Бибизм-антибибизм и политическая реальность

Бибизм-антибибизм 

и политическая реальность

Анна Исакова, Каркур

Этим текстом я нарушаю данное себе самой слово не писать больше о политике. Не потому, что не могу из каких бы то ни было соображений обосновать свои выводы или обнародовать мысли, к ним ведущие, а по причине полного распада того, что называлось записью и комментированием истории, давней или мимотекущей, а тем более втягивающей вдруг и без предупреждения в свой водоворот. 

Мне известны многие из бесчисленных исторических течений и направлений, и я уже много лет пытаюсь осилить описания и сами тексты бесконечных симпозиумов и конференций по вопросам истории. Пытаюсь также понять и сравнить аргументы историков, которые соглашаются между собой только, если были согласны изначально, и уже заведомо выступают на этих конференциях и симпозиумах, а также в печати и в электронных сетях в виде клик, то есть, громогласных компаний единомыслящих, наполняющих исторический воздух шумом и интригой. Воюют они не столько за историческую правду, сколько между собой, и без стеснения нанимают клакеров – иначе говоря, наёмных хлопальщиков, которые обеспечивают противоборствующим кликам видимость успеха. 

Разумеется, есть – и их не меньше, чем крикунов, - кропотливые исследователи, извиняющиеся многократно за каждое категорическое слово, ими высказанное, не говоря уж о целом категорическом предложении. На сегодня ни для кого не секрет: история не терпит категоричных суждений. И есть книги, расписывающие историю на самые разные вкусы, приписывающие к ней страницу-две, а то и целую главу, сводящие к абсурду конкурирующие мнения и книги. 

Думаю, что сегодня библиотеки, заключающие в себе историю в любом из её бесконечных описаний, богаче даже библиотек детективного чтива и книг о хорошей и здоровой пище. Да что там, намного богаче! Ведь, история – это описание и анализ текущих в человецах событий, а они текли со дня появления человека на Земле, и продолжают течь. Описываются они с момента изобретения грамоты, а до того объединялись в тексты, заучиваемые наизусть, которые без конца записывались позже опять-таки в бесконечном количестве интерпретаций и вариантов. 

Даже моя скромная историческая библиотека занимает четыре книжные полки от пола до потолока, я же осведомлена только о малой части того, чего в ней не хватает. А политика – это всего лишь бесконечные практические приложения выводов из столь же бесконечной исторической полемики. То, что сегодня кажется бесспорным, завтра может показаться наивным и смешным, это уже не раз случалось только за мою жизнь. Имеет ли тогда смысл писать о том, что изменяется от самого процесса описывания? На мой взгляд, нет. И заниматься этим переливанием из полного в не менее полное – дело бессмысленное. Но – слаб человек и могуч в этой своей слабости. Особенно, когда забредаешь в электронное пространство нынешней русскоязычной израильской политического мысли. Возможно, я не то читаю, или не туда, куда следует, запутавшись в электронных дебрях, забредаю, но ощущение часто такое, словно попала в машину времени и отъехала в ней лет на сорок назад. 

Вот, пробежала глазами текст знакомого и популярного автора, и никак не могла понять, когда написан этот текст – в ранние восьмидесятые годы 20 века или сейчас. Тем более, что автор опирается на текст историка Пайпса, памятного мне своей советологической не слишком сегодня ценимой экспертизой, хотя, возможно, через лет двадцать многие его выводы покажутся справедливыми. Лет на пять. Потом снова забудутся. Раз Пайпс, значит, старая история, подумала я, но, присмотревшись более вниманетельно, увидала, что на сей раз речь идёт не о Ричарде Пайпсе, а о его сыне Даниэле, человеке моего поколения. О-кей, американский историк, не слишком академически знаменитый, громогласный в антивьетнамской кампании и очень типичный представитель одной из американских исторических клик. Помню, что во многом была с ним согласна, когда речь шла об эксцессах и даже безумствах современного левого большевизма в Европе, а особенно в США, где младший Пайпс считается хорошо осведомлённым, скажем так, политологом. Но разбираться в его размышлениях по поводу Ближнего Востока и в частности Израиля показалось мне напрасным трудом. Во-первых, потому, что мненение второго Пайпса, пусть даже и противоречащее лозунгам клики, управляющей системой политкорректности, было несомненно этой кликой уже учтено и, даже тщательно опровергнуто. А я считаю неприличным пользоваться услугами клики, управляющей политкорректностью, поскольку полагаю это направление одним из безумств современности. Во-вторых, потому, что не доверяю специалистам красного слона или голубого ослика ( американским республиканцам и демократам) во всём, что касается неблизких к Вашингтону ареалов. Они и у себя-то с трудом разбираются, что и как, а потому не раз менялись идеями и ролями. Не случайно Трамп поначалу хотел выступать независимым кандидатом. Но уж политика США на Ближнем Востоке в тесной связке с политикой Объединённой Европы в этом ареале привела к такому политическому кошмару, кровопролитию и балагану, что принимать на веру то, что говорят в Вашингтоне о нас, – большая неосторожность. 

Разве не голубой осёл привёл к возникновению чёрт-те-чего в связи с падением того, что в Вашингтоне посчитали чёрт-те-чем, и чьему падению там всячески способствовали? И не только в каденции Клинтонов-Обам . Впрочем , евро- и в некоторой степени – американоцентризм политической мысли и, как следствие, политика этих стран в нашем регионе еще в послевоенный период (конец сороковых и начало пятидесятых годов 20 века) уже успела обернуться историческим нонсенсом. Напекли тут государств, границы которых не сходятся с границами национальных языков, интересов и традиций; наставили придуманные троны; понасажали в них Б-г весть кого, руководствуясь личными знакомствами и никак не связанными с местной топонимикой интересами, устроили этим бездну проблем и несоответствий (надо сказать, что и СССР не стоял в стороне), а потом еще удвоили балаган, пытаясь исправить кое-где границы, расшатать некоторые троны и дискредитировать уже сложившиеся из бывших неизвестностей династии. 

Это политическое – кто скажет недопонимание, а кто – преступление - хорошо осознавалось уже в ранние девяностые годы и было обильно описано в исторических и политических СМИ, включая научные статьи в почитаемых журналах и альманахах. И, надо сказать, в этой мировой полемике далеко не последнее слово принадлежало Биньямину Нетаниягу, воспитаннику двух высших и очень почитаемых американских вузов. Думаю, что Даниэль Пайпс и Биньямин Нетаниягу хоть шапочно, но знакомы, поскольку вращались и вращаются в тех же кругах. Более того, полагаю, что индекс цитирования того и другого если не равнозначен, то склоняется в пользу Нетаниягу. Его авторитет при дворе Трампа тому порука. Как-то у нас не принято отдавать должное собственным кадрам. Там, у них, за океаном всё лучше: гамбургеры, джинсы, певички и даже политики. 

Помню жалобы тех, уже далеких лет, когда наш нынешний глава правительства носился по миру с лекциями и интервью, на непомерные цены, которые Нетаниягу назначал за эти свои лекции и выступления. Что ж, если платят, очевидно, есть за что. Платят ли? Кто его знает? Вокруг политиков мирового масштаба, за их спинами и насупротив них вертится такое количество политиканов, сопровождаемых собственной кликой и нанятыми клакерами, что ничего нельзя сказать наверняка. То ли не тех процитируешь, то ли тех, но уже изменивших собственное мнение, а порой и тех, кто думает одно, говорит другое и пишет на всякий случай третье. Политкорректность, ведь! Но политик, умеющий заставить мир себя слушать и слышать, явление нечастое. Неразбериха вокруг него всегда немалая. Скажем, Черчилля сопровождала овациями и ставила ему подножки целая плеяда весьма способных и талантливых людей. Но кто о них сейчас помнит? Исторической фигурой стал только Черчилль, а их всех, как не было. Что до современного Израиля – тут серьёзных политиков и вовсе раз-два и обчёлся. 

Кто в нашей краткой истории может считаться политиком высшего разряда? Загибаем пальцы: Вайцман-дядя, Бен-Гурион, возможно, Жаботинский ( идеи оказались правильными, но стать действующим политиком он не успел) и ... да, Беньямин Нетаниягу. Бегин – рыцарь сионизма без страха, но с немалым количеством упрёков, был революционером, оратором, вдохновителем, но его действия в Синае и Ливане вызывают большие сомнения относительно его же политических способностей. Скорее всего, Политиком он всё же не был. О Рабине и Шароне, как о Политиках, и говорить не стоит. Кстати, если Д. Пайпс и предполагает, что в Израиле политика и армия разъединены хоть низенькой перегородкой, в результате чего политики ( а чаще политиканы, занятые только личными интересами) могут хотеть одного, а армия – другого, то это происходит от обычного американского нежелания понимать и принимать во внимание истинное положение дел в управляемых издалека сателлитатах (государствах, настолько зависимых от США политически и экономически, что у них своей собственной политики почти и нет). Рабин и Шарон, а также Барак и в немалой степени Нетаниягу – это армия и политика, связанные нерасторжимым узлом. В армии, как и в политике, могут быть разные мнения или политические и стратегические предпочтения, но ни одного из глав израильской политической системы, бывших военных или нет, и ни одну из центральных армейских руководящих фигур, ушедших затем в политику, не заподозрю в моральном пораженчестве, как причине тех или иных решений и действий. Даже в случае, если поражение или почти поражение произошли. Неудачливые бывают, недальновидные случаются, но злостные и заведомые пораженцы... не верю! 

