О МОРДЕ В ГРЯЗИ

Разговор с товарищем Иртеньевым не о поэзии

О МОРДЕ В ГРЯЗИ

В начале 90-х годов прошлого века стало очевидно, что СССР проиграл холодную войну. Тогда и началась мода на победителей — конечно же, на США и, само собой, на Израиль

На фото Антона Носика — поэты Игорь Иртеньев (он же Рабинович, слева, 1947-до 120 ему)  и Михаил Генделев (1950-2009). Первый репатриировался в октябре 2011 г., не особо скрывая желания поправить здоровье (и на здоровье ему!), и вернулся в Россию в феврале 2013-го. Второй стал репатриантом в 1977-м, участвовал в Ливанской войне, стал первым президентом Иерусалимского литературного клуба, считается одним из основоположников современной русскоязычной литературы Израиля

Цензуру отменили, бациллы бытовой юдофобии размножились многократно, но интеллектуальная элита России, техническая и, конечно же, творческая, в массе своей демонстрировала живой интерес к еврейскому государству и наперебой демонстрировала симпатию и даже любовь к нему. Помню, что почти каждая знаковая личность обнаруживала у себя еврейских предков и с гордостью об этом сообщала.

Сегодня ситуация изменилась в корне. Кремль набрался сил и объявил США и НАТО если не холодную, то прохладную войну. Вашингтон быстро превращается из друга во врага России. Вышеупомянутая элита чутко улавливает веяния времени, а тут еще и европейские либералы-социалисты то и дело показывают свое антисемитское нутро. Естественно, и в России мода на Израиль прошла. Поцелуи забыты напрочь, улыбки сменились усмешками и ухмылками, а то и прямой демонстрацией неприязни или равнодушия к Иерусалиму. При этом бытовая юдофобия приняла откровенно нацистский характер и не встречает в России, как бывало прежде, сопротивления со стороны думающей, читающей, совестливой публики. А потому случай с Иртеньевым, о котором сейчас много говорят и пишут, легко вписывается в общее умонастроение российской элиты.

Отмеченный «поэт-правдоруб» не имеет права спорить со своим временем. При его оппозиционности нынешней кремлевской власти он рискует оказаться в полном одиночестве, а подобное чревато большими потерями. Так что удивляться здесь не приходится — мол, поэт не тем человеком оказался. В Израиле его лечили на деньги налогоплательщиков, встречали, как желанного и родного, а он, неблагодарный, всякие мерзости про еврейское государство ни с того, ни с сего накатал.

Я стихи эти прочел, но кроме обычного словоблудия и ёрничества никакой особой антиизраильской направленности в них не обнаружил. Ну, шутит так человек. Какие дома в Хайфе? Какие вши в приютах? Кто его выгонял из Страны обетованной? Почему, если он не нужен «Мосаду» и кнессету, он и Израилю не нужен? Ну бред какой-то! «Шутки понимать надо», — скажут, и не без оснований, почитатели Игоря Моисеевича. Вот он, к примеру, пишет в другом стихотворении:

И наблюдает сверху Бог,

От ужаса трясясь,

Как мир лежит у русских ног,

Уткнувшись мордой в грязь.

Это надо понимать ровно наоборот: миру плевать совершенно на российское «вставание с колен», и Путин зря думает, что он, как Петр Великий, на дыбы поднял Русь. Да и как представить себе Бога, трясущегося от ужаса?! Это так вырвалось, в рифму. Такая привычка юморить у автора. Надо признаться, во многом она унаследована от его еврейских предков. Мне скажут: это у мастера едких виршей такой эзопов язык. Персональный способ выражаться. Но нынче вроде за честное слово никого в России, а в Израиле и подавно, на плаху не волокут, чего уж так скрытничать? Однако патриоты бывшей империи, которых трудно считать мудрыми, далеко не все знающие, кто такой Эзоп, могут принять эти вирши, и не без оснований, за апологетику нынешней власти. У них с пониманием юмора могут возникнуть проблемы.

