«Бояться автору нечего…»
Сегодня Александру Галичу исполнилось бы девяносто девять лет. Может и дожил бы до столь преклонного возраста, если бы гэбэшники не убили его в 1977-ом в Париже. Уверен, что убили. Виктор Суворов, бывший разведчик ГРУ, сбежавший на Запад, автор нашумевшего «Аквариума» и «Ледокола», заявил мне перед телевизионной камерой: «Если бы на нас сейчас не смотрели тысячи людей, я бы позволил себе твердо сказать - Галича убили». У меня нет оснований не верить.
На кладбище Сент-Женевьев-де-Буа на барельефе написано: «Блажени изгнани правды ради». Александр Галич лежит в хорошей компании - Андрей Тарковский, Иван Бунин, Рудольф Нуриев, Александр Гинзбург...
Благополучный «драмодел», автор сценариев фильмов «Верные друзья», «Вас вызывает Таймыр», «На семи ветрах» очертя голову бросается в бой с гитарой против системы, превращается в «отщепенца и предателя», начиная, по его выражению, «сервировать к столу гражданские скорби». Естественно, его вышибают из Союза писателей и кинематографистов, травят, заставляют уехать, а потом уничтожают.
На песнях-балладах Галича выросло целое поколение истинной российской интеллигенции. Пусть трусоватой, пусть приникшей самым ухом к динамику магнитофона «Яуза», но интеллигенции. Глотали ухом правду, раз ртом не получалось...
А что сегодня?
Галич и после крушения «империи зла» остался для России изгоем, «чужим», «злопыхателем». Самое страшное заключается в том, что его песни с каждым годом становятся все более и более актуальными.
Время сеет ветры, мечет молнии,
Создает советы и комиссии,
Что ни день - фанфарное безмолвие
Славит многодумное безмыслие.
Еще раз: «фанфарное безмолвие славит многодумное безмыслие». Когда были написаны эти строки? Полвека назад? Вчера? Сегодня? Конечно, они продолжают его ненавидеть лютой ненавистью.. Потому что вся эта перекрасившаяся сволочь («грязь есть грязь, в какой ты цвет ее ни крась») узнает себя в его песнях:
Мало, что ли, пресса ихняя треплет
Все, что делается в нашенском доме.
Скажешь, дремлет Пентагон? Нет, не дремлет!
Он не дремлет, мать его, он на стреме!
А эти дешевки - «деятели культуры», поддержавшие вторжение и оккупацию независимого государства, вылизывающие все места маленькому гестаповцу? «Ах, как вы присутствуете, ражие, по карманами рассовавши кукиши!»… «Непротивление совести - удобнейшее из чудачеств...»
И огромная часть народа. Замордованного, зомбированного и беспробудно пьяного («он всех призовет к ответу, как только проспится он!», «и о том, что я самый геройский герой передачу охотно послушаю…») несет над собой плакаты с усатым ликом самого кровавого чудовища мировой истории... Галич предвидел это в «Клятве Вождя»:
В мире не найдется святотатца,
Чтобы поднял на меня копье,
Если ж я умру, - что может статься, -
Вечным будет царствие мое!
Похоже, что да. Вечным будет царствие. К стыду и сожалению. Наверное, не имеет смысла продолжать вспоминать песни Галича и сравнивать его образы и наблюдения с тем, что сегодня творится в России: как ни парадоксально, все живо. Куда ни ткни. Ну так, навскидку...
«Без нас - конец истории, без нас бы мир ослаб!»
«Бабье вокруг - сплошной собес, воздев, как пики, вилочки, рубают водку под супец, шампанское под килечки...»
«Ни гневом, ни порицаньем давно уж мы не бряцаем, здороваемся с подлецами, раскланиваемся с полицаем»
«Израильская военщина известна всему свету, как мать и как женщина требую их к ответу!»
Но Галич не ненавидел. Любил. Как Саша Черный, который писал, что «под ненавистью дышит оскорбленная любовь». А у Галича так:
Я люблю вас - глаза ваши, губы и волосы,
Вас, усталых, что стали до времени старыми,
Вас, убогих, которых газетные полосы
Что ни день, то бесстыдными славят фанфарами...
Взаимности не дождался. Да и не ждал, наверное. Мы надеялись. По наивности. Народу как-то ближе, понятнее, роднее хари вождя, депутатов, министров, пропагандонов... Пусть хари лгут не переставая, пусть обкрадывают. Родные хари. Свои.
