Разговоры с Вилли о Юморе и Смехе
По старой доброй традиции, мы с Вилли под вечер уселись за столик в пивном баре на берегу Тихого Океана. Симпатичная официантка в сиреневом фартучке принесла нам по кружке тёмного пива и на закуску традиционные «крылья буйвола», то есть копчёные куриные ножки и крылышки. Мы пили пиво и молча смотрели на темнеющие волны. Оранжевое солнце склонялось на запад чтобы в очередной раз утонуть в сторону далёкой Японии, как вдруг у меня по этому поводу зачесался язык и, отхлебнув пива, я прервал затянувшееся молчание:
— Слушай, Вилли, я вдруг вспомнил старый анекдот, ещё советских времён. Расскажу тебе, если ты не знаешь или забыл. Ну так вот:
Просыпается утром дорогой Леонид Ильич Брежнев, потянулся, почесался, слез с кровати, надел шлёпанцы и вышел на балкон. А там, на востоке, встаёт яркое солнце. Леонид Ильич радостно говорит: «Здравствуй, Солнышко!», а солнце ему отвечает: «С добрым вас утром, дорогой Леонид Ильич!».
Начался рабочий день. Леонид Ильич в своём кабинете в поте лица трудится, бумаги подписывает, указания референтам даёт. Тут и полдень подошёл. Выглянул вождь в окошко, а солнце уже в зените: «Здравствуй, Солнышко, как там тебе светится в небесах?» Солнышко радостно отвечает: «Добрый день, дорогой Леонид Ильич! Радо вас видеть!».
Опять трудится Леонид Ильич, о стране и мире радеет. Вот и день на исходе. Вечереет. Выглянул он опять в окошко, солнце уже у самого горизонта: «Добрый вечер, Солнышко!», — говорит генсек, а Солнышко ему отвечает: «А шёл бы ты на хрен, Леонид Ильич! Я уже на Западе!».
Вилли радостно хохотнул и сказал:
— Слышал давно, но всегда приятно вспомнить. Анекдоты, даже старые, скрашивают нашу жизнь. Сам я рассказывать не большой мастер, но слушать обожаю. Не любят анекдоты только бедняги, которые родились без чувства юмора. Кстати, ты хоть знаешь, что означает слово «анекдот»?
— В России это обычно крохотный забавный рассказик, шутка. В английском языке несколько другой смысл: “Anecdote” — значит просто занимательный или интересный случай из реальной жизни, не обязательно смешной.
— Если посмотреть в корень, — сказал большой знаток корней Вилли, по-гречески «анекдотос» дословно означает «нечто неопубликованное» или несказанное, какой-то секрет. На всех знакомых нам с тобой языках смысл почти одинаковый: что-то новое и обязательно интересное. Однако, по-русски анекдот всё же должен быть ещё и смешным, но вовсе не обязательно реальным. Можно даже аллегорическим, как солнышко, про которое ты рассказал. Главное, чтобы смешно. А ещё лучше, чтобы в нём был не только юмор, но и сатира.
— Ну, что касается ранее неизвестного, тут вопрос спорный, — возразил я. — Новое — это хорошо забытое старое. Очень часто новые анекдоты в одной стране — просто старые анекдоты, принесённые из других мест. Происходит круговорот юмора в природе. Вот помню такой давний анекдот про уже ушедших персонажей:
Говорит Муслим Магомаев своей маме: «Мамочка, я хочу жениться!» Та обрадовалась: «Ой, какая радость, Муслимчик! А если не секрет, на ком?»
Он ей отвечает: «На Иосифе Кобзоне».
Мама побледнела, руками всплеснула: «Да как же это возможно жениться на Кобзоне? Ты никак не можешь на нём жениться, сам подумай! Он же еврей».
Вот такая старая шутка советской эпохи, а когда я приехал в Америку, мне этот самый анекдот рассказал один мой американский сотрудник. Звучит он так:
Приходит парень к своей маме и говорит: «Мама, я хочу жениться!» Она спрашивает: «На ком ты хочешь жениться, сыночек?»
Отвечает: «На Джоне Смите».
Мама ахнула: «Да как же это возможно? Ты никак не можешь на Джоне жениться. Он же католик».
Ну скажи мне: кто у кого слямзил этот анекдот?
