ВЕЧНЫЙ БОЛИВАР Рассказ потерпевшего

 Есть в моем газетном архиве старые истории, вспоминать о которых можно и без даты написания. Например. эта.

Очень люблю О.Генри – прозрачные, добрые и мудрые его рассказы. И сколько раз себе говорил: «Классиков нужно слушаться». Вот как они пишут, так в жизни и бывает, практически без исключений. 

 Перед вами  история человека, забывшего вдруг это золотое правило: «Слушайся! Слушайся! Слушайся классиков!» 

 Я –доктор технический наук, причем защитил докторскую в 37 лет. Отсюда вы можете сделать вывод, что ученый я в ряду не последний. Патентов на изобретения в СССР имел 12 штук. До опытной, а затем и серийной разработки удалось довести 4 идеи. 

 Сам я плохой бухгалтер, но мой друг как-то подсчитал, что изобретения мои дали стране Советов не менее миллиарда долларов прибыли. Но и там, в Москве, мне было плевать на всю эту цифирь. Я был счастлив, что могу заниматься своим делом, меня ценят, и понимают. 

 На бедность никогда не жаловался. Был всегда доволен тем, что давали. На счастье и жена досталась любящая и всегда довольная тем, что есть. 

 Потом странные вещи стали происходить с наукой в России. Серьезные ученые вдруг оказались не нужны. Мою лабораторию перестали финансировать. Прежде никогда не думал о «черном дне» и быстро оказался на полной мели, да еще в шторм и непогоду. Жена моя тяжело заболела. Нужна была срочная и очень дорогая операция. Тут и пришлось вспомнить, что я еврей. 

 Простите меня за откровенность, но прежде  не предавал этому факту особого значения. Интеллект как-то хранил от житейских бурь. Все катилось, как по маслу: от золотой, школьной медали до своей собственной лаборатории в престижном научном центре. 

 Всегда был занят делом и не любил разного рода «лирику». Позволял себе редкие развлечения, ходил на концерты классической музыки. Читал немного. Упомянутого О.Генри, Антона Чехова и Михаила Зощенко мне  было вполне достаточно. Этих писателей мог перечитывать бесконечно. Газетами никогда не шуршал, радио слушал редко, а телевизор ненавидел, как личного врага.

 Ну, думаю, вам все со мной ясно. Теперь расскажу о гражданине Израиля Михаэле Лимберге. Более «круглого» человека никогда не встречал. На шарообразной голове ни волосинки, лицо гладко брито, торс пухлый, нижняя часть туловища тоже кругообразна, ноги немыслимо кривые. 

 Но специалист этот шарообразный господин был первостатейный. В Бизнесе своем не знал равных в Израиле. Я сразу его приметил по качеству изделий. Небольшой  заводик Михаэля работал всего лишь несколько лет, но бизнес Лимберга был явно на подъеме. 

 Работал он в знакомой мне области, поставлял опытное, лабораторное оборудование в Университетские центры. Штучно работал и о выходе на рынок, как потом оказалось, не помышлял, получал хорошо оплаченные заказы, выполнял их и был доволен своей долей в финансировании того или иного проекта. 

 Мы с ним случайно познакомились. Я временно кормился от «фонда Шапиро», а он в тот год разрабатывал для нашего Университета одну любопытнейшую установку.

 Ну, я ему кое-что присоветовал. Лимберг – профессионал отличный – сразу сообразил, что к чему и моим предложением воспользовался. Мне тогда показалось, что человек он не жадный, умеющий ценить свежие идеи. Время от времени оформлял он мне на своем заводике кое-какие деньги. Не обижал, в общем. Мы с ним часто перезванивались, встречались, обсуждали дела в нашей отрасли. 

 И тут мне пришла в голову любопытнейшая идея. Придумал я, как Михаэлю расширить свой бизнес, выйти на массовой рынок, и получить солидную прибыль. Он и раньше пробовал к рынку этому подступиться, но как-то неуклюже, без системы, хаотично.

 Сидим мы раз в его Иерусалимской конторе. Я ему про свою идею толкую, а он слушает, раскрыв рот, самому себе удивляясь, что прежде ему такое и в голову не приходило. А я, дурак, все ему в деталях раскрываю и радуюсь без меры, понимая, что появилась возможность двинуть вперед полезное, позарез нужное людям, дело. Не без корысти радуюсь, потому как было у меня в загашнике одно приличное изобретение. Его-то я и предложил Лимбергу реализовать в первую очередь. О деньгах, о доле в деле, естественно, и речи не велось. Мне было достаточно того, что слушает меня сильный человек заинтересованно, внимательно. И, похоже, появляется у меня шанс хоть как-то реализовать себя в новом мире при поддержке грамотного спонсора. 

 Внимательно он меня выслушал, что-то записал, потом перевел разговор совсем на другое. 

 Прошло не больше месяца. Я за это время отнес ему свою разработку. Он ее небрежно сунул в стопку бумаг и сказал, что подумает. 

 Думал недолго. Звонит вскорости мне его секретарша и сообщает, что могу я быть премного доволен, потому что моя идея приобретает материальное воплощение. /

 Прошло пол – года. Из Университета мне пришлось уйти. Подергался, разослал по разным точкам свои данные. Стал ждать, понимая, впрочем, что в мои 50 лет шансов получить работу по специальности нет практически никаких. Но жить как-то надо. Устроился, наконец, сторожем на одном из складов промзоны. /

 С Лимбергом встречаюсь, как и раньше, часто. Он в курсе моих невеселых трудов, но наше общее дело успешно продвигается.  И вот вижу я свой приборчик во всей красе. Все довольны и счастливы. Лимберг меня не забыл, кое – какие денежки снова перевел на мой счет. Смотрю, он и дальше действует в русле моей идеи. Нашел толковых разработчиков, наладил связи на рынке, за границу стал ездить часто. На глазах стал расправляться человек, и даже шарообразность его стала какой-то не игрушечной, а фундаментальной. 

 Мне же пришлось из сторожей податься в уборщики. Тоже работка не пыльная: заканчивается рабочий день, а я брожу по конторам, чужие плевки вытираю, покрытия пылесосом чищу, мусор выношу. /

 Греет меня по-прежнему близкое знакомство с таким замечательным человеком, как Михаэль  Лимберг. Рад был искренне, когда он премию какую-то получил за мою удачную идею, в журнале серьезном публикацию сделал, упомянув мое имя. Я этот журнальчик, гордясь, всем своим родным, друзьям, знакомым показывал. 

  Тем временем, заметно богатеть стал мой добрый спонсор: машину поменял, сынку малолетнему купил квартиру в престижном районе и снял в аренду для своей фирмы при заводике - солидное помещение. Тут его кто-то надоумил и свой магазин открыть…. В общем, пошел бизнес у человека. 

 Я же продолжал вести двойную жизнь. Днем, по-прежнему, чувствовал себя известным ученым, изобретателем, а вечером брался за швабру и рычаг моечной машины. 

 Впрочем, надеялся я по-прежнему, что Лимберг рано или поздно позовет  к себе, даст пристойную работу на расширенном, благодаря моей идее, производстве. Гордость проклятая не позволяла поговорить с ним на эту тему прямо. Видимо, в глубине души боялся отказа, и предпочитал жить иллюзиями.

 Тем более, что встречались мы, как и раньше, тепло. Он регулярно обращался ко мне за консультациями. В основном, это было связано с экспертной оценкой выдаваемой его заводом продукции.

 Ну, кое-какие тени в наших отношениях мелькали. Вижу, он где-то забыл меня упомянуть, куда-то не пригласил, да и с финансами стал поприжимистей. 

 Но мне на все было плевать. В ходе уборки обдумывал кое-какие новые идеи. Мой приборчик покупали. Людей он радовал, многим помогал. Я уже новый проект подготовил к реализации, теперь уже, естественно, на других основаниях. Решил твердо – хватит работать на дядю бесплатно. 

  Пора было думать о расставании с пылесосом. Друзей и родных продолжал уверять, что вот-вот примет меня Лимберг на свой заводик. И там я развернусь по-настоящему: боссу на славу и себе на прокорм. 

 Как и раньше, не думал ни о каких особых деньгах. Делать бы дело родное без знакомства с мусорными баками, не ходить с протянутой рукой – вот и вся моя корысть. 

 Тут и случилось то, что должно было случиться. Звонит мне секретарша Лимберга и сообщает, что в скорости должна состоятся презентация нового направления в работе шефа. Меня приглашают и надеются, что выступлю, и скажу добрые слова об этом самом направлении. Просили меня также привести своих родных, друзей, приятелей, чтобы и они порадовались нашим, общим успехам. 

