Feb 07 14:18
Фото из СМИ
Голос разума, который мы не услышали, или непризнанные Нострадамусы нашего времени.
Предлагаю запустить рубрику, посвященную неправдоподобно точным предсказаниям разворачивающихся в мире событий. Проблема таких предсказаний кроется в том, что до их свершения оказывается невозможным отделить зерна от плевел: кто из авторов настоящий гений, а кто сумрачный фантазер? Вот и тонут они безнадежно в море тысяч и тысяч других предсказаний разной степени паршивости. К сожалению, оценить их тексты и речи мы можем по достоинству уже лишь пост-фактум, когда солому стелить слишком поздно.
Первым в череде наших пророков станет американский историк советского происхождения Александр Янов, который в 1996 году выпустил книгу под названием "Веймарская Россия". На страницах издания автор проводил параллели между пост-советской Россией и Германией после Первой Мировой Войны. И в параллелях этих заметил одну очень пугающую закономерность, от которой критики отмахнулись, как от параноидальных домыслов. 1996 год на дворе, либерально-ельцинский кураж бьет в колокола мировой демократии... что вообще может быть общего с Германией 20-х годов? Как показал на страницах своей книги Янов - всё. По его разумению, Россия 90-х являлась точной копией Германии 20-х, из чего он предполагал и аналогичное развитие дальнейших событий. По мнению Янова, как и ранее в Германии, в течение 10-15 лет народные массы России приведут к власти нечто зловещее, после чего Россия на протяжении новых 10-15 лет постепенно начнет возвращаться к внутреннему тоталитаризму и внешней силовой экспансии. Как он писал в своей книге, процесс будет запущен сразу после ухода Ельцина, благодаря чему одно из изданий его книги получило название "Россия после Ельцина". Он предсказал все: и охоту на инакомыслие, и изоляционизм России, и войну с Украиной, причем умудрившись угадать даже временные периоды. Свои выводы историк делал на основании нижеследующих наблюдений.
Вопреки распространенному мнению о том, что совок ненавидели все, это не правда. Развал СССР затащили нац.меньшинства, политические элиты СССР и поддержали разве что жители трех крупнейших городов России, в то время как 90% всех остальных русских восприняли произошедшее, как глубокую трагедию. Главным образом пост-фактум, когда в одночасье оказались с голым, сами знаете чем, на суровом русском морозе. Так в этих слоях населения сразу после развала СССР зародилась легенда о "внутреннем враге" нанесшим коварный удар в спину великой империи. Точь в точь такая же легенда сформировалась сразу же после поражения Германии в Первой Мировой - легенда про "удар ножом в спину", на которой Гитлер и сделал свою карьеру. «Впервые не только в истории отечества, но и мира, мы видим, как государство рушится не в результате внешних ударов или стихийных бедствий, а в результате целеустремленных действий его предателей» - мнение высказанное в 1990 году Прохановым станет основополагающим для большинства населения провинции.
Огромная часть населения пребывала в убеждении того, что развал СССР обусловлен не базовыми экономически-социальными причинами, а группкой внутренних врагов-вредителей. Данное предубеждение неудивительно, т.к. признать распад СССР следствием несостоятельности всей системы "государства рабочих и крестьян" = признать себя лузером, непонятно что строящим 70 лет. Гораздо комфортнее в этом плане налепить конспирологических теорий о том, что мы сильны и красивы, а единственное почему проиграли - в наш стан затесался коварный внутренний враг, который усыпил нашу бдительность и уничтожил страну. Подобное видение ситуации в Германии привело к тому, что через 15 лет оголтелого нищенско-унизительного либерализма к власти пришел Гитлер, который первым делом начал войну с "пятоколонниками" и "национал-предателями". Проводя параллели Янов сделал вывод, что по истечению десятилетки в России произойдет все то же самое.
