По грузу в
аэропортовской тележке можно сразу определить: надолго человек отправляется за
границу или срок его пребывания там ограничен командировкой, отпуском и чем-то
еще, неважно чем.
Тележка моих знакомых
заполнена доверху. Они летят домой, в Россию, в поселок Красный Октябрь,
Владимирской области.
Домой - это верно,
потому что Саул Матвеевич Левинзон и его жена Берта Исааковна сохранили за
собой квартиру в означенном поселке, только сдали ее в наем за 50 долларов в
месяц семье военнослужащего.
Недавно
квартиросъемщика перевели в другой гарнизон. Квартира Левинзонов опустела. Вот
они и решили , что настал час вернуться.
Люди, муж и жена
Левинзоны, немолодые ( Саулу Матвеевичу 62 года, Берте Исааковне – 58). В
Израиле они оставляют семью своего любимого сына – Бориса, его жену Евгению и
двоих внуков, в которых души не чаят.
И все-таки Левинзоны
уезжают в Красный Октябрь, и мы все провожаем их в аэропорту имени Бен Гуриона, замечательного человека, сказавшего
когда-то, что взрослые репатрианты «это пыль, нам нужны их дети».
Так что будем
считать, будто ветер пустыни поднял очередную «пыль» в воздух и отправил ее на
родину. Выходит, все нормально, ничего страшного не произошло, если бы не это
проклятое разъединение семьи, причем семьи дружной и любящей. Вот подобное
совсем уж ненормально. Так не должно быть, не должна распадаться человеческая
ячейка, соединенная любовью. Не так уж много в нашем печальном мире этой любви,
да и простого согласия.
Саул Матвеевич сам
себя называет «человеком материальным». Никогда не позволял он себе говорить на
языке эмоций. Левинзон полагает, что любые человеческие поступки можно
объяснить с точностью бухгалтерского отчета. Он
всю свою деятельную жизнь проработал на большой фабрике-лесопилке.
Сначала заместителем главного бухгалтера, а потом, в течение 25 лет, - главным.
Вот как объясняет
глава семьи свое решение вернуться в поселок Красный Октябрь.
-
Во-первых, - говорит он. – У нас не отобрали паспорт
Российской Федерации. Значит, мы все граждане страны, где родились. Во-вторых,
мы сохранили свою квартиру, но не только квадратные метры жилья, но и
садик-огород за домом, где всегда выращивали разные овощи и клубнику, на одной
органике, без всякой химии. В – третьих, мое предприятие после приватизации
стало на ноги, возглавил его наш старый друг – Борис Яковлевич Левис, и он уже
целый месяц держит место главного бухгалтера вакантным, и настоятельно
рекомендует мне вернуться к исполнению прежних обязанностей.
Вот, пожалуй, и все…. Да, у меня не создалось
впечатление, что замечательная страна – Израиль – в нас нуждается. У меня нет
претензий к Еврейскому государству, но нет уверенности, что я и моя жена ему не
в тягость.
Мне, правда, было позволено зарабатывать
некоторые деньги в должности дворника, но в последнее время что-то стали болеть
ноги, и я вычислил, скажем так, что мучить самого себя ради незначительного
оклада не имеет смысла.
Видишь ли, каждый человек родится для
определенного вида деятельности. Я родился для сидячей работы, кто-то - для
ходячей.
И прошу тебя не задавать глупые вопросы.
Почитываю твои опусы. Иногда, признаюсь, с некоторым интересом, но должен
признаться: как только ты впадаешь в лирику, сразу появляется неизбежная ложь и
о человеке, и о его поступках.
Вот нам тут бросили упрек, что мы бежим из
страны в страхе перед террором. Это – ложь. Мне бы силы и возможность, я бы
взял в руки автомат. Всегда боялся только одного – потерять доброе имя.
Мало того, твердо убедился, что мы для нашего
Еврейского государства – настоящий балласт. Скоро нам должны начать выплачивать пособие, отрывая и без
того ограниченные средства от наших вооруженных сил. Я, как раз, думаю, что мы
совершаем разумный и патриотический поступок, покидая страну.
Не стал задавать вопросы Саулу Матвеевичу. Вот
с его женой –Бертой – мы поговорили на равных.
Глаза у «слабой половины» Левинзона давно уже
на «мокром месте».
-
Знаешь, - тяжко вздыхает она. – Мой Саул не просто
честный человек – он ненормально честный. Никогда не взял лишней копейки, даже
свое: премию, например, брал всегда неохотно.
