09 СЕНТЯБРЯ 2021
Виктор ШендеровичписательМ. Курников― Добрый вечер. В эфире программа «Особое мнение». И в студии писатель Виктор Шендерович. Здравствуйте.
В. Шендерович― Добрый вечер.
М. КУРНИКОВ Я сразу скажу, что Виктор Шендерович забанен в фейсбуке и значит вы сегодня, когда увидели новость про Евгения Попова, что его заблокировали в твиттере (это кандидат от «Единой России»), пропагандист известный, вы почувствовали некоторую солидарность.
В. Шендерович― Во-первых, я ничего не увидел этого.
М. КУРНИКОВ Теперь знайте. Правда, его уже разблокировали в отличие от вас.
В. Шендерович― Да. Если бывают случаи, когда я за «единороссов» и всех остальных включая, прости, господи, либерал-демократов, коммунистов и кого угодно. Это в том, что касается свободы слова. Я много раз говорил свою позицию по этому поводу. Она совпадает со старой этикой, зафиксированной в американской Конституции. В поправке. До тех пор пока чья-то свобода слова не угрожает непосредственно жизни и здоровью людей, — до тех пор мели что хочешь. А я тебе буду молоть в ответ. Разговаривайте как хотите. Потому что это сублимация, потому что это вместо гражданской войны, вместо мордобоя, вместо смертоубийства. Ограничена свобода слова может быть по старому правильному западному стандарту только в одном случае – когда это непосредственно, «непосредственно» – тут главное слово, угрожает жизни и здоровью. Если я говорю: пойдите, повесьте, линчуйте того черного, говорю я. Немедленно. Потому что это угрожает немедленно жизни этого человека. А вообще Ку-клукс-клан, пожалуйста, они не запрещены. Разговаривали у себя. С тобой никто разговаривать не будет, тебе руки не подадут. Тебя не позовут. Нерукопожатный. Это другой вопрос. Но говорить ты имеешь полное право. Даже если ты член партии «Единая Россия». Поэтому я полностью за абсолютно свободу слова.
М. Курников― Но вы видите, что эти правила сломались…
В. Шендерович― Да, они сломались. И это издержки новой этики. Новая этика, в принципе волна нового интереса к правам человека, расширение прав человека, включая все меньшинства. Гендерное социальное религиозное. Это только я за. Но они, я уже писал об этом, у них нет рефлекса на эту красную лампочку. А у нас, прошедших советскую школу — есть. И когда они там говорят в благодушии своем, что мы сейчас запретим говорить плохое и все будет хорошо, — но у них нет советского опыта. А у нас, у которых есть советский опыт, — я вздрагиваю, когда мне говорят, что мы сейчас запретим все хорошее. Мы ограничим твою свободу слова, но во имя святой цели. Уже было. Во имя святой цели уже мне не давали говорить. Не то что мне – никому. И лучшим людям не давали говорить. И все пришло к тому, к чему пришло. И мы знаем, чем это заканчивается. Поэтому священная основа любых прав человека, настаиваю на этом – это абсолютная свобода слова. И в этом смысле те, кто делают, сооружают и укрепляют новые нормативы цензуры. Будем называть вещи своими именами. Цензуры. То какими бы прекрасными словами они ни прикрывались или даже не руководствовались – это в лучшем случае ошибка. В худшем — циничное злоупотребление.
В.Шендерович: Я полностью за абсолютно свободу слова
М. Курников― Виктор Анатольевич, на другую тему. Смотрю на вашу бороду — считаю ее подозрительной. Не хотите ли вы изображать из себя Бориса Вишневского.
