«Вы водки мне мало даете…»
Решение начать войну с Израилем Садат и президент Сирии Хафез Асад приняли летом 1973 года. Они считали, что вооруженные силы их стран восстановили свою боевую мощь и извлекли уроки из поражения в Шестидневной войне. Садат и Асад надеялись на ограниченный военный успех. Они исходили из того, что в случае неудачи СССР не допустит нового поражения своих арабских друзей.
Решительный поворот Советского Союза в сторону военного и экономического сотрудничества с арабами произошел еще в середине 1950‑х годов. Советскому лидеру Никите Хрущеву импонировал харизматичный египетский президент. Хрущев и Насер приняли решение о тесном военном сотрудничестве. Египетский лидер бросил вызов Западу и начал закупать советское вооружение. Советский востоковед А. Васильев отмечал: «Трижды — в 1956, 1967 и 1970 годах — советская поддержка спасала режим Насера… Она же нанесла ущерб Египту в результате временного разрыва части сложившихся связей с Западом».
После Шестидневной войны Советский Союз немало сделал для восстановления военного потенциала Египта и Сирии. Была создана дивизия ПВО под командованием генерал‑майора А. Смирнова. Она прибыла в Египет вместе с ракетоносцами и самолетами МиГ‑25 с экипажами. В Египет после успешного завершения учебы в советских военных учебных заведениях возвратилось много египетских офицеров. Однако вскоре после кончины президента Египта Гамаля Абделя Насера в сентябре 1970 года отношения Египта с Советским Союзом начали меняться. Новый президент Садат рассматривался многими как тень Насера. Он уступал ему в плане политического опыта и в интеллектуальном отношении, тем не менее Садат, как отмечает российский востоковед И. Звягельская, «…оказался достаточно решительным и неординарным политиком», но советское руководство ему не доверяло.
Бывший советский резидент в Каире В. Кирпиченко так характеризовал Садата: «Он и выпивал, и покуривал травку, не отказывал себе ни в каких удовольствиях, показывал всем свое богатство и свою неординарную философию — он изучал биографии великих людей, в том числе и Сталина, его манеру держаться».
Заведующий международным отделом ЦК КПСС Б. Пономарев вспоминал, что Садат страдал от алкоголизма. «Все время принимал крепкие напитки, любил водку». Во время одного из приемов в советском посольстве в Каире Садат пожаловался послу Виноградову: «Вы водки мне мало даете, не посылаете в президентский дворец». Советский посол обещал посылать водку ящиками. Пономарев, отправившись вместе с Виноградовым на дачу к Садату, был встречен полураздетым президентом. Стояла жара 40 градусов. На столе были бутылка водки и лед: «На наших глазах он выпил полный стакан водки».
При Садате, несмотря на неоднократные заверения советского руководства в своей поддержке «справедливого дела арабских народов», поставки советского вооружения замедлились. Между Москвой и Каиром росло раздражение и непонимание. Во время визитов в Москву Садат убедился, что Советский Союз накануне встречи Л. И. Брежнева с Р. Никсоном не желал жертвовать разрядкой ради удовлетворения египетских требований. Садат вспоминал:
Я поехал в Советский Союз в феврале 1971 года, и, как я понял, перенося дату (поставок вооружений. — А. Л.) они стремились <…> несколько охладить мой пыл. Потому что я установил, что 1971 год будет решающим годом, а они не одобряли этого. Фактически они не одобряли никаких действий, кроме политических или дипломатических… В центре наших дискуссий был вопрос о том, можно ли активировать или решить проблему без военных действий. Позиция Советского Союза была против военных действий.
В то же время советский посол в Египте Владимир Виноградов писал, что применение силы арабскими странами считалось законным ответом на «позицию Израиля в отношении захваченных территорий». Однако советское руководство было решительно против арабских призывов уничтожить Израиль, сбросить его в море. Вскоре после октябрьской войны 1973 года главный редактор «Правды», а затем секретарь ЦК КПСС М. Зимянин говорил: «Если бы была угроза существованию Израиля, то вместе с американскими “зелеными беретами” там оказались бы и наши парашютисты». По словам одного из сотрудников Главного разведывательного управления (ГРУ) ВС, «эта фраза точно отражала настроения нашего руководства». Не мог СССР допустить и повторения разгрома своих союзников, случившегося в ходе Шестидневной войны. Кремль в ту пору, вероятно, считал оптимальным для Ближнего Востока положение «ни войны, ни мира».