Под утро, когда устанут
Влюбленность, и грусть, и зависть,
И гости опохмелятся
И выпьют воды со льдом,
Скажет хозяйка – хотите
Послушать старую запись? –
И мой глуховатый голос
Войдет в незнакомый дом.
И кубики льда в стакане
Звякнут легко и ломко,
И странный узор на скатерти
Начнет рисовать рука,
И будет звучать гитара,
И будет крутиться пленка,
И в дальний путь к Абакану
Отправятся облака…
И гость какой-нибудь скажет:
- От шуточек этих зябко,
И автор напрасно думает,
Что сам ему черт не брат!
- Ну, что вы, Иван Петрович, -
Ответит ему хозяйка, -
Бояться автору нечего,
Он умер лет сто назад…
Как в воду глядел… Отношение к Галичу - ярчайшая иллюстрация крушения надежд на спасение России, на превращение ее в цивилизованное государство. Я говорю даже не о покаянии кровавых «органов», которые должны были публично показать, как именно и кто именно уничтожил одного из самых славных граждан страны. На это смешно надеяться. Россия - это вам не Германия и относиться к своему гестапо так, как оно того заслуживает, никогда не будет. Какое покаяние?! Бывших работников страшной «Конторы» можно значительно чаще увидеть на российском телеэкране, чем автора строк «палачам бывает тоже страшно, пожалейте люди палачей...».
Честное слово, лучше бы он оставался запрещенным! Ведь тогда была великая надежда: «И вот еще в этом веке, вот она эта книжка! Снимает ее мальчишка с полки в библиотеке...» Ну, есть книжка. Да не одна. Еще в том веке, хоть и не верилось. И что? Не снимают ее с полки... И уже не снимут. С полок разлетается гламурная макулатура. Галич не нужен. Галич остался чужим.
Закончился короткий период новейшей российской истории, когда казалось, что именем Зощенко назовут Комсомольский проспект, а именем Шаламова - площадь Маркса. Поэты обладают даром предвиденья: «И потому эта улица, а верней эта яма, так и зовется по имени этого Мандельштама». Ни Галичу, ни Сахарову, ни Григоренко, ни Буковскому не суждено стать национальными героями России. Хотя они этого и заслуживают в полной мере. Как выяснилось, Россия этого не заслуживает... Попытка спасения страны не увенчалась успехом. Попытка поставить все с головы на ноги провалилась. Она продолжает стоять на голове, декларируя, что ее не удалось поставить на колени… Может, поэтому Россию умом и не понять? Что можно понять, когда кровь к мозгам приливает?
Все вернулась на круги своя - «над гробом встали мародеры». В какой-то момент показалось: песня, в которой гости слушают старую пленку и хозяйка их успокаивает, что «бояться автору нечего - он умер лет сто назад», устарела. Только показалось. И вот уже Юлий Ким пишет на девяностолетие Галича песню, в которой Россия говорит своему «блудному сыну»:
Ни обнять, ни принять, ни пригреть тебя...
Аж мне стыдно самой от себя!
Ты давай, приезжай на столетие -
Я на подступах встречу тебя!
У Галича есть очень известные стихи «Когда я вернусь». Не вернется. Несмотря на всю пресловутую актуальность (а скорее, благодаря ей), Галич навсегда уходит из России.
Его дочь Алена Галич-Архангельская когда-то сказала: «Чужая земля стала для моего отца последним пристанищем. Но хочется надеяться, что его слова – «А уж мертвый-то я вернусь в Россию наверняка» - сбудутся. И он вернется своими стихами и песнями на родину, которую любил, никогда не предавал, с которой никогда не разрывал связей».
Не вернется. И Галич сам это в душе, наверное, понимал. В своей поэме «Кадиш», посвященной Янушу Корчаку и еврейскому дому сирот, уничтоженному в газовых камерах, Галич произносит страшные слова, которые тоже написаны как будто вчера и обращены к самому автору:
Паясничают гомункулусы, геройские рожи корчат
Рвется к нечистой власти орава речистой швали,
Не возвращайтесь в Варшаву, я очень прошу вас, пан Корчак,
Вы будете чужеземцем в вашей родной Варшаве!
Не возвращайтесь в Москву, Александр Аркадьевич...
Комментариев нет:
Отправить комментарий