В. Шендерович― Уже все обшутились по этому поводу. Уже мемы появились про мазь Вишневского. Народ среагировал гениально. Они в итоге, конечно, увеличат, я надеюсь, голосование за правильного Вишневского. За Бориса Лазаревича. Они увеличат, потому что просто они привлекли внимание своей мерзостью. Что касается выборов. Вы знаете, ссылка на разговоры с таксистами это моветон, конечно, но буквально я сейчас ехал, не могу не рассказать. Он меня узнал, не по фамилии узнал, по — ну что-то лицо знакомое. Где-то вы про политику говорите. А я говорит, интересуюсь. Расскажите про выборы. Он начал «Особое мнение» до вас за час где-то. Я говорю, да что про выборы. Вот вы откуда, говорю, приехали. Ориентируясь на имя-отчество я примерно понимал, про что речь. Он говорит: «Из Таджикистана». Я говорю: «У вас там есть выборы?» И он мне говорит, я не знал, он говорит: «Да какие выборы. Приходит старший и собирает паспорта до выборов со всей улицы». Я говорю: «Какой старший?» «А там на улице есть старший». Это не представитель власти. Он назначенный официально, не официально – старший по улице. Он собирает у людей паспорта за неделю, за три дня и потом после выборов им возвращает. Вот и все выборы. Я хочу обратиться к Сергею Владиленовичу: сильно сэкономим. На всей этой… На всей вашей хитрожопости, простите мой русский. На всех 115 способах обдурить нам голову и втюрить это же старое под видом нового. Резко сэкономим. Давайте у Рахмонова возьмем опыта передового. Просто собирать паспорта и возвращать потом после выборов. Кстати, за три дня. В эту сторону пошли. Чтобы за три дня собирать паспорта. Нет никаких выборов ни у нас, ни у Рахмонова. Есть возможность в это, немножко в этот тремор начальственный, потому что они в очередной раз захватывают власть. И каждый раз, когда они захватывают власть, — они немножко нервничают. Потому что они-то знают, что они уголовники. Они-то знают, что они нарушают закон. Они-то знают, что они захватывают власть, что это не выборы. И они нервничают. Потому что в эти дни они уязвимы. И не в том смысле, что сейчас прям выборы будут. Но в этот момент им можно доставить некоторое количество неприятностей. Поэтому пропускать такой момент, конечно, не надо.
М. Курников― Виктор Анатольевич, но сам факт того, что так приходится бороться с Вишневским, разве не говорит о том, что где-то какие-то выборы остались. Раз его тупо не сняли.
В. Шендерович― Еще раз, на результат, на состав думы, на решение думы это не повлияет.
М. Курников― Он по-моему в заксобрание.
В. Шендерович― Не повлияет. Он так и останется одним городским сумасшедшим. Для его коллег он городской сумасшедший. А так он единственный народный избранник в точном смысле этого слова. Один из, по крайней мере, совсем немногих. Что касается выборов в думу и так далее. Они, мы же знаем, кого-то убили, кого-то выгнали, кого-то посадили. И можно констатировать, что за год, прошедший с попытки убийства Навального, а вот как раз на этой неделе годовщина официального диагноза немецких врачей. Год прошел. Мы видим, что все разгромлено. Сидит Навальный, те, кто пытались его убить – в полном порядке. В полном порядке все убийцы потенциальные. Все разгромлено у Навального, разгромлена адвокатура, журналистика. Мы на этих саночках под большим углом несемся из такого авторитаризма в сторону тоталитаризма и скорость нарастает. Это общий пейзаж. Внутри этого, конечно, может попасть Вишневский, может попасть на разных уровнях какое-то количество приличных людей. Это тоже важно, потому что депутат, он обладает какими-то полномочиями и может спасти какого-то человека, может решить какую-то проблему. Но это не решает главную нашу проблему. Общую с Таджикистаном. У нас несвобода. Мы живем в авторитарном государстве.
М. Курников― Тоже есть разные степени несвободы.
В.Шендерович: Мы на этих саночках под большим углом несемся из авторитаризма в сторону тоталитаризма, и скорость нарастает
В. Шендерович― Совершенно верно. Но мы в сторону Рахмонова движемся. Большой список так. Вот Белоруссия – ближайшая остановка. Мы с большой скоростью движемся в ту сторону. И в этом смысле никаких выборов нет. И понятно, что они останутся у власти.
РЕКЛАМА
М. Курников― Продолжаем говорить с Виктором Шендеровичем, который, прямо скажем, не фанат «умного голосования». Но вот на этой неделе ну столько всего на него обрушилось. И заставляют Яндекс, Гугл его блокировать. Может быть, «хорошие сапоги, надо брать».
В. Шендерович― Совершенно верно. То, что они, я сказал об уязвимости власти, они боятся «умного голосования». Безусловно. И умного в этом голосовании главным образом то, что надо попытаться консолидироваться. Повторяю, там, где нет другой возможности, правда, всегда есть возможность порчи бюллетеня. Дальше вопрос: какую задачу я решаю. Щелкнуть по носу Касамару, как два года назад. Мне Алексей Анатольевич Навальный выговор делал тогда. Что я…
М. Курников― Из-за вас.