 Мне, если честно, показалось странным, что позвонил не сам Михаэль, но решил, что в гору пошел человек, занят  очень. Однако, при всей занятости не забыл своего доброго помощника, давшего его бизнесу возможность плодотворного развития.

 Собрал я в указанный час родных, друзей и направился в один из матнасов, где Лимберг почему-то  и решил устроить нашу презентацию. 

 Вырвалось у меня это дурацкое, неосторожное словечко «нашу». Теперь хорошо понимаю, что всю свою жизнь в России провел, будто в теплице, с людьми мало сталкивался, да и не размышлял о людских характерах и судьбах, довольствуясь страстями литературными. При этом и думать не хотел, что настоящая литература и жизнь слеплены из одного теста. /

 Жизнь мне казалась полной гармонии и справедливости, а литературные персонажи – человечками придуманными. Герои в книгах,  считал я, рождены фантазией автора, его талантом, и пребывают в особом, придуманном, исключительным по своим параметрам, мире. /

 Но вернемся на эту злополучную презентацию. Народ на такие собрания, как правило, ходит голодный. И тут вижу - в зале нет ничего: ни выпивки, ни угощения. Одни наши приборчики, в том числе и мой, на столах стоят для продажи. Но железом с проводами сыт не будешь, а деваться некуда. Расселся народ, недоумевая, приготовился слушать. /

 За «шведским» столом, пустым от угощений, устроился Лимберг, его секретарша и какой-то незнакомый дядя. Получилось что-то, вроде президиума. И началось. /

 Сам шеф произнес вступительное слово, в котором очень похвалил свое дело, ограничившись горячими комплиментами себе самому. Затем стал вызывать к микрофону ораторов, будто по списку. / 

 И каждый из них пел Михаэлю Лимбергу хвалебный гимн. Какой он, мол, замечательный, талантливый, умный, как успешно продолжил свой бизнес, благодаря блестящей идее, способной родится только в шарообразной голове такого мудреца и провидца, как наш Михаэль. 

 Смотрю, Лимберга моего распирает от гордости. Вот-вот человек воспарит. Битый час с видимым удовольствием  слушает он комплименты в свой адрес, а меня будто и не замечает. Естественно, и выступающие  заняты лишь выдающейся личностью шефа, и не думают говорить о фигурах мелких и незначительных. 

 Тут засуетилась секретарша. Вижу, смотрит она на меня с жалостью и Лимбергу записочку строчит на бумажке. Тот прочел, усмехнулся и говорит: 

-  А теперь хочу предоставить слово технику такому-то ( то есть мне). Он единственный  все наши приборы проверял на стенде. Правда без просьб с моей стороны, по своей инициативе, но все-таки …. Послушаем, что он скажет? /

 Иду к микрофону, как оплеванный. Это я-то, доктор наук, автор десятка книг и учебных пособий, изобретатель сложнейших изделий - «техник», и только тем и знаменит, что проводил испытания приборов господина Лимберга. 

 Понял я в тот момент, что жил идиотскими иллюзиями и должен сказать юбиляру большое спасибо, что не назвал он меня обычным уборщиком мусора. Ну, вышел к микрофону, начал бормотать какую-то ерунду, и на сей раз не хватило смелости расставить все по своим местам, а совесть и воспитание не позволили заняться тем, чем были заняты предыдущие ораторы. 

 Стыдно было перед людьми близкими, и противен я был в тот момент сам себе. И поделом. Робким в этой жизни и достается «робкая» доля. Способности, таланты – мало что стоят. Нахрапистость, наглость, умение считать деньги и пользоваться чужими трудами – вот что главное. Внимательно читать нужно классиков, если свой жизненный опыт незначителен. 

 И раньше слышал, что Лимберг умело избавлялся от людей, успешно им использованных для раскрутки своего дела. Вот и меня он поставил на место, приглядев, как потом выяснилось, нового способного и молодого специалиста. 

 Все правильно.  «Боливар» бизнеса никогда не мог выдержать двоих. Спасибо хотя бы за то, что  не пристрелил меня Михаэль на той жалкой презентации. Оставил жить с грязной тряпкой в руке. 

 Жена моя рассуждает просто: « Нужно уметь себя продавать, а не умеешь, так молчи в варежку». В общем-то, она права. Только какие могут быть варежки в Израиле, в нашем-то климате?