ТРУБАДУР

 

ТРУБАДУР

Эдуард ДОЛГУНОВ

 «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе».

                                                                        И. Ильф и Е. Петров 

                                                                           «Золотой телёнок»

                                                     

 - Доктор Миронов? - глухо просипело в трубке,- здравствуйте! Вас беспокоит доктор Попов, заведующий районной больницей посёлка Низ-Чебула.

 - Да,- ответил Миронов,- слушаю вас.

 - Мы лично не знакомы, коллега,- в трубке кашлянули,- скажите, Вы заведующий психиатрическим отделением областной больницы, я не ошибся?

 - Совершенно верно,- ответил врач,- я вас слушаю?

 - Я, собственно, вот по какому делу,- он замялся,- вопрос несколько деликатного характера…. понимаете….

 - Конечно,- выслушав Попова, сказал психиатр,- понимаю, случай действительно неординарный, я закажу у главврача машину и непременно приеду. 

 - Да, уж,- вздохнул Миронов, посмотрев на лохматого бородатого мужчину, спящего в кровати на продавленном матрасе и подняв глаза на стоящего рядом Попова спросил,- это что, ваш врач?

 - Наш хирург,- тот покачал головой,- заодно гинеколог, терапевт, окулист….. и махнул рукой,- да, если надо, то и патологоанатом  тоже! Двое нас тут врачей, я и Володя- он кивнул головой в сторону лежащего,- Дудников его фамилия. 

 - Сколько ссадин,- нахмурился психиатр,- его здорово избили.

 - Да,- вздохнул Попов,- били «от души». Что-что, а это наши мужики умеют. А чему удивляться? - он поморщился,- так исторически предопределено, ведь наш посёлок 225 лет назад основал один беглый каторжанин с Урала, потом к нему примкнули переселенцы с Дона и другая «вольная братия», русские, казаки, татары. Так что, их потомки народ темный, свирепый, драться умеют и любят, ну, и пьют конечно, как у нас говорят - «в столбняк». Правда и наш коллега тоже был, мягко говоря, не трезв, хотя,- он ещё раз вздохнул,- может это и спасло его от более тяжелых травм, он, вероятно, упал сразу. Переломов, слава Богу, нет, так, гематомы, ушибы, ссадины, но,- он покачал головой,- черепно-мозговая травма имеется. Его в бессознательном состоянии принесли  на руках прямо с поминок, причем, принесли непосредственные участники драки. Когда он пришёл в себя, то ничего не помнил о произошедшем, но, стал очень неспокойным, так что мне пришлось медикаментозно загрузить его и пока он спит, я вызвал вас. Сейчас этим «конфликтом» милиция занимается, но что-то я сомневаюсь, что будут какие-то результаты.  Праздник «Пасха» на дворе, так что расследовать некому, да и пьяные все, включая милиционеров. Ну, дикие люди,- он вздохнул и поднял палец,- но, до смерти не забивают и если видят, что переборщили, всегда помогут, вот они Вовку и притащили в больничку.

 - Кошмар,- поморщился Миронов,- били то за что, тем более врача? В чем причина конфликта?

 - Ох, коллега,- Попов опять закурил и глубоко вздохнул,- вы не поверите, жуткая история, прямо бред какой-то. Ладно, расскажу, но, прошу вас, это должно остаться между нами. Понимаете,- он замялся,- выпивал Вова, крепко выпивал, он, знаете-ли в армии прошел суровую школу. А как выпьет, не помнит потом, что с ним было, иногда даже не вспомнит с кем напивался. Так вот, несколько дней назад, он с одним знакомым односельчанином на рыбалке был, на речке нашей, на Чебуле. Ну, как не выпить на рыбалке, тем более ежели с ночевкой, костерок там, уха из свежей рыбки,- вздохнул доктор,- короче, набрали они с вечера «большую высоту» и наш доктор уснул. Утром просыпается, а приятель лежит чуть поодаль на животе в луже крови, а из спины ветка торчит. Володя подбежал к нему, а тот без сознания, пульс нитевидный, еле дышит. Ну, он к ближайшему дому, короче, вызвали Скорую, милицию, и отвезли их обоих к нам в больницу. Как потом было написано в протоколе: « В состоянии тяжелого алкогольного опьянения, потерпевший  пошел по нужде, споткнулся о камень и упал на торчащий из земли деревянный кол и получил тяжелое проникающееся ранение живота, что можно квалифицировать как несчастный случай. Состава преступления не обнаружено».

Как я Вам уже говорил,- вздохнул Попов,- мы с Дудниковым единственные врачи в посёлке, до ближайшего города 124 км, так что, помощи ждать неоткуда, я не хирург и  оперировать пришлось ему, а я ассистировал. К сожалению, травма оказалась тяжелая, разрыв печени, при ранении пациент потерял много крови и во время операции, к сожалению, умер. Переживал Володя страшно,- он махнул рукой,- но….. В милиции завели дело, вызвали судмедэксперта из города, а он, как выяснилось, буквально накануне слёг с тяжелейшей пневмонией и приехать не смог. В связи с этими  обстоятельствами и учитывая, что это был доказанный несчастный случай, прокурор разрешил провести вскрытие местными силами, то есть, опять это было поручено Дудникову. 

 - Ничего себе,- покачал головой психиатр,- прямо детектив какой-то. 

 - Это ещё не все,- вздохнул Попов,- самое интересное впереди. Дело закрыли, тело покойного отдали родне. На похороны собрался весь посёлок. Отпели в церкви, но, провожать в последний путь без оркестра не принято, а музыканты из города приезжать отказались, так как в эти дни отмечали Пасху. Делать нечего и родственники были вынуждены пригласить местный оркестр, руководителем которого, к несчастью, был наш доктор. Так что и в последний путь, покойного проводил Дудников. 

 - Нет, это невозможно,- воскликнул психиатр,- это просто сюрреализм какой-то. Круг замкнулся - хоть не на прямую, но в какой-то степени быть сопричастным к гибели человека, оперировать его, потом проводить вскрытие, а затем хоронить под свою музыку, это уже слишком. Только не говорите, что он и на поминках был!

 - Да, коллега, был! - Попов закурил и покачал головой,- был, сердешный!! Обычай у местных такой, кто на погост провожает, тот и выпить за упокой должен, иначе душа на небесах покоя не найдёт. Как только  Володя не умолял отпустить его домой, как только не жаловался на плохое самочувствие,- он махнул рукой,- его все равно потащили на поминки. Ну, а там поминальные речи, водочка, самогончик, разгорячился народ. Среди скорбящих присутствовал один, из какой-то глубинки, дальний родственник покойного и был он, по совместительству, шаманом. Выпил хорошо самогонки и ударив в свой бубен, у него открылся  «третий глаз», он вошел в транс, где «пообщался с духами», которые ему сообщили, что, учитывая все обстоятельства,  доктор наш, скорее всего, был шайтаном, душегубом и дьяволом. Короче, не знаю, нашла ли на небесах покой душа убиенного, но душу врача скорбящие точно вытрясли. Ну, какие поминки без драки? Никак нельзя, ведь традиция у них такая, правда, потом сами принесли его в больницу. Такие вот потомки у беглого каторжника,- заключил он,- очень набожные ребята!

Попов вопросительно посмотрел на психиатра и нахмурившись добавил,- вы уж, от греха подальше, заберите его к себе в областную больницу, а то мне как-то неловко держать его здесь. Впереди 9 дней отмечать будут, потом 40, шаман непременно  приедет, опять в бубен стучать будет и кто его знает, что ему ещё духи нашепчут. А народ у нас здесь темный, мстительный, жестокий,- он пожал плечами,- как бы чего опять не вышло. 

Он вздохнул, с грустью посмотрел в окно и тихо сказал, - 

приятельствовали мы с ним, да и чего там греха таить, выпивали,- он развёл руками, - да, выпивали…,  а что здесь ещё делать после работы?!  Хотя,- он скривился,- что значит после работы? Семей у нас нет, я разведён, он не женат, так что мы живем мы тут, в больничке, так сказать, на рабочем месте.

Он опять закурил и выпустив дым в форточку, покачал головой,- а что, очень удобно. Здесь питаемся, а одежду нам девочки стирают в прачечной. Так что,- он грустно улыбнулся, - это не больничная палата, как вы могли подумать, а его «квартира». Да, да,- увидя удивленный взгляд Миронова, повторил,- здесь живет он, а моя «квартира» в соседней палате. Как-то так, коллега!

 - А где же его вещи?- удивленно спросил психиатр,- ну, какие-то бытовые приборы, зеркало, наконец! 

 - Одежда его там,- он указал на небольшой шкаф в углу комнаты,- зеркало у нас в санитарной комнате, бытовые приборы и средства гигиены там-же, а вот здесь,- он выбросил окурок в форточку, подошел  к кровати и открыл прикроватную тумбочку,- вот, все его богатство. 

Он достал из нижнего ящика музыкальную трубу и покрутил ею,- Вовка прямо фанат этой трубки, каждый день играет на ней. Как я Вам рассказывал, он даже небольшой оркестрик собрал из местных музыкантов, они в нашем клубе на танцах играют, ну, и на похоронах иногда. А это,- он достал потрепанный и множество раз переклеенный бумажный конверт, его любимая пластинка: «Луи Армстронг. Сборник лучших джазовых композиций» 1956 год. Достанет, бывало, свой проигрыватель,- он полез в шкаф и достал зелёный ящичек с надписью «Ласточка»,- поставит пластинку и подыгрывает на своей трубе в унисон этому Армстронгу. Он часто так играл.

И вот ещё,- он достал из верхнего ящика старую фотографию,-  память о его студенческих годах. Вовка ею очень дорожит,- он протянул её Миронову,- говорит: «Это моя институтская шобла». Как выпьет, положит карточку на тумбочку, смотрит на неё и грустные мелодии на трубе играет.

На фотографии, группа жизнерадостных студентов стояла  у здания с табличкой «Кафедра нормальной анатомии», в центре которой стоя на коленях, восторженно улыбался юноша, с поднятыми вверх руками. Широко раскрытой кистью он, вероятно, показывал полученную оценку, а в другой сжимал музыкальный инструмент - трубу. 

 - Что с вами, доктор?- испуганно спросил Попов,- вы так побледнели. Вам плохо? Здесь душно? Может воды?

 - Это…,- психиатр трясущимся пальцем указал на фотографии на юношу с длинными волосами,- это же я! Это наша группа, мы сфоткались после экзамена по анатомии. А это….,- он передвинул палец  на парня с трубой…., потом перевёл взгляд на спящего на кровати мужчину…. Вовка?…  Дудкин!?... Это что?…  Это он…. «Трубадур»?!

     «Трубадур».

Сначала Вовка Дудников получил прозвище «Дудкин». Ну, все логично - Дудников, значит «Дудкин». У студентов принято давать прозвища и они редко обращаются друг к другу по имени, тем более по фамилии.  Дудкин попал в группу с ребятами из достаточно обеспеченных семей, проживающих в этом городе и только он был иногородним, поэтому нуждался в жилье. 

   Немного истории.

Дудкин фанатично увлекался игрой на трубе. Ещё в раннем детстве, он услышал на пластинке игру великого Луи Армстронга и «заболел» трубой и джазом. Его семья жила в небольшом посёлке с забавным названием Резина и их соседом по дому, был местный доктор, пожилой человек с «необычным» именем Абрам Израилевич, которого односельчане очень уважали и в шутку, за глаза, называли Абрам Агрессорович. Вовка, в силу своего детского возраста не понимал сути этого прозвища, но, оно ему очень нравилось и, иногда, он так и обращался к соседу, что вызывало его добродушную улыбку. Доктор был страстный меломан, у него был старенький проигрыватель, на котором он любил слушать свои любимые мелодии. Он имел весьма неплохую коллекцию виниловых пластинок, любимой из которых была музыка в исполнении Луи Армстронга и особенно одна композиция, с непонятным иностранным названием «Let My People Go». Вовка спрашивал, о чем так страстно поёт темнокожий гений, но доктор постоянно уходил от ответа и предлагал ему уделять основное внимание не на текст песни, а на партию трубы в исполнении джазмена. После смерти жены, Абрам Израилевич жил один, детей у него не было, а Вовка жил только с матерью. Отец ушел из семьи когда малышу было всего 5 лет, мальчик очень нуждался в мужском плече и дружба с доктором настолько  привязала их друг к другу, что, в какой-то степени, он заменил малышу отца. У Абрама Израилевич была небольшая двухкомнатная квартира, одна из комнат которой служила ему спальней, а вторая была забита книгами и он называл её библиотекой. Именно в ней они и проводили свои музыкальные вечера, где кроме музыки Абрам Израилевич приобщал малыша к истории, литературе и шахматам. С тех пор у Вовки были две мечты - стать врачом как Абрам Израилевич и великим джазменом, как Луи Армстронг. Как-то раз, во время очередного «концерта», он поделился с ним своими мечтами и, неожиданно, доктор вытащил из шкафа трубу и протянул её мальчику. 

 - Вот, малыш,- улыбнулся он,- держи! Я вижу, что ты искренне любишь джаз, а это большая редкость в наше время. Когда-то я неплохо играл на трубе, но противный полиартрит(множественное воспаление суставов), не позволил мне продолжить любимое занятие. Какие-то азы игры на трубе я помогу тебе освоить, ну, а дальше уж не знаю, учись. 

Ах, какое чудесное было время, как им было весело, когда под руководством доктора, парень страстно выдувал звуки из трубы, вклиниваясь в ритмы «Джаз-банды Луи Армстронга» с виниловой пластинки. Время шло, матери стало трудно содержать подрастающего юношу и по совету её старшего брата, они переехали в небольшой город, где он проживал с семьей. Вовка тяжело переживал разлуку со своим другом- наставником, в память о котором у него остались его подарки - труба, любимая виниловая пластинка с Луи Армстронгом, шахматы и новенький проигрыватель. 

 - Бери и не спорь,- улыбнулся Абрам Израилевич, вручая Вовке проигрыватель,- ты же должен на чем-то слушать пластинки. Я хотел тебе подарить свой, но уж очень он старенький, а этот,- он похлопал по зелёному ящичку,- смотри какой красивый и современный, а название какое - «Ласточка»! Мне его по блату достал директор нашего магазина, я жену его лечил. 

В городе мама устроилась на швейную фабрику, где им была выделена комната в рабочем общежитии, да и брат помогал как мог, взяв на себя часть их семейных забот, так что не шиковали, но, жили сносно. Он очень скучал по своему другу, по их вечерним посиделкам и только одно обстоятельство скрашивало горечь расставания с доктором - в городе была музыкальная школа, поступив в которую, он целых три года проучился на отделении «духовых инструментов», где по настоящему освоил основы игры на трубе. Ну, а потом исполнилась вторая мечта - поступил в мединститут.

Как иногородний малообеспеченный студент, он получил общежитие. Все бы ничего - учеба, лекции, но, труба! Ему были необходимы ежедневные репетиции, а в общаге, как выяснилось, проживала масса людей далеких от музыки и тем более от джаза. Посыпались жалобы и перед студентом Дудниковым в деканате жестко поставили вопрос: или он учится на врача, или на джазмена. Но, ни от одной, ни от другой мечты, он отказаться не мог, поэтому Вова принял непростое решение и отказался от общежития, сняв угол в комнате у одной старушки, жившей на краю города. Бабулька была глуховата, поэтому его занятия на трубе ей не мешали. 

Однако усугубились финансовые трудности, за угол нужно было платить, не много, но все-таки, и это кроме питания и всех остальных жизненных «мелочей». Трудности «доктора-джазмена» не пугали и он устроился санитаром на «Скорую помощь», где дежурил по ночам. Через некоторое время, после пройденного прослушивания его приняли в институтский ВИА(Вокально- инструментальный ансамбль), где в свободное от учебы время, он весьма активно играл на своей любимой трубе, причём, с его приходом, джазовая музыка в их репертуаре заняла почетное место. С тех пор за ним плотно закрепилось другое прозвище- «Трубадур»!

А что учеба, главная студенческая обязанность, да ещё в мединституте, где учиться было далеко не просто? Но и здесь настойчивость, усидчивость, желание учиться и целеустремленность, сделали его одним из лучших студентов. 

Ему было интересно все, он посещал массу дополнительных кружков по хирургии, фармакологии, физиологии и бог знает ещё чего. И что интересно, при всей своей загрузке, «Трубадур» оставался веселым компанейским парнем, про которых говорят «душа компании». Годы учебы пролетели быстро и вчерашние студенты стали врачами. 

 - Ребята, ура! - на «выпускном сабантуе» он торжественно выдул «фанфары» из своей трубы,- я ухожу на два года военврачом в армию, вчера подписал контракт. Классно, а? 

 - Ты чего, дурак? - Марина сморщила лобик,- какая армия? Ты почти с красным дипломом закончил институт, лучше всех учился и армия? 

 - Слушай, Маринка права,- вставил Майкл,- ты чего,  «Трубадур», с дуба рухнул? Что ты там делать будешь? Там же никакой врачебной практики, дедовщина, офицеры алкаши, а ты у нас трезвенник!

 - Вот, заодно и пить научусь,- засмеялся «Трубадур» и поднял стакан с газировкой,- ведь  как говорят офицеры: «Есть такая профессия сынок - родину пропивать»! 

Все захохотали.

 - Да, бросьте, ребята,- он зажмурился,- ну, что практика, там что больных нет? Всего два года, да на всем готовом, а зарплата какая!  Поднакоплю «бабки», потом устроюсь в какую нибудь областную больницу, «джаз банду» соберу,- он в восторге покрутил головой,- кооператив построю, женюсь, детей нарожаю,- и выдохнул,- эх, ребята, красота! Жизнь только начинается!!! 

 - Вы кто? - пациент открыл глаза и осмотрелся,- где я? 

 - «Трубадур»! - Миронов склонился над ним,- ты меня узнаешь? Это я, Мирон, твой одногруппник по институту, мы учились вместе.

 - Мирон?- прошептал больной,- какой Мирон? Где учились, что вам нужно? Где я?

 -Ясно,- вздохнул доктор,- у тебя посттравматическая амнезия, надеюсь временная. Ты помнишь, что с тобой случилось?- и увидя непонимающий взгляд пациента, нахмурился,- хорошо, давай попробуем по порядку. Ты сейчас в больнице,- он взял его за руку,- а я твой лечащий врач. Посмотри,- он вынул фотографию,- ты узнаешь это фото, кто на нем?

 - Моя «студенческая шобла»,- прошептал больной и вдруг схватил врача за руку, вырвал фотографию и воскликнул,- как она оказалась у вас?- он пришёл в возбуждение,- где моя труба? 

 - Ну, слава Богу,- улыбнулся врач потирая руку,- сработала значит фотка, приходишь в себя. Здесь, здесь твоя труба,- он достал  из тумбочки и протянул её пациенту,- держи «Трубадур» свою трубу. Ну, а сейчас узнаешь меня?- он показал на фото на парня с длинными волосами и грустно улыбнулся,- правда у меня растительности тогда было побольше,- и провел рукой редким волосам на своей голове,- но, что поделать, время не щадит никого, десять лет прошло.

 - Мирон, это ты?- у лежащего округлились глаза и он схватил врача за руку,- Мирон!!

 - Ты мне сегодня точно руку сломаешь,- улыбнулся друг,- а лечащему врачу руки ломать нельзя.

 - Какой лечащий врач? - Дудкин облизал сухие губы  и застонал,- все, это «горячка», точно,- он вздохнул,- допился! 

 - Так, «Трубадур», успокойся,- Мирон взял его за руку,- все реально и поверь мне, это не дерилий (алкогольный психоз). Я действительно Мирон, мы случайно встретились, сейчас ты у меня в больнице, а я, как твой лечащий врач, «обязан собрать анамнез». И так больной, я вас слушаю,- он улыбнулся,- ты, слава Богу, из амнезии вроде выходишь, так что давай по порядку. После института ты ушёл в армию….

 - А, лейтенант,- полный подполковник икнул и взял бумаги,- ну, с прибытием. Только после института?- он отложил диплом,- молодняк, значит. Как там тебя, Дудников? Женат?

 - Нет,- Вова улыбнулся,- холост. Не успел ещё.

 - Это хорошо,- вздохнул подполковник,- теперь уж и не успеешь,- и увидя удивленный взгляд лейтенанта, расхохотался,- не ссы сынок, это шутка юмора такая. Хотя,- он потёр красные глаза и вздохнул,- где ты в этой сибирской глуши невесту себе найдёшь? У нас тут 10 месяцев в году снежные заносы выше головы, к нам не доберёшься, вон, только узкоколейка, да и та….,- он махнул рукой! Ладно, устраивайся. Онищенко!- крикнул он,- устраивай доктора,- сказал он зашедшему в кабинет пожилому усатому прапорщику,- и введи в курс дела.