В. Шендерович― Нет, все нормально. Все прекрасно. Выбрали. Щелкнули по носу «Единую Россию». Но только тот, кого выбрали вместо нее – аккуратно проголосовал, немедленно сдался, не сдался, а видимо, определенные расценки есть. Немедленно продался и аккуратненько голосует так же, как голосовала бы Касамара.
М. Курников― Но не все так сделали.
В. Шендерович― Вот истина конкретна. Об этом я и говорю. Смотри, кого предлагают. Не просто в пакете кота в мешке покупать. А смотри. Если ты готов в этом разбираться. Если не готов, доверяешь – голосуй. Вообще надо проголосовать, я уже говорил, голосуй так, как ты хочешь проголосовать.
М. Курников― Сердцем.
В. Шендерович― Всех послушать, в том числе сердцем. У нормальных людей сердце с мозгом как-то коммутирует. В том числе сердцем. Если тебе поперек, если тебе не хочется – не надо этого делать. Как сформулировала замечательно наша коллега Марина Королева: не хочу — это вполне достаточно. Почему – это вопрос совершенно второй. Не хочется, не можешь за этого голосовать. Не голосуй. Ты свободный человек. Твой выбор. Главное, что надо запомнить. Всех послушать. Навального, не Навального, бойкотчиков, тех, других, КПРФ. Хоть «Единую Россию». Всех послушай и сделай так, как ты хочешь. Я так и намерен делать и всем советую. Советую всем не голосовать как я, а выбирайте своей колеей. Подумай, в случае с «умным голосованием» посмотри, кого тебе предлагают. Если у тебя нет возражений, если эта логика тебя устраивает — правильно голосуй.
М. Курников― Но вы понимаете, что сторонниками «умного голосования» такая фраза расценивается как штрейкбрехерство.
В. Шендерович― Я ни в каком профсоюзе не состою. Понимаешь. Поэтому ко мне невозможно никаким образом применить.
М. Курников― Давайте, заканчивая тему с Вишневским, тут вопрос на сайте. Про суд по иску Пригожина и к вам, и к «Эхо Москвы». Может быть, вы просто скажете, что не того Пригожина имели в виду. С другой фамилией.
В. Шендерович― Я никакой повестки не получал. Говорят суд через неделю. В Питере.
М. Курников― В октябре вроде бы.
В. Шендерович― Не знаю. Кто-то от «Эха» едет. Я никакой повестки не получал. Впрочем, это не помешало в прошлый раз оштрафовать на миллион по иску депутата Васильева. Я тоже не получал никакой повестки. Поймите, мы живем под их властью. Они могут все что угодно сделать. Никакого закона нет. Я сижу тихо, потому что я повестки не получал. Это не значит, что они меня не оштрафуют на 5 миллионов. Они могут все. Для того чтобы этого всего не могли – нужно менять власть. Надо их каким-то образом отковырять от власти. Потому что отдельно разбираться с этим судом смысла не имеет.
М. Курников― А если придет повестка – есть понимание, что отвечать.
В. Шендерович― Естественно. Я с нетерпением жду, господи, боже мой, дебатов в суде по существу дела. По существу. Я обрушил его, Пригожина деловую репутацию. Я хочу узнать, как по его мнению выглядит эта деловая репутация. Я предлагаю погуглить, с чем ассоциируется фамилия Пригожин. Ассоциируется она с организацией убийств, воровством…
М. Курников― Сейчас аккуратнее. Новый иск.
В. Шендерович― Она ассоциируется. Нет, ничего нового.
М. Курников― Я на всякий случай.
В. Шендерович― Ассоциируется с убийствами и воровством. С уголовщиной. Он уголовник. Ну это официально. Я хотел бы узнать, какие у него представления по поводу своей репутации. Мне-то чего. Спросят – отвечу. Но пока что я не получил даже повестки. Бог ним. Есть гораздо важнее, мне кажется темы. Мы начали про эту отсечку. Год назад. Смотри, опять отъедем от частных тем на общий план. Посмотри, как мы стремительно, куда мы улетели за этот год. Посмотри, Толстой, Затулин – открытая уголовка просто с телевидения. Из телевизора призывают к войне с Украиной. Этими словами.
М. Курников― Зачем вы смотрите телевизор?
В. Шендерович― Секундочку. Я не смотрю телевизор.
М. Курников― Это же свобода слова тоже. Нет?
В. Шендерович― Нет. Это Уголовный кодекс. Эта свобода слова предусмотрена в Уголовном кодексе РФ. Эта свобода слова. Разжигание войны. Это все кровь. Это не теория. Это десятки тысяч погибших, не десятки конечно у нас, десятки, если вообще путинских жертв считать. Там с чеченской войной, там будут и десятки. С Сирией тем более. А по Донбассу это к 10 тысячам. Это кровь, реальная кровь. И это продолжается ежедневное прямое разжигание ненависти и розни. Между народами. Причем просто массово. Это страшное дело. Я тут сегодня прочитал. Наша прыгунья в высоту олимпийская чемпионка Мария Ласицкене, кажется, цитата: «Уничтожила украинскую прыгунью». Она прыгнула на два сантиметра выше. Дай им обеим здоровья. Они обнялись…
М. Курников― Когда так пишут про «Спартак»…
В. Шендерович― Она уничтожила.
М. Курников― Что «Спартак» уничтожил ЦСКА, — вы, наверное, не так реагируете.
В. Шендерович― Нет, это другое. Здесь украинскую спортсменку уничтожила. И это все время. Государство очень эффективно в разжигании этой ненависти, в защите убийц. Суд в Гааге продолжается. Не отпустили Стрелкова дать показания. Это явка с повинной. Казалось бы, давайте Стрелкова в Гаагу, секундочку, с адвокатами, с испанским диспетчером.
М. Курников― А я вам скажу, что ответит власть. Мы предлагали с самого начала: допустите нас к расследованию. Вы нас не допустили – мы тоже никого не пустим.
В. Шендерович― Преступников не допускали.
М. Курников― Это еще не доказано.
В.Шендерович: Государство очень эффективно в разжигании этой ненависти, в защите убийц
В. Шендерович― Ну если не валять дурака, секундочку, еще раз. Вы невиновны? – опозорьте весь мир, давайте испанского диспетчера своего вместе с распятыми мальчиками. Давайте туда Стрелкова-Гиркина и блестящее алиби. Явка с повинной. Мы-то здесь не будем валять дурака. Куда сползаем. Интонации МИДа – это уже как какой-то отморозок изводит училку. Просто нагло хамить в лицо, вот под хохот слабой на мозг части класса. Вот эта интонация Захаровой. Этот массовый Небензя. В который превратился наш МИД.
М. Курников― А вы думаете это действительно к Западу обращено? Или для внутреннего потребления.
В. Шендерович― Это для внутреннего потребления. Но это наше лицо наружу. Мы потом удивляемся, мы – коллективные, что нас не уважают. Чего же тебя будут уважать, если ты все время хамишь. Просто хамишь в открытую. А требуешь уважения как к великой державе. А хамишь как двоечник второгодник с задней парты. Ты не отличник. У тебя репутация отморозка с «камчатки». А ты делаешь вид, что ты отличник.
М. Курников― Все-таки с задней парты. А что вдруг кто-нибудь подумает.
В. Шендерович― Камчатка – читайте, как говорится, классику. Где государство эффективно. Государство эффективно в том, чтобы сломать выборы. Свинтить Навального. Защитить убийц. От Чепиги до этих гаагских, до Стрелкова-Гиркина. Где государство оказывается «is absent», как мы говорили на уроках английского языка. Где оно отсутствует. Вот нет его. История с убитыми в Кузбассе девочками. Насильник. Изнасиловал, вот убитые девочки. Свежая новость. Вышел из мест заключения. Если бы он начал спонсировать Навального, — его положили вниз лицом через два дня. Если бы он что-нибудь такое против Путина сказал, в фейсбуке бы высказался. Через два дня лежал бы вниз лицом. Свинченный в штрафах, повестках весь. Со всей репрессивной силой государства. Но он всего лишь насильник, отсидевший свое. Не было никакого надзора, он ходил и выбирал себе новую жертву и выбрал. И сделал это. Государства нет. На этой территории. Вот сколько там в Кузбассе полиции. Посчитать. Сколько там ментов, особистов. Вот этого всего. Росгвардии. Этой всей, которая сидит у нас на шее и жрет бюджет. Сколько их там. Чем они были заняты все это время. Просто интересна повестка дня. Просто интересно, чем все эти люди были заняты.
М. Курников― У всех разная мерка этой эффективности. Вот кому-то 10 тысяч пришло и он считает: вот государство обо мне заботится. Оно эффективно. Сработает?
В. Шендерович― Кому-то сработает. Но я не уверен, что это, 10 тысяч-то возьмут, но как справедливо заметил, царство небесное, Гена Малкин, мой товарищ по, прости, господи, веселому цеху когда-то. Сколько у государства ни воруй – своего не вернешь. Это было сказано еще на исходе советской власти. Сколько этими подачками, их подачки не вернут то, что они у нас украли и крадут каждый день. Там много больше нулей, чем нам дали. Просто швырнули эту кость. Я думаю, что многие это понимают.
М. Курников― Давайте мы послушаем новости. И сразу после новостей и рекламы вернемся в студию и поговорим с Виктором Шендеровичем.
НОВОСТИ
М. Курников― Продолжаем говорить с Виктором Шендеровичем. Хочу спросить, как вы смотрите на ситуацию в Афганистане. Когда талибы* назначают свое представление правительства на 11 сентября.
В. Шендерович― Послушай меня, меня не очень волнуют талибы. Но вот радостная реакция госпожи Симоньян на это, это к вопросу о том, где мы оказались. Просто скопище радостных бандерлогов. Просто скопище бандерлогов. Что Захарова, что Симоньян. До чего мы докатились. Она же, если бы она была просто какой-то публицисткой. Но это же крупный государственный служащий. Что Захарова, что Симоньян. Это и есть Россия. Официальная Россия. Она глава бог знает какой официальной корпорации. Государственной. Значит это государственная позиция. Улюлюкать по поводу 11 сентября.
В.Шендерович: Мы сами себя этим бандерложьем улюлюканьем отшвыриваем в сторону какой-то территории
М. Курников― Ну нет, конечно.
В. Шендерович― Как нет?
М. Курников― Дмитрий Песков сегодня отказался по поводу этой даты говорить.
В. Шендерович― Секундочку. Значит надо выгнать вон госпожу Симоньян.
М. Курников― Это ее личная позиция. Свобода слова.
В. Шендерович― Никакой личной позиции нет у чиновника. Нет. Уйди в отставку и изрыгай свою личную позицию. У меня есть личная позиция. А если я вступаю в корпорацию, то моя позиция – это позиция, согласованная с корпорацией. Так не бывает. Так вот, поскольку ее никто не одернул, поскольку она не уволена, поскольку она в полном порядке и шоколаде — это государственная позиция. Вот это улюлюканье. Обезьянье, бандерложье по поводу 11 сентября. Чего мы хотим? Какого уважения мы хотим? Что мы потом надуваем щеки и строим из себя, какое государство – банда. Это малина, это Промокашка. По интонации. Это Промокашка. Это Промокашка. Из «Место встречи изменить нельзя». Понимаешь? Это эта интонация. Ее слышат все. И говорят: а это вот они, это РФ. Отлично. На здоровье. Байдену и американской администрации от этого только проще. Мы сами себя этим бандерложьем улюлюканьем отшвыриваем в сторону какой-то территории.
М. Курников― Это же шутка. Вы на прошлой неделе говорили: бывают шутки неудачные? — бывают. Ну что же теперь. У нее неудачная штука. Она написала, что раз талибы, запрещенные в РФ назначили на 11 сентября, у них есть какой-то там вкус к троллингу…
В. Шендерович― Мы много времени посвящаем этой даме.
М. Курников — Я―то вас спросил про 11 сентября. Вы сами заговорили про Симоньян.
В. Шендерович― Повторяю, меня талибы не интересуют сами по себе. Я не в Афганистан живу. Я живу в России, и я вижу, до меня доходит, детонирует вот это. Главным образом. Это к вопросу о том, где мы оказались очень быстро. И эти саночки под уклон несутся все дальше. И инерция нарастает. Я уже не уверен, что тот, кто рулит саночками, в состоянии контролировать эту инерцию. В том-то и дело, и вся история с выборами – уже давно ситуация с «кавказской пленницей». Либо я веду ее в ЗАГС, либо она ведет меня к прокурору. Они не могут уйти от власти с тем, что они понаделали. Они это понимают. И они вцепились в эти саночки, а саночки несутся под уклон. И уже не они определяют скорость движения. Оно уже само.
М. Курников― Я просто чуть шире, может быть, смотрю на ситуацию. Я тоже не живу в Афганистане. И мне может быть все равно, кто там у власти. Но вас не беспокоит как мир просто, легко по большому счету, весь цивилизованный мир так легко, включая нас, так легко с этим смирился. Ну талибы и талибы.
В. Шендерович― Мы об этом говорили неделю назад. По-моему. И это длинная тема. Я уже говорил. «Трудно быть богом». Румата. Что делать с Арканаром. Что с ним делать. Оставить как есть, чтобы они там гнили и гибли лучшие, а правили худшие. Или попытаться ускорить.
М. Курников― Это предательство демократии?
В. Шендерович― Нет. Штаты предупредили, это было неудачно стратегически сделано. Сам уход. Тактически было сделано неудачно. Стратегически – ну да, повторяю, трудно быть богом. Ты не можешь изменить этот Арканар. Афганистан пережил английскую империю, советскую, американскую. Что угодно. Он остался Афганистаном. Это трагично, но так течет время. Оно течет с такой скоростью. Меч Руматы не ускоряет прогресс. У Станислава Ежи Леца про это же есть: реформа календаря не сокращает срока беременности. Невозможно реформой календаря ускорить это. Есть природные процессы. Это трагическая история. Мы наблюдаем эту трагедию ежедневную. Сегодня. Вернемся к нам.
М. Курников― К нашим пенатам родным. А все-таки это говорит о том, что история настолько обратима? Значит ли это, что и мы можем так далеко.
В.Шендерович: Революции ничем хорошим не кончаются
В. Шендерович― Мы можем как угодно далеко. Синусоидами все движется. В Иране были 70-е годы с дискотеками, короткими юбками.
М. Курников― И чудовищной коррупцией. Кстати.
В. Шендерович― Совершенно верно. Но послушай меня, у нас нет других писателей, говорил Сталин. Мир таков, каков он есть. Выбор между коррупцией и публичными казнями на площади, — ну вот этот выбор. Вы считаете, что казни на площади нравственнее коррупции? Ну вот Иран. Вот талибы. Конечно. Значит синусоида очень длинная. Человеческая жизнь не укладывается, то есть она гораздо меньше, синусоида не укладывается в человеческую жизнь. И иногда вот вся жизнь уходит на эту горку вниз. До этого средневековья. Иранского, афганского. Или нашего. Сколько угодно. Россия как развивалась за 20-30 лет до Сталина. Какой рост, какие реформы, какие думы. Какие земства. И так далее. Вот иногда на век может так синусоида уйти. Это трагично, но ускорение революционное, как показала русская практика — революции ничем хорошим не кончаются. Все-таки история — дама эволюционна. Давай на последние несколько минут к печальной злобе дня. К истории с гибелью главы МЧС Зиничева.
М. Курников― У нас теперь только одна версия, по крайней мере, официальная. А все остальное…
В. Шендерович― Официальная у нас всегда.
М. Курников― А все остальное это…
В. Шендерович― У нас по Беслану одна версия. Как правило, официальная версия, по «Курску» версия, по Беслану, как правило, по нашему опыту эти официальные версии имеют очень малое отношение к реальности. Итак, ни на каких учениях он погиб. Это уже точно. Соврали. Погиб он в 120 километрах в процессе туристический поездки, решили встретить рассвет в заповеднике на водопаде. Вся эта история формальным языком может быть описана как преступная халатность при злоупотреблении служебным положением.
М. Курников― Или трагическая случайность.
В. Шендерович― Преступная халатность при злоупотреблении служебным положением. Это то, что произошло. Дальше какова реакция, трагическая случайность, да. Какова реакция. Нормальная реакция – вот это произошло, эта трагедия произошла.
М. Курников― К сожалению, так бывает.
В. Шендерович― К сожалению, так бывает. Они немедленно сделали из этого пиар. Пиар на крови, господин Путин нам говорил. Помнишь, когда телекомпания НТВ показывала «Норд-Ост». Пиар на крови – тыкал он в лицо журналистам. Вот это он был – пиар на крови. Немедленно первоначальное сообщение о гибели в заповеднике поменяли на гибель на учениях. Придумали историю спасения. Что он пытался спасти оператора. Все соврали. Немедленно из этого устроили пиар предвыборный. Немедленно. Как говорил Шура Балаганов: машинально. Не смогли удержаться. Автоматически устроили из трагической случайности позорище. С пиаром. Для меня эта история отчасти личная. Потому что погибший вместе с Зиничевым никакой не оператор, а кинорежиссер Александр Мельник. 40 лет назад я служил с ним в одной роте. 40 лет назад ровнехонько. Призыв 1980-82 года в Забайкалье. Он в первом взводе по росту, я в третьем. Мы дружили в армии. Потом он когда-то позвонил мне лет 20 назад, мы увиделись, он собирался идти в кино, хотел, он поздно туда пришел. И его политические симпатии, эстетические симпатии – это как говорится, не сегодня. Я помню Сашу Мельника честным хорошим парнем. Я ничего не знаю про этого Зиничева и, честно говоря, знать не хочу. То, что Саша мог попытаться автоматически, это же доля секунды, в которую человек как-то поступает. Либо отпрыгнет назад, либо попытается удержать. То, что Саша мог попытаться спасти человека – я не сомневаюсь. И для меня эта история немножко носит вот такой вот, простите, личный характер. И вранье. Потому что, судя по источникам независимым, не официальным, именно глава МЧС утянул с собой в пропасть в буквальном смысле Александра Мельника. Тот пытался его удержать, спасти. А не наоборот. Еще раз. Этому случаю, это может случиться и этому приличествует молчание. А после этого – тихое служебное расследование. Это разумеется абсолютно бытовой случай. Что они на вертолете МЧС летали в заповедник. Они все летают на казенном, они все путают государственную шерсть со своей. Это нормально для них. Служебное расследование тихое потом. О наказании речи не идет.
М. Курников― Выводы.
В. Шендерович― Выводы потом. Что мы имеем. Никакого служебного расследования не будет. Он сделан героем России. Объявлен. Бывший охранник Путина. Это единственное, что мы знаем про этого человека, — что он был охранником Путина. Предвыборный пиар отвратительный. И эта единственная версия. О том, как устроена наша жизнь – так ведь Путин даже не знает ни о какой второй версии. Разумеется.
М. Курников― Вы думаете?
В. Шендерович― Абсолютно убежден. У него нет Интернета.
М. Курников― У него все-таки есть дайджест прессы, куда ему…
В. Шендерович― Ему кто-нибудь положит это на стол?
М. Курников― Конечно.
В. Шендерович― Думаю, что нет. Это недоказуемо. Это мнение против мнения. Я думаю, что нет.
М. Курников― Просто была недавно статья Ивана Сафронова из камеры на секундочку, и ее положили на стол президенту.
В. Шендерович― Это могут быть какие-то интересы. Но я думаю, что в данном случае, начальство на другой планете живет. И у него закупоренная голова давно. И вряд ли ее будут раскупоривать по этому случаю. Потому что тогда он подумал бы: а нужно ли в этом смысле своего бывшего охранника, которого ты сделал министром, после этой истории трагической, но и вполне позорной, делать героем. Это девальвация. Впрочем, у нас в героях Рамзан Кадыров, Патрушев, Адам Делимханов. У нас убийцы – убийцы – герои России.
М. Курников― Аккуратнее сейчас.
В. Шендерович― Очень аккуратно говорю, по буквам: у нас убийцы — герои России. Поэтому тут ничего принципиального не случилось. Но это опять к вопросу о том, во что мы превратились, как мы выглядим. И разница между нашим представлением о себе и том, как мы выглядим и пахнем в натуре.
М. Курников― 15 секунд до конца эфира. Самую главную тему не проговорили. Мимо нас сейчас проезжают Лукашенко, судя по всему, с Владимиром Путиным разговаривать о будущем нашего с вами союзного государства.
В. Шендерович― Если бы они проехали – это было бы счастье.
М. Курников― Проедут.
В. Шендерович― Они остановятся, к сожалению.
М. Курников― Спасибо большое. Виктор Шендерович был у нас в эфире.
*запрещенная в РФ террористическая организация
Комментариев нет:
Отправить комментарий