А речь вообще-то в той статье уважаемого автора, о которой идёт речь, шла о Газе. И требовал он суровых мер, окончательного решения проблемы террора, немедленной военной операции. Просматривая сводки израильских новостей, эмоционально трудно с ним не согласиться. Но политика – это не эмоциональное переживание, а бесконечный бухалтерский расчёт. Ближневосточная политика – это еще и минное поле. Потому тут требуется выдержка в многократной степени и очень твёрдое представление не только об актуальных, но и о последующих шагах. Иначе можно потерять с таким трудом возвращенное евреями евреям национальное государство. На мой взгляд, для того, чтобы решить, правильно ли, или даже необходимо ли, или хотя бы стоит ли лезть воевать Газу, требуется ответить на вопрос: что означает наша победа в этом гнилом болоте? Чего мы хотим, что назовём победой? Возвращение Газы под наш контроль? Зачем? Да и средств на это не хватит. Для того, чтобы прокормить это обжорку, нам придётся отказаться не только от привычного комфорта, но и от самого необходимого. Думаю, покорять Газу и владычить там ни один израильтянин какого-бы то ни было извода не желает. Даже израильские арабы боятся этого пуще страха. Бандитская Газа держит их за глотку, но это уже не та хватка, что была в пусть кровавой, но хоть как-то причастной идеологическому запалу руке Арафата. 

Сегодняшняя Газа – это бандитская подворотня, набитая наймитами всех мастей, которая подчиняется не собственным интересам её жителей, а только приказам тех, кто эту армию содержит. Скажете – так было всегда? Не совсем. Во-первых, требовалось всё-таки содержать жителей в рамках приличной бедности, а не откровенной нищеты, во-вторых – и это главное – существовала иерархия местной власти. В-третьих, у Газы был один хозяин – все арабские страны, вместе взятые. Сегодня всё не так. Во-первых, жители, в первую очередь не годящиеся для войны мужчины любого возраста, а также женщины и дети, перестали быть функцией какого-бы то ни было рода и вида. Бандиты держат их уже даже не за горло, а на прицеле. Тот, кто хотел бежать от этой бандитской власти, давно сбежал и даёт разоблачительные интервью по всему миру. Тот, кто раньше не хотел, а потом захотел и смог сбежать, сбежал. Но эти, новые, не щедры на интервью. Их держит за горло страх. За себя и за тех, кто сбежать не смог. Я не пытаюсь вызвать жалость к несчастным «азатам», как их называет израильская печать. Тот, кто хотел оставаться в бандитской Газе, растить там детей, выживать и даже наживаться, пусть отвечает за своё убеждение. Я только хочу напомнить, что благосостояние исконных жителей Газы уже не фактор международной политики, а территория гангстерского интриганства. Так называемые «мирные жители» – заложники бандитов и их гуманистический козырь. Азатские бандиты убивают собственных граждан без зазрения совести и без потерь в международной сфере, а если – и притом совершенно справедливо с точки зрения обычной, а не политически-корректной морали – мы дотронемся до этих жителей хоть пальцем, хоть счётом за электричество, хоть нехваткой воды, хоть эпидемией гриппа, к которой не имеем никакого отношения, политически-корректный мир тут же завопит. И это означает, что жители не страшны нам физически, но большая помеха в любом отношении. 

Даниэль Пайпс

Я много раз слышала, что, эх, спалить бы этот рассадник бандитизма к чертовой бабушке и... что? Это будет победой Израиля? Нет. Скорее поражением. И, возможно, невозвратимым. Значит, массивное военное решение в Газе невозможно. Но, скажут страстные сторонники лозунга «дать по рукам!», нужно прижать их главарей. Раньше это и впрямь считалось решением, Но раньше и впрямь в Газе были главари, которых прижимали, из которых кое-что удавалось выжать, которых в основном пытались утИшить и утИшали на какое-то время. А кто скажет, кому нынче подчиняется бандитская Газа? Возможно, в каждый текущий момент нашим знатокам в области безопасности известны те или иные имена. И несомненно наши знатоки не раз этим знанием пользовались. Но сегодня и сами главари бандитов не могут решить, кто и в каком отсеке власти главнее на данный момент. А тот, кто был главнее вчера уже не в счёт и сводить с ним счёты за прошлое, конечно, надо, но текущей ситуации это не изменит. Говорят, такие вопросы решают деньги, но я предполагаю, что всё-таки тот, кто громче скажет «Гав!», в тот момент и будет прав. Выглядит это так: мы отколошматили одного бандита малой власти, он побежал к бандиту большей власти (думаю, на месте они в этой очередности всё же разбираются), а тот советует поддать нам, как следует, еще раз, несмотря на опасность быть избитым или даже убитым. Вдове заплатят. А если останется случаем жив, «свои» о нём позаботятся. Идем дальше: берём на заметку того бандита большей власти, который выдал рекомендацию-приказ, и сводим счёты с ним. И что? Над ним тоже есть главный, а его вдова опять же получит компенсацию. Но и над тем главным есть свой главный. Если и его не станет, не беда, привезут нового из недр международного терроризма. Веря в то, что Бин-Ладен и впрямь имел большое влияние на мусульманских ассасинов, такого палестинского бин-ладена надо бы заставить исчезнуть. Но в Газе бин-ладенов нет, вернее, их так много, что один другому не авторитет, и его исчезновение, максимум, повод для еще одной кровавой демонстрации. 

