Из женевского огня да в родное полымя
Саммит в Женеве, где встретились президенты США и России, произвел на их страны и мир должное впечатление. Путин и Байден отчитались перед журналистами и вернулись по домам, где их ждали текущие заботы внутренней политики. Путино путиново, а Байдену байденово, и, как напомнил обозреватель журнала National Review Дан Маклафлин, наш 46-й президент пришел к власти, а точнее, был на нее поставлен, чтобы не валять политического дурака, а предельно быстро разминировать дорогу демократов в светло-зелёное будущее, убрав все, что успел натворить его предшественник Трамп. Этому должны были помочь обе палаты Конгресса, где демократы получили большинство, но оно оказалось мизерным, а в Сенате и вовсе нулевым с перевесом в один решающий голос вице-президента. За республиканцами Сената осталось право филибастера, то есть возможности тормозить проекты законов, дающих жизнь программе Байдена. Чтобы «поломать» филибастер, пока нужны две трети голосов, то есть к полусотне сенаторов-демократов должны присоединиться десять республиканцев, а это не получается. Более того, два сенатора-демократа: Джо Манчин от Западной Вирджинии и Кирстен Синема от Аризоны, отказываются играть по партийным правилам.
Маклфлин видит семь вариантов выигрыша Байдена в этой игре. Первым можно продолжить нападки на ренегатов Манчина и Синему, клеймя их расистами и тайными республиканцами — до тех пор, пока они не одумаются. Но тут нужно учесть, что на минувших выборах Трамп забрал у Байдена Западную Вирджинию с отрывом в 39%, и сенатору Манчину есть о чем подумать. Можно, конечно, подождать и в следующем году начать борьбу за изменение правил «поломки» филибастера с двух третей на простое большинство в 51 голос — при условии, конечно, что промежуточные выборы не изменят существующий баланс. Но здесь можно вспомнить, что в 1962 году Джон Кеннеди был единственным со времен Великой депрессии президентом-демократом, за первый срок власти которого Сенат был под контролем его партии. На выборах 1994 года демократы потеряли в Сенате восемь мест, в 2010-м — шесть, и даже если в 2022 они сохранят большинство в Сенате, то могут проиграть Палату представителей.
Третьей опцией демократов Дан Маклафлин считает возможность межпартийной сделки, поскольку у президента Байдена за 36 лет сенаторства накопился большой опыт переговоров и договоров с партийным неприятелем. Но и здесь все сложнее, чем прежде, так как обе главные партии небывало разобщены, и любая попытка примирения не столько ослабит позицию республиканцев, сколько обозлит демократов и настроит их против Байдена, которому в его преклонном возрасте и без того хватает уязвимых мест политического организма, помимо пресловутой пятки Ахиллеса. Во всяком случае, недавно провалилась его попытка договориться с республиканцами о реформе инфраструктуры, на которую Байден предложил выделить больше двух триллионов долларов. И, наконец, четвертый вариант — изменение правил игры в филибастер. В 2010 году демократы приняли в Конгрессе закон о доступном здравоохранении Obamaсare, проведя отдельные его части компромиссами по налогам и бюджету, что позволило обойти филибастер. Эти правила Маклафлин называет «туманными и сложными», а при гигантском размахе байденовского бюджета в шесть триллионов — вряд ли эффективными.
Можно, конечно, не отменять филибастер, а переписать его правила, переписывать правила филибастера, ограничив время «устной обструкции, или, как уже было сказано, заменив необходимые две трети голосов простым большинством. С этим могут согласиться лидеры демократов в обеих палатах Конгресса, Чак Шумер — в Сенате и Нэнси Пелоси — в Палате представителей, но у законодателей из «колеблющихся» штатов, которым в 2020 году предстоят перевыборы, могут возникнуть резонные опасения, что громадье планов Байдена придется их избирателям не по вкусу. Можно даже упразднить должность «сенатского парламентария» — толкователя постоянных правил Сената и парламентской процедуры, но, опять-таки, с учетом гигантской суммы предложенного президентом Байденом расходного бюджета и множества необходимых в связи с этим оговорок в области уголовного права. Маклафлин называет такой вариант «предвыборным самоубийством».
Еще одной, пятой, возможностью Байдена преуспеть в своем президентском начинании можно считать его исполнительные указы, которые он начал издавать, едва сев за стол в Овальном кабинете Белого дома. Здесь можно вспомнить президента Барака Обаму и его знаменитую фразу про «ручку и телефон», которыми он пригрозил пользоваться в обход решений Конгресса и доводить до конца все, что задумал. Президент Трамп, потеряв большинство республиканцев в Палате представителей, тоже больше полагался на указы, чем на законы. «По характеру Байден не сторонник такого подхода, — написал Дан Маклафлин, — но так считают многие в его окружении. И Камала Харрис по ходу своей президентской кампании постоянно обещала (в случае победы) решать проблемы указами, и Байден, за неимением лучшего, может к ним прислушаться». Исполнительный указ, как обязательное к исполнению решение президента, конечно, вещь хорошая, но в нем три закавыки. Первая, — что могут подтвердить и Обама, и Трамп, — в том, что новый президент первым делом отменяет указы старого. Вторая в том, что указы могут быть обжалованы в федеральных судах, а судьи, которых назначают президенты, бывают с политическими ориентирами. И третья закавыка на пути президентских указов, в данном случае байденовских, в том, что даже самые ярые их сторонники не считают, что эти указы могут быть по большому для демократов счету, скажем, для изменения законов о выборах.
Международный курс, а точнее, его переориентация, тоже может стать спасательным кругом и даже подкидной доской для успеха нового президента. В связи с прошедшим в среду женевским саммитом Байдена и Путина обозреватель Джонах Голдберг написал, что «для многих во внешнеполитическом истеблишменте это волнующая возможность заклинать драму холодной войны. Исторически такие саммиты были показными событиями. Они строились на идее, что напряжённость в отношениях между двумя ядерными державами так велика и серьезна, что простые разговоры можно считать достижением». Вне контекста встречи Байдена с Путиным можно добавить, что президенты, которые вязнут в событиях внутри страны, часто с надеждой смотрят за ее границы, думая больше преуспеть там. Но и это не работает в данном случае. «Консерваторы считают этот саммит ошибкой, — написал Джонах Голдберг, — прежде всего потому, что он дает Путину желанный престиж, а Байдену — ничего взамен». Со своей и схожей стороны Дан Маклафлин считает, что для зацикленных на внутренней политике демократов «дух Женевы» ничем не пахнет. «Глобальные амбиции Байдена, вроде возврата к иранской сделке, — написал Маклафлин, — пролагают путь к таким событиям, как война Израиля с ХАМАСом, а возможные кризисы в связи с Тайванем или Беларусью вряд ли станут причиной объединения или активизацией демократов».
Зато, и это Маклафлин выкладывает как седьмой вариант выигрыша Джо Байдена в политической игре во власть, им может стать продолжение пикировки с Дональдом Трампом. Для этого у демократов есть все: левые активисты, радикальные движения, послушные СМИ и магнаты социальных сетей с их деньгами и возможностями. Байден пришел в Белый дом, позиционируя себя новым Франклином Делано Рузвельтом, который дал Америке «новый курс» экономического развития. А Трамп ушел из Белого дома, уже направив Америку по такому пути.
То,что Маклафлин называет проигрыши Байдена выигрышами не изменит общей картины тотально неприятия новой политики Байдена большинством американцев, которые всё больше просыпаются ото сна, навеянного левой пропагандой демократических сми.
ОтветитьУдалить