Он говорил так: « Хорошо, что в мире много
антисемитов. Это нас, евреев, воспитывает. Мы просто обязаны быть добрее,
умнее, честнее всех».
Как вам нравится такая точка зрения? Нравится,
не нравится, но вы легко можете себе представить, с каким «богатством» мы
приехали в Израиль? Цель была, конечно, мы всегда мечтали соединить нашу крепкую семью, потому что наш
замечательный сын Борис, его жена, Евгения, и тогда еще один наш любимый внук –
Данька – отбыли в Еврейское государство при первой возможности, в 1991 году.
Дети быстро встали на ноги, выучили иврит,
получили хорошую работу, и уговорили нас приехать. День нашего прилета, 3
февраля 1997 года, я никогда не забуду,
потому что это был самый счастливый день в моей жизни.
И вот мы летим обратно, и этот день я даже не
знаю, как назвать.
Саул вам наверняка сказал, что у него стали
болеть ноги. Это не причина нашего отъезда. Он просто не мог смотреть, как я
мыла лестницы. Поверьте, это было так.
Саул за день до нашего
бракосочетания сказал: « Берта Исааковна, я не обещаю вам «золотые горы», но
клянусь, что всю жизнь, пока сил хватит, буду носить вас на руках». И носил, а тут вдруг состарилась его жена, а он
должен смотреть, как она моет лестницы и терпит от жильцов всякое хамство и
презрительные взгляды.
Пока человек жив, он хочет оставаться
человеком. Тут не поспоришь. Тут я со своим мужем согласна. Наш сын как-то
сказал, что в Израиле старики живут долго, а Саул на это ответил, что есть
разница между понятиями «жить долго» и «умирать долго».
Не думаю, что сын наш тогда отца понял, но я –
то поняла. А потом, проснулся однажды Саул и говорит: «Знаешь, Берта, мне во
сне ничего не увиделось, а только «услышался» визг нашей лесопилки». И тут я
поняла, что он уже все решил насчет отъезда.
Так и оказалось. Наши знакомые здесь, в
Израиле, часто говорят, что приехали они в страну ради детей, но мы-то приехали
ради себя, и к детям, а так получилось, что и себе стали обузой, и государству,
да и детям нашим тоже.
Все правильно, мало было хорошего в жизни там.
Сколько всего натерпелись. Можете себе представить, что Саула однажды
оклеветали, даже шантажировали, грозили судом, но мы выстояли.
Еще и потому выстояли, что пользовались в
нашем поселке большим уважением. Знаете, сколько человек подписали письмо в
нашу защиту? 1023 человека – вот сколько! А всего в нашем Октябре было тогда
2500 жителей.
Болит у меня сердце. Даже не знаю, как будем
жить без детей и внуков. Сколько от них радости! Я бы, скажу честно, осталась,
несмотря ни на что, только мой главный бухгалтер мне всего дороже, никогда не
оставлю его одного, ни на час не оставлю. Как он решил, так и будет. Было сказано: «
Знаешь, Берта, не беда, когда люди делают ошибки. Трагедия, когда у них не
хватает смелости их исправить».
В отпуск обязательно будем ездить в гости к
детям. Надышимся родным теплом – и обратно.
Все это я выяснил у Берты, задавая вопросы, но оставил только ее ответы
в целях экономии газетных площадей.
Сын, Борис, комментирует отъезд родителей так:
« Форменный идиотизм. Я занимаюсь рекламным бизнесом. Как понимаете, человек не
бедный. Сколько предлагал старикам жить вместе – тщетно. Не было у отца
необходимости – метелкой махать, а у матери мыть лестницы. Вполне могли обойтись
и без этого.
Мне все-таки главной причиной их отъезда
кажется необходимость аренды жилья. Амидар им получить не удалось, от хостеля в
городе на Юге , они отказались. Вот и метались старики по квартирам, за пять
лет сменили четыре «крыши».
А отец всегда был очень домовитым человеком.
Вы не представляете, во что он превратил нашу небольшую квартирку в «Красном
Октябре». А какой у нас был сад-огород – сказка!
Он вам, наверно, рассказывал о «сидячем» своем
призвании. Ерунда все это! Более подвижного человека не встречал. Зимой – на
лыжи. Летом – грибы, ягоды, рыбалка. Он
нам никогда не давал покоя. Сам тормошился и всех вокруг тормошил.
А здесь…. Нет, у меня есть машина, но столько
работы…. В субботу, верите, вылезать из кровати не хочется.
