Елена КЛЕПИКОВА | Не куря себе…
Из цикла «Мужские комплексы Голливуда».
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Хэмфри Богарт
Война куреву в Америке объявлена давно, окончательная ее цель – уничтожение курильщика как класса, как составной части оси зла. Так в Октябрьской революции давили всех буржуев. Вытеснение курящих некурящими. Чистых – нечистыми. Нечестивых – праведниками. Очень, по сути, библейский сюжет.
Одновременно с оттоком дымящих масс меняется и само общество – его физиономия, физиология, нравы, мораль, привычки, манеры, быт, стиль, фобии и филии. Но прежде всего – культурный код, каноны и приемы разных искусств. Не стал бы сейчас Илья Эренбург писать свои «Тринадцать трубок», учить искусству их курить и различать по трубкам тринадцать отчетливых этнотипов. Да никто бы сейчас и печатать не стал его «Трубки», убоявшись их вопиющей политнекорректности и явной крамолы.
Более всего пострадало из-за антитабачной кампании – кино. И прежде всего – американское, сильно травмированное изъятием из него готового набора художественных средств. До сих пор – и чем дальше, тем больше – ощущается в этом кино растерянность перед пустотой в том месте, где был верняк – приемов, символов, метафор, намеков и целый фонтан сублимаций. История американского кино, несомненно, писалась в табачном дыму.
В американском кино курили особенно запойно, обстоятельно и долго – кадр за кадром. Глядя на такой транжир киновремени, приходишь к выводу, что это был один из способов его творческого заполнения. Особенно стильно было на голливудском экране сосать сигару и говорить – гнусаво и весомо – сквозь сигару. Тогдашний киноэкран был насквозь пропитан табачным дымом – настолько густым и слоистым, что зрители невольно испытывали отравление от этого виртуального курева.
И вот – внезапно, но объяснимо – киногерои перестали курить: многозначительно, с семантической нагрузкой и психологическим подтекстом. Из кино исчезла простейшая знаковая система, которую зритель схватывал налету и расшифровывал с отточенной до интуиции чуткостью. Вот два фильма с разницей в 50 лет.
В «Мальтийском соколе», производства 1941 года, актер Хэмфри Богарт сосредоточенно скручивает папиросу, что означает в косноязычном на мотивации кинематографе завязку очередного конфликта. Табачный кисет, свисающий из пиджачного кармана Богарта, мгновенно сигнализирует о его грубой мужской силе.
Фильм выпуска 1991 года «Что касается Генри» (в российской версии «Кое-что о Генри») уже не пользуется этой безотказной знаковой системой курения в кино. Мало того: сам факт курения используется в этом фильме не функционально, а оценочно – идеологически, в виде назидательного, хотя и ироничного моралите: герой фактически расплачивается с жизнью за пристрастие к запойному курению – он не получил бы пулю в лоб, кабы не забежал в пивной ларек за пачкой сигарет. Кадры с истекающим кровью на полу распивочной актером Гаррисоном Фордом служили грубовато наглядной иллюстрацией к лозунгу тогдашнего американского дня: «Курение – зло». С еще большим пропагандистским пылом толкуется в фильме «Смерть по второму заходу» (в российской версии, кажется, «Снова умершая», на всякий случай привожу оригинальное название «Dead Again») жутковатый «эпизод с сигаретой», где Энди Гарсиа пытается судорожно всосать сигаретный дым сквозь трахеотомную дыру в горле. Короче, если еще совсем недавно на экране курили со смыслом, то теперь – с моралью.
Кино всегда играло в обществе двойную роль: с одной стороны – фиксируя, с другой – создавая его поведенческие и оценочные модели. В данном случае проводимая в масштабе всей страны кампания против курения подорвала не только комерческую базу табачных магнатов, но и разветвленную символику курения на экране. В новых фильмах импульсивно дымят только негодяи. Положительные герои не курят вообще.
Кинорежиссер Даниэль Мельник, в прошлом заядлый курила, утверждает, что сейчас «не посмел бы изобразить протагониста с сигаретой во рту», если только это не исторический фильм. Но вот последнее новшество: в исторических фильмах и даже в вестернах, где без табачища никак нельзя, ежели герой хватается за табачный кисет, то этим дело обычно и кончается – сверхбдительный продюсер не позволит ему всласть затянуться на экране.
Исчезновение сигарет из американского кино разрушило систему ассоциативных связей, которые тянулись в зрительный зал за табачным дымком на экране. На самом низком символическом уровне белые цилиндрики служили отвлекающим маневром – занять руки неловкой актрисе, перебить занудный диалог, охладить паузой раскура жар страстей на экране.
Сигареты в кино давали более сложные показания о персонажах. В зависимости от того, что курила героиня – простые сигареты или с фильтром, дешевые либо с древесным табаком марки «Парламент» или «Кэмел», – вырисовывался её характер, положение в обществе, культурный ценз. Яростные затяжки на экране актрисы Бетти Дэвис, а также её характерный жест – бурно раздавить в пепельнице наполовину выкуренную сигарету – сообщали о далеко зашедшем неврозе. Табачный дым на экранах 40-х годов густо стлался над миром совершенно иных человеческих отношений и связей – когда мужское торжество проявлялось, например, в обкуривании лица противника, когда побеждал тот, кто закуривал первым, когда предложение сигареты было и предложением любви.
И сексуальная метафоризация чаще всего извлекалась в те годы из самого акта курения в кино. В эпоху запрета эротики на экране тонкие длинные сигареты, легко скользящие меж красных сомкнутых губ, стали безопасной метафорой секса.
В фильме 1942 года «Вперед, путешественник» найдена идеальная формула сублимации любовной интимности, в которой было отказано по ходу сюжета незадачливым любовникам, в акт совместной раскурки сигареты. «Что ж, покурим вместе с горя», – говорит герой в конце фильма, закуривает сигарету и передает её, мокрую и теплую от его дыхания, актрисе Бетти Дэвис. Эта красноречивая жестикуляция любви стала в год выпуска фильма сакраментальной в американском любовном этикете.
В кино вообще не курили просто так – из личной потребности или для удовольствия. Курение на экране всегда было функционально и имело точную значимость. Сплющенный в блюдце окурок, папироса, погашенная о подошву, мерцающий во глубине сюжета огонёк сигареты являлись кинематографическими иероглифами, которые, за давностью их употребления в кино, тем не менее не стали штампами. Им свойственна была текучесть смысла и динамизм применения.
Например, американское кино 80-х – середины 90-х годов активно использовало «сигаретные метафоры» в любовной символике, хотя запрет на секс в кино уже давно был снят. Просто из фаллического символа сигарета, интимно выкуренная на экране двумя любовниками, перешла в другой ассоциативный ряд – эмоционально-лирический. На языке психиатрии акт курения на киноэкране всегда «сверхзаряжен», имеет свою семантику и развернутый символизм.
Иначе говоря, если положительные герои нынче в кино нормативно не курят, то негодяи просто обязаны закурить. С далеко идущими ужасными последствиями.
Комментариев нет:
Отправить комментарий