МИРОН АМУСЬЯ В МОСКВЕ

11.05.16

Мирон Я. Амусья,

профессор физики

Один раз увидеть…

(Беглые впечатления полу-туриста)

Если на клетке слона написано «буйвол», не верь глазам своим.

Козьма Прутков

Так сложились обстоятельства, что последние десять лет ежегодно приезжаю в Москву на 8-10 дней. Это связано с регулярно проводимой, интересной для меня профессионально, конференцией «Сложные системы, состоящие из заряженных частиц». Во время поездки мы с женой останавливаемся в одной и той же гостинице, имеющей тесные связи с Российской академией наук. Конференция эта всегда проходит в середине апреля, примерно в одном месте Москвы – то в здании Президиума Академии, то в Институте общей физики РАН. Не буду пугать читателей – профессионального разговора о конференциях по физике ему не следует опасаться. Сосредоточусь лишь на путевых, новых впечатлениях, поскольку даже беглые визиты за такой срок позволяют увидеть некоторую динамику, которая, как кажется, представляет интерес. Регулярность, постоянство места и времени делают поездку интересной и с точки зрения исследования, пусть и весьма поверхностного, совсем уж сложной системы, каковой является двенадцатимиллионная Москва. В таком большом городе всегда есть, что посмотреть и куда пойти, т.е. он представляет интерес и с чисто туристической точки зрения.

Как-то посчитал, что в Москву езжу почти 70 лет, бывая там эпизодически (впервые в 1946), но вполне регулярно. Там во времена моей молодости был центр теоретической физики СССР, работали Ландау и его семинар, Тамм, Боголюбов. В Москве прошла первая для меня международная конференция – по ядерной физике. Я наблюдал рост этого города, более или менее непрерывное присоединение к нему множества соседних посёлков, таких, как Кунцево и ему подобных. По сравнению с Ленинградом, Москва всегда удивляла меня архитектурной бессистемностью, и поражала простором и шириной улиц и тротуаров. Эта почти неживая, за исключением самого центра, ширина, подавляла. Постепенно она заполнилась невиданным для ленинградца потоком машин, с точки зрения постороннего взгляда непрерывно мчащихся из «незачем» в «никуда».

Я издавна не понимал, как малочисленность магазинов стыкуется с избытком ничем не занятой площади. В особенности когда-то подавляли пустые подземные переходы, куда пешеходов загонял мчащийся над ними поток машин. Терпимые в суматохе дня, эти переходы по вечерам пугали своей гулкой безлюдностью, будто взывающей к шпане и бандитам – «Придите и владейте!». Мысленно видел совсем другую организацию этих переходов – магазинчики, киоски, и, как следствие их наличия, не только бегущих прохожих, как я, чувствующих, как бы это помягче выразить, недружественность, что ли, окружающей среды. Я не просто фантазировал, но видел разумную организацию каждого уголка уличного или под-уличного пространства в реальности ещё в 1970, когда впервые побывал в Лондоне, и в 1971 и 1972 гг, во время командировок в Югославию. Там в Белграде, под площадью Моше Пьяде, был целый мир магазинов и галерей, лавочек, и всюду были нормальные, спокойно идущие не только поздним вечером, но и ночью, люди.

Для меня самым внешне зримым плюсом реформ 90х как раз и было появление множества ларьков и магазинчиков в подземных переходах и около станций метро. Сначала уродливые лотки, они со временем превратились в сносные, а потом и просто нарядные маленькие магазинчики, кафе, киоски. Это просто изменило, в моих глазах – абсолютно положительно, облик подземных переходов и пустырей около станций метро – они заполнились людьми, стали освещёнными, яркими.