Также Янов обратил внимание на маниакальный рост великоимперского шовинизма с самого начала 90-х, что выражалось в огромной популярности таких политиков, как Жириновский или Зюганов (при том, что один националист, второй коммунист, базировались они на единой консервативно-агрессивной, антидемократичной повестке), бесчисленности молодежных движений откровенно нацистского толка, широкой распространенности чисто нацистских идей среди молодежи (что с середины 90-х породило масштабную волну скинхед-движения), а также повышенному спросу населения на старину, времен, когда Россия "была великой". Например культ времен Российской Империи, который в той же мере был присущ даже крайним либералам. Это выражалось, как в бешенной популярности Талькова ноющего о том, "какую страну просрали", так и в бешенном спросе шир-нар-массы на символы той эпохи: Россия 90-х была просто завалена бесчисленными Радзинскими, Тайнами Дворцовых Переворотов и тд. Более того (это я уже лично от себя): впервые в истории России появился бешенный спрос на простонародные русские имена (конкретно по этой особенности, я вроде бы статью целую писал). Все это чрезвычайно усилится с начала нулевых. Например, впервые в истории России, на первое место выйдет максимально глубинное имя Данила (в чем не последнюю роль сыграет популярность фильма БРАТ-2). Все это - наглядный маркер интересов и переживаний широких слоев населения, а вместе с тем и маркер грядущей беды.
Наблюдая зародившийся в 90-х фанатзим вокруг данных тем, Янов проводит параллели с Германией, где происходило все ровно то же самое, после чего лишь утверждается во мнении, что после Ельцина это коллективное-бессознательное приведет к очень нехорошим вещам.
"Для непримиримой оппозиции, как мы помним, враг номер один -- Запад. Пока вызревают, трудно и медленно, теории Русского пути, эта ненависть, как общий идеологический знаменатель, соединяет, казалось бы, несоединимое - национал-патриотов, считающих себя наследниками белогвардейцев, с наследниками большевиков, вышвырнувших их с родной земли, "коричневых" нацистов со вчерашними демократами"перебежчиками", уличных малограмотных скандалистов и боевиков с утонченными интеллектуалами и проповедниками средневековой мистики, православных с язычниками. Чудище огромно, стозевно... Не будем себя запугивать -- идеология борьбы с Западом не вышла еще из лабораторной стадии, не стала, по выражению Маркса, материальной силой. Но общие ее очертания уже просматриваются, и родовое сходство с фашистской идеологией, взорвавшей Веймарскую республику в Германии, угадывается вполне. Счет фашистских изданий в сегодняшней России далеко перевалил за сотню. Самые радикальные из них открыто прославляют Гитлера как величайшего государственного мужа XX века.
Согласно российскому законодательству, пропаганда расизма -- преступление. Суды тем не менее, как правило, отклоняют такие иски, когда правозащитники их возбуждают. И даже в тех редких случаях, когда они принимаются к рассмотрению, судьи оправдывают ответчиков. (прим. в 90-х менты и судьи явно благоволели уличным скинам, спуская все такие дела на тормозах, абсолютное большинство даже серьезных нападений классифицировалосьб как хулиганство и фигуранты ограничивались чисто символическим наказанием)"
"Народ и впрямь может уверовать, что "последний бросок на юг", к нефтяным полям Ближнего Востока, и ядерный шантаж Запада есть кратчайший путь к преодолению российского кризиса. Почему же нет? Вспомним, как на президентских выборах Жириновский обещал избирателям накормить страну за 72 часа. Как? "Очень просто: введу войска в бывшую ГДР, полтора миллиона человек, побряцаю оружием, в том числе ядерным -- и все появится". Этакий новоявленный Робин Гуд с ядерными ракетами: ограблю сытый Запад -- и накормлю голодных в России."
Все это точно также как и в Германии строилось на отрицании западных ценностей и западного пути. Проамериканской позиции придерживалась преимущественно центровая интеллигенция и немногочисленный средний класс... они постоянно были на виду, из-за чего создавалась иллюзия, будто все русские были ярыми демократами-западниками. Это не так. В нищей провинции и на городских окраинах видение ситуации было категорически иным. Пока столичные открывали ларьки, челночили, в общем пользовались благами развитого капитализма, в провинции по полгода получали зарплаты натурой, а того даже и натуры не было. Корень своих проблем эта часть населения, видела в распаде СССР, который их обеспечивал. А распад СССР произошел из-за внутренних пятоколонников и США, отдающим приказы своим агентам из числа русских предателей (и жидов) внутри страны. Стало быть, враги - столичные пятоколонники, весь этот поганый средний класс, и весь внешний западный мир.
