В АВТОБУСЕ случайные встречи

 Это я теперь барин, а прежде ездил только на общественном транспорте в Израиле и нежно его любил. Готовые сюжеты, темы, рассказы и даже романы – все там. Автобус, конечно, временное пристанище: сел – посидел – вышел – вот и все. Но все ли? Это еще, как посмотреть. Любая дорога – событие, ситуация, в какой-то степени экстремальная. Вот человек и раскрывается во всей своей красе.

 МАЛЕНЬКАЯ ХИТРОСТЬ.

 Автобус полон. Только рядом с одной девушкой место у окна свободно, но на этом месте устроила она свою большую сумку. Так просторно и удобно. Время от времени останавливаются пассажиры над этой девицей, спрашивают: нельзя ли сесть? Просят убрать рюкзак. Девица спокойно отвечает, что это не ее вещи.

 Пассажиры недоуменно, а иной раз испуганно на сумку смотрят и отходят подальше.

  Так хитрая девушка и ехала с удобствами от нашего Кирьят Шарета до Таханы мерказит. Там и вышла, прихватив с собой «чужую» сумку.

 А я подумал, что за этим небольшим, и вроде бы незначительным событием, судьба человека. Так и будет идти эта девушка по жизни: лгать, не краснея, ни мало не огорчаясь, что кому-то рядом тяжело стоять.

 Ладно, в том автобусе желающий все равно находил себе место. Беда тем, кого встретит эта  симпатичная девушка на своем жизненном пути. Беда родителям, знакомым, и, вполне возможно, ее парню, будущему мужу и детям.

 Трудно жить с человеком, рядом с которым никогда нет свободного места.

ГРЕХ.

 Ничто так не умиляет меня, как человеческое благородство. Ничто так не огорчает, как низость человеческая  и природное хамство.

 И того и другого в  общественном транспорте предостаточно, как и в жизни нашей.

 Религиозная молодая женщина втащила в автобус прогулочную коляску с ребенком. Волосы убраны в платок, юбка длинная, ни лице ни грамма косметики – все как положено. Красива она была, та женщина, даже очень. Красоту не спрячешь ни за какие платки и юбки, красоте и косметика не нужна.

 Ребенок у красавицы был тоже очень симпатичный. В общем, парочка на загляденье.

 В автобусе оказалась подружка молодой мамы. Очень они друг другу обрадовались, даже обнялись. Устроились рядом, неподалеку от кабины шофера. Ребенка на руки посадили, коляску сложили, но бросили ее в проходе.

 Тут автобус снова остановился. Вошла в салон шустрая старушка, рванулась к пустому месту, не заметила коляску, споткнулась и полетела на пол автобуса.

 Хорошо еще, что успела каким-то чудом уцепиться за кресло. Отделалась ушибом, кряхтением и последующим растиранием ушибленного места.

 Ждал, что религиозная красавица каяться начнет, просить прощение у старушки, немедленно уберет коляску.

 Зря ждал. Коляску, правда, она прибрала, но с каким-то недовольным  видом. На бедную старушку даже внимания не обратила. Только сказала своей подруге вполголоса: « Торопятся, бегут, под ноги не смотрят».

 Очень я тогда расстроился. Подумал, к чему тогда платок этот и юбка? Какой вере сможет научить своего симпатичного ребенка эта религиозная мамаша. И в чем суть подлинной веры: в неукоснительном соблюдении внешних обычаев или в соблюдении нравственного кодекса. И есть ли связь между этими вещами. И еще я подумал, как трудно воспитать человека, изменить генотип, вложенный в него от зачатия.

 Эта красавица в длинной юбке была дочерью Хама, и здесь ничего поделать нельзя.

 Только подумал об этом. Смотрю – на свободное сидение, лицом ко мне, пристроился парень в военной форме. Кипы на нем не было. Надо думать, не верил этот солдатик ни в  Бога, ни в черта.

 Сел он и сразу ноги в грубых и нечистых ботинках  задрал на сидение. Да еще оглянулся при этом, понимая, видимо, что нарушает недавние правила, но грешить таким откровенным образом  очень нравилось парню, который, может быть, за всю свою жизнь ни разу не был в Синагоге.

 Вот и делай поспешные выводы. Рассаживай людей по клеточкам, сортируй по  внешним признакам…. 

 Нет, думаю, нет правды во внешнем. Только совершая поступки, человек выдает себя, обнажает свою подлинную суть.

 Вот входит в автобус немолодая женщина с  сумками, полными продуктов. Тяжело ей, трудно поднимается по ступеням. Шофер бросает баранку, начинает ей помогать, да так осторожно и заботливо, будто эта незнакомая женщина – его мать.

 Не знаю, предписывают ли шоферу правила так поступать? Думаю, не в правилах дело, а  в том великом, нравственном законе, который иногда живет в нас.

 ЧЕЛОВЕК – ПРАЗДНИК.

   Спиной почувствовал родной дух, и сладко обмерло сердце. Такую смесь вино-водочных паров, настоенных на дурном куреве, в Израиле не часто услышишь.