Но, повторяю, все-таки главное, что нет у
моего старика своего дома. И, судя по всему, уже не будет. Он поначалу свое
временное жилье решился облагородить перестройкой, так хозяин квартиры не
только стариков выгнал, но и пригрозил, что в суд на них подаст».
Есть своя точка зрения на отъезд стариков и у
жены Бориса – Евгении. Она говорит так: « Стыдно признаться, но у меня с моими
родителями нет «химии», да никогда и не было. Они, наверно, неплохие люди, но
всегда были озабочены только собой: своим благосостоянием, своим здоровьем. И
говорить всегда любили только о себе….
Может быть, и не в этом дело. У меня есть старший брат. Так вот, мне
всегда казалось, что его они любят, а меня только терпят по необходимости. Мы приехали в Израиль вместе, а живем в разных
городах, и встречаемся крайне редко. Другое дело Саул и Берта. И я никак не могу
примириться с их отъездом, понять его необходимость. Мало того, мы с мужем
очень заняты на работе, и я всегда хотела доверить воспитание своих детей
родителям мужа. Я совершенно спокойна,
когда они рядом. Мне нравится, как они разговаривают с детьми, даже, как их
целуют нравится. Не знаю, что теперь будет. Вот Саул Матвеевич говорит, что они
приехали в Израиль не ради детей. Это и так и не так. В любом случае, бесспорно
одно: они приехали сюда ради внуков. И
вот теперь именно эти люди уезжают, а мои родители, которые никак не могут
запомнить имена наших детей, остаются. Нет, нет и нет! Это несправедливо и
неправильно».
Спросил я и у внуков, как они относятся к
отъезду деда и бабушки.
ДАНИИЛ ( 14 лет). Жалко, конечно. Дед так
смешно умеет рассказывать, а бабушка готовит лучше всех. Я после школы часто к
ним приходил, потому что у мамы в холодильнике одна тоска из полуфабрикатов. А
еще дед в математике «рубит» здорово. Он мне, знаете, как помогает…. Но
ничего…. Мы летом будем к ним приезжать и ходить вместе с дедом на рыбалку. Он
говорит, что у них за старой мельницей есть большой пруд, а там даже сомы
живут. Это такие самые большие рыбы – сомы – величиной с крокодила.
ОСЯ (ОСНАТ, 8 лет). Дед пусть едет один, а
бабушку я отпускать не хотела, а, если она
уедет, я сразу русский язык забуду совсем. Зачем он мне нужен без бабушки, и кто меня
будет учить вышивать или готовить разную еду? Я даже не знаю, как все будет без бабушки. Дед
он тоже хороший, но для девочки не очень подходящий, а потом он всегда колючий,
потому что плохо бреется электрической бритвой, а нужно бриться станком «Шик»,
как это делает мой папа.
Вот такой мне удалось сделать опрос
заинтересованных лиц перед отъездом моих старых знакомых в поселок Красный
Октябрь. Познакомился с Саулом
Матвеевичем лет 20 назад, когда искал материалы для своей дачки. Я тогда увидел
еврея и обрадовался, что смогу добыть
дефицит досочный без особых проблем. Сунулся к главному бухгалтеру с конвертом
и получил от ворот поворот, правда, в деликатной форме. Впрочем, форма эта так
мне понравилась, что с тех пор старался посещать Левинзона без всякой корысти.
И вот теперь и он, и Берта Исааковна уезжают,
так и не сумев обжиться в Израиле. Все понимаю, и для молодых работы по
профессии мало, и бесплатного жилья на всех не напасешься, и натуру людскую с
ее призрением к людям физического труда не переделаешь. Все понимаю, но все
же….
И еще я думаю, что ситуация, подобная этой, не
могла случиться в Еврейском государстве лет 15 – 40 назад. Пути назад
практически не было ни у кого. Нынче все изменилось, но вот изменения эти
как-то странно и медленно доходят до сознания наших абсорбирующих органов. Они живут так, будто на дворе какой - нибудь
75 год.
Опасно это. Факт разъединения семей – что-то
новое в истории Израиля. И мне совсем не нравится это новое, и я расцениваю его
не иначе, как симптом общего неблагополучия, следствие нежелания бюрократии Еврейского государства понять, что
люди в любом возрасте не «пыль», а пока дышат они и двигаются, - все-таки люди
– человеки. Да и какие дети могут получиться от «пыли» – один «мусор».
2002 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий