Сериал наш, трехлетней давности, все идет и идет по каналу «Yes». Кому-то нравится, кому-то нет – дело обычное для
такого вида продукции. История, в сериале, общем-то, сказочная, но эта
особенность дала возможность избавиться от крови, пошлости и похабели, которыми
так славится нынешняя теле-продукция. Ведущий канал Израиля рискнул сделать
сериал на русском языке. Реакция на его появление мне тогда показалась не
просто странной, но тревожной. Об этом и давняя статья.
За 25 лет работы в российском кинематографе, до репатриации в Израиль, был автором и
режиссером 19-ти больших экранных фильмов. По большей части стали они мало
приметными работами, как и большинство картин тех времен. Но удивительное дело
- не могу вспомнить ни одного разгромного отклика в газетах, на радио и
телевидении. Неудаче сопутствовало самое страшное наказание – равнодушие и
забвение.
В СССР, отметим, погромная рецензия
в центральной прессе приравнивалась к смертному приговору. В худшие времена
автор мог пойти на плаху, в лучшие – его не казнили, но могли лишить куска
хлеба. Правом судить и приговаривать владели одни чиновники от искусства. Им
они и пользовались безнаказанно и постоянно.
Видимо по этой причине в среде
коллег по цеху не было принято открыто критиковать друг друга, да и
журналисты-критики - киноведы по своей воле опасались трогать даже то, что им
категорически не нравилось. Гонителей хватало и без них. Разгромный
тиражированный отклик на чью-то работу приравнивался к доносу. На этих
принципах, в этой морали я и был воспитан. Работая в Израиле журналистом,
старался не выходить за рамки привычной этики. Хвалил то, что мне нравилось. Не
тратил время на то, что было не по сердцу. Никогда не думал, что знаю истину в
конечной инстанции, и только мои вкусы имеют право на существование. Читатели
газеты хвалили и ругали мои опусы, но это было нормальным. Я радовался любому
отклику, как демонстрации неравнодушия к написанному.
С 2003 года вернулся к своей профессии. Удалось стать автором
сценария четырех игровых картин и режиссером двух документальных. Та же
картина: удача – призы, награды, успех. Слабый фильм – гробовое молчание. Все
правильно, на мой взгляд. Зачем тратить силы и время на продукцию, не
заслуживающую этой траты. Мне всегда казалось, что такая позиция согласуется со
здравым смыслом и порядочностью.
В Израиле, где удалось принять
участие в работе над двумя, телевизионными картинами, неожиданно столкнулся с
реакцией весьма странной на свою работу и работу моих товарищей.
Такой злобной, доходящей до
словесной «поножовщине» реакции совсем не ожидал. Никогда не думал, что
своими незамысловатыми, простыми
текстами смогу кого-то довести до полного отчаяния на грани суицида. Прочитав
очередную погромную статью в газете «Вести» не удивился ее запредельному объёму
– может быть, автору платят построчно. Удивился бешеной страсти критика, будто
лично его мы ограбили нашей работой, лишили веры в человечество и искусство.
Все написанное было не только обычной вкусовщиной и банальной демагогией. За
всей статьей стояло нечто загадочное, умышленное, тайное.
Зависть? Это понятно. Считать чужие гонорары всегда дело тяжкое.
Конкуренция между каналами, личные разборки, настоянные на давних обидах, толкотня у редких кормушек,
просто недобрый характер критика – и это
понятно, но все-таки, почему столько страсти, доведенной до настоящего
бешенства с пеной на губах? Только перечисленными причинами ее объяснить
трудно. Выходит, российские СМИ добрее, умнее, интеллигентней русскоязычных,
израильских? А вдруг и наша работа так плоха, что иной реакции и не
заслуживает? Да нет, вроде и зритель был благожелательный и знаю лично людей
вполне достойных и искренних, которым наш сериал понравился. Что-то в нем, как
это часто бывает, удалось, что-то не очень. Дело новое для телевидения Израиля.
Без просчетов здесь не обойдешься.
В чем же секрет такой лютой
ненависти в прессе и Интернете, где схлестнулись не на жизнь, а на смерть враги
и друзья сериала. Вот вышло новое теле -
детище канала-конкурента – и прежняя битва стенка на стенку вспыхнула вновь.
Безымянные критики чуть ли не ногами стараются добить нашу работу. Им это
почему-то необходимо, чтобы взгромоздить на пьедестал свое, персональное
детище.
И тут я подумал, что наша
вынужденная политизированность так обнажила нервы, что даже в распрях и спорах
коллег, мы никак не хотим осознать суверенность поля искусства. Оно просто
обязано быть непохожим на грязное болото
политики. Невольно, и в разговорах на темы безобидные, от которых никак не
зависит наша личная жизнь и благополучие Еврейского государства, мы срываемся
на язык, на котором имеют право разговаривать ангажированные журналисты,
политики и депутаты Кнессета, а не люди, считающие себя жрецами великого бога
Аполлона.
Видимо воздух, которым мы дышим,
настолько пропитан затхлыми миазмами извечной идеологической войны с людоедами
за границами Израиля, что мы уже готовы ненавидеть друг друга с той же страстью
и непримиримостью, как ненавидим кровавое племя наших палачей: юдофобов и
фанатиков ислама.
Опасно это, как опасна любая
ненависть – прямой путь к творческой и физической импотенции. Нас так мало и
нам так трудно, что нет иного пути, кроме, пусть не любви, но хотя бы
терпимости друг к другу, чтобы уцелеть духом и телом на островке земной тверди, окруженной океаном
лжи и ненависти.
2010 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий