. Как вам идея гражданства по праву почвы?
Л.Радзиховский― Это как?
О.Пашина― Вы не слышали эту замечательную задумку, кстати, бывшего прокурора Поклонской и депутата Затулина? Они предлагают по праву почвы давать гражданство. Если ты жил в бывшей Российской империи, твои потомки, естественно (те, кто жили, тех уж нет), или в бывшем Советском Союзе имеешь приоритетное право получить российский паспорт.
Л.Радзиховский― А если ты им не воспользуешься, мы тебя догоним и всучим этот паспорт. Никуда ты от нас не денешься. И в Париже найдем.
Ну, вообще Поклонская – это моя любимая женщина уже довольно давно, потому что я разгадал ее, как мне кажется.
О.Пашина― Заметьте, сколько чудесных инициатив из Крыма. Монархия, право почвы.
Л.Радзиховский― Да, да. Волшебное место, да. Бьет ключом.
Дело в том, что если вы внимательно смотрели на ее фотографию, то вы не можете увидеть, что она, действительно, прямой потомок Николая Второго. Там же Анастасия, как вы знаете, чудесным образом спаслась. А дальше было так. Анастасия спаслась, жила как простая крестьянка на Украине, сменила фамилию. И Поклонская до определенного возраста не знала, что она Романова. И когда она этого не знала, она вела себя как украинский прокурор, засудила нескольких русских патриотов, которые хотели освободить Крым от Украины. А потом ей было видение, что она прямой потомок и законный наследник Николая Второго.
А дальше наступила трагедия. Дело в том, что документы уничтожены, а добиться генетической экспертизы, которая бы доказала, что она является прямым потомком Николая, очень трудно.
О.Пашина― Но бюст замироточил, и это был знак.
Л.Радзиховский― Она всё время мироточит, непрерывно. Она мироточит уже несколько лет, пытаясь обратить внимание и добиться, чтобы сломали бюрократию и провели, наконец, мироточащую экспертизу, которая докажет, что ее мирра и мирра Николая Второго абсолютно генетически аутентичны.
О.Пашина― На этой замечательной ноте мы заканчиваем программу «Особое мнение». Это был журналист Леонид Радзиховский. Всего вам доброго, до свидания.
Комментариев нет:
Отправить комментарий