ОСОБОЕ МНЕНИЕ ЛЕОНИДА РАДЗИХОВСКОГО

8.3 МБ

М.Майерс― 19 часов, 7 минут. Это программа «Особое мнение». У микрофона — Маша Майерс. И к нам присоединяется журналист Леонид Радзиховский. Леонид Александрович, добрый вечер! Слышите меня?

У нас есть связь? Леонид Александрович…

Л.Радзиховский― Да.

М.Майерс― Это было непросто. Я вас приветствую, здравствуйте!

Л.Радзиховский― Здравствуйте! Техника у вас на высоте.

М.Майерс― Да, есть немного. Приносим свои извинения, Леонид Александрович.

Л.Радзиховский― Не мне. Приносите извинения исключительно слушателям. Мне не надо.

М.Майерс― Договорились, хорошо. Леонид Радзиховский — гость программы «Особое мнение». Сейчас мы уже стартуем в полной мере. Я читала ваши цитаты, что вы говорили в 14-м году. Правда, речь шла о крымском референдуме, но позвольте, тем не менее, вырвать из контекста: «Чем выше референдум с заранее известным результатом, тем менее понятен результат этого референдума». И далее вы рассуждаете о том, какую цену придется России заплатить за Крым. Скажите, сегодня насколько эта фраза подходит к тому, что нас ожидает 1 июля?

Л.Радзиховский― Это совершенно другой референдум, поэтому это мало подходит. Когда был крымский референдум, действительно, было непонятно, какую цену мы заплатим, но, по крайней мере, было хорошо понятно, за что мы заплатим — за присоединение Крыма и за рост рейтинга Путина на волне курортно-патриотических ожиданий.

Сейчас непонятно ничего. Главное — непонятно, что, вообще, происходит, зачем это мероприятия, что это за мероприятие — вот это непонятно. Тут уже вопрос не цены, а вопрос товара В 14-м году было понятен товар, то есть крымские камни плюс рейтинг Путина, ну, и многое другое: скандалы с Украиной, скандалы с Западом. Сейчас абсолютно непонятен товар. То действие, которое планируется 1 июля, это, как известно, не референдум, не выборы, ни то, ни сегодня. Что это? Вот это понять невозможно. Юридически это абсолютно ничтожное действие. То есть это термин такой юридический. Юридический смысл этого действия ничтожен.

Закон об изменении Конституции давно вступил в силу. И оттого, что пройдет этот опрос или не пройдет этот опрос, с точки зрения абсолютно ничего не меняется. Ладно. Тогда что это? Опрос общественного мнения, такой большой ВЦИОМ? Это тоже чепуха, потому что это опрос, в котором невозможно проверить правильность подведения результатов. Насколько я знаю, даже на фоне наших обычных выборов здесь уже полный беспредел, потому что, как я понял, никакого контроля со стороны хоть каких-то независимых избирательных комиссий нет. Поэтому это бессмысленно по результату, это бессмысленно по технологии.

Ну, хорошо, а для чего все это делается? То бессмысленно, это бессмысленно. Для чего это всё делается? Во-первых, что делается, во-вторых, для чего делается? Что касается — что. Вот я иду по улице, вижу здоровенный плакат: «Сохраним» и нарисован Пушкин. Но сохранять-то собираются Путина, как я понимаю. Так что, Путин или Пушкин меняются местами или что? Или речь идет о горячих завтраках? О чем, вообще, идет речь?

Насколько мы можем понять, речь идет о довольно странной форме мошенничества. А мошенничество — это обычно действие, в ходе которого мошенник обманывает лоха. То есть лох понятия не имеет, что с ним делают, дурак лох ничего не понимает, а мошенник его обманывает. Это более-менее выгодно мошеннику. В данном случае этого нет, потому что лох, по крайней мере, 99% лохов прекрасно понимают, что эта абракадабра с горячими завтраками, «сохраним Пушкина»…

М.Майерс― 99%? Вы думаете, что если вы экстраполируете это понятие лоха на граждан России, то вы думаете, что 99% это понимают?

Л.Радзиховский― Вы мне не дали договорить фразу.

М.Майерс― Прошу прощения.

Л.Радзиховский― Понимают — что? Почти все, ну, не 99. 99 — это условная цифра. Но огромное, подавляющее число граждан понимают, что горячие завтраки Пушкина, сохранение исторической памяти и прочая галиматья не имеют абсолютно никакого отношения к реальной процедуре. Реально мы голосуем за Путина. Что значит, за Путина тоже не совсем понятно, потому что его никуда не избирают, но, так или иначе, мы реально голосуем за Путина.

Вопрос: зачем же это всем очевидное голосование заворачивать в какое-то бессмысленное вранье? Бессмысленное именно потому, что все знают, что это вранье. Если вы, уважаемый Владимир Владимирович, хотите не очень понятно, зачем, но хотите остаться президентом до смерти, то вполне естественно задать гражданам именно этот вопрос, а никакой другой. По крайней мере, это будет ясно, просто, честно. Учитывая технологию нашего голосования, можно не сомневаться, что искомый положительный ответ на этот вопрос вы получите. Но если вы до такой степени боитесь своих граждан, не верите им и так далее, что вы боитесь задать этот вопрос, то зачем же вы пытаетесь правой рукой достать левое ухо, да еще делаете это так ловко, что все это видят?

Но все же понимают, что речь идет не о горячих завтраках для Александра Сергеевича Пушкина, правда? Все понимают, что речь идет о той или иной возможности продлить власть Путина. Ну, так и спросите прямо: вы за то, чтобы продлилась власть Путина или против? Всё.

Нет, все знают, что речь идет об этом, но спрашивают почему-то совершенно о другом. Подходит к женщине и говорит: «Хочешь горячий завтрак со мной?» Она глаза открывает и говорит: «Погоди, мы вроде с тобой про ужин не договорились, а ты уже о завтраке. Чего ты горячий такой?»

Поэтому это какое-то абсолютно бессмысленное по форме, по содержанию, по юридической стоимости, ну по всему какая-то чепуха на чепухе сидит и чепухой погоняет, какой-то набор нелепых чепуховин. Вот такая пирамида из стульев, и каждый стул гнилой. Еще раз повторяю: юридически бессмысленно, потому что юридической силы это не имеет. Вопросы не о том, о чем власть хочет знать. Процедура подсчета высосана из пальца, то есть ее просто нет.

И, наконец, главное. Ну, хорошо, с помощью тех или иных манипуляций, фальсификаций, загоняя кого-то насильно, кого-то покупая, кого-то что-то, как-то, вы получаете искомый ответ: «Мы хотим горячие завтраки». После чего начинается «хитрованство», такая детская хитрость: вот я спрятался за юбкой мамы, и раз я спрятался, меня никто не найдет. Раз граждане сказали, что они хотят горячих завтраков с Пушкиным, то, следовательно, они изменили Конституцию, а раз они изменили Конституцию, то, следовательно, Путин может опять избираться на следующий срок… через 4 года.

Л.Радзиховский: Это самый оригинальный способ восстановления диктатуры, о котором я когда-нибудь слышалQТвитнуть

Ребята, вы чего, издеваетесь? Это так устанавливается, с позволения сказать, диктатура, пожизненная власть? Это самый оригинальный способ восстановления диктатуры, о котором я когда-нибудь слышал.

Диктатура устанавливается просто: вот с этого дня я пожизненно буду править этой страной по разным причинам. Потому что враги окружают и надо от них спастись, потому что если кто-то не согласен, пусть выйдет и скажет, и я посмотрю, какого цвета у него мозги. Потому что этого хочет народ. Потому что у меня есть единственно правильная идеология, о которой я вам объясню. Потому что у меня есть грандиозные планы развития этой страны, которые я не могу не выполнить. Ну, по разным причинам.

Но вот так «обманывать», еще раз повторю: обманывать так, что никого обмануть нельзя, все всё видят для того, чтобы через 4 года под предлогом всей этой ерунды получить возможность куда-то там баллотироваться — ну, э то просто какой-то детский сад, откровенный бессмысленный детский сад какой-то и всё.