Общество продвинутых центровых не обращало никакого внимания на провинциальный глас народа, не давая ему никакого рупора, демократы жили сугубо своими проблема, и проглядели формирующуюся в подбрюшье язву. Демократы 90-х, говорили, что США - друг, в качестве подтверждения демонстрируя "Ножки Буша", совершенно не понимая, что население, взрощенное в атмосфере величия СССР будет воспринимать их не иначе, как подачки, элемент крайнего унижения. Янов, один из немногих, кто догадался посмотреть за пределы кольцевой, и увидеть, что там происходит что-то пугающе напоминающее Германию 20-х, и говорил: после Ельцина вам пиздец, ребятки.
"Оскорбленное национальное самолюбие стало господствующим мотивом их образа мыслей, определяло их тактику; соображения касательно общеевропейского и христианского наследия уже не играли никакой роли: «Мы – притесняемый народ», – писал в 1923 г. один из провозвестников так называемой Консервативной революции Артур Меллер ван ден Брук". Заимствованный у Запада либерализм был провозглашен сторонниками Консервативной революции и других националистических группировок смертельным врагом немцев. Для Меллера ван ден Брука либерализм был «моральным заболеванием нации», свободой от каких бы то ни было убеждений. Характерная для консервативных революционеров псевдоэтическая установка проявляется здесь особенно отчетливо. Те, кто из-за допущенной в Версале несправедливости были готовы разрушить весь европейский порядок, кто готов был насмехаться над гуманизмом, не задумываясь бросали либерализму упрек в равнодушии к морали. Неудивительно, что этот морализаторский имморализм, заранее отпускавший грехи своим единомышленникам, но изображавший своих противников неисправимыми преступниками, многим казался весьма заманчивым.
Установление либеральной системы в Германии представлялось немецкими
критиками Запада следствием коварных интриг западных демократий. Поэтому его разлагающие принципы сумели привести страну к гибели. Западные государства, неспособные одолеть немцев на поле брани, пытаются сделать это путем либерально-пацифистской пропаганды. И наивные немцы позволили отравить себя этим ядом."
Точь в точь такая же риторика господствовала и в России, выражаясь в бесчисленных байках, начиная с плана Даллеса, заканчивая выдуманными цитатами про "изумление немцев от высокой морали русских женщин" (явный признак грядущей национальной гордыни).
Важную роль при росте национализма, что в России, что в Германии, играла утрата огромного количества территорий и колоний, которые и первые и вторые считали личной вотчиной. В обоих случаях, выйдя из протектората империй, оставшиеся там представители "государствообразующей" нации из господ молниеносно превратились в презираемых рабов. Как русских максимально жестко выдавдивали из нац республик, также жестко выдавливали после Первой Мировой и немцев. "Мы им создали всю инфраструктуру, построили дома и пароходы, а они..." - возмущались спешно пакуя чемоданы русские Узбекистанов с Кавказами", точно также, как за 70 лет до них возмущались немцы, покидая Польши и Чехословакии. И русские и немцы нац.меньшинства воспринимали исключительно как скот, обслуживающий дешевый персонал, тем больнее было осознавать стремительную перемену мест, когда господа поменялись местами с угнетателями. В оба государства с насиженных мест с окраин ринулись миллионы лишившихся всего имущества обиженных и озлобленных вчерашних "Господ". В столицах их никто не ждал, это злачные места, в которых уже все давно поделено, последнее пристанище они находили в глухих провинциях, где нет ни жилья, ни работы. Так карающие и жалующие боги в одночасье обращались провинциальной нищетой, крайне озлобленной на виновников своего положения: США, Пятая колонна и нацмены. Эти люди чрезвычайно усиливали и без того распространяющуюся по окраинам национальную идеологию, вырастающую в откровенный фашизм. Так, по мнению Янова, в подражание немцам, к середине 90-х огромный пласт провинциального населения России существовал лишь звериной ненавистью как ко всем "нерусским", так и к внутренним либералам, и, как следствие, откровенно тяготел к жесткой фашистской диктатуре, что не могло пройти бесследно. Просто, эти глубинные дремлющие слои, находясь на окраинах и не имея рупоров, длительное время могут оставаться незамеченными. Особо большим ударом для русских, по Янову, стала утрата... Крыма.
"Фашизм появился в России не сегодня, хотя и сейчас исходящая от него угроза очевидна не для всех. Задолго до начала нынешней попытки прорыва России к демократии я написал книгу "The Russian New Right"* (Institute of International Studies, Berkeley, 1977). Экспергы, однако, сочли мое предупреждение академическим, чтоб не сказать надуманным. Меня снисходительно журили за "демонизацию русского национализма".