Народ Торы тоже, признаемся, не весь поголовно мудр и не всегда понимает такие шутки. Политико-поэтические игры, если уж ты ими занялся в рядах других поэтов России, — вещь скользкая и опасная. Тем более что никаких благодарственных строк в адрес Израиля, обращенных к читателям, насколько мне известно, поэт Иртеньев не начертал, да и жил излеченный нашими специалистами стихотворец не в приюте вшивом, а во вполне комфортабельной иерусалимской квартире Юлия Кима, а потом в своей вилле в Кармиэле. Здесь вроде попытка оскорбить друга, замечательного поэта и барда, а не Израиль и евреев. Ибо, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Как-то невежливо обошелся «поэт-правдоруб» и с другим своим другом, Игорем Губерманом. Ну что это за шутка:

Не нужен нам поэт Иртеньев,

У нас своих тут пруд пруди,

По части этой херотени

Мы всей планеты впереди.

Лично я «гарики» Игоря Мироновича херотенью не считаю, как и, уверен, множество почитателей его умного и остроумного творчества.

Но двинемся дальше:

И вновь ступни свои босые

Направил к прежним берегам,

Прими меня, моя Россия,

Я за плетни твои косые

Любую родину продам».

Здесь я совсем растерялся от неожиданного есенинского лиризма. Получается, продал г-н Иртеньев хоромы в Израиле за «косые плетни», но за эти же отечественные заборы он готов продать не только родину предков, но и родину свою по рождению, которой эти «плетни» принадлежат. Тут не только крыша поедет, но и фундамент может дать трещину. Нет, Мандельштама понимаю, Пастернака понимаю, Бродского понимаю, а вот Иртеньева отказываюсь понимать. А вдруг Игорь Моисеевич сочинил обычную пародию на себя самого? Видимо, ни к чему другому логика постоянных поэтических кривляний и не могла привезти.

Повторюсь: ничего не поделаешь, мода такая пошла у некоторых интеллектуалов России, особенно у евреев, относиться к Израилю если не с откровенной юдофобской злобой, то хотя бы свысока, что ли, подмигивая да подшучивая. Какая уж тут благодарность за второй паспорт и дармовое лечение!

И тут вспомнилась мне одна история на тему Закона о возвращении… Есть у меня друг в Москве, еврей по папе и маме, тоже человек творческой профессии. Он в возрасте и здоровьем похвастаться не может. Я давно уговаривал его репатриироваться, оставив в резерве все свое столичное богатство, хотя бы только ради одной нашей медицины. Уговаривал, зная, что к еврейству своему он относится преданно и трепетно, но и старую Москву, где родился, женился, работал и прочее, любит.

- Ну что ты теряешь? — говорил я ему. — Подлечишься и вернешься, если жизнь у нас не глянется.

Друг отшучивался, чаще отмалчивался, но прошлым летом играть в молчанку ему надоело.

- Ты меня много лет знаешь, — нахмурившись, сказал он. — Ты меня за пролазу бесчестного знал?

- Да ты чего это? — опешил я.

- Тогда подумай, что мне предлагаешь. Я на Израиль и дня не работал, я ничего для твоей страны не сделал, а ты хочешь, чтобы я на халяву, как прохвост какой, только потому что еврей, там лечился, а потом деру дал?

Признаться, опешил я. Стал что-то бормотать в свое оправдание, но потом вспомнил, что ни разу, за долгие годы дружбы не замечал за моим другом хитрости, корысти, душевной кривизны. Вспомнил, обнял его и попросил меня извинить.

Выходит, дело не только в моде. Просто разными людьми бывают представители творческих профессий.

«Мое последнее стихотворение, напечатанное в этой колонке, судя по многочисленным гневным откликам, чрезвычайно воспламенило уважаемую общественность. Проводить коллективный ликбез и подробно объяснять, что автор и персонаж, от имени которого он пишет, отнюдь не одно и то же, считаю излишним», — пишет Иртеньев в ответ критикам его неожиданных виршей. Пишет, то бишь, что в жизни он мужик замечательный, это только в стихах большой шутник, на самом деле он любит Израиль всем сердцем и благодарен еврейскому государству за прием и бесплатное лечение. Это автор стиха такой бяка, стебаться любит и шутить по любому поводу. Ерунда, мол, все это, а подобная раздвоенность говорит о некоем психическом расстройстве. Да будь ты кем угодно, в конце концов. Только лечись в нашей стране за свой счет, а не за денежки граждан Израиля, стебаться по любому поводу не умеющих.