 Наш человек! И точно. Уселся, а он рядом стоит, покачиваясь, волосы взлохмачены, глаза блестят. Трудно ему стоять. Единственное, свободное место только рядом со мной. Он на меня глянул туманно и на приличном иврите, очень вежливо попросил разрешения сесть.

 Я ему по-русски разрешил это сделать. Он протиснулся осторожно, но чуть не потерял равновесие, сел.

 На меня смотрит. Очень поговорить хочется. И это явление тоже родное, привычное. Многие пили в России из застенчивости, природной молчаливости, а человека человеком сделала речь. Вот и получилось это самое дикое безобразие: в России стать человеком можно было только с помощью алкоголя. Но и здесь получался разлад с обществом. Пьяница о себе думает, что он наконец-то человек, а окружающие называют его скотиной.

-         Куда едем? – спрашивает, улыбнувшись, сосед.

-         Далеко.

Он считает подобный ответ хорошим вступлением к разговору. Вид у парня здоровый, крепкий, совсем не спитой вид. Природа дала ему веселое лицо от рождения. Таких мужиков девицы очень любят.

-         Три дня, как из тюрьмы вышел в Рамле, - говорит он. – Вот, извини, праздную. Четыре года сидел. От звонка до звонка.

-         За что? – спрашиваю.

-         Полицейских побил, крепко. Только они сами виноваты… В общем, из-за женщины.

-         Сам, – спрашиваю, - откуда?

-         Из Красноярска.

-         Давно в Израиле?

-         Шесть лет.

-         Холостой.

-         Гуляю еще. Куда торопиться?

-         Хорошо, - говорю, – погулял в тюряге.

-         Это осечка вышла. Ничего, мы наверстаем…Жизнь, сосед, это праздник, но с перерывами.

-         Давно придумал?

-         В Афгане. Я там такое видел, что людям видеть совсем необязательно. Вот со дня дембеля и праздную.

-         Сколько ж тебе лет?

-         Сорок стукнуло.

-         Отлично выглядишь.

-         В тюряге отдохнул. Там пил мало, только когда поднесут. Денег-то не было.

-          Работать пойдешь?

-         А куда денешься. В магазин уже устроился, грузчиком.

-         Родные в Израиле?

-         Нет, все в Красноярске. Мамуля бизнесом занимается, хорошую деньгу зашибает, братья при ней.

-         А ты, значит, оторвался в Израиль праздновать. По папе, небось, оторвался?

-         Вот именно, а что? Климат отличный, вино дешевое, женщины ласковые.

-         Тюрьмы комфортабельные, - дополнил я.

-         На скажи, - возразил он. – В моей камере, когда 10 человек было, а когда и двенадцать.

-         С арабами сидел?

-         Нет, их отдельно держат. Арабов наши урки бьют смертным боем.

-         По родине не скучаешь? По снегу, горам, красивый город Красноярск.

-         Скучаю, - говорит. – Я по всему, что было, скучаю, кроме Афгана.

-         Там теперь война, - напомнил я. - Как думаешь, справятся американцы с талибами.

-         Никогда… Духи воюют, как шайтаны. Духу жизнь не нужна. Ему нужна твоя смерть… Все, про это не хочу. Давай о бабах.

 Тут, как раз, села напротив полная, маленького росточка девица.

-         Красивая пришла, - искренне восхитился мой сосед. – Люблю красивых!

Девицу эту, надо думать, красивой назвали впервые в жизни. Удивленно уставилась она на моего соседа.

-         Давай поженимся, - сказал он ей, забыв обо мне совершенно. – В Сухуми поедем, в Гагры… Знаешь, как туда ехать? Поезд до Адлера, а там автобусом. Море, фрукты, пальмы, ночи любви. Ну, скажи «да»?

Девица смотрела на моего соседа с благосклонной улыбкой. Ее, как будто, и в Гагры никто, никогда, ни разу в  жизни не приглашал.

 Тут я подумал, что встретил профессионального бабника. Профессионалы всегда работают с одной, наигранной «пластинкой». Он с этих Гагр когда-то в России начал и здесь менять Абхазию на Эйлат не собирался.

-         Детишки у нас пойдут, - нагнулся к девице мой сосед. – Бутузы, красивые, как ты. Дашь номерок телефона, продолжим разговор.

-         У меня телефона нет, - девица впервые раскрыла рот.

-         Тогда, красивая, адрес дай.

-         И адреса нет.

-         Тогда телефон подружки дай.

-         И подружки нет.

-         Это плохо, - закручинился сосед. – Плохо, когда у красивой женщины ничего нет.

-         Зато у тебя все есть, - улыбнулась девица.

-         Это точно, - пьяно мотнул головой сосед. – Потому что я не человек, а сплошной праздник. Встречала таких?

-         Нет.

-         И больше не встретишь, если не дашь телефон.

Подъехали к моей остановке, пришлось выйти. Так я и не узнал, чем кончился дорожный роман между моими попутчиками. Зато узнал, что живет в Израиле человек – праздник, увидевший в Афгане такое, что видеть людям совсем необязательно, отсидевший в тюрьме, за избиение полицейских, четыре года и считающий, что на нашей планете все женщины красивые. 

                                                     1998 г.