Есть, конечно, главный над всеми главными. Но он сидит не в Газе. Раньше это был конгломерат арабских нефтяных государств с нескончаемыми средствами, но сегодня это только Иран и его сателлиты. А многие прежние главные нынче готовы сотрудничать с Израилем, правда, тайно. Пока. Получается, что победить Газу и заставить её вести себя спокойно, выгнав бандитов вон, можно только победив главного бандита. Этим занимаются, но не на улицах и в переулках Газы, а в кулуарах международной дипломатии. То, что Нетаниягу удалось стать функцией в окружении Трампа, говорит в пользу первого и к пользе второго. Американская дипломатия стала более разумной в нашем регионе и оттого более действенной. Во всяком случае, подающей надежды. Не только Египет уже цыкает на «героев» Газы, но даже глава палестинской оппозиции иорданскому режиму открывает рот в ООН. И нефтедобывающие страны уже не хотят платить в расчёте «по динару за камень». Так один житель «палестинских территорий» объяснял мне идейное содержание первой интифады. Не знаю, сколько платят сегодня, но уверена, что больше. И за детей на линии огня, и за собственных убитых детей, фальшивых «жертв сионистов». Но многие бывшие спонсоры палестинского терроризма уже отказываются платить. Это – сложная дипломатия, но в ней есть смысл. Потому что, если Иран не сможет или не захочет платить, мы сможем отдохнуть. Хотя бы до появления нового главного бандита. Или до момента, когда потенциальные главари палестинской бандитни наконец поймут, что «малина» и её порядки мешают нормальному обороту дел в их ведомствах. Путинское вмешательство в дела региона, конечно, пугает. Но и на него найдётся свой кнут. Только армия тут непричём, и если она не хочет слушаться политиканов, занятых продвижением себя, армия права. Иначе ей должен быть заказан путь в правительство, а без неё где взять столько управленческих козырей в крошечном Израиле, или, напротив, где взять достаточное количество крепких армейских командиров среди тех, кто с юношества рвётся в политику? 

Остаётся один вопрос: ратую ли я за Нетаниягу, как за приоритетную личность национального лидера из корыстных побуждений? Нет. О какой корысти может идти речь? Я уже не на ярмарку, а с ярмарки. Более того, не согласилась бы дружить с ним, поскольку большие политики – люди по большей части невыносимые. Было время, когда я нередко интервьюировала будущего главу правительства, и даже просто вела с ним беседы. Тогда он был стопроцентным либералом старого толка, поклонником экономического либерализма, противником и разрушителем израильского социализма, хозяйственного и идеологического, да и я была за теории фон Мизеса, невмешательство государства в дела социума, личную свободу и даже глобальную экономику. С тех пор утекло много воды. Решив создать комиссию по изменению интегративных основ израильской государственности, что требовало пересмотра и некоторых сионистских фетишей, и даже форм применения закона о возвращении, я в первую очередь обратилась за помощью к Нетаниягу. Он меня принял, но бы твёрд в своих либеральных взглядах: государство не должно вмешиваться в дела социума. Барак же готов был обещать, что угодно. Обещаний он, конечно не сдержал, но это – иная история. Относительно Нетаниягу могу сказать, что со временем и он пришёл к убеждению: на данном этапе (или в нынешнюю его каденцию) даже самое либеральное государство обязано вмешиваться в дела социума и регулировать свободную экономическую инициативу. Что он и делает, несмотря на угрозу, какую такое вмешательство несёт его власти и авторитету. Поэтому, даже если антибибисты сплотятся и выжмут какие-то нерегулярности из этого вмешательства государства не в своё либеральное дело, я буду за Биби. Просто потому, что в настоящий момент ему нет альтернативы. 

Неразумный политикан на его месте – это угроза существованию государства. А в личном плане могу сказать одно: хороший политик не может и не должен быть хорошим человеком или верным другом. Он должен быть только хорошим политиком. 

Facebook