"Люмпенизированное сознание полностью солидарно со своим лидером в том, что все беды России - от "черных". И оно тоже готово на все ради немедленного чуда, и так же жаждет насладиться унижением своих врагов. Оно уже сейчас готово к внезапному "броску" в прекрасное будущее - к самоутверждению и благополучию за чужой счет. Это оно устами Жириновского высказывает свои затаенные мысли: "Мы живем в коммуналке. Русские врачи, русские инженеры. Мучаемся. Казах получает отдельную квартиру - только потому, что он казах. Квартиры - им, работа - им, поездки -- им... Дискриминация русских, национальный гнет повсюду, подавление везде-в экономике, в культуре, в юриспруденции... Как заметил еще в 1991 г. в "Известиях" советский историк Виктор Кувалдин, "в считанные дни превратившись из неизвестного политика в звезду первой величины, он наглядно показал, какой опасный потенциал таится в российском обществе". Когда Жириновский, ликуя, заявляет: "Сотни россиян целуют мне руки", - это как раз тот нечастый случай, когда он говорит чистую правду."
Убежденность Янова в развитии такого сценария подстегивалась и симпатиями российских властей и общества к откровенно фашистскому режиму Слободана Милошевича в Югославии. Августовская революция в России, по Янову, есть полный аналог Ноябрьской революции 1918 года в Германии - "в постсоветской России, как и в Веймарской Германии, происходит своего рода реванш свергнутых элит", утверждает автор. Утверждает и предупреждает запад:
"К сожалению, западная публика живет в полном неведении. Она даже не подозревает, что находится в состоянии войны и что война эта идет за контроль над ядерной сверхдержавой. Она не знает, что враги Ельцина из лагеря российского реваншизма -- это и ее враги, ничуть не менее откровенно, чем Гитлер, презирающие все западные ценности. Эти люди гордятся сотрудничеством с Саддамом Хусейном и европейскими фашистами. Мало кто из них остановится перед ядерным шантажом, если окажется у руля."
«Если мир этого не понимает, то раньше или позже на смену веймарским политикам, согласным учтиво просить Запад о помощи, приходят другие лидеры, которые пытаются взять все, что им нужно, силой. И тогда Европа корчится и гибнет от немыслимого унижения под сапогами новых властителей, несущих ей новое Средневековье. А теперь ко всему добавится еще и ядерный шантаж. И все мечты о мире и процветании пойдут прахом. За неспособность своевременно сделать верный выбор Западу придется платить."
"Посвятив без малого четверть века изучению того, как зарождался и становился на ноги русский фашизм, я вижу в нем точно такую же бомбу замедленного действия, какая взорвалась в веймарской Германии. И точно так, как 70 лет назад, ведет себя по отношению к этой бомбе Запад, и прежде всего -- американское правительство, повторяющее все ошибки своей предвоенной политики и полностью игнорирующее уроки собственного послевоенного триумфа. Вместо того, чтоб выработать стратегию демократической трансформации России и найти способы воплотить ее в жизнь в новых условиях, оно беспомощно наблюдает за логическим ходом еще одного веймарского эксперимента. Вместо того, чтоб выступить гарантом нейтрализации реваншизма, обезвредив таким образом бомбу, оно ограничивает себя "помощью" неэффективному правительству, уже доказавшему, что самостоятельно предотвратить собственную гибель оно не может."
При этом, Янов утверждал, что процессы политической фашизации, усиления репрессий и тоталитаризма в России начнутся не сразу, после Ельцина, а постепенно наращиваясь и займут те же десять лет, в качестве примера приводя Гитлера, который начнет политические расправы лишь спустя восемь лет своего становления.
"Угроза фашистского перерождения "после Ельцина", которую нельзя сбрасывать со счетов, возникает вовсе не потому, что российский национал-экстремизм могуч и непобедим: не так уж много, на самом деле, людей осознанно и последовательно исповедуют эту веру. Но погоду в обществе сейчас делают вовсе не те, кто убежденно и активно за что-то выступает -- хоть за реформы, хоть за их прекращение. Погоду делают самоустранившиеся. Исход любых выборов, общенациональных и региональных, состав выборных органов определяется не столько волеизъявлением голосующих, сколько огромным числом бойкотирующих. Трансформация бывшего советского общества в гражданское требует времени. Но сдвиг в этом направлении уже сейчас мог быть более заметен."
