27.07.2020

Белла Ахмадулина и Борис Мессерер о встрече с Владимиром Набоковым

Фрагменты интервью с Беллой Ахмадулиной и Борисом Мессерером на съемках фильма «Владимир Набоков. Русские корни».

Их встреча произошла в 1977 году, за три месяца до смерти В. Набокова. Белла Ахатовна написала об этом в своем эссе «Робкий путь к Набокову», которое вошло в ее книгу «Миг бытия» (1997 год). А началось все с письма, которое Б.Ахмадулина написала, находясь в Париже.

С декабря 1976 года по март 1977 года Б. Ахмадулина и Б. Мессерер по приглашению В. Высоцкого и М. Влади жили в Париже. Как-то однажды ночью Б. Ахмадуллина написала письмо В. Набокову, в котором подробно рассказала о том, как она, Б. Мессерер и его кузен Азик Плисецкий (артист балета, брат М. Плисецкой) пришли в дом Набокова на Большой Морской (тогда Герцена) улице в Петербурге (тогда Ленинграде). В ответ на это письмо Белла Ахатовна получила от Набокова приглашение в гости, в отель «Монтре-палас» в Швейцарском городе Монтре, где он прожил последние 17 лет своей жизни вместе со своей женой Верой Евсеевной Слоним.

Б. Мессерер: «К сожалению глубокому, вообще у нас не осталось черновика этого письма, может быть, он есть в архиве Набокова, может быть, он когда-то появится на поверхности, но сейчас его нет, но видимо, это письмо произвело сильное впечатление на Владимира Владимировича».

Б. Ахмадулина: «Дело в том, что ведь это был такой, какой-то поступок сердца, поступок души. Я совершенно не рассчитывала ни на ответ, ни на даже внимание Владимира Владимировича... Наверное, это было какое-то свободное вольнодумное доказательство того, что Россия не вполне иссякла, что не все умы исполнены тьмою, что, так или иначе, его книги кому-то известны и будут известны еще больше. И он сказал мне по телефону: «А Вы не хотели бы приехать к нам завтра, в 4 часа будет удобно?» Я... дыхание оборвалось, я сказала: «Благодарю Вас, если возможно, мы прибудем по Вашему приглашению».

Б.Мессерер: «...И вот, мы остались одни с Владимиром Владимировичем и Верой Евсеевной, и они предложили что-то выпить, что мы хотим. Мы выбрали какие-то напитки, и вот мое впечатление... во-первых, невероятной силы ощущение от образа самого Набокова, потому что вот эта красота его лица... с широко расставленными глазами, вот с этим лбом высоким, и правильными чертами лица, это была какая-то совершенно другая порода русского человека, нежели мы могли ее видеть прежде, просто такой красоты, такой породы человека российского происхождения мы никогда не встречали... Это ошеломительное действие производило, и в свою очередь, и Владимир Владимирович и Вера Евсеевна с огромным напряжением вглядывались в нас, потому что они совершенно не понимали, кто мы такие? Письмо, несомненно, подействовало, он понимал тонкость человека, написавшего это письмо, и был тронут этим чувством, но он не понимал, кто мы есть... И этот интерес — это был главный момент этой встречи с их стороны. А разговор, конечно, замечательный происходил, потому что нас все интересовало. А он был, как бы по существу безумно наивен, я бы так сказал, в своих вопросах и в своем ощущении России. Больше всего в нем сквозило желание, как бы, увидеть Россию и одновременно понимание, что это невозможно. Он спрашивал: «Можно ли взять мою книгу в библиотике? (с ударением на «о»)

Б. Ахмадулина: «Так прежде говорили».

Б.Мессерер: «Он сказал, очень мило так: «А вот американцы говорили, что они забросят на Северный полюс там эти книги», и Набоков усмехнулся и сказал: «Да, и будут их читать белые медведи».

Ну конечно,... сразу разговор зашел о Мандельштаме, об Ахматовой, он очень принимал, замечательно отзывался и о Мандельштаме, да и об Ахматовой. Он говорил, что в 12 лет он знал все ее стихи наизусть.

... Мы говорили и о его доме, и одновременно о маршруте, которым он всегда ездил, потому, что название этих улиц звучали замечательно — это Морская улица, Невский проспект и дальше по Караванной ...до Тенишевского училища. Этот путь он тоже вспоминал с огромной нежностью и с любовью... Ну и конечно, все время возвращались к вопросу возможности его приезда, потому что, этому посвящен роман «Подвиг» и прочее, где он всегда для себя проверял эту возможность приезда в Россию. ...Конечно, было заметно, что он очень следит вообще за российскими обстоятельствами. Это было видно. Но он говорил, что: «Был даже слух, что я пробовал проникнуть в Россию, рискуя, рискуя собой, но это все, все литература, это все воображение», и потом вдруг печально сказал: «А почему Солженицын со мной не захотел увидеться?» Он переживал... Солженицын дважды проезжал мимо и к нему не заехал.

Б. Ахмадулина: «Да, и я потом сказала это Александру Исаевичу...»

Б. Мессерер: «По существу, мы единственные люди живые, кто слышал рассказ об этой „невстрече“ с обеих сторон. И со стороны приглашавшего Набокова и со стороны не приехавшего Солженицына, а Александр Исаевич Солженицын сказал об этом очень просто: „Он не подтвердил свое приглашение, я очень хотел приехать, но мне показалось неудобным...“. Т.е. получилась абсолютная нелепость, случайность, которая помешала этой замечательной встрече...

Ну, Владимир Владимирович был этим как-то опечален: „Неужели он думает, что я вот какой-то барин...“

Вопрос: а что он Вам сказал на прощание:

Б. Ахмадулина: «... Да, он это сказал: «А может быть... и знаете, и таким голосом тоже, идущим из таких глубин, из таких глубин вот этой боли. А может быть, мне не надо было уезжать из России? Я просто ужаснулась, я сказала, что Вы говорите, ведь не было бы ничего, ни „Других берегов“ ни Вас, ничего. Ничего бы не было. А теперь вот есть!..»

Интервью брали:

Режиссер: Ольга Чекалина

Продюсер: Ольга Попова

Снимал кинооператор: Александр Харитонов

Из: СтудиОль