ДВЕ СМЕРТИ

Две громкие смерти случились на минувшей неделе. 
И каждая означала конец целой эпохи.
И обе случились в Америке – что, на мой взгляд, само по себе тоже знаковое событие.

Люди постарше помнят, наверное, вышедший в  феврале 1987 года номер

«Огонька», «флагманского журнала перестройки», где на обложке были

изображены — на фоне зимнего переделкинского пейзажа, в модных тогда

мохнатых шапках — четыре поэта, имена которых начали греметь в годы

хрущевской «оттепели», Справа налево — Роберт Рождественский,

Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко.

В таком же порядке они отгремели и ушли. Сначала Рождественский,

потом Окуджава, потом Вознесенский, и вот последним, в минувшую субботу,

1 апреля, умер Евтушенко — в далекой Талсе, в штате Оклахома, где он 

преподавал в местном университете – кстати, одном из лучших в Америке,

несмотря на кажущуюся провинциальность.

Смерть Евтушенко напомнила о том, что практически иссякло его

блестящее поколение. В живых не осталось и тех других, кого не было

на том снимке, но кто вместе с четверкой поэтических мушкетеров,

собиравших на свои выступления целые стадионы, составляли элиту

русской культуры конца ХХ века.

Я прежде всего имею в виду Нобелевского лауреата по литературе 

Иосифа Бродского, который, на мой взгляд, в современной русской поэзии

равновелик Пушкину в русской классике ХIХ века.

Я имею в виду Василия Аксенова, Беллу Ахмадулину, Сергея Довлатова, Владимира Максимова, Александра Галича, Петра Вайля – а если брать шире, то и Неизвестного, и Тарковского, и Любимова, и многих-многих других. 

Кто за ними? Захар Прилепин? Сергей Минаев? Владимир Соловьев?

Или, может, Владислав Сурков, говорят, публикующий свои

литературные экзерсисы под псевдонимом Натан Дубовицкий?

Или Ревенко со Скабеевой, Поповым и Семиным?  

Почти самых выдающихся писателей и художников советская  социалистическая родина когда-то выставила за порог. Это наша  национальная традиция, «духовная скрепа» такая. Самых лучших, самых талантливых полагается гнобить. К думающим, независимым, из ряда вон выдающимся своим сыновьям родина должна относиться не как любящая мать, а как злая мачеха.

Евтушенко, кстати, тут составлял исключение – ему власть прощала многое, но и он в конце концов предпочел прожить в американском  университетском городке последнюю четверть века своей жизни – возможно, самую комфортную, спокойную и счастливую.

А за два дня до смерти Евтушенко в Калифорнии, в Пало-Альто 

— городе, где находятся поражающий своим размахом Стэнфордский

университет и штаб-квартиры едва ли не всех самых передовых

высокотехнологических компаний мира: Apple, Facebook,

Hewlett-Packard, Tesla Motors — умер гениальный физик-теоретик,

нобелевский лауреат, ученик великого Ландау, академик Алексей

Абрикосов, который тоже переехал из России в США почти четверть

века назад и в 2003 году получил Нобелевскую премию по физике,

уже будучи американским ученым.

В интервью радиостанции «Свобода» по случаю присуждения ему

Нобелевской премии Абрикосов сказал тогда пронзительно горькую

вещь: «В России в свое время, когда я там был, я натерпелся

достаточно. И по этому случаю я горжусь тем, что эта премия считается

за Америкой». Подумал и повторил: «Я этим горжусь».

А что вы хотели? Пасынки платят злой мачехе сторицей.

Смерть 88-летнего академика Абрикосова в США – знак того, что уходит

и поколение выдающихся ученых, наследовавших великим – Йоффе,

Семенову, Капице, Ландау, Тамму, Зельдовичу, Сахарову, Харитону.

А за ними — тоже никого. Все лучшие – давно на Западе.

Фундаментальная наука загибается.

Следующие русские лауреаты Нобелевской премии по физике — 2010 года

– тоже родившиеся, выросшие, получившие образование и сделавшие

первые шаги в науке в СССР и в России, сэр Андрей Гейм и 

сэр Константин Новоселов, за научные заслуги возведенные

в рыцарское звание британской королевой Елизаветой II, давно живут

в Манчестере и работают в тамошнем университете.

Как написал когда-то ныне, увы, полузабытый поэт Геннадий Плисецкий:

Мы славу свою раздавали задаром: 
Как видно, она не по нашим амбарам, 
Как видно, у нас ее край непочатый – 
Как будто талантами слишком богаты!

Сколько людей, которые уже прославили или еще могли бы прославить

нашу страну, ныне живут далеко за ее пределами? Ученые, писатели,

музыканты, бизнесмены, юристы, врачи, художники, кинематографисты,

журналисты, спортсмены. Просто представители образованного

и деятельного среднего класса. Счет идет на миллионы.

Это называется «утечка мозгов». Результат ее в любой стране

– деградация науки, культуры, образования, все возрастающее

отставание страны во всех областях, архаизация интеллектуальной,

общественной политической жизни.

Причина же утечки мозгов – не только отсутствие должного финансирования

науки, культуры, образования. Это еще и отсутствие свободы.

Ни наука, ни культура, ни образование не могут долго существовать

в условиях несвободы. Это понимали даже Сталин и Берия, которые готовы

были простить советским ученым, работавшим над созданием атомного

оружия, любое вольнодумство — лишь бы был результат.

Не случайно создатель водородной бомбы академик Андрей Дмитриевич

Сахаров превратился потом в едва ли не самого выдающегося борца

за свободу и демократию в СССР.

Что же касается свободы, еще один великий русский человек, который

покинул Россию, чтобы остаться свободным человеком, писатель

Владимир Набоков однажды написал:

«Такой свободы, какую знаем мы, не знал, может быть, ни  один народ. 

В  той особенной России, которая невидимо нас окружает, живит

и держит нас, пропитывает душу, окрашивает сны,— нет ни одного

закона, кроме закона любви к ней, и нет власти, кроме нашей собственной

совести. Мы о ней можем все сказать, все написать, скрывать нам нечего,

и никакая цензура нам не ставит преграды, мы свободные граждане нашей

мечты. Наше рассеянное государство, наша кочующая держава этой

свободой сильна, и  когда-нибудь мы благодарны будем слепой Клио за  то,

что она дала нам возможность вкусить этой свободы и в изгнании

пронзительно понять и прочувствовать родную нашу страну 
Не  станем же  пенять на изгнание. Повторим в эти дни слова того

древнего воина, о котором пишет Плутарх:

 «Ночью, в  пустынных полях, далече от Рима, я раскинул шатер,

и мой шатер был мне Римом».

90 лет прошло, а как актуально звучит!