В качестве аргументации того, что ВСЕ Российское общество поражено реваншистскими метастазами фашизма, Янин приводил Солженицына, который был так же сторонником триединства. Если подобные мысли разделял такой либерал, как Солженицын, то чего ожидать от остальных? Он подчеркивает, что не взирая на внешние различия политических активистов России, суть у них одна - имперский завоевательный шовинизм. Различие лишь в границах карты новой России, которые каждый проводит себе сам:
"А ведь без ответа на этот вопрос нельзя решить ничего, в том числе и очертить границы новой России. Это правда, что в границах, возникших в результате распада СССР, ее не мыслит ни одна из фракций оппозиции. Но отсюда вовсе не следует, что они согласны между собою. Следует ли стремиться к "Большой России", включающей Украину и Белоруссию, как думает Александр Солженицын, поддерживаемый в этом и Лысенко, и Баркашовым? Или к "Великой России" в границах бывшего СССР, как полагает Александр Проханов? Или, еще шире, к присоединению всех территорий дореволюционной России, а заодно и Центральной Азии и Ближнего Востока -- вплоть до Индийского океана и Средиземного моря,-- как требует Владимир Жириновский? Или вообще должна стать новая Россия ядром "великого евразийского пространства" -- от Дублина до Владивостока, -- как пророчествует Александр Дугин, опирающийся на европейских фашистов?"
Янин предсказывал серьезный конфликт России и Украины, что при его видении ситуации, вполне закономерно: русский фашизм первым делом раскроется в собирательстве земель, и здесь под удар первым делом попадает как раз незалежная, которая, очевидно, не захочет иметь с Россией ничего общего:
"Видите, какая ловкая конструкция? Хотите избавиться от русского шовинизма, зараженного "расовыми комплексами", -- не посягайте на наше право иметь империю. Плохо не будет никому, включая и тех, кого мы себе подчиним. Мы ведь не то, что все другие народы, страдающие "национальным эгоизмом". Русский народ, оказывается, с младых ногтей ("со времен Великого Новгорода и древнего Киева") "одержим идеей государственности". Имперское чувство для него естественно, как дыхание. Это у других оно -- порок, а у русских -- добродетель. Так что, если вы нарушите его естественное право на империю, пеняйте на себя: в ответ получите, называя вещи своими именами, нацизм.
Давайте все же себя перепроверим. Нам сказали: имперская политика -- но без "национального эгоизма" и "расовых комплексов". Как ее представить себе реально? Не будет еврейских погромов и других разновидностей преследования инородцев. Это, конечно, большой подарок. Но ведь собирать-то империю все равно придется вопреки воле и желанию украинцев, грузин, татар. Муссолини -- голубь мира?
Рано или поздно придется ломать их сопротивление. Без тотального насилия тут ну никак не обойтись. И без "отрицания Америки", тоже. Не согласится же мир спокойно наблюдать, как реваншисты превращают Россию в ядерную Югославию. Короче, предстоит тяжелая кровавая конфронтация, война"
"В любой стране национализм может быть и отвратителен, и очень опасен. И все же в таких странах, как Польша или Украина, характер у него скорее оборонительный, чем агрессивный, скорее этнический, чем имперский, и обращен он скорее внутрь, нежели на внешнюю экспансию. А российскому национализму свойственны прежде всего именно эти оттенки -- агрессивные, экспансионистские, имперские. Достаточно хоть немножко знать обстановку и настроения в "республиках-сестрах" (особо -- на Украине, особо -- в Прибалтике, особо - в Закавказье и т. д.), чтобы понимать, как мало могли они зависеть от чьего бы то ни было внешнего влияния. Да и вообще: если народ не расположен бороться за независимость, кто и как может его на это поднять?
По этому пункту хотелось бы объясниться чуть подробнее. Называть естественное стремление народов к свободе "национальным экстремизмом" - естественный способ самовыражения и саморазоблачения для всех империалистов. К этому способу прибегали в свое время идеологи всех распадающихся империй: англичане по отношению к индийцам, французы -- к алжирцам, голландцы -- к индонезийцам."
"Подобно родительской любви, настоящий патриотизм -- переживание глубоко интимное и самодостаточное. Оно не кричит о себе со всех колоколен и тем более не требует признания. В самом деле, любишь--ну и люби, чем же тут хвалиться? Поэтому странным и настораживающим должно казаться уже само стремление выставить это переживание напоказ, тем более -- сделать его знаком своей особой доблести. Публичность, превращение священного чувства в средство самоутверждения -- первый шаг к переходу с первой на вторую ступеньку "лестницы Соловьева". Человек ограничен во многих своих проявлениях. Он не может дать волю самодовольству, он вынужден маскировать свою агрессивность. Если он будет кричать: я лучше всех, я самый великий, все другие в подметки мне не годятся, -- его, чего доброго, сведут к психиатру. Если пригрозит убийством -- пожалуются в милицию. Но стоит ему заговорить от имени нации, как все чудесным образом меняется. Можно делать себе любые комплименты, на какие только хватит фантазии. Можно угрожать расправой другим народам. И можно присвоить себе право контроля, обвиняя всех, кто не хочет заниматься тем же самым, в измене родине, пособничестве его врагам, а то и в принадлежности к какому-нибудь подрывному "малому народу", что спит и видит, как бы подороже продать отечество. Недаром Август Бебель назвал в свое время патриотизм "последним прибежищем негодяев".
Публичный агрессивный "патриотизм" -- зародыш фашизма -- абсурден с позиции элементарного здравого смысла. Если, допустим, ваша мама тяжело заболела, вы станете упрекать в этом врача (за то, что не предупредил), или себя (что не уберегли), или в крайнем случае -- погоду. Но вам и в голову не придет обвинять в маминой болезни соседей, подозревать их в тайном заговоре с целью уложить ее в постель, а тем более уморить. Но зато это типичный ход мысли любого профессионального "патриота": любое несчастье родины приписать проискам иноземных злоумышленников и их внутренних агентов."
Работа Янина не получила должной огласки, а те немногие, кто с ней ознакомился, относились к ней не иначе, как к фантасмагории. Новая Газета в начале нулевых писала, что его теории несостоятельны, т.к. "мир изменился". Как показала дальнейшая история - аргумент о цивилизованном мире оказался совершенно несостоятелен:
"В российских верхах и в массовых общественных слоях усиливаются настроения постимперского реванша, в стране участились случаи насилия по отношению к иностранцам, вылазки скинхедов и проявления антисемитизма. Все это и дает основание некоторым политикам и экспертам, сравнивая современные российские реалии с историей Германии периода Веймарской республики, делать мрачные прогнозы о возможности установления фашистской диктатуры в России.
Этот вывод — и вполне обоснованно — многим представляется спорным, ибо мир в начале ХХI века совсем не тот, что был в 20—30-е гг. прошлого столетия. Иные представления о человеческом счастье, иные возможности для достижения нормального уровня жизни, для чего не обязательно ходить строем и по команде вождя идти завоевывать чужие страны. Иная система международных отношений, где экономически, технологически и военно-политически доминируют западные демократии."
Но и главное предсказание Янин также не забыл сделать. Чем это все закончится для России? Опираясь на философскую концепцию Соловьева (не того, что в телике) "Лестница Соловьева", он выделяет четыре ступени развития данной ситуации: за последней ступенью следует "национальное самоуничтожение".
"Империя в конце XX века -- анахронизм, мечты о ней опоздали на столетие. Разве крушение Российской империи в 1917-м было исторической случайностью, результатом германских или еврейских, или большевистских козней? И разве было случайностью крушение империи советской три поколения спустя? Нет же, конечно! Основанные на подавлении свободы, они были крепки и монолитны в свое время, но стали внутренне непрочны, неустойчивы в современном мире. Что будет, если вполне безумное на пороге третьего христианского тысячелетия намерение восстановить империю начнет осуществляться? В случае неуспеха приведет оно к гражданской войне, сеющей смерть и ненависть между русскими и украинцами, русскими и грузинами, русскими и татарами. Но еще гибельнее стал бы в этом случае успех. Он неизбежно обернется новой вспышкой глобальной ядерной конфронтации, которой истерзанная страна просто больше не выдержит."
см. также:
38
Комментариев нет:
Отправить комментарий