СТУКАЧ быль

 Больниц в моей жизни было предостаточно. В России и в Израиле. Проклятый опыт имеется, но и случаев, достаточно любопытных, было не мало. Лежал однажды в одной, московской клинике. Народ в палате, на 18 душ болящих, собрался замечательный, крайне удачный. Человек пять халатников травили анекдоты постоянно. Смех до колик, тут же и стоны от боли, были постоянным, звуковым фоном. Говорили, что. в результате, и палата наша считалась рекордсменом по выздоравливающим. Так вот, лечился в нашей обители мрачный тип... Как ни странно, запомнил его фамилию - Хмельницкий. Мне как-то сосед сказал, что этот Хмельницкий, наверно, писатель, потому как по ночам заносит он что-то в толстую, общую тетрадь. Болел он, судя по всему, серьезно. Врачи подолгу стояли у его койки. Хмельницкий анекдоты никогда не рассказывал, и в общей ржачке участие не принимал.

 И вот однажды стало ему плохо. Увезли болящего на коляске, и вскоре пришла наша палатная сестра прибирать койку Хмельницкого. Спросили. что там с ним?

 - Помер, - вздохнула сестра, доставая из-под подушки толстую, общую тетрадь, раскрыла, что-то прочла, вздохнула... Повертела тетрадь в руках, будто не знала, что с ней делать дальше. Потом решилась и отдала тетрадочку главному юмористу в нашей палате. Юморист тоже вник в текст , а потом стремительно выскочил из палаты. Долго он не возвращался по месту исцеления.

 Со временем выяснилось, что на первой страничке значилось крупно: В КГБ СССР, а дальше - с точностью и аккуратностью бухгалтера - дата, фамилия, рассказавшего антисоветский, или просто подозрительный, анекдот с кратким изложением. Наш главный юморист долго, в закрытой кабинке сортира, рвал ту тетрадку и топил доносы в унитазе.

 Я тогда подумал о тщете жизни. Вот человеку до смерти дни оставались, а он доносил, подличал, стучал до последнего часа. Год тогда был не особо страшный, со времен зверств Сталина прошло лет 20, а этот Хмельницкий, даже помирая, хотел навлечь беду на других. А потом я подумал, что, может, потому он и помер, а мы, люди веселые, еще поживем в свое удовольствие. Не знаю, как все остальные соседи по палате, а я точно пожил.