М.Майерс― Слушайте, но политика Путина за 20 лет, в общем, не была такой инфантильной. А сейчас вы несколько раз повторили и про детский сад… То есть, получается, что Путин скатился к такому политическому инфантилизму? То есть какой он путь прошел, какую трансформацию за эти 20 лет, что начиная практически с выборов, я уж не знаю, относительно прозрачных, честных или нечестных, но, тем не менее, через процедуру, — и теперь мы пришли к такому формату. Почему вдруг? Что изменилась в самом Путине?

Л.Радзиховский― Я бы сказал, изменилось и в Путине и в нас с вами, то есть в обществе, и в ситуации. В Путине изменилось то, что за 20 лет он не помолодел. За 20 лет безудержной, нелепой, анекдотической лести со всех стороны и бессмысленных укусов со стороны псевдооппозиции типа «Эха Москвы» — вот за 20 лет такой жизни с ним произошло то же самое, что происходит со всеми абсолютными правителями, и что давным-давно названо: всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. 20 лет этой абсолютной власти, не встречающей никакого ни с какой стороны сопротивления, его абсолютно развратили. Кроме того он абсолютно очевидно устал.

А самое главное, если 20 лет назад он хотя бы мог сказать, что они собирается делать, то сейчас он сказать ничего не может. Он может только писать статьи для американских журналов о том, как нам предупредить Вторую мировую войну и не дать Гитлеру на Польшу. А это тема актуальная, интересная. Понятно, что за время вынужденной самоизоляции Владимир Владимирович усовершенствовался в истории. Но последующие 16 лет (4 сейчас, плюс 12) можно написать целую историю Второй мировой войны, так что есть, чем заняться.

М.Майерс― Вы думаете, он сам это писал?

Л.Радзиховский― Я не знаю, кто это писал. Это мне абсолютно неинтересно. Я знаю, что он ничего другого не написал. И боюсь, что за 16 лет не напишет. Так что с Путиным произошло то, что происходит с любым психически нормальным человеком, который не получает неограниченную власть, неограниченную абсурдную лесть, которая превращается уже в издевательство просто, и бессильные и только веселящие попытки укусов со стороны. Это произошло с Путиным.

А со страной произошла инфантилизация вполне естественная, засыпание, утеря всякого интереса к, так сказать, политике, и главное, утеря всякой веры в то, что политика существует, что что-то можно сделать, что-то изменить. Вдовица спит и видит сон, а во сне она видит горячий завтрак с Александром Сергеевичем Путиным — вот, что произошло с обществом, так сказать.

Но самое интересное, что произошло, в принципе, со страной, с ее ситуацией. Ситуация резко изменилась. В 2000 году страна перла вверх просто как ракета.

М.Майерс― Экономика вы имеете в виду.

Л.Радзиховский: Никакой абсолютной власти у него нет сейчас. Есть абсолютная лестьQТвитнуть

Л.Радзиховский― Экономика. Не только экономика. Экономика, социальная сфера, государственная сфера. Беспредел, который реально был во многих местах в 90-е годы, скажем, беспредел неподчинения олигархов — Ходорковский; беспредел неподчинения многих чиновников, — этот беспредел сначала сменился всеобщим подчинением, всеобщим равнением. А потом по обычным законам диалектики всё вернулось на круги своя. Опять всё это расшаталось, опять мало кто подчиняется, опять каждый тянет в свою сторону. Ну, спираль, она спираль и есть.

А в мире Россия имела шанс в начале 2000-х годов улучшить свое положение не за счет Крыма и не за счет того, чтобы в американских журналах печатали большие фотографии Путина и поляки и литовцы кричали, что Россия — страшное, агрессивное, фашистское государство и надо с ним бороться, от него спасаться, от него защищаться, — вот не за всех этих идиотских понтов, выдуманных проблем и псевдопиара, а за счет того, чтобы стать ну, может быть, не Малайзией (это маловероятно) и не Китаем, но, по крайней мере, занять в мировой экономике какую-то более приличную позицию, чем просто продажа нефти и газа. Этого не случилось. Пошли по пути наименьшего сопротивления. Остались при своих нефти и газе экономически. Значительно отстали от массы стран. Теперь уже нас успешно догоняют страны СНГ, в частности, вот Узбекистан, Казахстан. Я не про Прибалтику, а именно про страны СНГ.