— Анекдотец этот, хоть и с бородой, но, к сожалению, очень современный, — вздохнул Вилли, — в наши дни так называемый «парень» вполне может жениться на Джоне. В этот свихнувшийся 21-й век мужики женятся на мужиках, а бабы выходят замуж за баб. Помяни моё слово, скоро можно будет жениться на своей собаке; причём, не обязательно на суке, можно и на кобеле. Или на хомячке. Почему бы и нет? Всё к этому идёт. Впрочем, мы с тобой в эту скользкую область вдаваться не будем, а то нас обвинят в гомофобии или ещё в каком страшном грехе. Давай-ка лучше вернёмся к анекдотам. Как думаешь, почему вдруг какая-то история становится смешной?
— Ну, это понятно, — ответил я, — в основе любого смеха лежит противоречие, какой-то неожиданный поворот сюжета или внутреннее несоответствие, нестыковка. Хороший анекдот строится так: сначала рассказ идёт, не предвещая ничего особенного, а потом вдруг — бац — и всё переворачивается с ног на голову. Эта неожиданность, особенно если она на грани абсурда, может быть очень смешной. По-английски такой «бац» называется punch line, то есть «ударная строка». В каждой шутке обязательно должен быть такой удар, и чем неожиданнее, тем смешнее. Вот, к примеру, поговорка: «Если гора не идёт к Магомету, значит, эта гора называется Голанские Высоты». Казалось, начинается как старая поговорка, но вдруг в конце неожиданный поворот, да ещё — со смыслом. Не знаю, как тебе, а мне смешно, и понимающим людям ничего объяснять не надо.
— Именно это мне в шутках нравится, — сказал Вилли, — хочу, чтобы смысл был, а не просто хаханьки. Поэтому я не воспринимаю каламбуры, где юмор предполагается лишь в фонетическом созвучии или простой игре слов. Для меня каламбур — это самый низкий уровень юмора. Примитивнее некуда. Там всё на поверхности, и годится лишь для простаков. В нашем университете есть один лаборант, который постоянно тужится быть смешным и потому всё время каламбурит, коверкая слова. Скажет что-то — и сам над этим громко хохочет. Эдакий «мастер поверхностного каламбурения». Кстати, многие популярные анекдоты про Штирлица — это каламбуры. Ну, вроде: «Штирлиц мог спать сутками. Но утки с ним спать не хотели». Дурацкий пустой каламбур, смысла никакого. Просто созвучие двух слов. Велика важность! Впрочем, справедливости ради надо сказать, что про Штирлица изредка попадаются шутки и со смыслом, где одна логика вдруг неожиданно сменяется на другую, со смыслом, и вместе получается смешно:
Штирлиц налил стакан водки Скрипалю. Тот выпил и упал. «Новичок», — подумал Штирлиц...»
Хоть и каламбур, но заметь — кроме игры слов, есть и смысл.
— Ну, разумеется, — сказал я, — совсем не редкость, когда игра слов даёт хорошую шутку. Потому далеко не всякое каламбурение — поверхностное, особенно если в каламбуре какое-то слово приобретает совершенно иной смысл. Вот я вспомнил неплохую игру слов:
Жена говорит мужу: «Ещё раз назовешь меня курицей, и я снесу тебе яйца…».
— В подтверждение твоих слов, — подхватил Вилли, — вот ещё пример:
— Мама, а что такое «пи»?
— Ну... Это из математики. Потом учить будешь. А где ты слышал?
— Да стишок вот: «И днем и ночью кот ученый все ходит, поц. И пи кругом.»
— Замечательно, — сказал я, хорошая фонетическая шутка, — я думал, что все анекдоты знаю, а вот этого не слыхал. Как ты полагаешь, кроме каламбуров, ведь есть масса анекдотов на какие-то стандартные темы: про неверных жён и мужей, про религию, про адвокатов, армянское радио, да мало ли что! Интересно, какие самые популярные анекдоты?
