The Economist: Элитные университеты Америки раздуты, самодовольны и нелиберальны
Чтобы сохранить конкурентоспособность, Лиге плюща придется измениться.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Photo copyright: pixabay.com
Баталии вокруг элитных университетов Америки, связанные с вопросами контроля и управления, продолжаются, угрожая далекоидущими последствиями для этих образовательных учреждений, да и для всей страны. Гарварду предстоит разбирательство в Конгрессе по поводу проявлений антисемитизма; на Колумбийский университет снова подали в суд по обвинению в “повсеместной” враждебности по отношению к евреям. На ведущие вузы страны, которые в последние годы отходили от меритократической концепции образования, оказывается все более сильное давление с целью заставить их вернуться к жестким правилам приема студентов по результатам тестов. Кроме того, приятные налоговые послабления, которыми пользуются эти престижные организации, возможно, скоро станут предметом пристального внимания властей. За всем этим стоит важный вопрос – могут ли американские финансово неэффективные и зараженные групповым конформизмом университеты сохранить свое конкурентное преимущество?
Неурядицы начались с резкой реакции студентов на атаку движения Хамас на Израиль 7 октября. В декабре в Конгрессе по этому поводу состоялись вызвавшие большой резонанс слушания. Политики обвинили президентов трех ведущих университетов в неспособности обуздать антисемитизм. Глава Пенсильванского университета Элизабет Мэгилл (Elizabeth Magill) спустя несколько дней покинула свой пост. Президент Гарвардского университета Клодин Гэй (Claudine Gay) подала в отставку в январе на фоне вспышек антисемитизма в кампусе и обвинения в плагиате, обнаруженном в ее докторской диссертации (правда, она его оспорила).
Теоретически нынешние трудности могут дать толчок к устранению ошибок, препятствующих развитию элитного образования в Америке. Правда, они также могут способствовать их укоренению. “Великие университеты Америки теряют доверие общественности, – отмечает Роберт Джордж (Robert George), ученый-юрист и философ Принстонского университета. – И виновата в этом отнюдь не общественность”.
Чтобы понять, почему Лига Плюща и другие элитные вузы попали в этот переплет, сначала посмотрим, как за последние десятилетия они оказались в таком отрыве. Американские элитные университеты веками сохраняли престиж, но нынешним благосостоянием они обязаны в основном “бычьему” тренду недавнего прошлого. В 1960-х годах существовал лишь небольшой разрыв в ресурсах, которыми могли пользоваться наиболее и наименее популярные учебные учреждения Америки, свидетельствует исследование экономиста Стэнфордского университета Кэролайн Хоксби (Caroline Hoxby). К концу 2000-х он разросся до пропасти.
Отчасти это было связано с произошедшими переменами, которые позволили элитным университетам принимать очень умных студентов. Резкое снижение стоимости авиасообщения и телефонных разговоров привело к тому, что талантливые выпускники школ охотнее стали подавать документы в расположенные далеко от их дома престижные учебные заведения. Так же поступала умная молодежь по всему миру. Примерно в то же время с развитием стандартизированного тестирования университетам стало легче выбирать наиболее способных молодых людей со всего света.
Уроки истории
Эти умные и амбициозные абитуриенты могли лучше оценить высококлассных преподавателей и материальную базу и были готовы платить за это, свидетельствует анализ профессора Хоксби. Впоследствии они достигали бóльших успехов, и размер пожертвований, которые элитные университеты могли выжать из выпускников, стал возрастать.
Новомодные методы управления университетскими эндаумент-фондами также способствовали укреплению суперэлитных учебных заведений Америки. Годами ведущие университеты осторожно распоряжались своим капиталом, говорит Брендан Кантуэлл (Brendan Cantwell) из Университета штата Мичиган. Однако в 1980-х годах наиболее богатые вузы начали осваивать более рискованные инвестиции, в том числе в сырье и недвижимость, и делали это весьма успешно. Самые богатые хотели и могли рисковать и, кроме того, они могли реинвестировать более крупную долю своих доходов.