И перед нами стоят очень горячие и важные проблемы 200-летней свежести. Вот сейчас Россия, как и Белоруссия, решает актуальнейшие проблемы 200-летней свежести: можно ли менять главу государство или от этого мир рухнет? Глава государство должен быть пожизненным или его можно выбирать? Вообще, выборы — штука возможная или страшная? Это проблема, которую решали в Европе в 1830-м, в 1848-м, в 1870-м, и вот сейчас мы мучительно пытаемся разрешить эти проблемы.

Поэтому по-настоящему надо было бы статьи писать не про Вторую мировую войну, а про гораздо более актуальные для России темы: Французская революция 1830-го года. Делакруа «Свобода на баррикадах» и так далее.

М.Майерс― Скажите, а зачем Путину эта абсолютная власть? Вы говорите, что он устал. Это страхи или это какая-то более сложная система зависимости, которая просто так его из игры не выведет?

Л.Радзиховский― Я не близкий личный друг Владимира Владимировича, поэтому говорит о нем мне трудно. Но, я думаю, прогноз сделать легко. Никакой абсолютной власти у него нет сейчас. Есть абсолютная лесть.

М.Майерс― То есть он настолько оторванный, что он вообще не понимает? Он не способен оценить? Медведев там в соцсетях сидел, что-то про себя читал, следил за тем, что СМИ пишут. Сегодня же, кажется, мир немного поменялся. Или он недоступен Путину, на ваш взгляд?

Л.Радзиховский― Я говорю, сейчас проблемы, с которой мучается Россия — это проблема 1830 — 1848 годов.

М.Майерс― И тогда соцсетей не было.

Л.Радзиховский― Тогда соцсети были другие, была голубиная почта. Я не думаю, что у Путина есть абсолютная власть. Я думаю, что у Путина есть абсолютная лесть и абсолютно роскошь — это есть. Это первое.

Я не думаю, что у него будет в оставшееся время его властвования формально абсолютная власть. А главное, я не только не думаю, я практически уверен, что в 2024 году никуда он не пойдет и никуда он, с позволения сказать, избираться не будет. А все эти нынешние игры, именно их издевательская бессмысленность, нелепая трусливая бессмысленность показывает, что все понимают, что ни о какой пожизненной власти реально в России речи быть не может. Как игра — ну, почему не поиграть? Ну, каприз такой. Ну, инфоповод. Вот мы с вами обсуждаем, еще миллион людей обсуждает.

М.Майерс― А что может?

Л.Радзиховский― Уйти он может, как любой человек. Получить все мыслимые и немыслимые гарантии, дворцы, велодорожки, бассейны.

М.Майерс― А ему это, вообще, по зубам, как вы думаете, с точки зрения волевого решения? У него политической воли хватит на такой шаг, если мы предполагаем, что он, допустим, в какой-то момент скажет: «Я устал, я ухожу»?

Л.Радзиховский― У него политической воли не хватит на то, чтобы в 2024 году… пройдет еще 4 года, за эти 4 года второй золотой дождь нефти на Россию не прольется. Усталость от Путина — к 24-му году он будет править 25 лет подряд и ему будет 72 года. 72 года по нынешним временам, мы видим в идеальной стране мира, в нашем великом образце и эталоне — Америке это возраст молодости. Люди под 80 лет друг другу вцепляются в волосы.

Так что дело не в 72 годах, а дело в 25 годах власти подряд. Дело в том, что через 4 года уровень жизни здесь не улучшится, а степень усталости от Путина значительно увеличится. И дело в том, что если сейчас он успешно начал разгребать завалы Второй мировой войны, то, пожалуй, к 24-му году такими темпами мы доберемся до проблем 41-го года, будет о чем пописать.