— Да у кого-ж есть такая статистика? — удивился Вилли, — Не думаю, что существует какой-то самый популярный тип анекдота. У каждого народа есть свои любимые темы и традиционный юмор, часто понятный только местным жителям. То, что смешно, скажем, в Индии, окажется скучным в Китае. И наоборот. Национальный юмор обычно направлен внутрь, на самих себя. К примеру, в болгарском городе Габрово или Шотландии почему-то тамошние жители считают себя большими скупердяями и даже этим гордятся. По этому поводу у них существует масса иронических шуток и анекдотов. Но вот парадокс: я был в Габрово и ездил по Шотландии и ни разу не нарывался на местных скряг; люди там вполне радушные и щедрые. Зато, бывая во Франции, я часто сталкиваюсь с жадностью парижан, хотя про их скупость анекдотов нет. Но самый любимый объект для едких шуток и анекдотов всё же не свои, а чужаки — жители соседних областей или других стран. Чтобы чувствовать себя умнее и лучше, чужаков всегда выставляют болванами или недотёпами. В России рассказывают анекдоты про тупых чукчей или медлительных эстонцев. В американских анекдотах дураками почему-то выставляют поляков, хотя поляки уж точно не глупее других народов. Однажды я был на обеде в шведской семье - и спросил: «А над кем в Швеции смеются?» Мне ответили в один голос: «Смеёмся над норвежцами, над кем же ещё?» Вот ведь человеческая натура, чтобы самому выглядеть умнее, надо принизить другого!
— Это, к сожалению, так, — согласился я, — ничего тут не поделаешь. С шутками про «чужаков» есть две серьёзные проблемы: кто рассказывает и кому? Если, к примеру, ирландец рассказывает в присутствии поляка шутку про то, какие поляки тупые, то это оскорбительно. Для католика будет обидно и неприятно, если про папу римского станет шутить, скажем, протестант или еврей. А когда нееврей рассказывает еврейский анекдот, где евреи показаны в не лучшем качестве, — это может звучать по-антисемитски. Однако, если ту же шутку рассказывает еврей, — это нормально. Самокритика в юморе всегда хороша. Рассказчик должен хорошо чувствовать свою аудиторию.
Тем не менее, у каждой нации есть свой характерный юмор, направленный на самих себя. Англичане, к примеру, любят иронические шутки о своей аристократической чопорности и невозмутимости. Как тебе такой типично-английский анекдот:
Телефонный звонок в роскошном особняке лорда Мортимера. К телефону подходит дворецкий.
— Алло, Джордж, это вы?
— Да, сэр.
— Джордж, у меня к вам просьба. Позовите к телефону Эльзу.
— Будет сделано, сэр, одну минуточку. (Проходит несколько минут). Сэр, я собрался позвать к телефону вашу жену, но она в спальне спит с вами в вашей кровати.
— Хм... Джордж, тогда пойдите в кабинет, возьмите из секретера мой пистолет и застрелите обоих.
— Хорошо, сэр, одну минуточку. (Тишина, через некоторое время раздаются несколько выстрелов). Алло, сэр, я всё сделал, как вы сказали. Вашу жену я убил с первого выстрела, а вот за вами пришлось долго побегать, пока я вас не застрелил в бассейне.
— Джордж, но у меня дома нет бассейна!
— Сэр, по какому номеру вы звоните?
Вилли весело посмеялся, а потом сказал:
— Да, английский юмор очень характерный, не похожий на другие. А я знаю ещё такой самокритичный английский анекдот:
На нудистском пляже был арестован джентльмен, который занимался любовью с умершей от солнечного удара женщиной. Когда в полицейском участке его спросили, как же он мог это делать с покойницей, он стал оправдываться: «Откуда мне было знать, что она мёртвая? Я думал, что она англичанка!»
— Однако есть на свете лишь один народ, который никогда не смеётся над другими, а только над собой, — продолжил Вилли. — Это евреи. Все еврейские шутки направлены на самих себя. По своей натуре евреи удивительно оптимистичные пессимисты, живущие согласно определению: «Пессимист считает, что сейчас всё так плохо, что хуже некуда. Однако, оптимист верит, что может быть ещё хуже». Это типично еврейская черта — смеяться сквозь слёзы. Есть очень грустный анекдот на эту тему:
«По местечку пронесся погром. Петя Сидоров идёт мимо скобяной лавки, на дверях которой он распял своего соседа Хаима. «Хаим, тебе больно?», - спрашивает он с издёвкой. «Спасибо за заботу, — отвечает полуживой Хаим, — больно, только когда я смеюсь…»
Мне интересно, а смеялся ли Иешуа, то есть Иисус, когда его распяли на кресте?
— В Библии об этом не сказано, — ответил я, — но поскольку Иешуа был еврей наполовину, то он скорее всего лишь ухмылялся. Есть масса анекдотов, где евреи высмеивают собственные пороки. И вообще, если послушать еврейские шутки, можно очень много узнать о характере и образе мыслей этого народа. Ну, вот к примеру:
«Итальянская бабушка говорит внуку: «Если ты не будешь кушать, я убью тебя!» Еврейская бабушка: «Если ты не будешь кушать, я убью себя!».