Все это привело к появлению разрыва между университетами страны. На долю всего 20 университетов приходится 50% от 800 миллиардов долларов средств, накопленных американскими образовательными учреждениями в своих эндаументах (особый целевой капитал некоммерческой организации, сформированный за счет пожертвований. – Прим. ИноСМИ). Самые разборчивые вузы могут позволить себе тратить на студентов больше стоимости обучения для самих молодых людей, что только усиливает для последних привлекательность поступления. В топ-десятке университетов процент зачисления абитуриентов составляет одну треть от показателя двадцатилетней давности (в большинстве других вузов этот процент не изменился). Зарплаты в начале карьеры у выпускников самых престижных университетов с дипломами в востребованных областях знаний, например вычислительных системах, последнее время поднимаются быстрее, чем у выпускников других вузов. Высшее образование в Америке “становится лестницей, ступени которой расположены дальше друг от друга”, считает Крейг Калхун (Graig Calhaun) из Университета Штата Аризона.
Опросы, касающиеся таких дисциплин, как математика, компьютерные науки, инженерия и физика, особенно наглядно демонстрируют рост конкуренции. В рейтингах, составляемых нидерландским Лейденским университетом, который оценивает вузы исключительно по влиянию созданных в них научных трудов, китайские университеты по этим дисциплинам теперь занимают лидирующие позиции. “Разница по сравнению с пятью или десятью годами ранее поразительная”, – говорит Саймон у конкурентов.
Кроме того, ужесточается борьба за лучших студентов и преподавателей мира. Двадцать лет назад Америка привлекала 60% студентов из англоговорящих стран, в то время как сейчас – около 40%. Начиная примерно со времени избрания Дональда Трампа (Donald Trump) президентом, талантливые китайские абитуриенты, ранее стремившиеся только в лучшие университеты Америки, для страховки начали подавать документы одновременно и в другие вузы, в том числе Сингапура и Великобритании, говорит Томер Ротшильд (Tomer Маргинсон (Simon Marginson) из Оксфордского университета. Проблема, по его словам, заключается не в снижении качества образования в американских учебных заведениях, а в резком его улучшении Rothschild), глава агентства, оказывающего им в этом помощь.
На фоне роста вызовов из-за рубежа элитные университеты Америки теряют поддержку у себя дома. В частности, две тенденции усугубляют раскол между университетами и населением. Первая – это продолжающийся десятилетиями рост штата менеджеров и сотрудников других неакадемических профессий в университетах. В 50 ведущих университетских колледжах страны административный аппарат и штат сотрудников категории специалистов сейчас в три раза превышает численность профессорско-преподавательского состава, говорится в докладе Пола Вайнстайна (Paul Weinstein) из Института прогрессивной политики (Progressive Policy Institute). Отчасти это обусловлено реальной необходимостью, например, в связи с ужесточением госрегулирования. Но во многом это выглядит как раздувание штатов. Эта “лишняя пара рук” может связывать научных сотрудников бюрократической волокитой и, несомненно, повышает стоимость обучения. Общая обнародованная стоимость учебы в Гарварде (сейчас для студента она составляет почти 80 тысяч долларов в год) за последние два десятилетия выросла на 27% в реальном выражении.
Вторая тенденция – это постепенное исчезновение консерваторов из академической среды. Исследования, проведенные научными сотрудниками UCLA, свидетельствуют, что доля преподавателей, позиционирующих себя в политике левыми, возросла с 40% в 1990 до примерно 60% в 2017 году, в то время как партийные предпочтения населения в целом за этот период почти не изменились. Еще больший перекос наблюдается во многих самых элитных университетах Америки. Опрос, проведенный в мае прошлого года студенческой газетой Гарварда The Crimson, показал, что менее 3% преподавателей назвали бы себя консерваторами, при этом 75% идентифицировали себя как либералов.
Почему так произошло? Согласно одному из объяснений, взгляды профессуры, по сути, не так уж и изменились, в то время как республиканцы покинули их ряды, переместившись вправо. Однако консерваторы утверждают, что одаренные люди правых убеждений уходят из университетов или не выбирают работу в вузах отчасти потому, что коллеги левого толка отказываются их нанимать или продвигать по карьерной лестнице. Сочетание раздутых штатов и группового мышления может служить объяснением, почему престижные университеты часто оказываются по разные стороны с американской общественностью в дебатах о доступе к образованию и свободе слова.
В дверь стучат
По идее решение Верховного суда от прошлого года, по которому расовые предпочтения были объявлены незаконными, должно подталкивать престижные университеты к отказу от практик набора студентов, которые раздражают даже еще больше – от протежирования детей выпускников, например. Вместо этого критерии набора во многих вузах стали еще более мутными, что может еще негативнее отразиться на их меритократических притязаниях. В начале пандемии большинство вузов перестало требовать от абитуриентов предоставления результатов стандартизированного тестирования. Параметры, которые не так-то просто оценить, в том числе качество эссе с описанием цели поступления в университет, стали приобретать особое значение. Для некоторых учебных заведений подобная практика оказалась неудовлетворительной: за последние несколько недель о возврате требования о предоставлении результатов тестов объявили Дартмутский и Йельский университеты. Это “первые ласточки” из университетов Лиги Плюща.
Что касается свободы слова, элитные вузы особенно плохо работают с молодым поколением, проявляющим опасную нетерпимость к мнениям, которые не совпадают с их собственными. Неправительственная организация Фонд индивидуальных прав и свободы самовыражения (Foundation for Individual Rights and Expression, FIRE) оценивает свободу выражения мнений в кампусах лучших образовательных учреждений по всей Америке. В прошлом году Гарвард и Пенсильванский университет оказались в числе пяти худших вузов в рейтинге этой НПО, причем Гарвард занял последнее место. Более половины студентов в этих пяти университетах считают иногда возможным не дать другим учащимся посетить выступление человека, придерживающегося иных с ними взглядов. И лишь около 70% согласны с тем, что применение силы с целью заставить человека замолчать “недопустимо ни при каких обстоятельствах”.
Университеты обвиняют не просто в терпимости к узкому мышлению в студенческой среде, но и в потворстве этому. Есть мнение, что, если бы элитные вузы сильнее загружали студентов, у них было бы меньше времени и сил на баталии из-за свободы слова. В период с 1960-х по начало 2000-х годов количество часов, которое средний американский студент в неделю тратил на учебу, снизилось примерно на треть, отмечает Рик Хесс (Rick Hess) из Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute), аналитического центра консервативного толка. Причем на оценках это, по-видимому, не отразилось. В Йельском университете доля высших оценок выросла с 67% в 2010 до примерно 80% в 2022 году. В Гарварде этот показатель увеличился с 60% до 79%.
Все эти проблемы лучше решались бы при более эффективном управлении университетами. Президенты вузов и следующие за ними в иерархии деканы слишком часто с боязливостью смотрели на студентов-активистов и административных работников и не хотели заступаться за профессоров, которых терроризировали за непопулярные взгляды. Сотрудники FIRE, отстаивающие академические свободы, считают, что в период с 2014 по середину 2023 года была предпринята, по меньшей мере, тысяча попыток добиться увольнения или наказания преподавателей за высказанные ими мысли (примерно в 20% случаев дело закончилось потерей работы).
Довольно слов
Из-за многолетней нерешительности в вопросе того, с какими высказываниями можно мириться в кампусах, а с какими – нет, руководству университетов сейчас сложнее выступать арбитром в конфликтах студентов, поддерживающих палестинцев или выступающих на стороне Израиля. Президенты, не всегда проявлявшие твердость в вопросах свободы слова, теперь облеплены цензорами всех политических мастей. Руководители университетских колледжей, с начала войны в секторе Газа вновь обнаружившие вкус к живой дискуссии, неизбежно выглядят необъективными.
Особенно слабыми оказываются университетские советы. Они не стали более профессиональными или эффективными, несмотря на возросшее благосостояние и престиж университетов. Многие из них слишком огромны. Обычно у престижных частных вузов как минимум 30 попечителей, а у некоторых – 50 или более. Привлечь совет с таким числом попечителей к стратегической целенаправленной дискуссии нелегко. Такой численный состав также ослабляет личную ответственность каждого отдельного попечителя за успех университета.
Кроме того, должность попечителя часто дается в качестве благодарности за пожертвования и не тем людям, которые имеют время и желание осуществлять должный надзор. Университетам, как правило, удается найти вне академической среды людей с полезным опытом. Однако многие попечители предпочитают не раскачивать лодку: некоторые надеются, что их услуги дадут детям или внукам сильный козырь при поступлении. Слишком многие из них видят в этой работе “чирлидинг, выписывание чеков и посещение футбольных матчей”, говорит Майкл Полякофф (Michael Poliakoff) из Американского совета попечителей и выпускников (American Council of Trustees and Alumni), организации, выступающей за реформу управления. А во многих частных университетах при назначении новых попечителей нужно договариваться с действующими членами совета или с руководством вуза. Аутсайдеры могут вовсе не попасть в совет.