Вот думаю, что в такой ситуации у него не хватит политической воле вопреки всему — вопреки настроению людей, вопреки объективной ситуации, вопреки пожеланиям лиц, вопреки экономической ситуации, которая, может быть, не будет катастрофической, но и особо приятной не будет…

М.Майерс― Я прошу прощения, Леонид, что я вас перебиваю. У нас сейчас пауза и новости на «Эхе Москвы». А после мы вернемся в программу «Особое мнение».

НОВОСТИ

М. Майерс― Мы продолжаем. В этой студии Маша Майерс. Наш гость программы «Особое мнение» — журналист Леонид Радзиховский. Я вас прервала, да?

Л. Радзиховский― Собственно, что тут прервала? Всё и так понятно. Вы говорите: хватит ли у него политической воли уйти? Я вам отвечаю. Я думаю, что у него не хватит политической воли и не хватит благородного безумия взять и остаться. Делать нефига. Делать было вечером, делать было нефига. Назначит преемника, скажет: «Берегите Россию» (это надо вписать в конституцию как первую фразу преемнику), сядет в членовоз и через Спасские ворота отбудет. А преемник? А преемник станет преемником.

Вот, собственно говоря, и всё. Если нечего делать, если всем ты надоел, если ты еще за 4 года до ухода не можешь прямо спросить у людей: «Так вы хотите, чтобы я остался, или нет?», а морочишь ему голову Пушкиным, духовностью и завтраками — ясно, что надо уходить. А что тут делать-то?
Ничего страшного в этом нет. Эти демшизушные сладкие мечтания, что Путина закуют в железо, отвезут в Гаагу, будут пытать, разорвут на куски — это из той палаты сумасшедшего дома, где сидят всякие Бабченки. Это их проблемы. Никто ему, естественно, слова не скажет. Ну, лесть прекратится, восхищаться не будут.

Л.Радзиховский: Так что, Путин или Пушкин меняются местами или что?QТвитнуть

М. Майерс― Будет покой. Будет лекции в университетах читать. Скажите, вы сейчас говорили об усталости Путина, упоминая его 20 (уже пойдем на 25) лет у власти. Но рядом есть пример с тем же Лукашенко, который вон какой бойкий. Видите, как у него всё интересно.

Л. Радзиховский― У Лукашенко, я думаю, два обстоятельства. Первое — его бодрит наличие врагов. Наличие врагов — это штука, которая бодрит. А если твой единственный враг — это Гитлер, Бандера и Навальный, то этого маловато.

М. Майерс― Скучновато получается, да. А у Лукашенко?

Л. Радзиховский― А у Лукашенко вроде народ побойчее, в Белоруссии. Что-то там бухтят, что-то хотят. Но я думаю, что Лукашенко, наверное, всё-таки одержит победу. Опять же, у них та же самая мучительная проблема, те же самые страдания образца середины XIX века: можно выбирать, нельзя выбирать, пожизненно, не пожизненно.
Но фокус в том, что если Лукашенко и одержит победу с братской помощью России… Известно, что Лукашенко ненавидит Россию — ну, Путина, Путин ненавидит Лукашенко, а вместе делают общее дело. Потому что, естественно, Путин не может допустить, чтобы было такое мрачное предзнаменование, что батька уходит. Тогда что, следующий — я?
Сейчас я сделаю еще одну реплику в сторону и кончу про Лукашенко. Вот, если Лукашенко одержит победу, то победа, я думаю, будет 1-го. Потому что точно так же — чего ему делать-то, кроме как бороться с врагами? Бороться с врагами — дело классное, а кроме?
Если вы войдете, например, на сайт Всемирного банка, то вы увидите, что кривая роста экономики (ВВП на душу населения считается самый важный показатель) в Белоруссии с 2011 года пологая, так же, как и в России. Не растет, попросту говоря. Правда, вот на Украине, где регулярно выбирают президентов, картинка еще хуже. Так что выборы далеко не всегда помогают от всех скорбей.

М. Майерс― Не панацея, да, совершенно верно.

Л. Радзиховский― Отнюдь. Но в других странах, соседних с Белоруссией, как то Литва, Польша, очень даже бодренько так, в 1,5 раза выросла это добро. А люди в Белоруссии — они же не слепые, не глухие. Они смотрят вокруг себя и, я думаю, поневоле задают себе вопрос: а почему, собственно, этот и только этот человек должен пожизненно нами руководить? Это что, законы природы такие? Богом дано? Из чего это следует? Почему и зачем он должен пожизненно нами руководить?
Поскольку ответа на этот вопрос не существует — кроме того, что белорусские партизаны, танковые дивизии Ангелы Меркель, отстоим суверенитет, кукловоды из «Газпрома» не пройдут, поездка на 24 июня к этим самым кукловодом обниматься-целоваться — поскольку ответа просто нет, так же, как нет ответа, как связаны пушкинские завтраки и власть Путина, то белорусы будут очень недовольны.
A предложить им Лукашенко в течение следующих 5 лет, как я понимаю, просто не может ничего. Потому что он долгие годы жил прихлебалом — ну, таким хамским прихлебалом. Получал дотации, а в ответ хамил. Получал преференции, а в ответ плевал в тарелку. Ну, вот так он развлекался с Россией, а Россия, видимо, получала от этого свои удовольствия. Многие годы это продолжалось, но сейчас в тарелку ему ничего не положат. Плевать он в нее может сколько угодно, но тарелка будет пустая.

М. Майерс― Денег нет.

Л. Радзиховский― Естественно! А если тарелка пустая, то чем ты народ-то накормишь? Рассказами про то, что «оранжевая» или какая-то там революция не пройдет?
Но я хотел вернуться к вопросу, который вы, по-видимому, потрясенная моим красноречием, пропустили. А вопрос такой: если Путин в 2024 году уйдет, то зачем сейчас этот цирк? Какой в нем смысл? Если всё равно уходить, зачем этот цирк устраивать сегодня?

М. Майерс― Значит, пытается подстелить соломки под преемника. Ну, это я сейчас просто пальцем в небо, что называется.

Л. Радзиховский― А преемнику-то не всё равно? Через 4 года здесь будет город-сад. Преемник так-сяк сейчас придет. Нет, я думаю, цель этих путинских телодвижений другая. Она просто в том, чтобы не оказаться в положении хромой и толстой утки среди всяких беспокойных селезней. Вот народ за меня проголосовал, вот я имею право через 4 года остаться. А воспользуюсь я этим правом или нет — это я решу в последний момент.

М. Майерс― Ну, как всегда. Это очень по-путински. Это же его стилистика.

Л. Радзиховский― Да. «Не вам за меня решать, друзья мои. Я что захочу, то и сделаю». Я думаю, это и есть главный мотив. Если кроме капризов и таких вот суеверий есть хоть какой-то реальный мотив, то я думаю, что это и есть реальный мотив. А кого я там выберу в качестве преемника — тульского губернатора или еще кого-то — поживем-увидим.

Л.Радзиховский: Батька годами получал вспомоществования из России, а платил за это хамствомQТвитнуть

М. Майерс― Леонид Радзиховский, гость программы «Особое мнение». Вот вы в одном из интервью сказали (я хочу вернуться к Белоруссии), что ситуация для Путина сейчас складывается, как вы выразились, наиболее паршивая. Почему, можете объяснить?

Л. Радзиховский― Потому что ты должен вытаскивать из известного продукта человека, который тебе, парламентски выражаясь, глубоко несимпатичен, и которому ты, парламентски выражаясь, глубоко несимпатичен.
Еще раз повторяю: батька годами получал вспомоществования из России. Говорят, наполучал до 100 млрд. долларов (ну, я не знаю, кто как считает, но много миллиардов получил), а платил за это хамством — откровенным провинциальным хамством. Хамством провинциального кузена, который приезжает к богатому родственнику, у которого он работает приживалом, и режет ему правду-матку от двух бортов в середину. «Мало даешь!».

М. Майерс― А сейчас-то нам почему паршиво? С ним-то понятно, а нам-то почему паршиво?

Л. Радзиховский― Потому что вы спросили про ситуацию Путина — я отвечаю. По-моему, психологически, если вы кого-то терпеть не можете, и он вас терпеть не может, он вам 10 лет хамит вместо благодарности, и вы всё равно должны, чем можете, его выручать — по-моему, это… То есть как для христианина: любите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас, когда тебя ударят по левой щеке, подставь правую щеку, а когда тебе порвут кафтан, отдай рубаху.

М. Майерс― Ну, это не по-путински. Это даже не по-кирилловски, прости Господи.

Л. Радзиховский― С христианской точки зрения это именно так. Ну почему, может быть, Владимир Владимирович преобразился?

М. Майерс― Разве что.

Л. Радзиховский― С христианской точки зрения это очень благородно и очень правильно. С точки зрения обычной, житейски-обывательской это, по-моему, не очень приятно. Мне, например, на его месте было бы не очень приятно в очередной раз вытаскивать человека, который, когда ты его вытащишь, тут же плюнет тебе на ноги. Вот первое, что он сделает — плюнет тебе на ноги.
Собственно, как вытаскивать? Чем Путин может его вытаскивать? Денег он ему не даст. Но вытаскивать — это значит 1) ни в коем случае не помогать никаким его соперникам 2) демонстрировать, что мы вместе, мы братья, мы плечом к плечу, как 22 июня, только 24 июня 3) туманно намекать на то, что вообще будем вместе, будем рядом. Вот примерно это.
Потому что какая реальная помощь нужна от России? Десант, российский спецназ не требуется — сами справятся. А денег им Россия так и так не даст. Поэтому помощь такая чисто пиаровски-политически-психологическая.
Но это очень важно в этой ситуации. В Белоруссии этот миф про особые отношения, братство, единство столь же популярен, сколь и миф № 2 — что Россия хочет нас захватить, присоединить, что мы никогда не сдадимся, что если они сунутся, то мы как 1942 году белорусские партизаны — кто к нам с братским мечом придет, тот от братской петли и погибнет. И так далее. Вот эти два мифа, которыми батька жонглирует, с грехом пополам работают.

М. Майерс― Леонид Александрович, у нас осталось несколько минут. Еще хочу вас процитировать. Вы сказали в одном из интервью (или в вашем блоге, сейчас точно не скажу) о том, что 2020 год очень похож на 1990. Можете объяснить, какие именно параллели вы здесь проводите?

Л. Радзиховский― Я точно не провожу параллели с распадом Советского Союза, вопреки популярному…

М. Майерс― Просто так это читается. Поэтому я вас и спросила.

Л. Радзиховский― Неправильно читается. Вопреки популярному демшиз-мему, Россия не распадется, благо распадаться просто некуда, в отличие от Советского Союза. Похож одним — власть надоела. Власть здорово надоела. Все сказки, игрушки и идеологические скрепки покривились и проржавели.

М. Майерс― Но там было понятно, что с ней делать. Тогда, собственно, был порох в пороховницах ее валить. А сейчас-то что с этой властью?

Л. Радзиховский― Правильно! Потому что тогда, во-первых, действительно был порох в пороховницах. Была альтернатива — тот самый Ельцин. На танке, под танком… А главное, был совершенно ясный путь: будем жить как в Швейцарии. Ну, не как в Швейцарии — как в Америке. Ну мы и живем в Америке. Как умеем, так и живем. Другой Америки для нас нет. Вот Швейцарией мы не станем.
Приватизацию хотели? Хотели, не хотели — провели. Рынок сделали? Сделали. Капитализм имеем? Имеем. Открытая страна? Открытая. Ну чего тут можно выдумать? Никакой альтернативной социально-экономической модели сегодня придумать нельзя.
Можно сказать: хватит нам изображать из себя городских сумасшедших, которые действительно живут проблемами 200-летний свежести — монархия, самодержавие, борьба со всем миром, какие-то особые, никому не понятные интересы. Всю эту чепуху можно выкинуть. Она на самом деле абсолютно никому не нужна, ветошь. Но чем заполнить свято место — вот это не вполне понятно. Может быть, новые поколения понимают. Я-то не понимаю — новые поймут.

М. Майерс― Это, знаете, как на приеме у психолога: я не знаю, чего я хочу, но я точно знаю, чего я не хочу. Что-то похожее.

Л. Радзиховский― Вот, примерно так.