Между тем, тщательно оценив обстановку, складывающуюся в отношениях с Египтом, и предполагая, что Садат может пойти на сокращение и даже высылку советских военных, советское посольство в Каире обратилось в Москву с предложением обсудить вопрос о сокращении численности советских военных специалистов в Египте ввиду достаточной боеспособности египетских вооруженных сил. Эти соображения были доложены на заседании Политбюро ЦК КПСС. Но министр обороны СССР маршал А. Гречко категорически отверг предложения дипломатов, заявив, что в случае их принятия «снимает с себя всякую ответственность за состояние вооруженных сил Египта». В результате обсуждение так и не состоялось.
7 июля 1972 года Садат на встрече с советским послом с немалым раздражением и без какой‑либо мотивировки заявил, что 15 тыс. советских военных советников должны покинуть территорию Египта в предельно сжатые сроки, к 17 июля, и увезти все советское вооружение. Очевидно, это решение, носившее явно оскорбительный характер, было принято лично Садатом, который не желал, чтобы советские инструкторы, скептически относившиеся к боевому потенциалу вооруженных сил Египта, удерживали его от военных действий против Израиля. Политике Садата противостояли лица, которые занимали руководящие посты во времена Насера. Среди них были вице‑президент Али Сабри, министр внутренних дел Шаарави Гомаа, военный министр Мохаммед Фавзи, председатель народного собрания (парламента) Лябиб Шукейр и многие другие. Они были арестованы, в ходе следствия выяснилось, что эти лица якобы поддерживали контакты и делились своими планами с советским послом в Каире. Садат посчитал их заговорщиками, действовавшими по указке Москвы. Это реальное или надуманное обстоятельство (посол Виноградов отмечал, что СССР никогда не вмешивался во внутренние дела арабских стран) повлияло и на решение вывести советский воинский контингент из Египта. Еще одна причина заключалась в выполнении условий, поставленных США, которые обещали сдвинуть дело ближневосточного урегулирования с мертвой точки, надавив на Израиль, но не «бесплатно»: цена этой помощи — уменьшение, а затем и полная ликвидация советского военного присутствия в Египте.
Садат пошел на это и ради укрепления своих внутриполитических позиций. Вскоре после его вступления в должность президента стали циркулировать анекдоты вроде следующего:
Садат ехал в машине покойного Насера, выехали на развилку, шофер спрашивает, куда ехать — направо или налево. Садат поинтересовался: «А куда ездил Насер?» Шофер ответил: «Влево». «Хорошо, — сказал Садат, — включи сигнал левого поворота и… поезжай направо».
Садат отказался от социалистического централизованного управления экономикой, которого придерживался Насер, и намеревался привлечь иностранных инвесторов и поддержать частные инициативы. Экономическое возрождение Египта невозможно, считал он, без активного участия США и других западных стран. Однако ожидаемой реакции на решительные действия Садата со стороны США не последовало.
Для СССР решение о высылке военного контингента означало политическое поражение. Ослабление и фактическую ликвидацию военных позиций в таком стратегически важном регионе советское руководство восприняло болезненно. Но в то же время, по воспоминаниям современников — дипломатов и военных, пришло и чувство облегчения. Угроза прямого вовлечения Советского Союза в этот крайне опасный военный конфликт уменьшалась и исчезал камень преткновения в отношениях с Соединенными Штатами.
Вопреки обещаниям Садат начал военные действия без консультаций с Советским Союзом. Впрочем, в Москве были осведомлены о дате их начала. 4 октября сирийцы сообщили советской стороне о времени начала военных действий. Министр иностранных дел СССР А. Громыко на совещании в узком составе сообщил о принятом в Кремле решении о немедленной эвакуации из Каира и Дамаска семей сотрудников посольств и военных советников в связи с надвигающейся войной. И хотя эти действия могут раскрыть Израилю и США секрет о наступлении арабов, безопасность людей, как сказал министр, важнее. Брежнев негативно отнесся к решению Сирии и Египта начать военные действия, но не было предпринято никаких политических шагов, с тем чтобы отговорить арабских союзников. В Москве не верили, что Египет и Сирия смогут добиться решающего военного успеха, но исходили из того, что в любом случае Израилю будет нанесен ущерб, который заставит его отказаться от своей жесткой позиции в отношении политического урегулирования ближневосточного конфликта. Советских руководителей особенно раздражали израильские требования разрешить массовую репатриацию советских евреев, поддержанные мировой общественностью.
Виноградов вспоминал, как происходила эвакуация из Египта женщин и детей из числа советских граждан: «В очень короткие сроки нам удалось вывезти из Египта более 2700 советских детей и женщин, а также около тысячи человек — членов семей сотрудников посольств и специалистов других социалистических стран. Отправляли их, как правило, ночными автобусами в Александрию на советские суда или ночными спецрейсами самолетов из Каира (пока не был закрыт аэропорт). <…> Я не думаю, чтобы эти действия могли остаться не замеченными израильской разведкой».
Через четыре дня после начала военных действий Советский Союз начал крупнейшую операцию по переброске вооружений. По западным источникам, транспортной авиацией в Египет и Сирию было совершено более 900 вылетов, доставлены оружие, боевая техника и боеприпасы. Значительно больше грузов направлялось морем. Но они стали достигать портов лишь к концу войны. В восточной части Средиземного моря были развернуты корабли советского ВМФ. К концу октября его численность, по западным оценкам, достигала 96 боевых единиц, включая 34 корабля и 23 подлодки. Советские корабли собирали информацию о ходе боевых действий и наблюдали за передвижением 6‑го американского флота. Западные аналитики истолковывали усиление присутствия советской эскадры в Средиземном море как свидетельство того, что она может быть использована для поддержки войск, если те будут направлены в район конфликта. Советский военный персонал перегонял танки из портов выгрузки к фронту, управлял радарами и пультами сирийской системы ПВО, ремонтировал танки и другую военную технику.
Обсуждение ситуации в Совете Безопасности ООН показало существенные различия в позициях его постоянных членов. США высказались за прекращение огня и возвращение к границам 6 октября. Но для Египта и Сирии это было неприемлемо. СССР предложил отвод израильских войск к границам 1967 года. Но вскоре позиция СССР изменилась, что объяснялось контрнаступлением Израиля на Голанах. Опасаясь за Сирию, Москва также высказалась за прекращение огня на существующих линиях. В результате переговоров с Киссинджером Брежневу удалось добиться от США согласия на поддержку в ООН советского проекта о двенадцатичасовом прекращении огня и всех боевых действий. 22 октября резолюцией Совета Безопасности ООН этот проект был поддержан. Однако Израиль продолжил наступать, и его вооруженные силы вышли к городу Суэцу. В связи с реальной угрозой полного разгрома арабских союзников Брежнев направил Никсону телеграмму с предложением экстренно перебросить на Ближний Восток советский и американский вооруженные контингенты, использовав их как буферные между противоборствующими сторонами. При этом Брежнев добавил: «Скажу прямо, что если вы сочтете невозможным действовать совместно с нами в этом направлении, то мы столкнемся с необходимостью рассмотреть вопрос о применении требующихся мер в одностороннем порядке. Мы не можем допустить произвола со стороны Израиля».
Одновременно 24 октября советское руководство предупредило Израиль «о самых тяжелых последствиях» в случае его «агрессивных действий против Египта и Сирии». Решительное заявление Москвы было подкреплено демонстративным приведением в боевую готовность двух воздушно‑десантных дивизий и направлением нескольких военных судов средиземноморской эскадры ВМФ в восточном направлении. В тот же день США без предварительных консультаций с союзниками привели в состояние повышенной боевой готовности свои вооруженные силы, расположенные на многих базах, в том числе и в Европе. 25 октября Совет Безопасности ООН в новой резолюции санкционировал направление в зону Суэцкого канала чрезвычайных сил ООН. В тот же день правительство Израиля остановило наступление в Египте, и война закончилась.
"Решительный поворот Советского Союза в сторону военного и экономического сотрудничества с арабами произошел еще в середине 1950‑х годов." Я бы сказал так точнее: Решительный поворот арабского мира к Советскому Союзу в сторону военного и экономического сотрудничества с арабами был заложен Сталиным в 1947 году, когда он весьма активно поучаствовал в создании государства Израиля.
ОтветитьУдалить