Вилли сказал: — Любимая жертва еврейских шуток — это муж. Почему-то в анекдотах еврейский муж всегда недотёпа, подкаблучник, простофиля и вообще не большой умник. Например:
Циля возвращается домой в новых бриллиантовых серёжках.
— Откуда? — спрашивает муж.
— Ой, ты не поверишь! Нашла на улице!
— Надо же! Вечно ты что-то находишь. А я за всю жизнь один лишь раз нашёл в нашей постели кальсоны, и то не моего размера.
— Что ж ты, Вилли, говоришь, что не умеешь рассказывать анекдоты, — сказал я со смехом, — очень даже у тебя неплохо получается. Кстати, люблю такой анекдот про глупых мужей:
Встречаются два старых приятеля, Фима и Зяма. Фима спрашивает: «Зяма, что-то ты сегодня грустный?»
Тот отвечает: «Ой-вэй, Фима. Я сегодня-таки понял, что моя жена изменяет мне с петухом…»
Фима очень удивился: «С чего это тебе пришла в голову такая дикая идея? Как это может быть — с петухом?».
«Да потому, — горестно отвечает Зяма, — что сегодня я нашёл у нас в постели большое петушиное перо…»
Фима чуть от смеха на пол не упал: «Ну и дурак же ты! Если следовать твоей логике, так я должен вообразить, будто моя жена изменяет мне с грузовиком, потому, что на прошлой неделе я в нашей постели обнаружил здоровенного шофёра!»
Многие еврейские анекдоты пришли из Одессы. А знаешь, почему они так популярны?
— В одесских шутках и анекдотах есть одна особенность, — ответил Вилли. — Они смешны не столько своей punch line, сколько манерой рассказа, особенно если рассказчик умеет сделать правильный одесский акцент, да ещё с забавно искаженным русским языком. У одесситов прежней закалки такой говор получался естественно, потому что в этом старом порто-франко были перемешаны разные языки, как на вавилонский башне. Одесская публика, не отягощённая культурой и образованием, говорила на странной смеси русского, идиша, украинского, возможно, молдавского, румынского, и чего-то там ещё. Когда структура одного языка переносилась как есть в другой язык, получалось довольно смешно. Ну, к примеру: «Я имею сказать вам пару слов». Звучит забавно, но это всего лишь дословный перевод на русский обычной фразы с идиша, у которого грамматика близка к немецкой. Иными словами, одесский юмор близок к каламбуру, там смех в игре слов и двусмысленностях. И ещё одна особенность — одесский юмор - это по сути еврейский: с бытовыми и семейными шутками о мужьях, о жёнах и особенно о заботливых еврейских мамочках. Вот тебе пример:
— Мама, ну хватит-таки уже по ночам постоянно укрывать меня одеялом!
— Фимочка, ты же можешь простудиться...
— Ой, мама, но вы же стягиваете одеяло с моей жены!
— А вот тебе ещё одесский семейный анекдот, — подхватил я эту богатую тему:
— Розочка, какая у вас с Изей любимая поза?
— 96.
— Розочка, ты ошиблась, ты хотела сказать 69.
— Ой, Цилечка, если бы…
Умение рассказывать анекдоты — это большое искусство. У рассказчика должен быть актёрский талант, хорошая память и умение в нужный момент вытащить из этой памяти подходящую шутку - и ни в коем случае самому не смеяться раньше слушателей! Я очень ценю умельцев рассказывать анекдоты. Лучший рассказчик одесских анекдотов, на мой вкус, был покойный актёр Зиновий Высоковский. Умел он, если надо, и подходящий акцент применить, и точную паузу перед финалом выдержать. Шутки надо уметь подать вкусно! Ты знаешь, я люблю рассказывать анекдоты. Во-первых, это удовольствие веселить друзей, но главное — это даёт мне возможность на практике применить своё нереализованное лицедейское призвание. В детстве я мечтал стать актёром, в юности даже играл в театрах, и у меня признавали к этому некие способности. Однако, получилось так, что жизнь пошла в иную сторону, о чём я, кстати, совершенно не жалею. Хоть актёром не стал, лицедейские способности я использую, когда читаю лекции в университете. Хороший профессор - это тот же актёр, интересная лекция — спектакль, а студенты — публика. Но лекции я читаю редко, зато анекдоты могу рассказывать хоть каждый день, так как знаю их несметное количество.