Этот вид со временем превратился в обычный элемент улиц, в привычную, а потому отдельно не замечаемую, инфраструктуру города. Так было ещё два года назад. В прошлом году я в Москву не поехал. Дело в том, что заочно, на базе сообщений СМИ и некоторых сайтов, обмена мнением с парой-тройкой тамошних коллег, некоторых впечатлений от позапрошлого года, я составил себе определённые представления о вне-научной ситуации в Москве. Большую и негативную роль в формировании моих заочных впечатлений играли электронные СМИ – такого напора про-властной пропаганды и военной истерии я не встречал ранее никогда. Правда, не только в сталинские, но и после-сталинские времена, которые хорошо помню, не было интернета. Но официальная пропаганда была в СССР очень сильна, однако в целом много сдержанней, чем сегодня. Такой агрессивной развязности, чисто шпанской, СМИ, по крайней мере, центральные, в СССР себе не позволяли.

На основе упомянутых впечатлений мне казалось, что важные и известные политические события, связанные с Россией и вызванные ею, должны проявляться в разговорах с коллегами. Следующие из драматизма, даже трагизма этих событий, возможные серьёзные разногласия между мной и ими, что определённо станет предметом полемики и острых споров, при которых ссоры неизбежны, не заслуживают четырёхчасового перелёта. А уклоняться в высказывании своего мнения я не привык.

Определённую роль играли и сообщения об абсолютной, чуть ли не 84-86%, поддержке президента России и его, вместе с остальным высшим руководством, действий. Такая поддержка должна, вне всяких сомнений, создавать в массе народа ощущение жизни в «осаждённой крепости», когда кругом одни враги. Само неизбежное общение с незнакомыми людьми, чувствующими себя жителями этой «осаждённой крепости», сулило мало приятного - в гостинице, общественном транспорте, магазинах, на улице. Словом, научный интерес не пересиливал опасения возможных разочарований в людях – знакомых и незнакомых. И я решил не ехать.

С тех пор прошёл год, и был интерес проверить свои социологические гипотезы и представления. Мне казалось, что этот год должен был помочь думающим подумать и понять. А людей не думающих, целиком подвластных телевизионным и интернет внушениям, расходящимся с реальной жизнью всё больше и больше, среди физиков должно быть меньшинство. Словом, я полагал, что справедливой окажется чуть переиначенная формула поэта: «Вчера то было – ясность мудреца, а завтра стало бредом сумасшедших». Думаю, что подобная формулировка универсально справедлива. Иное дело, когда же наступает это «завтра». Хотелось найти пусть приблизительный ответ на этот вопрос, пусть и его самой простой, проверяемой форме – в какой мере «завтра» уже пришло сегодня. С этими мыслями я и поехал в Москву в середине апреля, на восемь дней. Как всегда, мы двинулись в путь вдвоём с женой.

Первое, с кем столкнулись при посадке в самолёт, было несколько семей религиозных евреев, направляющихся в Москву. Видно, Хабад и в этом направлении проявляет активность, а, стало быть, чувствует там себя уверенно. Дорога в гостиницу хорошо известна. Что поразило сразу, при выходе из метро и в подземном переходе – это следы недавнего разрушения, безлюдье и непривычная темнота. Напрягши память, вспомнили, что по приказу мэра Москвы масса киосков и ларьков уничтожена. В применение к нашей гостинице «Академическая», это привело к полному обезлюденью и темноте в окрестности.

Конечно, мы видели и по ТВ, и в интернете «московский разгром», происшедшей в ночь на 9 февраля. Но одно дело – видеть на экране или на фото, другое – оказаться на самом месте. Мэр Москвы С. Собянин сообщил, что снесенные ларьки были "опасными для москвичей", "незаконно возведены на инженерных коммуникациях и над технической зоной метро". Он призвал "вернуть Москву москвичам". Про технические зоны метро и законность не знаю ничего, а в остальном сказанное мэром неправда. Ни один человек, с которым нам довелось говорить на эту тему, не увидел в «московском разгроме» что-нибудь полезное и приятное для себя. Так или иначе, разрушена пользовавшаяся массой людей полезная структура – киоски электроники, продажи театральных билетов, продуктов и еды. Эта структура, на наш взгляд, никак не портила вида окрестностей гостиницы, и могла быть, при желании, легко улучшена в эстетическом отношении.

Замечу, что разговоры о «восстановлении вида» привели и к тому, что Новый Арбат, где в центре были неорганизованные художники, опустел. Исчез карнавал, стала обычная пешеходная зона, и улица потеряла лицо.

«Московский разгром» имеет, на мой взгляд, много общего с происшедшим несколько лет назад разгромом Академии наук. Нет никаких сомнений, что пользе гражданам и приезжим он не принесёт, а очередное чувство унижения, как от любого насилия, оставит. Примечательно, что в обоих случаях, как и во множестве других, общество осталось равнодушно, не пытаясь помешать вредной для себя мере. Не думаю, что Академию наук удастся реанимировать. Сейчас явно не до научных работников, так что их в какой-то мере оставили в покое. Иначе обстоит дело с ларьками и киосками – там есть, пусть и в целом бесправные, но, хоть и пострадавшие материально и морально, активные люди. Уверен, что, так или иначе, но эти киоски и ларьки придётся восстанавливать. Признак этого вижу в ряде случаев возращения лотошной торговли, которая опять появилась, пусть пока в крошечных масштабах, фактически на старых местах.

Примечательно, что обещанию мэра «вернуть Москву москвичам» отнюдь не мешает то, что самый центр, включая сквер перед Большим Театром, застраивался дорогущими временными «палатками» из брёвен, эдакий а-ля-русс, для пред- и послепасхальной торговли. Мне могут попенять, что во времена столь бурных событий я внимателен к такой мелочи, как торговая палатка. Но как считает классик, «в дождевой капельке отражается вся наша Вселенная».

Уже в первый вечер, войдя в гостиницу, я поискал на привычном месте газеты Moscow News и Moscow Times, которые ранее в «Академической» были даже бесплатны. Газет, однако, нигде не было, что означало – их время в старом виде кончилось. Конечно, мне нужен был интернет. Здесь, обратившись к паре привычных сайтов, натолкнулся на ответ, новый для меня – надпись «Доступ запрещён» (снимок сделан с экрана ПК). Словом, как в некогда знаменитой поэме: «Полез в карман, но кто-то спёр уже давно его перчатки. За неименьем таковых смолчал Онегин и притих».

Поселившись в гостинице, уже поздно вечером привычно пошли в супермаркет «Перекрёсток». Там раньше персонал был сплошь узбеки, а сегодня – сплошь русские. Одна из причин – падение цены рубля по отношению к доллару и евро, что делает Москву заметно менее привлекательной для гастарбайтеров. Это полезный результат болезненного и неприятного обесценивания рубля. Однако в конечном итоге, именно своим трудом, а не ископаемыми, обязана жить страна в наше время, если хочет быть высокоразвитой, передовой.

Опасность нефтяной (и газовой) иглы осознал ряд стран, в которых эти ископаемые имеют очень низкую себестоимость, например, Саудовская Аравия. Я вспомнил, как на одной конференции в Берлине в 2012 познакомился с научным работником из этой страны. Оказалось, что он уже второй год стажируется у моего коллеги – берлинского профессора. Этого профессора, которому только-только исполнилось 68 лет, так что он обязан был выйти на пенсию в Германии, саудиты пригласили к себе, положив высокую зарплату и обеспечивая исключительно удобные условия для работы. Использование западных учёных в преподавании аспирантам и повышении квалификации научных работников уже тогда успешно развивался. «Это ненормально»,- сказал саудовец, что «даже электрический штепсель мы должны импортировать». Не знаю конкретно про штепсель, но уверен, что истинная национальная безопасность такой страны, как Россия, обеспечивается не оружием, а производством своих основных продуктов питания и самых ходовых в повседневной жизни товаров.

            Значительнейшим московским событием несколько более чем годичной давности стало убийство около Кремля Б. Немцова. Вот как выглядело это место на Большом Москворецком мосту через 410 дней после его гибели. Стояли двое общественных охранников – мужчина и женщина. Несмотря на попытки шпаны цветы убрать, ряд их, живых, тянется на метров 50-70. Периодически городские власти мемориал разрушают. Не скрою, такая память в подобное время впечатляет. У кого крепче нервы – у горсти охранников или у тех, кому память об убитом мешает? Не берусь судить и предсказывать, кто кого одолеет. Но в момент, когда там были – картина впечатляла.

Разговоры на конференции отнюдь не ограничились чисто научными обсуждениями. Общение же на ненаучные темы показало мне, что среди коллег нет и следа 84-86% поддержки политики власти, нет и намёка на антиамериканизм или презрение к Европе. Да и откуда им браться в среде физиков? Поездки на Запад, публикации в западных журналах, работа там по-прежнему важны и интересны.

Трудно вспомнить те многие случайные пересечения с разными людьми, которых условно, не упоминая места и времени, можно назвать прохожими. Мы с женой разговорчивые люди, и, как это нередко бывает в такой ситуации, разговор захватывал широкий круг вопросов сегодняшней жизни. В случайных беседах люди обычно весьма откровенны. С неизбежностью, в той мере, в какой повседневность для данного человека зависит от общей жизни страны, разговоры касались и политических вопросов сегодняшнего дня. Не делая широких статистически значимых обобщений, отмечу – среди наших собеседников представителей «абсолютного большинства» не оказалось. Это убедило меня в том, что с высокой вероятностью и потрясающие цифры опросов, свидетельствующие о полной и абсолютной поддержке жителями действий власти во внешней и внутренней политике, во многом сами по себе тоже есть продукт СМИ. Возникла ситуация, вполне соответствующая анекдоту, где пациент ищет врача «ухо-глаз», поскольку то, что слышит – не видит.

Это для меня важный во всех отношениях вывод. Ведь я считаю, что целый ряд действий руководства России, а за последнее время – весь её курс, не полезны стране. Если данные опросов правильны и значимы, то, следовательно, в моей точке зрения имеются серьёзные ошибки. Конечно, есть знаменитое высказывание «большинство не всегда право», но мнение большинства очень существенно. Однако такое ли оно, как принято считать?

Источник информации о мнении большинства – это социологические опросы. Они информативны либо при полной анонимности, любо при твёрдой уверенности опрашиваемого, что ему абсолютно ничего не угрожает, даже малейшие неприятности, за «неправильный» ответ. Беглое изучение написанного на эту тему в сети Интернет показывает, что такой уверенности не может быть. Мои личные впечатления общему заключению опросов противоречат, притом, очень существенно. В целом, я привык больше верить своим впечатлениям.

Если эти впечатления верны, то формулировки типа «тёмные массы», «вековое генетическое рабство», «абсолютное антизападное большинство» есть не что иное, как фигуры речи. Второстепенным по отношению к реальной действительности становятся и поток ура-патриотических и устрашающих комментариев, да и статей, на множестве сайтов типа mirtesen.ru, newss.mirtesen.ru и ряда им подобных. Эти комментарии и статьи крайне настораживают и очень пугают, если воспринимать их как отражение 1:1 того, что характеризует российское общество. В то же время, очевидно, что сетевой поток может создаваться и весьма тонкой прослойкой людей ангажированных, не отражающих истинного общественного мнения, хотя и влияющих на него.

Есть чисто теоретический для человека моих возраста и привычек вопрос – что мечтать про будущее – чтобы было как сегодня, или надеяться на перемены, веря в их неизбежный положительный знак. Собственный жизненный опыт, давнишние мнения отца убедили меня в том, что «будет хуже» - не мой лозунг. Напротив, есть серьёзные основания верить в обратное.

          Иерусалим