 - Ну, как-то так, лейтенант,- прапорщик вздохнул,- вроде все.  Устраивайся,- он повёл рукой,- как видишь, не хоромы, зато комната прямо в санчасти. Для наших условий вещь немаловажная, потому-что на улицу выходить не надо, а при наших холодах… А в комнате тепло всегда, все-таки медсанчасть. Ну, почти всегда,- махнул он головой,- всяко бывает, конечно. Ну, устраивайся, сынок, а меня Митричем кличут. Я тут по хозяйственной части, так что ежели чего надо, обращайся.

 - Ух, молоденький-то какой,- вздохнула дородная медсестра лет 50,- ну, здравия желаю!

 - С годами это пройдёт,- улыбнулся лейтенант,- это я про возраст. 

 - Вы себе не представляете, насколько быстро это пройдёт,- махнула рукой женщина,- особенно здесь. Вера Матвеевна,- представилась она,- медсестра, вольнонаемная. 

 - Владимир Иванович Дудников, врач, лейтенант! 

 - Ну, осваивайтесь, доктор,- сестра подвела его к двери,- ваш кабинет. 

 - Здесь написано,- Володя указал на прикрепленную табличку,- «Начальник медсанчасти капитан  Дралюк М.П.»

 - Ага,- кивнула головой Вера Матвеевна,- только болеет он сейчас. Он вообще часто болеет,- вздохнула она,-устраивайтесь пока, вот ваше место,- и она подвела его к обшарпанному столу. 

 - А чем болеет капитан? - спросил озадаченный Дудников…

Вдруг дверь с треском распахнулась и в кабинет ворвался старший лейтенант в помятом кителе и таким же «помятым» лицом и остановившись возле стола, прорычал, - ну, и где тут новый доктор? Привет,- протянул он руку,- Падуляк, старший лейтенант.

Тяжелый алкогольный «выхлоп» буквально «накрыл» Дудникова, что он непроизвольно отшатнулся.

 - Придурок ты, а не Подуляк, - вздохнула медсестра,- и взяв его под руку повела к выходу,- что, опять болеешь? Пошли, дай доктору устроиться, он ещё насмотрится на тебя, а пока я сама тебя полечу.

Остановившись, она повернулась к Дудникову,- вы спрашивали чем болеет капитан?- и вздохнула,- тем же, чем и все остальные, доктор. Да, вы сами увидите,- она кивнула головой в сторону Подуляка,- эпидемия здесь, смотрите не заразитесь. Хотя,- она махнула рукой,- еще никто не уберегся, так что, это вопрос времени, а время бежит быстро, особенно здесь, в нашем Закошмарье!

И они с лейтенантом вышли.

Своего начальника Дудников впервые увидел на третьей неделе службы. Зайдя утром в свой кабинет, Володя увидел сидящего за другим столом грузного мужчину средних лет.

 - А, лейтенант,- без малейших эмоций произнес тот,- прибыл значит? Меня предупреждали, а я капитан Дралюк, начальник медсанчасти.

 - Так точно,- оторопело отдал честь Володя,- лейтенант медицинской службы Дудников. Я уж две недели как прибыл…

 - Ну, и ладно,- равнодушно ответил капитан,- прибыл и прибыл, служи. Через неделю как раз жалование подоспеет, вот тогда и проставишься.

 - Так… я не знаю…,- оторопело начал мямлить Володя,- я не знаю….

 - Вера!- крикнул капитан,- займись доктором,- он кивнул головой зашедшей медсестре,- молодой ещё боец, необстрелянный. Давай, лейтенант,- он встал и выходя из кабинета, добавил,- потом доложишь, а я в штаб, на совещание.

 - Пошёл доложить командиру, что выздоровел,- вздохнула Вера Матвеевна,- а вечером, опять всем штабом в баню пойдут, будут его выздоровление праздновать, и так по кругу. А что здесь ещё делать? - пожала она плечами,- часть наша не боевая, места тут глухие, кругом тайга, заносы, наши офицеры называют эти места не Заполярье, а Закошмарье и  тут рады любому поводу что-то отпраздновать. Пошли лейтенант,- она грустно покачала головой,- все равно не отвертитесь и придётся проставляться по поводу начала службы. Традиция у них такая, а традициям они не изменяют. Держитесь,- махнула она рукой,- это только начало….

Через три дня отмечали начало службы лейтенанта медслужбы Дудникова. Кулинарные «изыски» и спиртные напитки обеспечил прапорщик Митрич, имевший старинные связи в районном магазине, на что ушла почти вся первая зарплата юбиляра. Гуляли крепко и, как показалось Володе, очень долго. Скромные пОтуги виновника торжества по поводу трезвого образа жизни, были пресечены в зародыше.

 - Это приказ, лейтенант,- сурово сказал командир части,- настоящий офицер после литра водки обязан не только врага, но и коня на скаку остановить, а потом ещё и бабу завалить, понял?! Это шутка юмора такая,- расхохотался он,- но, ежели серьезно, у меня к непьющему офицеру доверия нет,- он положил свою руку доктору на плечо,- черт его знает, что у трезвого на уме. Такой и предать может, а там и до измены Родины недалеко. 

«Есть такая профессия, сынок - Родину пропивать»,- эта фраза настойчиво крутилась в голове у совершенно пьяного лейтенанта, пока он не провалился в тяжелое забытие. 

Проснулся он только к обеду следующего дня. Ему настолько было плохо, что хотелось умереть. 

 - Разве можно так, с первого-то раза?-сквозь «барабанный» грохот в голове, услышал он голос Митрича,- нашел с кем соревноваться. 

Лейтенант почувствовал что-то холодное на лбу и опять услышал голос,- они же закаленные годами, а ты….,  ты доктор, птенец еще.

Вова с трудом пошевелился, застонал и приоткрыл глаза.

 - Лежи, сердешный, лежи, я тебе компресс со льдом на лбу сменю. Лечить тебя буду,- над ним склонился размытый образ прапорщика,- ну-ка выпей лекарство, лейтенант.

Дудников машинально сделал глоток из стакана, поднесённого Митричем и ему показалось, что в глотку залили расплавленный свинец. Дыхание сперло, горло перехватило, он судорожно попытался вдохнуть воздух и его задушил кашель.

 - А теперь рассольчика,- приподняв его голову, заботливо сказал прапорщик,- ну-ка, запей, запей, огуречный, вкусный, ядреный, моя жена солила.

 - Что это?- с трудом прошептал лейтенант,- что вы мне дали?

 - Спиртик, сердешный, что же ещё? - улыбнулся Митрич,- чистый спиртик, лучшее лекарство от похмелья, а на него рассольчик упал, огуречный!  Проверенное средство, сам сейчас увидишь. 

Через несколько минут головная боль отпустила, шум в ушах утих и лейтенант открыл глаза. 

 - Не кружится,- он удивленно посмотрел на прапорщика,- голова не кружится!

 - А то! - тот поднял палец,- уж поверь, средство проверенное  веками, поколениями! Ты лейтенант,- вздохнул Митрич,-  поосторожней только и не «гони лошадей», не употребляй сразу много. Ты входи в это дело постепенно, уж больно ты молодой и неопытный, а здесь бойцы серьезные, закаленные, они тебя враз укатают и не заметишь. 

Служба лейтенанта медслужбы проходила поразительно однообразно, скучно и тоскливо. Сибирский климат не отличался «мягкостью и умеренностью», на дворе постоянно завывал ледяной ветер, надувая на казарменные постройки горы снега. Володя уже полгода «служил» и за все это время в медсанчасть обращались только несколько военнослужащих с простудными заболеваниями, а подавляющее большинство с всевозможными травмами в виде порезов, ушибов и ссадин. У одного солдата он диагностировал острый аппендицит, лично отвёз его  в районную больницу посёлка Воршагор, расположенного в 30 км. от их части, где он познакомился с местным пожилым хирургом, с необычным для этих мест именем Натан Львович Резников и уговорил взять его в ассистенты на операцию. И хотя доктору Резнику было уже за 50, он сохранил как гибкость ума, так и пальцев, что для для хирурга немаловажно. С тех пор, между пытливым, жаждущего знаний и практики молодым врачом и опытным хирургом, завязались тёплые и даже, можно сказать, дружеские отношения. О себе Натан Львович рассказывать не любил, но из вытянутой из него скупой информации, Володя узнал, что ещё будучи молодым, он был совершенно необоснованно осуждён по самой страшной 58 статье УК СССР - измена Родины на 10 лет без права переписки. Отсидев положенное, ему разрешили продолжить врачебную практику, но только в глухой российской провинции, что его не спасло от повторного ареста и осуждения уже по другой статье, как «Безродный космополит». Он успел отсидеть чуть больше года в колонии, расположенной недалеко от этого райцентра, а после смерти Сталина, был реабилитирован и после выхода на свободу, женился на местной медсестре и остался в этих краях.

Привезённые с гражданки монографии «Неотложная хирургия» и «Справочник врача», были зачитаны Володей до дыр, а в армейской «библиотеке» не было ни одной целой книги, так как поколения военнослужащих безжалостно отрывали большинство страниц на только им известные нужды. Службу лейтенанту скрашивала только музыка и каждый вечер из его комнаты доносились звуки трубы.

Рабочий день медсанчасти начинался с приёма офицеров, нуждавшихся в «восстановлении здоровья», которых капитан Дралюк насмешливо называл «СпиртОфиры». «Лечение» было поставлено на поток, поэтому Вера Матвеевна с вечера готовила батарею пробирок с тем самым знаменитым  «живительным лекарством», а в подсобке всегда присутствовали банки, с не менее знаменитым «огуречным рассолом от супруги Митрича».

Но, некоторые «СпиртОфиры» в одиночестве «лечиться» не хотели и желали «обсудить своё здоровье с врачом». Так как лейтенант не мог отказать старшим по званию, постепенно он стал привыкать к вкусу «чистого продукта, проверенного поколениями» и под грустные взгляды медсестры, уверенно «вливался в вековые традиции русского офицерства».

 - Это психиатрия?- Дудников тревожно оглянулся,- я у тебя в отделении?

 - Нет, нет,- Миронов улыбнулся,- это обычное терапевтическое отделение нашей областной больницы и к психиатрии никакого отношения не имеет. Ну, а отдельную  палату я устроил тебе по блату, чтобы никто не беспокоил. 

Слушай, «Трубадур»! - голос Мирона стал несколько тревожен,- ты не устал? Мне кажется ты разволновался и хочешь отдохнуть, может разговор продолжим позднее?

 - Нет, нет,- Дудкин взял друга за руку,- не уходи, мне нужно высказаться, я слишком долго держал это в себе. Слушай, у меня есть просьба,- он замялся,- ты только не удивляйся, хорошо?

 - Конечно,- врач улыбнулся,- что за просьба?

 - Мне нужно выпить,- Дудкин просяще посмотрел на друга,- грамм 50 спирта и 20 глюкозы, можно?

 - Ну, хорошо,- удивленно кивнул головой Мирон, приоткрыл дверь, вызвал сестру и через пару минут она принесла заказанный «коктейль».

 - Держи,- он подал стаканчик «Трубадуру»,- хочешь чем-то закусить?

 - Нет, это лишнее,- смущаясь, Володя выпил, потом задумался и тихо сказал,- ты знаешь, я сильно запутался в этой жизни и чем дальше, тем меньше я понимаю смысл своего существования. Мне кажется, этот мир не такой цельный и однородный как мы себе представляем,- он замолчал и продолжил,- он значительно более многослоен и я уверен, что существуют параллельные Вселенные - альтернативные реальности, в которых мир устроен совсем иначе и там действуют другие измерения. Я это знаю наверняка, потому, что попал в реальность одного из этих миров,- он вынул из-под подушки фотографию, долго смотрел на неё и грустно добавил,- а наша молодость, дорогие и родные мне люди и вы, мои однокашники, остались в другом, параллельном мире. Понимаешь…

 - Нет, нет,- Мирон взял его за руку,- все это очень интересно, но тема не простая, поэтому давай перенесём наш разговор. Ты многое перенёс и нуждаешься в отдыхе и не возражай, это я тебе и как друг, и как лечащий врач говорю. Я зайду к тебе завтра и мы продолжим, а сейчас отдыхай «Трубадур»,- он улыбнулся,- все, никаких возражений, отдыхать,- и вышел из палаты. 

 - Пациент несколько возбужден,- сказал он медсестре,- дайте ему снотворное, пусть поспит и никого к нему не впускать. 

 - Как это сбежал?- Миронов рывком открыл дверь в палату,- когда вы его видели в последний раз? Вы ему снотворное давали?

 - Вечером,- сказала взволнованная медсестра,- как вы велели, я дала ему лекарства, он выпил и сказал, что хочет отдохнуть. Я вышла из палаты, а когда сегодня утром зашла в палату и вот,- она показала пальцем на больничную пижаму, аккуратно сложённую на постели,- пациента нет. Я сразу вам позвонила,- и она виновато посмотрела на врача,- я не знаю где он. 

 - Так,- посмотрев в пустую тумбочку, нахмурился Миронов, после чего поднял подушку. Там лежал конверт с надписью: «Доктору Миронову, лично».

 « Дорогой Мирончик! Тысячу раз прошу простить меня за все неудобства, которые я тебе причинил. Ты уже понял, что, как говорят в нашей армии, я «отвалил в самоволку», а выражаясь простым языком, просто удрал. Я не могу позволить себе валяться на государственной койке и продлевать свой бесполезный образ жизни. Твоя сестричка ни в чем не виновата, не ругай её. Снотворное, которое она мне принесла я не выпил, потому что задумал побег и этой ночью я его осуществлю. Одежда у меня есть, так как доктор Попов, зная мой характер, вместе с трубой положил в сумку штаны и рубашку. 

Мирончик, дорогой! Я хотел о многом поговорить с тобой, но, думаю ты прав и здесь не место для подобных тем, однако я уверен, что настанет время, мы встретимся и обязательно продолжим наш разговор. Прости меня и очень тебя прошу, не «поднимай волну» и не ищи своего непутевого друга. Мне нужно прийти в себя, многое переосмыслить, попытаться перейти в «другое измерение» и найти свой путь. Я очень рад, что судьба опять свела нас и совершенно неожиданно вернула в прошлый мир, параллельный моему сегодняшнему, из которого у меня появилась надежда вырваться и попытаться найти другой, более чистый и порядочный. 

Я уверен, что наши пути ещё обязательно пересекутся, мы опять встретимся и в кругу институтских друзей вспомним нашу прекрасную молодость. 

                                                          Трубадур.

 - Так лейтенант! - подполковник вытер пот и махнул рукой,- у нас проблемы, причём крупные. Садись и слушай.

Дудников послушно сел и напрягся.

 - Час назад мне позвонили из штаба округа,- командир части выпил воды и продолжил,- к нам из Москвы с инспекцией едет генерал-лейтенант,- он опять вытер пот и подняв палец повторил,- ты меня понял, мать их, из Москвы!

 - Я не очень понимаю,- пробормотал лейтенант,- а я здесь причём? 

 - Очень даже причём, лейтенант,- вздохнул подполковник,- очень даже. Генерал объезжает воинские части нашего округа на штабном поезде, потому что, из-за снежных заносов, на другом транспорте к нам не пробиться. Ну,- он поморщился,- поезд, это название одно, там тепловоз и два вагона - один штабной для генерала с адьютантами, другой хозяйственный, с кухней, прислугой и…., еще там с чем-то. Так вот, сегодня в 18 часов его поезд прибывает на станцию Раздольная, что в 20 км от нашей части. Так как до нас железка не доходит, а на дворе жуткие снежные заносы, нам приказано встретить его на станции и на БТРе привести в часть. 

 - Но я не понимаю, товарищ подполковник…..

 - Да помолчи ты,- скривил лицо командир,- дело в том, что занемог наш генерал, совсем плох! Мне только сообщили, что у него чего-то там с животом, а что, они не знают. Короче, доктор,- он взмахнул рукой,- едешь со мной и там на месте разберёшься.

 - Но почему я? - вскочил на ноги лейтенант,- почему не начальник медсанчасти капитан Дралюк?

 - Капитан Дралюк, капитан Дралюк,- передразнил его подполковник,- болеет твой начальник медсанчасти, три дня как болеет,- он вздохнул и поморщившись добавил,- он ещё два дня болеть будет. 

Командир налил в стакан воды, выпил и уже спокойней сказал,- уж я его хорошо знаю, он всегда по пять дней болеет. Так что, лейтенант, ты со мной поедешь, - он опять вздохнул,- ох, смотри, не подведи. Бери что там нужно…, ну, ты сам знаешь что…. Короче, два часа на сборы и едем. Все, свободен. 

Володя не имел никакого представления, что ему нужно брать. В отчаянии, он позвонил Натану Львовичу и рассказал о проблеме.

 - Так, спокойно,- ответил опытный хирург,- только без паники, ты справишься. Берёшь малый хирургический набор, шприцы, обезболивающие средства…..

Лейтенант все уложил в чемодан, который ему притащил хозяйственный Митрич и через два часа они с подполковником выехали.

Поезд одиноко стоял на маленькой станции. Высокие сугробы снега, надуваемые резкими порывами ветра, полностью закрыли колёса и залепили окна. В вагоне их встретил молодой офицер с помятым лицом и усталыми красными глазами. 

 - Капитан Одинцов,- устало представился он,- адъютант генерала. 

 - Что с товарищем генералом? - встревоженно спросил подполковник,- мне сообщили, что он болен. Я тут врача привёз,- и кивнул в сторону лейтенанта.

 - Слава богу,- обрадовался капитан,- третьи сутки не сплю….,- из купе послышался тяжелый стон переходящий в вой и крик: «Капитан, твою мать, капитан»!

 - Вот,- адъютант кивнул головой в сторону купе,- вот так уже трое суток, и днём и ночью,- и громко сказал,- бегу, товарищ генерал, бегу, я тут врача встречаю,- и скрылся в купе.

Через минуту он вышел.

 - Ну, заходи, лейтенант,- он с сомнением посмотрел на Дудникова,- генерал зовёт. 

Володя взял чемодан с медикаментами и отважно зашёл в купе.

 - Ох, не знаю,- покачал головой адъютант,- салага ещё,- и скривился,- а мой генерал крут, ох крут.

 - Ты меня понял, лейтенант? - с трудом сказал лежащий на диване пожилой военный,- ничего не должно выйти за пределы этого купе. Это приказ.

 - Так точно, товарищ генерал,- волнуясь ответил Володя,- не беспокойтесь, я же клятву Гиппократа в институте давал….,- бормотал он,- врачебная тайна….

 - Мне насрать на твоего Гиппократа,- застонал генерал,- оооох…, - он скривился,- это не врачебная, а военная тайна. Короче, лейтенант,- он тоскливо посмотрел на Володю,- я не то что на твоего Гиппократа,- он опять застонал,- я прОсто посрать не могу,- его лицо скривила гримаса отчаяния,- уже неделю не сру, боли задолбали, жуткие боли!!!

  - Живот резко вздут, болезненный на всем протяжении,- шёпотом говорил Володя, прижимая к уху потной рукой трубку телефона,- да, Натан Львович, язык суховат, лицо сероватого цвета. Что, что? - переспросил он,- нет, говорит, что уже два дня газы не отходят. Смотрел, Натан Львович, смотрел я его анус(заднепроходное отверстие),- шептал в трубку лейтенант,- и обнаружил большую трещину слизистой прямой кишки, немного кровоточащую…..

Володя сидел в станционной диспетчерской, откуда по телефону связался с районной больницей.

 - Так, коллега,- голос Резникова был спокоен,- подведём итог. У пациента имеется трещина слизистой прямой кишки, с выраженным болевым синдромом, что не позволяет больному опорожнить кишечник от каловых масс в течении 7 суток, а это очень длительный срок. 

 - Все верно, Натан Львович,- в отчаянии воскликнул лейтенант,- и что мне делать?

 - Насколько я понимаю,- сказал Резник,- привести больного в нашу больницу ты не можешь?

 - Нет,- ответил Дудников,- Скорая сюда не доберётся из-за страшных заносов,  а в БТРе лежачего места нет. Что делать?

 - Это твой экзамен на зрелость, доктор,- твёрдо ответил Натан Львович,- ты врач, сынок. Значит так, слушай внимательно. Берёшь 10 граммовый шприц, новокаин…..

 - Я не смогу,- прошептал Володя, выслушав наставления,- как пальцем????

 - Сначала пальцем, а потом, если получиться, ложкой,- жестко ответил Резник,- это хирургия, сынок!  И запомни, хирургия, это не только скальпель, а, если надо, это и палец в говне, и брызги гноя на лице, а ты облизнись и работай дальше…

Учитывая секретность операции, по настоянию генерала в вагоне остались только трое -  он, его адъютант и врач. Даже подполковнику было приказано покинуть помещение и безвылазно сидеть в другом вагоне. Обезболив соответствующую зону инъекциями анестезирующих препаратов, лейтенант сел между раздвинутыми ногами генерала, лежащего на столе в позе роженицы. Под действием полученных снотворных и отсутствие изнурительных болей в результате обезболивания, измученный бессонными ночами генерал дремал и не замечал, как лейтенант «выгребал» из кишечника продукты жизнедеятельности его организма, сначала пальцем, затем обычной столовой ложкой и сбрасывал «добытый материал» в тазик между ног. Вонь в вагоне была невообразимая, но Дудников, помня наставления Резника, стойко переносил «удушающую обстановку». Несчастный капитан, с перекошенным от брезгливости лицом и непрерывными позывами на рвоту, бегом выносил «извлечённый материал» и не выходя из вагона, через открытую дверь выбрасывал его в снег, туда же опорожняя содержимое своего желудока. Вся «операция» продолжалась около трёх часов.

 - Спит,- капитан вышел из купе и брезгливо вытер пот,- за три дня впервые уснул,- он вскинул руки,- Господи, неужели я тоже сегодня буду спать?

 - Все, товарищ капитан,- Дудников встал,- я домой поеду, в часть. Думаю, товарищ генерал-лейтенант проспит до утра, а я завтра приеду, проведаю его. А где товарищ подполковник?

 - К черту твоего подполковника,- махнул рукой капитан,- я его давно назад в часть отправил. А ты и не думай,- воскликнул он,- домой он захотел, а я что, один с генералом останусь? И не думай даже,- повторил он,- вон твое купе, там дрыхнуть будешь,-  он указал на дверь,- сейчас мы с тобой немного расслабимся, а потом уже баиньки. Он снял трубку висевшего на стене телефона и прорычал,- Сербушко! Жрать тащи, на две персоны, пулей!

Такого изобилия пищи Володя в своей жизни не видел, да ещё и коньяк, и водка, и…..  Через два часа они с капитаном уснули прямо за столом.

На следующий день генерал  сидел рядом с ними  и несмотря на робкие протесты лейтенанта, не отставал от молодых офицеров ни в еде, ни в выпивке.

Лейтенант пробыл в вагоне с генералом и адьютантом 3 дня.

 - Все, лейтенант,- генерал похлопал Володю по плечу,- сверли дырки в погонах и жди перевода из этой дыры. Ты у меня по науке пойдёшь, профессором тебя сделаю,- он ухмыльнулся,- уж можешь мне поверить. А ты подполковник смотри у меня,- он погрозил командиру части пальцем,- проверять тебя не буду, хотя знаю, что бардак у тебя тут. Вон, лейтенанту за это спасибо скажи, но,- он помахал  кулаком,- смотри, чтоб ни одна муха на него не села. Поехали,- махнул он рукой и адъютант  закрыл за ними дверь вагона.

 - Служу Советскому Союзу,- пробормотал подполковник, отдавая честь отъезжающему поезду.

 

    «Ув. Господин Миронов В.С.!

Будем рады видеть Вас с супругой на премьере музыкального моноспектакля «Иуда Искариот» с участием «Джаз-Бэнд группы Нового Орлеана» под управлением Маэстро Пердигона, которое состоится 24.06.96г. в 19.00  в Кемеровском областном театре драмы имени А.В. Луначарского.

Представление организовано «Музыкальным сообществом имени Луи Армстронга» штата Луизиана США и посвящено Дню Медработника России. 

Является благотворительной акцией.

Форма одежды - свободная».

В фойе театра было шумно от радостно обнимающихся и улыбающихся людей. 

 - Маринка! - мужчина обнимался с солидной дамой,- шикарно выглядишь…

 - Ой смотрите,- машет руками женщина,- Толян, это ты? 

 - А брюхо отрастил! - худой мужчина с залысинами похлопал полного брюнета,- ты на каком месяце беременности? - расхохотался он.

 - На себя посмотри, плешивый,- улыбаясь ответил толстяк,- у меня хоть волосы есть, а по тебе парик плачет…

 - Вау!- Майкл обнял друга,- Мирончик и ты с супругой здесь! 

Ребята,- он повернулся к галдящим гостям,- скажите, кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Кто организовал  встречу нашей студенческой группы? 

 - Вот именно,- перебила его Светка,- и пусть не говорят нам, что нас здесь собрали американские  медицинские профсоюзы. 

 - Ребята!- крикнул Митрич,- вы тоже получили именные приглашения на сегодняшний спектакль? Ничего не понимаю,- развёл он руками, получив от друзей утвердительный ответ,- здесь какой-то подвох….

 - Уважаемые господа! - двери открылись и вышел мужчина в театральной униформе,- прошу всех проходить в зал и рассаживаться на передних рядах. 

Приглашённые гости молча шли по проходу между рядами кресел, настороженно оглядываясь по сторонам. Огромный зал был абсолютно пустой, только прямо перед сценой, на первом ряду, сидели две пожилые пары. Когда все сели, свет внезапно выключился и в напряженной темноте возникло ощущение медленно открывающегося занавеса и вдруг….. сцена резко осветилась и громкая джазовая музыка разорвала тишину театра. На сцене стояли пять чернокожих музыканта в ослепительно белых костюмах, широко улыбаясь и сверкая такими же как и их костюмы «белоснежными»зубами, пританцовывая играли джаз. 

Некоторым диссонансом происходящего, был одинокий стул с лежащим на нем зелёным ящичком, стоящий в центре сцены. Музыканты отыграли мелодию и в наступившей тишине на сцену вышел мужчина в театральной униформе, ранее приглашавший зрителей пройти в зал, подошел к стулу, открыл зелёный ящичек, который оказался проигрывателем старого образца, на диске которого лежала пластинка и включил его. 

 - Дамы и господа,- торжественно провозгласил он,- перед вами Маэстро Пердигон,- он поднял руку, свет приглушили и наступил полумрак.

Из проигрывателя послышался голос великого Луи Армстронга, исполнявшего знаменитое произведение «Let my people go”. Неожиданно зазвучал живой звук трубы, четко вписывающийся в звучавшую музыку. Звук исходил из инструмента, на котором играл выходивший  из-за кулис человек в чёрной мантии, голову которого закрывал капюшон. Музыканты оркестра тихо подхватили мелодию и четко вписались в ритм. Это была чистая магия и казалось, что великий негритянский джазмен находится на сцене. Зрители завороженно слушали, по окончании действа несколько секунд приходили в себя, а потом взорвались аплодисментами. 

 - Маэстро Пердигон! - с акцентом, громко сказал один из музыкантов и все указали своими инструментами на трубача, потом хором повторили,- Маэстро!

В этот момент свет погас, наступила кромешная тьма и вдруг, на сцену опустился большой экран, на котором появилась огромная фотография с группой жизнерадостных студентов, стоящих на фоне здания под табличкой «Кафедра нормальной анатомии», в центре которой, стоя на коленях восторженно улыбался студент с поднятыми вверх руками, в одной сжимающий трубу, а пальцами другой показывая полученную на экзамене пятёрку.

Зал охнул и взорвался удивленными выкриками: «Ребята, это же мы, это наша группа…, это после экзамена по анатомии…., что это??? … как ??»

Музыканты тихо заиграли, включился софит и осветил на сцене Маэстро, который стоял у фотографии возле смеющегося студента, потом, копируя его, встал на колени и поднял вверх руку с трубой, а другой скинул с головы капюшон.

  - «Трубадур»! - закричал вскочивший  со своего места Мирон,- вскинув руки, он повернулся  к сидящим и ещё раз прокричал,- ребята! Да это-же это Дудкин, я узнал его, это «Трубадур»! 

Когда эмоции немного улеглись, а все «зрители» покинули сцену и вернувшись в зал, расселись по своим местам, «Трубадур» взял микрофон.

 - Ну, что-же, друзья,- он улыбнулся и поднял руку с зажатой в ней трубой,- моя встреча с моими друзьями и дорогими однокашниками, о которой я мечтал все эти тридцать лет после окончания института, наконец состоялась!

Он приставил к губам трубу и проиграл бравурный марш.

 - В пригласительных буклетах,- продолжил он,- вам обещан музыкальный моноспектакль «Иуда Искариот», так что, позвольте нам выполнить свои обещания. Главным действующим лицом этого спектакля, будет ваш покорный слуга,- он поклонился,- а музыкальное сопровождение обеспечит «Джаз-Бэнд  Нового Орлеана» под управлением Маэстро Пердигона, то есть моим,- он театрально вздохнул, махнул рукой, барабанщик пробил дробь, а остальные музыканты одновременно встали и выдули из своих инструментах  какафонию звуков, после чего опять сели.

 - Они совершенно не понимают по русски,- улыбнулся «Трубадур» и подмигнул зрителям,- но, как ни странно, это не мешает им быть классными музыкантами.

 - Вовка! - крикнул из зала плотный мужчина,- а ну, колись, а чего вдруг ты стал каким-то  «Пердигоном»? Какое-то непонятное у тебя прозвище. 

- И название спектакля довольно странное,- добавил женский голос,- «Иуда Искариот»! Ты уж разъясни народу.

 - Конечно,- улыбнулся «Трубадур»,- может быть прозвище «Пердигон» не такое звучное как у тебя, «Доцент»,- он указал пальцем на смеющегося плотного мужчину,- и ты «Гаврилова» права, про странное название спектакля,- он перевёл палец на сидевшую рядом женщину,- но, торопиться не будем, давайте все по-порядку. 

Он встал, на английском языке что-то сказал своим музыкантам, после чего они тоже встали и начали тихо играть джазовую композицию. «Трубадур» подошёл к краю сцены, остановился перед сидевшими в зале пожилыми людьми и повернувшись к однокашникам, сказал,- а теперь ребята, позвольте представить вам моих близких друзей,- он указал рукой в зал и софиты осветили сидящих ,- доктор Натан Львович Резников с супругой Валентиной Фёдоровной, доктор Виталий Иванович Попов и Вера Матвеевна Степашина, медсестра. 

Он поклонился им и добавил,- после окончания института и начала моей трудовой деятельности, эти люди сыграли в моей судьбе ключевые роли.

Сидевшие заулыбались и помахали ему рукой.

 - Итак,- «Трубадур» подошел к роялю, на котором играл улыбающийся музыкант, достал из-под поднятой крышки военную офицерскую фуражку, надел её на голову, затем подошел к однокашникам и продолжил,- вы знаете, что по окончании института я ушёл в армию. Помните наш последний «сабантуй», где прозвучала знаменитая фраза: «Есть такая профессия, сынок - родину пропивать!- он улыбнулся, покачал головой, потом отдал честь и печально вздохнул,-  вы даже не представляете, насколько она актуальна в армии!

«Моноспектакль» продолжался уже около двух часов. 

 - ….. и после отъезда генерал-лейтенанта,- «Трубадур» снял фуражку и вытер со лба пот,- жизнь моя  круто изменилась….

По приказу командира, мне была выделена более комфортабельная меблированная комната и питался я теперь не в общей, как остальные офицеры, столовой, а еду мне доставляли прямо домой, причем, пищу готовили отдельно от остальных, только для подполковника и для меня. А когда, буквально через месяц после отъезда генерала, был получен приказ о присвоении лейтенанту медицинской службы Дудникову В.И. внеочередного звания - старший лейтенант, я стал «неприкасаемым». 

Звание обмывали «бурно, тщательно и долго». По приказу командира части, под торжество была задействована офицерская столовая, а на организацию банкета, часть денег были взяты из войсковой кассы (крыша казармы не настолько прохудилась, чтобы чинить её в текущем году), а остальные средства, по негласному приказу командира, собрали с офицерского  состава, что вызвало их, хоть и молчаливое, но крайнее недовольство, которое проявилось в беспробудном пьянстве. Между собой офицеры договорились, вернуть за счёт юбиляра свои потраченные деньги и две недели из «меблированных апартаментов» новоиспеченного старшего лейтенанта, доносились крики: «Пей до дна, пей до дна…, звездочку, звездочку не проглоти…,- и пьяный хохот,- выплюнь звездочку, дурак, подавишься… 

На эти бесконечные пьянки, Володя потратил все свои сбережения собранные за время службы, но даже этого не хватило и пришлось одолжить немалую сумму у запасливого Митрича. Пьянство стало настолько регулярным, что «Трубадур» даже забросил свои ежедневные занятия музыкой, что не случалось с ним никогда ранее. Со временем, как и его начальник капитан Дралюк, он стал «болеть», по несколько дней не показывался на службе и все чаще возникала необходимость приёма «лекарств от Веры Матвеевны» по утрам.

Как-то раз, он отвёз солдата с болями в животе в районную больницу. 

 - Так, коллега,- увидев Дудникова, нахмурился Натан Львович,- нам нужно поговорить. 

Они зашли в кабинет Резника и сели за стол. 

 - Я хочу рассказать одну историю,- сказал хирург,- думаю, что тебе будет интересно. 

Он задумчиво посмотрел в окно и начал рассказ.

 - 500 лет назад великий Леонардо да Винчи писал свою знаменитую фреску «Тайная вечеря». Он искал модель для лика Иисуса Христа и случайно встретил молодого человека, который был певчим в местной церкви и облик которого настолько  впечатлял своей одухотворенностью и чистотой, что он понял, что нашёл с кого писать Иисуса. Он уже почти закончил писать фреску, изобразил всех апостолов, а вот модель для Иуды Искариота, второго по значимости персонажа картины, он очень долго не мог найти. И вот однажды, во время  прогулки со своим учеником по окраинам города, они наткнулись на совершенно пьяного нищего, спящего в грязной канаве и художник увидел в его облике все человеческие пороки, присущие падшему человеку и Леонардо понял, что нашёл нужный образ, с которого и написал Иуду. Но самое интересное,- задумчиво сказал Резник,- как потом оказалось, моделью для Иисуса Христа и моделью для Иуды Искариота, был один и тот же человек, тот самый, в прошлом, одухотворенный, чистый певчий церковного хора и он же, в последствии спившийся и опустившийся на самое дно человеческой жизни. Как тебе история?

- Это все очень интересно,- пожал плечами Володя,- но зачем вы мне это рассказали?

 - Сейчас поймёшь,- Резник вынул из стола настольное зеркало, поставил перед  Дудниковым и нахмурился,- смотри, тебе не кажется, что ты сейчас больше похож на Иуду Искариота и уже мало чем напоминаешь одухотворенный лик Иисуса?

«Тум- туба- тум»- музыкант перебирал струны  на контрабасе и уже не улыбался,- «пу-пу- туба-тум»… выдавал инструмент глухие звуки…

Тяжёлым взглядом красноватых глаз, из под нависающих век на «Трубадура» смотрело отечное лицо со знакомыми чертами.

 - Мне звонила Вера Матвеевна,- Натан Львович положил руки на плечи лейтенанта,- и мы подумали, что, пока ты окончательно не превратился в прототип Иуды, тебя нужно вытаскивать из этой канавы.

 - Но, генерал обещал…..,- Володя тоскливо застонал…,- Москва… академия… говорил, что я профессором стану…

 - Это иллюзия, утопия,- перебил его Резник,- пойми, генерал, академия… - это тот же мир, то же измерение и если ты не выберешься из него, «Трубадур» погибнет.

«Ту-туба -ту»,- продолжал контрабас,- «бах-траба - бах-бах»,- вмешался ударник…, тишина…,  тихий звук рояля,- «Let my people go”, - … и опять тишина…

 - «Гаврилова!» - Володя посмотрел в зал,- это ответ на твой вопрос, почему мы назвали этот моноспектакль

 «Иуда Искариот»!

 - Мой бывший муж,- протягивая Володе пробирку с утренним «лекарством», вздохнула Вера Матвеевна, - заведует небольшой больницей  в посёлке Низ-Чебула в 120 км от Кемерова,- она посмотрела на лейтенанта,- вы же с тех краев?

 - Да,- выпив содержимое, старший лейтенант поморщился и  кивнул головой,- я закончил Кемеровский  мединститут.

 - Вот видите, как удачно,- улыбнулась медсестра,- и хотя с Поповым мы давно в разводе,- она опять вздохнула,- но, сохранили дружеские отношения. Я ему звонила, объяснила ситуацию и он согласился взять вас к себе на работу. Посёлок хоть и небольшой, но в любом случае, там вам будет лучше, чем у нас в части. Прошу вас,- она взяла Володю за руку и посмотрела в глаза,- увольняйтесь, бегите отсюда пока не поздно, угробит вас это Закошмарье(так офицеры части называли Заполярье), поезжайте к Попову.

«Трубадур» взял трубу и зазвучала мелодия знаменитой «Hallo, Dolly», которую так любил Армстронг - «па-па-ра,- голос пианиста,- Dolly,- подключились музыканты,- па-па-ра, Dolly……, па-па-ра… па-па… па-па-ра… па-па-па»,- пела труба…

 - Я написал рапорт,- Володя снял с головы офицерскую фуражку,- а командир части, был рад досрочно уволить меня из армии, так как, моя близость с генералом была для него очень не комфортна и, как он считал, даже опасна.

Музыканты прекратили играть, «Трубадур» подошел к стулу и включил проигрыватель. Голос Армстронга запел «What a Wonderful World”(Какой чудесный мир) и музыканты тут-же подхватили мелодию….

 - За время службы,- продолжил Володя,- добра я не нАжил, поэтому вышел в отставку налегке. Взял только дорогие моему сердцу вещи - этот «знаковый агрегат» под названием «Ласточка»,- и он положил руку на проигрыватель,- виниловую пластинку любимого Луи и, конечно, трубу. Так я оказался в посёлке Низ-Чебула, где познакомился с доктором Поповым,- и он указал рукой в зал,- который стал мне не только коллегой, но, и другом.

Софит осветил сидевшего врача, поднявшего в приветствии руки.

Сцена погрузилась в полумрак, зазвучала тихая музыка, в которую влился звук трубы. Неяркий свет софита высветил фигуру игравшего «Трубадура», который потом опустил трубу и сел на стул в центре сцены.

 - Я плохо помню этот период ,- он покачал головой,- вроде жил, работал, по вечерам играл на трубе, ну, и выпивали мы с доктором,- он грустно улыбнулся,- конечно, не так, как я пил в армии, но, все-таки…. И вот, однажды,- ударник группы громко ударил по барабанам,- мы пошли со знакомым односельчанином на рыбалку……

Музыканты перестали играть, а «Трубадур» прижал мундштук трубы к губам и продолжил играть уже соло. 

Из боковых динамиков прозвучало: 

                          Судьба играет человеком,

                          Она изменчива всегда,

                          То вознесет его высоко,

                          То бросит в бездну без следа…

 - Поэт Николай Соколов написал эти стихи в 1850 году и они посвящены судьбе Наполеона,- прекратив играть, задумчиво сказал  «Трубадур»,- но, в какой-то степени, они отражают и мою судьбу, которая неожиданно свела меня с однокашником,- он подошёл к краю сцены и сказал в зал, - Мирон, ты помнишь? 

Софит осветил лысоватого мужчину, который встал и подошел к сцене. 

 - Ещё бы не помнить,- он усмехнулся, потом повернулся к сидевшим зрителям и добавил,-  сбежал из больницы в неизвестном направлении, оставив для меня под подушкой письмо, где написал, чтобы его не искали. Ты куда смылся, ненормальный? - он опять повернулся к сцене и указал пальцем на Володю,- кстати, мы с тобой не договорили о параллельных Вселенных. Помнишь, что ты мне обещал?

 - Я все прекрасно помню,- покачал головой «Трубадур»,- и к концу этого моноспектакля, мы обязательно вернёмся к этой теме. Теперь насчёт моего исчезновения из больницы,- он сыграл несколько аккордов на трубе и задумчиво продолжил,- я вернулся домой, но очень скоро понял, что жить в этом посёлке я больше не могу. В отчаянии, я позвонил Натану Львовичу,- «Трубадур» подошёл к краю сцены и софит выхватил из темноты зала доктора Резника и его супругу,- и они предложили мне приехать к ним, в «Закошмарье» в поселок Воршагор, что я и сделал.

 - Позвольте, друзья, небольшую ремарку,- пожилой доктор встал со своего места и подняв палец сказал,- как утверждал великий Шопенгауэр: «Счастлив тот, кто устроил своё существование так, что оно соответствует особенностям его характера». Вероятно, немецкий философ имел ввиду Володю,- он улыбнулся,- человека с мятущейся душой, не нашедшего себя в чужом, не соответствующему его характеру мире. 

«Трубадур» поклонился ему и сказал,- вы полностью изменили мою жизнь, за что я бесконечно благодарен.

Музыканты негромко заиграли лёгкую джазовую импровизацию, а на экране в глубине сцены, появилось изображение старого домика, заваленного снежными сугробами. Володя подошел к полотну, посмотрел на фотографию и что-то вспоминая, вздохнул.

 - Меня поселили в этом домике на краю поселка, где прошло детство Валентины Фёдоровны,- он указал на супругу Резника,- который остался ей после смерти родителей. Главным требованием Натан Львовича, был полный отказ от спиртного, что давалось мне очень тяжело. Для снятия  абстиненции(синдром отмены алкоголя) требовалась серьезная дезинтоксикация(очищение организма), что они мне и проводили на дому при помощи ежедневных капельниц. По каталогу «Союзпечать», в издательстве нотной литературы «Музыка», доктор Резник выписал ноты музыкальных произведений выдающегося композитора эпохи барокко Георга Генделя «Арии и концерты с партиями для трубы», так что, кроме медикаментозной, мне были прописаны «сеансы психотерапии в виде занятия музыкой», что я с удовольствием делал, ежедневно играя на своей трубе по 2-3 часа. Лечение дало свои результаты, через пару месяцев у меня уменьшилась алкогольная зависимость и Натан Львович устроил меня врачом в свою больницу, благо, из-за хронической нехватки медперсонала, там всегда были вакантные места.

«Трубадур» взмахнул трубой, артисты тихо заиграли, а он подошёл к краю сцены и сказал,- мы исполним для вас прекрасную композицию  «La Vie En Rose”( Жизнь в розовом цвете), одну из любимых песен великой Эдит Пиаф, ставшей её визитной карточкой и которая в исполнении Луи Армстронга стала джазовым стандартом.

Песня исполняется на английском языке и я хочу перевести небольшую часть текста на русский, потому что это важно для моего дальнейшего повествования…

     «Она вошла в мою жизнь,

      И с тех пор она для меня

      Сплошное счастье,

      Все это благодаря ей».

… тихо пели артисты на английском под соло «Трубадура» на трубе. 

 - Володя! - Натан Львович обнял за плечи симпатичную девушку,- знакомься, это Соня, моя племянница, дочь моего двоюродного брата.

Молодые люди пожали друг другу руки. 

 - Между прочим, прекрасная скрипачка,- Резник улыбнулся,- солистка симфонического оркестра Ленинградской филармонии.

 - Бывшая,- Соня грустно покачала головой,- к сожалению, все в прошлом, меня уволили и сейчас я простая безработная, только и остается, что играть в переходах метро.

 - Как уволили? - воскликнул Володя,- за что?

 - Все просто,- Резник пожал плечами,- их семья подала прошение на выезд в Израиль, а в нашей стране это приравнивается к измене Родины, её, как предателя, уволили и она приехала к нам попрощаться перед эмиграцией. Кстати, - Натан Львович поднял палец,- у неё скрипка с собой, вы оба музыканты и если захотите, можете репетировать вместе. Дом на отшибе поселка и вы никому мешать не будете.

Более счастливого времени у «Трубадура» в жизни не было. Каждый день, после работы он летел домой, где его ждала прекрасная девушка со скрипкой и через месяц «репетиций», они поняли, что жить друг без друга уже не могут. 

Родители Сони приехать не смогли, но, видя настойчивость любимой дочери и выслушав отзывы относительно жениха от Натана Львовича и его супруги, которым они полностью доверяли, дали своё родительское согласие. Оформить брак в ЗАГСе соседнего города проблемы не составляло и счастливые молодые собрались в Ленинград. 

 - Ты даёшь слово? - Резник посмотрел Володе в глаза,- смотри, сынок, не подведи нас, мы с женой поручились за тебя.

 - Обещаю, ни капли алкоголя, - Володя обнял Натан Львовича и Валентину Федоровну,- никогда! Даю слово «Трубадура» и спасибо вам за все.

 - Уверен, ты не подведешь,- сказал Резник,- я это знаю. Кстати,- он улыбнулся,- по поводу твоего студенческого прозвища. Ты знаешь, в Xll веке в провинции Лесперано во Франции, жил один трубадур по имени Пердигон. Он был сыном бедного рыбака, выделялся умом, талантами, в последствии был даже посвящён в рыцари и остался в истории как знаменитый «Трубадур». Как мне кажется, ты чем-то похож на него, так что,- он похлопал его по плечу,- когда прославишься и тебя «посвятят в рыцари», имя «Пердигон» могло бы стать для тебя неплохим псевдонимом.

 - «Доцент»! - «Трубадур» посмотрел со сцены на веселого толстяка в зале,- теперь ты понял, откуда появился «Маэстро Пердигон»?

 - Теперь понятно,- со смехом ответил «Доцент»,- только скажи пожалуйста, ты же стал «Маэстро», а продолжаешь играть на трубе, которую ещё в детстве подарил сосед? 

 - О нет,- покачал головой «Трубадур»,- это я перед вами играю  на инструменте Абрама Израилевича,- и он нежно погладил трубу,- но для залов, у неё, к сожалению, не хватает мощи и чистоты, так что, для выступлений на большой сцене, я использую трубу знаменитой фирмы Henri Selmer Paris, известной своим ярким и мощным звучанием. Кстати, на инструментах именно этой фирмы играл сам Луи Армстронг. 

Из зала раздались крики «браво» и бурные аплодисменты.

 - Друзья! - Володя обратился к зрителям,- если вы устали от «Великого Пердигона»,- он поднял руки,- мы можем сделать перерыв. Что скажете?

 - Нет, нет,- зашумели из зала, - требуем продолжения концерта,- раздались выкрики,- «Трубадур», дуй дальше…., никаких антрактов…, колись, что было потом?

 - Ай, ай, ай, - засмеялся Володя,- узнаю студенческую братию. Вроде уже солидные люди, а ведете себя как прежние пацаны и девчонки. Ну, что-ж, дамы и господа, тогда продолжаем наше представление.

Музыканты негромко заиграли блюз. 

 - В самом начале 70 годов, мы всей семьей эмигрировали из страны. Пару месяцев прожили в лагере для перемещённых лиц в Италии и выбрав страну проживания, уехали в США. Судьба распорядилась так, что близкие родственники Сониной мамы, уже много лет проживали в штате Луизиана и мы поселились недалеко от них. Так мы попали в город Новый Орлеан, родной город моего кумира Луи Армстронга, что привело меня в восторг и я решил, что это это знак судьбы.

 Сейчас вы услышите композицию «Wen the Saints Go Marching In”(Когда святые входят в рай), - и он подошёл к проигрывателю,- когда я впервые услышал эту песню, я подумал, что она имеет непосредственное отношение ко мне. Этот текст выражает надежду на спасение и стремление быть среди «святых», которые входят в рай….

          «О, когда святые входят в рай,

            О, когда святые входят в рай,

            Господи, я хочу быть в этом числе, 

            Когда святые войдут в рай.

            О, когда труба прозвучит ввысь,

            О, когда труба прозвучит ввысь, 

            Господи, я хочу быть в этом числе,

            Когда труба прозвучит ввысь».

 - Послушайте, как поёт эту песню великий Мастер,- он включил проигрыватель и добавил,- ведь в исполнении Армстронга, композиция звучит как праздник, где небеса становятся джазовой вечеринкой и каждый может к ней присоединиться,- и он опустил звукосниматель на пластинку.

Зазвучал голос Луи, а музыканты плавно и незаметно подключились к исполнителю. Когда песня закончилась и звук стих, на сцене погас свет, наступила темнота, а через несколько секунд включился одинокий софит, осветивший сидевшего на стуле «Трубадура».

 - Я хочу объяснить,- он погладил трубу, лежащую у него на коленях,- почему я так близко принял эту песню к сердцу и решил, что она имеет отношение лично ко мне. Вспомните, что говорили о моем любимом джазе в Советском Союзе? - 

 «Музыка духовной нищеты»!

 - И не только это, - крикнул  Майкл из зала и вскочил со своего места,- ещё говорили: «Музыка одичалых людей!».

 - А я помню, - вскинул руку Толян,- они утверждали:  «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст!»

  - А эта «классная» фраза, - добавил «Доцент»: 

«От саксофона до финского ножа - один шаг!»

 - Вот! - кивнул головой «Трубадур»,- нам постоянно твердили: «Джаз ведёт к моральному разложению, а затем к предательству Родины»!  Какой бред,- от вскочил и дунул в трубу, вызвав резкий звук, - ну, ведь бред, чистый бред,- раздраженно повторил он.

 - А тут, в Америке,- он махнул рукой и артисты заиграли,- джаз звучит на парадах, в джазовых оркестрах не только Нового Орлеана, но и всей страны, и никому в голову не приходит мысль «продавать Родину»,- «Трубадур» прижал к губам трубу и зал заполнился звуками джаза. 

 - По приезду в Америку,- он опустил трубу,-  мы, конечно, начали с языка, а параллельно, как и все эмигранты, я подрабатывал. У родственников Сониной мамы, в городе был «русский» ресторан, куда меня взяли на работу. С утра у нас были языковые курсы, днём я развозил обеды по домам заказчиков, а по вечерам подрабатывал на кухне и жил мечтой о врачебной карьере. Но, жизнь распорядилась иначе.

Каждый вечер в нашем ресторане играл небольшой оркестр и однажды, оркестранты остались после работы, чтобы  отметить  День рождения своего пианиста. Традиционно пили за здоровье именинника, много шутили, смеялись, вспоминали прошлую жизнь и юбиляр попросил трубача из их оркестрика, сделать ему подарок.

 - Дядя Жора! - обратился он к пожилому артисту,- вы же знаете, как мы любим нашего земляка Армстронга.  Душа праздника просит,- он поднял рюмку с водкой,- таки сыграйте нашу любимую «Let My People Go”.  После Луи вы лучший, кто может её гениально сыграть!

 - Сёма! - музыкант взял в руки трубу,- может Армстронг и твой земляк с Бердичева,- сказал он под хохот музыкантов,- но, не мой, это точно, я ведь с Одессы. Но, ты сегодня юбиляр и я, таки, сыграю для тебя нашу любимую музыку.

Мелодия знаменитой песни поплыла по залу, как вдруг, к ней присоединился звук ещё одной трубы, исполняющей ту же  композицию. Музыкант прекратил играть, удивленно посмотрел на свою трубу, тряхнул головой, но мелодия продолжала звучать. 

 - Странно,- задумчиво сказал дядя Жора,- я знаю, что с алкоголя может двоиться в глазах, но чтобы в ушах?- он пожал плечами,- не, надо таки заканчивать со спиртным,- и вздохнул,- возраст уже не тот.

Продолжая играть, «Трубадур» вышел из подсобки, подошел к сидевшим за столом и закончил композицию.