Рассказать анекдот совсем не так просто, как тебе кажется. Анекдот — это крохотная пьеса, и её надо вкусно сыграть. На беду, есть масса людей которые совершенно не умеют рассказывать анекдоты и, тем не менее, это делают. Да и слушать анекдоты тоже надо уметь. Мой любимый слушатель - это тот, который, даже если знает анекдот, всё равно в конце смеётся, чтобы меня не подводить. Что я больше всего ненавижу, так это, когда я рассказываю шутку, аккуратно веду историю к финалу, а среди публики оказывается какой-то умник, который этот анекдот уже знает. Вместо того, чтобы выслушать молча и не портить мне представление, этот негодяй чтобы показать всем какой он сообразительный, меня перебивает и выкрикивает punch line раньше времени, не дав мне закончить. Я готов задушить негодяя собственными руками! Есть у нас с тобой один такой общий знакомый, не буду называть имя, пусть пока поживёт. До следующего анекдота…
— А как дело обстоит с юмором в Америке? — спросил Вилли.
— Как и везде, люди тут разные: одни понимают шутки, другие нет. Я когда поселился в Америке, поначалу был совершенно удручён местными телевизионным передачами, якобы юмористического характера. Там чуть ли не после каждой реплики включают заранее записанный смех, вроде как идущий из зала. Которого на самом деле нет — спектакль-то снимался в студии. На телевизионном сленге это называется «смех из консервной банки» (canned laugh). Я сперва никак не мог понять — зачем они это делают? А потом один циник мне растолковал: «Мы, американцы, народ толерантный, и к каждому зрителю относимся с уважением: хоть к умному, хоть к дураку. Не у всякого, кто сидит перед экраном, есть чувство юмора, и над чем смеяться, он не знает. Однако понимает, что раз это комедия, то должно быть смешно. Только не ясно ему — а что именно? Бедняге обидно. Вот поэтому, чтобы помочь такому умственному инвалиду, звукорежиссёр на телестанции даёт в эфир законсервированный смех, как сигнал, где надо смеяться. Сидит простак перед телевизором, по подсказке хохочет - и чувствует себя умнее». Сначала я этому объяснению не очень поверил, но потом и сам заметил, что да — так оно и есть. Или вот такой пример: когда я иду в театр на комедию, то замечаю похожую ситуацию. Там записанный заранее смех в зал не транслируют. Что же делать зрителям, которые шуток не понимают? Они на всякий случай хохочут непрерывно, где надо и не надо. Причина простая: если такой простофиля увидел, что на афише написано «комедия, и купил билет, то просто долг у него перед самим собой — нахохотаться на всю уплаченную сумму. Единственный, кто таким непрерывным хохотом доволен, так это драматург. Из-за постоянного смеха в зале он воображает, что написал ужасно смешную пьесу.
— Мне профессиональных юмористов жаль, — глубокомысленно проговорил Вилли, допивая вторую кружку пива, — придумывать шутки - тяжёлая работа. Если ничего смешного в голову не лезет, тут уж не до смеха. К счастью, когда у американского сценариста или драматурга наступает кризис жанра, всегда можно вытащить на свет годами проверенный надёжный способ. В Америке издавна существуют две стандартные шутки, которые неизменно вызывают смех публики: это кремовый торт, брошенный в лицо, и мужчина в женском платье. Всё! Больше ничего не нужно. Для средней комедии и типичного зрителя этого более чем достаточно: или швыряй торт с кремом в физиономию, или наряжай актёра бабой. Гарантия — публика ухохочется до слёз!
Однако, мы с тобой заболтались. Давай-ка, выдай напоследок анекдотец — и по домам.
— Ну, хорошо, вот тебе даже два: один английский и один одесский:
Англичанин заходит в респектабельный магазин.
Немного оглядевшись, спрашивает продавца.
— Скажите, сколько стоит вон та шляпа?
— Двести фунтов, сэр.
— Чёрт… А вон та?
— Два чёрта, сэр.
А одесский такой:
— Моня, давайте откроем ювелирный магазин где-нибудь на Пятой Авеню…
— Нет, Сёма, лучше так: вы будете открывать, а я постою на шухере…
Веб–сайт автора: www.fraden.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий