ПРАВИЛА МОЕГО ДЯДИ быль

Пришло письмо из поселка Байга, Пермской области. В конверте обнаружил исписанный крупным почерком лист бумаги и фотографию пожилого господина. Человека этого я не видел никогда в жизни. Тем не менее, он писал: «Дорогой племянник! Сообщаю с прискорбием, что в августе безвременно умерла моя любимая жена Татьяна Ивановна (73 лет), оставив меня одного на свете, если не считать двоих детей (Сергея и Павла), а также пятерых горячо мной любимых  внуков. Дети прибыли на похороны матери, утешив меня своей заботой и лаской, но вскоре убыли по месту жительства в город Хабаровск. Мне было предложено уехать вместе с ними, но я решил, что на старости лет, имея денежные средства, могу себе позволить посещение государства Израиль, где живут такие же евреи, как я. В городе Пермь мне предложили туристскую поезду, но я, по своему характеру, не люблю культурное насилие: в группе тебя ведут на поводке, как собачку, а я люблю сам видеть и понимать окружающее. Вот почему, наведя справки через мою двоюродную сестру Анну Болтакс, я узнал твой адрес и обращаюсь с просьбой выслать мне приглашение по адресу: ст. Байга, ул. Торфяников д. 6, кв. 12. Твой дядя Борис Фишман».

 Я ни разу не слышал ни от кого из родственников, что есть у меня дядя с такой фамилией. Мало того, я и понятия не имел, кто такая его двоюродная сестра Анна Болтакс. Тем не менее, письмо мне понравилось… Наивностью, что ли, искренностью.

 «Дорогой Борис Фишман! – ответил я своему неожиданному корреспонденту из поселка Байга. – Приношу вам свое соболезнование в связи с кончиной жены.  Я готов пригласить вас в Израиль, хотя, насколько мне известно, визы и приглашения нынче не нужны, но должен заметить, что произошла досадная ошибка: дяди с таким именем и фамилией у меня нет. С уважением Аркадий Красильщиков».

 Ответ пришел через месяц.

 «Дорогой Аркадий! – писал Борис Фишман. – Моя двоюродная сестра Анна Болтакс приходится, в свою очередь, троюродной сестрой первой жены двоюродного твоего брата Леонида, проживающего в городе Рига (Это в Латвии). У нас начались холода, выпал снег, а как у вас погода? Твой дядя Борис Фишман. Имелась и приписка к этому письму: «Дорогой Аркадий! Я знаю, что в вашей стране много выстрелов и взрывов, но это меня не пугает, так как я активный участник войны в Корее с американским империализмом и не такое повидал».

 Прочел я это письмо и убедился в очередной раз, что все евреи на свете – родственники, если  внимательно покопаться в старых метрических книгах. Но делать было нечего. Новоявленного дядю мы пригласили и совсем недавно встретили гостя, прибывшего из Москвы, рейсом авиакомпании Эль-Аль.

 Пришлось повесить на грудь плакат: БОРИС ФИШМАН, так как единственная, мутная фотография еврея-сибиряка не могла служить ориентиром. Наш новоявленный дядя оказался рослым и плечистым мужчиной с огромным рюкзаком почему-то за плечами, а не в коляске. Одет он был в черный, шерстяной костюм, лакированные, черные же, туфли, а седины дяди прикрывала соломенная шляпа. Наше знакомство он начал с замечания: «Что ты на себя повесил? Борис Фишман – это я, а ты – Аркадий Красильщиков. Получается, что ты – Борис Фишман, а я тогда кто?» - все это наш дядя произнес  с лучезарной, подозрительно белозубой  улыбкой.

  Наш гость оказался человеком неприхотливым в быту, но окружающую действительность он постигал с какой-то, совершенно фантастической жадностью и дотошностью. Невежество дяди Бори было настолько диким, что поначалу нам казалось, будто он подшучивает над нами с неведомым прежде, таёжным юмором.

 В день прилета старик узнал, что моя дочь два года служила в армии. Он удивился этому факту, но тут же важно прошествовал в душевую, а вернулся с полотенцем.

 - Наматывай! – протянул он полотенце дочери.

 - Куда? Зачем? – удивилась дочь.

 - Считай портянка, наматывай!

 - Что такое портянка? – спросила дочь.

 - Не знаешь?! – дядя Боря Фридман был потрясен до полного остолбенения, а когда вновь смог двигаться, махнул своей огромной ручищей. – Нехорошо обманывать старого человека. Женщины в армии не служат.

 - В Израиле служат, - дочь даже обиделась.

 - Тогда наматывай! – снова протянул ей полотенце гость.

 - Дядя Боря, - сказал я. – В армии Израиля сапоги не носят, а носят ботинки. Здесь даже не знают, что такое портянки.

 - Не понял, – хмурясь, смотрит на меня гость. – А по болоту как?

Нам удалось доказать дяде Боре, что в Израиле с болотами туго, но недоразумения подобного рода случались постоянно. Наш гость как-то странно разрешал особенности нашего бытия. Он, например, был свято уверен, что абсолютно все в Израиле подчинено задачам борьбы с террором.

 Мы живем в тихом поселке, где большая часть улиц распланирована полукругом. Выходит, начало от конца такой улицы отстоит на квартал центральной магистрали. Подобная планировка поразила дядю Борю. Судя по всему, он долго и упорно размышлял над секретами местного градостроительства. Наконец, загадку эту он решил и сообщил всем собравшимся в саду за шашлыками, что улица наша расположена так с целью безопасности. Именно на такой улице легче всего поймать террориста: перекрыл два выхода – и лови. Тогда же наш гость объявил, что и фонари горят в Израиле по ночам, как необходимый атрибут борьбы с террором.

- У нас в Байге как? Стемнело - фонари зажгли. Иди, куда хошь: можно в гости, кино или на танцы. Ночь пришла - гасят, а чего им гореть без толку. Все спят.

 Спорить с дядей Борей было бесполезно. Я  попробовал доказать ему, что «голопузая» мода среди наших гражданок никак не связана с террором самоубийц. Он, вроде бы, со мной согласился, но перед самым отлетом в Россию, увидев на улице Яффо плотно закупоренную арабку, ткнул в нее пальцем и прошептал: «Вишь! Жарко ей, а в одеже. Под ней, может, и взрывпакет, а наши – смотри, щупай – ничего нету, кроме пупа».

 Но, как выяснилось, напряженней всего думал  дядя Боря над мирным процессом в наших краях. Вот здесь он продемонстрировал настоящий научный подход. Нужно отметить, что почти всю свою жизнь  Борис Фишман проработал в торговле, заведуя то магазином, то продуктовой базой, то рынком в районе. Он говорил так:

 - Образования у меня мало, но ставили начальством, потому что один я еврей в нашем населенном пункте, а еврей красть боится, на него все и так думают, что он вор.     

  Тем не менее, денег наш гость привез в Израиль много и тратил он их так, будто твердо решил оставить в Еврейском государстве все накопленные на черный день средства. Я не раз пробовал остановить старика, но безуспешно. Он покупал все, что видел и в немереных количествах.

 - Дядя Боря! – шумел я. – Нельзя питаться одной клубникой и красной икрой. Куда ее столько? Испортится ведь.

 - Съедим, - твердо обещал старик.

  Так вот, разговор о мире с арабами дядя Боря начал с этической проблемы.

 -Все несчастья от жадности, - заявил он однажды. – Вот и эта ваша война оттуда. Они торгуются, а вы делаете вид, что не понимаете. Какая территория взамен на мир! Деньги им нужны!

 - И сколько? – спросил я.

 - Так, за этот мир между собой им сколько в этой Аравии дали? – нахмурил лоб наш гость. (В ТОТ ГОД ПРИМИРИЛСЯ АБУ МАЗЕН С ГАЗОЙ).

 Я ответил сколько.

 - Значит, за мир с евреями они хотят раз в двадцать больше.

 - Ого, - заметил я. – Двадцать миллиардов. Круто!

 - Копейки, - пренебрежительно заметил дядя Боря. – И это одноразово, потом лет десять по 500 миллионов баксов в год на поддержание штанов. Сам говорил, что мощностей, нефти, газа, у них нет, а на одних огурцах и петрушке долго не проживешь.

- Израиль один не потянет, - прикинул я.

- А скинуться надо, - поднял палец дядя Боря. - Вот сколько у вас доброхотов. Собрать всех на стрелку – и к стеночке: хватит голову морочить вашей дипломатией, гоните бабки. Эта вечная война дороже обходится. Ты мне, Аркан, поверь – нынче все продается и покупается. Дело в цене.

 - Ерунда все это, - отмахнулся я.

 Но вот улетел наш дядя Боря, а я все чаще вспоминал его рецепт мира в наших краях. Эх, как бы мы зажили без запредельных трат на оружие и армию! Клянусь, за несколько лет Израиль стал бы самой богатой и благополучной страной мира. Но тут пришло письмо от дяди Бори, где он, в частности, писал следующее: « Боюсь, моя идея с миром слаба на передок. Быстро пропьют арабы  деньги, полученные на халяву. Тем более что водяра у вас стоит копейки. Думаю дальше».

 В ответном письме я не стал убеждать нашего недавнего гостя, что арабам Аллах не позволяет хлестать водку и самогон. Боюсь, в это он точно не поверит. Пусть думает дальше.