 - У этого малыша неплохо получается,- поднял палец старый трубач,- шо, ещё один вундеркинд образовался? Так вот, Сёма,- он повернулся к имениннику,- я, конечно, сожалею тебя огорчить, но Армстронг, таки, с Нового Орлеана, а не с Бердичева,- он встал и подошел к Володе,- видишь, здесь таки место, где рождаются трубачи!

Дядя Жора отвел Володю к своему старому другу Исааку Эзровичу Рубинштейну, бывшему преподавателю кафедры духовых инструментов Одесской консерватории, который согласился взяться за его обучение, но с условием - от ученика требовалось абсолютное подчинение и полная отдача. 

 - С мальчика может получиться музыкант,- после двух лет обучения, сказал старый учитель,- талант и трудолюбие, это неплохое сочетание.

Соня родила чудесную дочку, затрат стало значительно больше, приходилось много работать и «Трубадур» понял, что нужно выбирать - музыка или медицина. Подтвердить диплом советского врача в Америке, дело сложное, учеба требует значительных материальных затрат, занимает много времени и на время учебы исключает возможность подработки, а это он себе позволить не мог. На семейном совете было решено - раз судьба забросила их в Новый Орлеан, на родину Армстронга и джаза, значит он выбирает музыку.

«Трубадур» с головой погрузился в мир музыки, много занимался и постоянно совершенствовал своё искусство, принимал участие во всех музыкальных фестивалях, бесплатно играл в домах престарелых, школах, больницах, на всевозможных  музыкальных площадках города, на парадах и шествиях. Это принесло свои плоды и со временем его стали узнавать, приглашать на разные мероприятия, он стал зарабатывать, а когда на одном джазовом конкурсе, взял приз зрительских симпатий, о нем заговорили как о профессиональном джазмене. 

Жизнь постепенно налаживалась, у них родился второй ребёнок, замечательный сынишка, супруги были счастливы. 

 - А почему бы этому молодому дарованию,- дядя Жора почему-то посмотрел не на Володю, а на своего друга, - не создать хорошую «Джаз-банду», а? Ты таки спроси у этого вундеркинда, что мне стало очень интересно, зачем мы потратили на него столько времени, которого у нас и так мало в жизни осталось? Исаак! - вздохнул старый трубач,- проси у этого биндюжника, может он хочет похоронить свой талант? 

 - Ну, вундеркинд! - улыбнулся Исаак Эзрович,- слышали вопрос вашего наставника и что по этому поводу думаете?

 - Ой, да кого ты спрашиваешь? - пожал плечами дядя Жора,- что может думать такой стеснительный хлопец, за него должны думать мы. Бикицер(короче. идиш), я знаю парочку талантливых хлопцев, причём,- он «со значением» поднял палец,- как и кумир нашего биндюжника, они таки «нужного цвета», а найти в нашем музыкальном городе еще немного таких-же темнокожих  талантов не проблема, тут я помогу,  ну, и… Кстати,- он посмотрел на «вундеркинда»,- у меня для твоей братвы уже и название  есть:  «Джаз-бэнд Нового Орлеана», а, звучит?

 - Что ж, название неплохое, - «Трубадур», тоже, «со значением» поднял палец,- но, я бы к нему добавил: «Под управлением Маэстро Пердигона»,- и счастливо улыбнувшись, добавил,- или может это, таки, не скромно?

 

 - И вот теперь я здесь, вместе с вами,- «Трубадур-Пердигон» подошел к краю сцены, сначала поклонился  Натану Львовичу и Валентине Федоровне, потом Попову и Вере Матвеевне и добавил,- по настоящему дорогими мне людьми. Затем повернулся к зрителям, прижал руку к груди, улыбнулся и сказал,- и с вами, однокашниками и друзьями молодости. Я счастлив, что через тридцать лет после окончания института,  мне удалось собрать вас в этом зале и попытаться в этом, может не столь профессиональном, но очень искреннем моноспектакле, рассказать историю своей жизни. 

Музыканты тихо заиграли.

 - И конечно,- он повернулся к оркестру и поднял в приветствии руки, - этот спектакль не состоялся бы без группы «Джаз-бэнд из Нового Орлеана»…

 - Под руководством Маэстро Пердигона,- добавила выходящая из-за кулис миловидная женщина, подошла к «Трубадуру», а музыканты заулыбались своими белозубыми улыбками и громко проиграли марш.

  - Позвольте вам представить,- «Пердигон» обнял и поцеловал женщину,- художественный руководитель и режиссёр нашего спектакля и по совместительству моя любимая жена - Соня!

Музыканты заиграли знаменитую песню Армстронга «What a Wonderful World” - «Какой чудесный мир».

Зрители зашумели, бурно зааплодировали, потом вскочили с мест, залезли на сцену, начали знакомились с Соней, другие обнимали «Трубадура», некоторые начали танцевать под эту прекрасную музыку, к ним присоединились пожилые пары, а потом все оставшиеся в зале, и вскоре вся сцена была заполнена танцующими «солидными» людьми. Сверкая белоснежными костюмами и не менее «белоснежными» улыбками, не прекращая играть, темнокожие музыканты «втесались» в ряды танцующих и танцевали вместе с ними.

Когда мелодия закончилась, Володя попросил тишины. 

 - У меня остался должок,- сказал он,- один незаконченный разговор, Мирон, ты помнишь? - он подошёл к приятелю.

 - Конечно помню,- ответил тот,- ты говорил о том, что мир значительно более многослоен, чем мы думаем и есть параллельные Вселенные….

 - Вот именно, параллельные, - покачал головой «Трубадур» ,- и поверьте мне, они есть. Понимаете,- он вздохнул,- когда говорят «другие измерения», чаще всего имеются ввиду альтернативные реальности, существующие параллельно той, в которой человек находится в данный момент и в которых мир устроен несколько, или совсем иначе. Но, эти измерения разные грани того, что мы воспринимаем как реальность. Детство, юность - это Мир открытий;  отрочество, студенчество - Мир познания; а взрослая жизнь - это уже Вселенная и тут могут встречаться «другие измерения и параллельные реальности». 

«Трубадур» вздохнул и грустно продолжил,- вы помните, как на «выпускном сабантуе» по поводу окончания института, я с восторгом сообщил, что на два года ухожу военврачом в армию, где мечтал заработать денег, жениться, купить квартиру и…. вообще, красота, вся жизнь впереди!!! Но, увы….

 На протяжении последующей жизни, меня бросало из одной реальности в другую, о чем я рассказал вам в своём моноспектакле. Однако, так или иначе, но, все эти события происходили в одном измерении, где мне так и не удалось ни денег заработать, ни родить детей, ни квартиру купить. И что интересно,- он улыбнулся,- не играя джаз, я все-таки ухитрился «Родину продать», уехав с семьей из страны в тот самый «параллельный мир», измерение, которое можно назвать «альтернативная реальность», где у меня появилась возможность и деньги заработать, и дом купить, и детей нарожать, и главное, играть джаз, и при этом у меня даже мысли не возникало что-либо «продавать». Наоборот, меня всегда тянуло на Родину, увидеть родные места, дорогих мне людей и вот, через много лет, мы приехали сюда и опять попали в другой, «параллельный мир», где все не так как прежде, где все по другому, где…,- он  удивленно пожал плечами и улыбнулся…,- где, даже можно играть ДЖАЗ!!!

Ребята! - крикнул «Трубадур»,- Вселенная намного многослойнее и сложнее, чем мы думаем! 

Он подошел к своей «Джаз-банде из Нового Орлеана» и они заиграли джаз!

 «Под управлением Маэстро Пердигона!»

От автора.

Я задумал написать рассказ из трёх новелл, в которых хотел описать реальные истории, услышанные от совершенно разных людей. Как правило, у хирургов все байки «травятся» на ночных дежурствах во время совместного ужина бригады, особенно, когда для снятия стресса и усталости, дежуранты «немного расслаблялись». Вот на таких «посиделках» один доктор со смехом рассказывал, что знавал врача, который, у себя в районе, был и терапевтом, и хирургом, и даже патанатомом, и кроме всего прочего, играл на баяне в местном оркестре и как-то раз в его составе, провожал в «последний путь» своего пациента.

А историю с трещиной прямой кишки у генерала, рассказал наш доцент с кафедры хирургии и это тоже совершенно реальная история. Сразу после института, его однокурсник служил в какой-то воинской части где-то в Сибири и к ним с инспекцией прибыл генерал….. 

Правда, в отличии от моего героя, в знак благодарности, генерал все-таки перевёл молодого врача из Сибири куда-то в Подмосковье, где продвигал его по службе и, в последующем, помог защитить диссертацию.

 - Выражение «быть по уши в дерьме»,- смеялся доцент,- в  случае с моим приятелем, это не метафора, а реальность, и получается, что свою карьеру он, действительно, «сделал через жопу»! 

А про армейскую жизнь в «медвежьих углах», я неоднократно слышал от врачей служивших в подобных частях и особенно красочно её описывал один хирург из Абакана, с которым я познакомился в Киеве на курсах повышения квалификации врачей. 

Короче, задумал я сюжет, начал писать… но, в процессе работы, неожиданно, на меня нахлынули воспоминания о моих студенческих годах, начали всплывать образы моих одногрупников, с которыми прошли годы учебы в институте и, я даже не заметил, как стал называть героев моего рассказа их именами. Если честно, я не понимаю, как и почему так получилось? 

Так что, новеллы вышли из под контроля автора, зажили своей жизнью и потом незаметно объединились в один рассказ, который я посвящаю друзьям из моей студенческой группы. 

Ну, а что получилось, уже оценивать тебе, мой дорогой читатель.

P.S.

Герои моего рассказа встретились через тридцать лет после окончания института, а у нас в следующем году будет «юбилей» - 50! Я смотрю на старые фотографии нашей группы и у меня подступает «ком к горлу». Какие мы были молодые, красивые, счастливые, у которых вся жизнь впереди! К сожалению, многих ребят из моей группы уже нет. Нелепая и трагическая смерть Вовы(Мирон), онкология забрала Вову(Дудкин), Толю(Марго), Мишу(Майкл), Толю(Митрич- «Доцент») и Свету(Гаврилова). 

Жизнь распорядилась так, что из всех моих одногруппников, в России осталась только одна, а другие, в том числе и я, уже много лет живем за границей - в Америке, Канаде, Израиле и Чехии.

(Я не называю имена, потому-что у меня нет на это их согласия).

И, наконец, Вовка(Попец). После третьего курса, он перевелся из нашего института в Военно-медицинскую академию в г. Куйбышев и связь с ним была потеряна. Если, вдруг, он прочитает этот рассказ и отзовётся, буду очень рад.