К чему все это приведет? Сообщения о проявлениях антисемитизма в кампусах привлекли внимание представителей обеих партий в Конгрессе. В декабре двухпартийная группа добавила новые формулировки в законопроект об увеличении финансирования краткосрочных учебных программ, не предусматривающих присвоение ученой степени. Законодатели предложили изыскать средства за счет отказа в предоставлении федеральных студенческих кредитов абитуриентам очень богатых университетов. В феврале от этой идеи отказались из боязни создать новые трудности для бедных студентов, но возникло предложение потребовать от богатых университетов “разделить риск” невозврата кредитов и покрыть возможные убытки государства. Университеты долгое время отказывались обсуждать подобные механизмы.
Под угрозой, возможно, также находятся налоговые льготы элитных университетов. Годами политики обвиняли высшую школу в накоплении огромных капиталов в эндаумент-фондах при одновременном повышении платы за учебу для студентов и выбивании госсредств на научно-исследовательскую деятельность. Десятка ведущих вузов получила около 33 миллиардов долларов в виде федеральных грантов и контрактов на исследования в период с 2018 по 2022 год, свидетельствуют данные НПО Open the Book. За это время университетские эндаументы раздулись примерно до 65 миллиардов долларов. До 2017 года университеты не платили налог на доходы от инвестиций, но затем Трамп обложил самых богатых годовым сбором в размере 1,4%. Он предполагал снова ударить по их карману в случае своего переизбрания.
Администрация президента-республиканца как минимум четче обозначила бы деятельность регулирующих структур, в том числе инспекторов, осуществляющих надзор за соблюдением гражданских прав, в Министерстве образования. Их могли бы поощрять к более частым проверкам, в том числе, правил приема в университеты или работы подразделений DEI. Республиканцы уже энергично вмешиваются в управление государственными университетами, где у них значительно больше власти. Университет Флориды 1 марта сообщил об упразднении всех связанных с DEI позиций в рамках выполнения последнего требования властей штата. Губернатор, республиканец Рон Деcантис (Ron DeSantis), годом ранее подписал закон о запрете финансирования подобных инициатив за счет государственных средств.
Университетам лучше самим себя лечить. Менее раздутые в размере и более демократично избираемые попечительские советы осуществляли бы более эффективный контроль. Прием большего числа студентов по меритократическому принципу также способствовал бы улучшению положения университетов. Грег Лукьянофф (Greg Lukianoff) из FIRE хочет видеть кампусы свободными от бюрократов, “основной задачей которых является ограничение свободы слова”. Вместо этого университеты должны вкладываться в программы, пропагандирующие важность свободной и открытой дискуссии, утверждает Том Гинсбург (Tom Ginsburg) из Чикагского университета. Он возглавляет форум, занимающийся именно этой задачей: “Если ваши идеи не подвергнуть скрупулезному исследованию, они окажутся не такими уж хорошими”.
Реформаторам также хотелось бы, чтобы больше людей правоцентристских и правых взглядов делали карьеру в высшей школе. Никто не думает, что это произойдет в ближайшее время. Но университетские боссы для начала могут дать понять, что будут защищать работающих под их началом профессоров, придерживающихся особых взглядов, считает Джим Эпплгейт (Jim Applegate), руководитель группы преподавателей Колумбийского университета, которая занимается продвижением академических свобод. Они могут добиться отмены требования указывать свое отношение к DEI для соискателей на преподавательские должности (согласно одному исследованию, опубликованному несколько лет назад, это требование применялось примерно к 20% университетских должностей и более 30% позиций в элитных колледжах). Последнее время это становится меньше похоже на честный способ отбора талантливых кандидатов и все больше – на проверку идеологической приверженности.
Вызванный антисемитскими проявлениями переполох может дать университетам толчок к реформированию. Однако существует и менее оптимистичный сценарий. В попытке избежать перегрева ситуации главы университетов могут начать внимательнее относиться к тому, что говорят их студенты и преподаватели. Ужесточение правил в отношении высказываний в кампусах может на короткое время отразить нападки на вузы, но в долгосрочной перспективе приведет к деградации качества преподавания и научно-исследовательской деятельности в американских университетах. “Мы переживаем переломный момент, – считает профессор Джордж из Принстонского университета. – Ситуация может развиваться в обоих направлениях”.
Комментариев нет:
Отправить комментарий