Последняя любовь
В первые дни в Иерусалиме неудачи сыпались на нас одна за другой. Меня не приняли официально ни в одну из иешив. Я шел домой расстроенный. Вдруг кто-то меня окликнул, и я узнал Шоту Якобашвили, с которым встречался у брата. Пожаловался ему на свою судьбу. Он стал возмущаться: «Тебя не приняли?! Тебя, тебя не приняли?! Брата рава Ариэля не приняли?! Считай, что тебя уже приняли!!! Какой у тебя телефон?» Через пять минут мне позвонил другой грузинский еврей – Давид. Он извинился: ему не сказали, что в иешиву «Ор самеах» приходил человек из Грузии. И добавил: он преподает в иешиве и сделает все, чтобы я мог учиться. Я, действительно, проучился там год, а потом меня приняли в иешиву «Швут ами», где я учусь поныне.
Давид по специальности физик. Брат его – известный художник. Мне никогда не приходилось встречать более мягкого и интеллигентного человека. Правда, он немного прожектер, но это болезнь всех интеллигентных людей. Я очень многому у него научился. Однако Шота, соединив меня с Давидом, не успокоился. Он, как призрак, возникал передо мной в разных концах города, перезнакомив с массой полезных людей. Очередной его жертвой стал влиятельный шахматный функционер Арье Розенберг.
В его кабинете я встретил белорусского мастера Борю Лейна. Прошло тридцать лет с момента нашей последней встречи. Естественно, мы не узнали друг друга, но быстро вспомнили сыгранную нами партию. Боря утверждал, что на девятнадцатом ходу мог сыграть сильнее. Я же сказал, что он ошибся еще на семнадцатом. Несмотря на «разногласия», Боря порекомендовал меня Арье и в дальнейшем всячески опекал. Арье предложил мне работать в киббуцной школе.
Я почти не знал иврита, но деньги были нужны. На первое занятие пришел инспектор из министерства просвещения. Директор попросил заполнить анкету. Я сознался, что писать на иврите не умею, но чем-то понравился инспектору, и он сам заполнил анкету. И еще назначил самую высокую почасовую оплату.
Вскоре я стал выступать в одной команде с Борей Лейном. Он любил заливать: «Сегодня мы выиграем, и нам дадут большие деньги». Однажды я сказал: «Деньги – от Б-га». Он возмутился: может, мне кто-то и что-то давал, а он все своим горбом да горбом. Каждое восклицание сопровождалось сильным ударом ребра ладони по шее.
Однажды мы играли в Беэр-Шеве. В случае выигрыша перспектива получения денег становилась реальной. В предыдущем туре я проиграл. Все участники команды заметили, что я тогда забыл взять молитвенник. Надо сказать, что религиозным в команде был только я. В тот вечер перед игрой было пять звонков. Первым звонил Боря, просил не забыть молитвенник. Я в тот вечер привез его и выиграл. К сожалению, моя победа была единственной.
Однако в шахматы я играл недолго. Передо мной снова стоял выбор. Прагматический подход в первый раз в жизни требовал, чтобы я сосредоточился на шахматах – это обеспечило бы мне заработок и уважение. В то, что, подобно рабби Акиве, я смогу достичь успехов в Торе, мне не верилось. Впрочем, успех – дело относительное. Я слишком поздно начал. У меня было (и есть) паршивое здоровье. Но была и твердая уверенность, что я должен учиться – даже и без надежды на успех. Ведь ко мне пришла последняя любовь – Тора.
Если бы я в свое время затратил столько труда на шахматы или науку, то, возможно, стал бы, не дай Б-г, подобно Ботвиннику, доктором наук или чемпионом мира, и, скорее всего, последняя любовь прошла бы мимо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий