Очарованный странник и раввин Иовоз бен Леви

• 

Вчера перечитывал «Очарованного странника», одно из любимейших мною произведений Лескова. И просто разинул рот, добравшись до много раз читаного куска о приключениях героя у «татар». Сюжет-то я хорошо помнил. Но как-то раньше не обращал внимания на мелкие подробности… А именно в них – самая изюминка. Я и раньше отмечал себе то, что история о трех встречах с миссионерами: христианами, иудеем и индийцам или хивинцами (последние – «миссионеры» в кавычках) здорово напоминает обыгранный автором сюжет «испытания вер» в Повести Временных Лет. Обыгрывает на уровне аллюзий, иронии, ассоциаций понятных тогдашнему образованному читателю, носителю русской христианской культуры. Кстати, ирония там довольно едкая. Побеждают (оставшись в живых, как минимум) именно жулики с фейерверками. Миссионеры же, с проповедью кроткого и аскетического христианства, терпят фиаско. Как тут не вспомнить, что и для Владимира одним из сильнейших аргументов (по летописи) оказалась пышность византийского богослужения и возможность продолжать выпивать.

Но перейдем дальше. Появляется странный миссионер – иудей, персонаж явно искусственный, нужный Лескову в рамках аллюзии на летописный текст: «Старый жидовин невесть откуда пришел и тоже о вере говорил. Человек хороший, и, видно, к вере своей усердный, и весь в таких лохмотках, что вся плоть его видна, а стал говорить про веру, так даже, кажется, никогда бы его не перестал слушать.» Смог доказать рассказчику, что и по линии «святых» иудаизм христианству не уступит (очень важный аргумент для христианина и характерный именно для «народного иудаизма») : «Я с ним попервоначалу было спорить зачал, что какая же, мол, ваша вера, когда у вас святых нет, но он говорит: есть, и начал по талмуду читать, какие у них бывают святые… очень занятно.» А вот дальше пошло совсем интересно, «все чудесатее и чудесатей», как говаривала Алиса: «..а тот талмуд, говорит, написал раввин Иовоз бен Леви».

Ожидать от Лескова познаний в еврейской традиции мы, разумеется, не можем. Но откуда он взял это имя? Мог бы просто опустить про авторство… Я начал копаться в известных мне именах танаей и амораев – мудрецов Мишны и Талмуда, полез и в библейские перонажи, стал прикидывать, как автор мог исказить слышанное имя реального талмудиста… все бес толку… И тут, знакомая услышав мои стенания, разрешила загадку враз (она когда-то интересовалась Таро): «Это же Элифас Леви, известный таролог и оккультист 19 века!» Имя мне было известно, но никогда бы не пришло на ум в связи в лесковским текстом!

Можно предположить возможные лесковские ассоциации, связавшие Талмуд и имя Альфонса-Луи Констана (Alphonse Louis Constant, 1810 – 1875) , переделавшего (по созвучию) себя в Элифаса Леви. Элифас считал себя великим открывателем тайн Каббалы, и «Изумрудной скрижали», реинкарнацией древних еврейских и египетских мудрецов. Свою тайную колоду Тарот (именно так он называл Таро) он составил, как воплощение «сокрытого» в Каббале. учения о сфирот (она до сих пор – в процессе реконструкции тарологами, возможно ее знают в ордене «Золотой зари», рукопись нашли только в 2013 г.). Для Лескова, наверное, Каббала и Талмуд были почти синонимами или частями чего-то целого, «еврейской мудрости». Так появился и каббалист – «автор Талмуда».

Элифаса Леви

А дальше будет еще интереснее и таинственнее, ибо ответа на появившиеся вопросы у меня нет: «…раввин Иовоз бен Леви, который был такой ученый, что грешные люди на него смотреть не могли; как взглянули, сейчас все умирали, через что бог позвал его перед самого себя и говорит: «Эй ты, ученый раввин, Иовоз бен Леви! то хорошо, что ты такой ученый, но только то нехорошо, что чрез тебя все мои жидки могут умирать…».

Откроем в Талмуде трактат Сукка 28а. или просто спросим кого-нибудь из молящихся в Амуке в Галилее на могиле Йонатана бен Узиэля. Обе опции для Лескова были невозможны! И узнаем, что птицы, пролетавшие над мудрецом во время, когда он Тору учил, сгорали.  «И все, кто это видел, спрашивали: если таково величие ученика, насколько велик его учитель?» Учитель – это кроткий рабби Гиллель. Никого не жег. И так все знали, что мудр и свят. Ученик искал внешние эффекты. Комментарий Сфат-Эмет это прекрасно увидел: «величие учителя проявлялось в том, что над ним птицы не сгорали».

А теперь еще поближе (как раз по теме недавнего праздника Лаг ба Омер, посвященного великому каббалисту Шимону бар Йохаю, на улице имени которого я живу). Когда после 13 летнего сидения с сыном в пещере(прятался от римлян, приговоривших его к смерти за «невосторженный образ мыслей», а то и поддержку восстания Бар-Кохбы), где постигал тайны мироздания и общался с пророком Элиягу, он вышел наружу, так возмутился тем, что люди продолжают заниматься обыденными делами вместо погружения в Тору, что все, на что смотрел – сгорало. Пришлось лично Господу вмешаться и прикрикнуть: «Вышел, чтобы разрушить мой мир?! » –  и отправить его назад еще на годик в пещеру, чтобы поостыл… Помогло. Вот эта жуткая история в трактате Шабат (33б, в переводе Фруга):

Однажды у пещеры зазвучал голос Элии-пророка:

“Кесарь умер, и приказ его отменяется”.

Услыша это, вышли они из своего убежища — и видят: люди пашут и сеют.

— Вот, — сказал р. Шимон, — забывают о жизни вечной, а занимаются ничтожными земными делами!

И куда ни упадал его негодующий взор, место то мгновенно выгорало как от пожара.

Зазвучал Бат-Кол:

“Мир Мой разрушить вышли вы? Возвратитесь в свою пещеру!”

Вход в пещеру, где, по преданию, скрывался рабби Шимон

В ряде талмудических рассказов о рабби Шимоне мы найдем похожий прием:  נ «бросил на него взгляд и превратил в груду костей», так он поступил с доносчиком из-за которого пострадал. Нечто подобное проделывал и рав Шешет, собственная его слепота не помешала наказать издевавшегося над ней еретика. В лесковском рассказе (видимо вмешалась тема Агасфера), пещеру заменяет отправка «куда подальше», аж до врат Рая в пустыне : «Пошел-ну ты за это вон из своего отечества и живи там, где бы тебя никто не мог видеть». Дальше – больше, почти прямая цитата из рассказа про рабби Шимона, только передвинутая после истории с сожжением: «А раввин Леви как пошел, то ударился до самого до того места, где был рай, и зарыл себя там в песок по самую шею, и пребывал в песке тринадцать лет». Именно так, по причине сгнившей одежды, изучали Тору рабби и его сын Элиэзер, сидя в пещере (чтобы не осквернять голым видом святые тайны). Количество лет тоже полностью совпадает в обеих историях! Полное соответствие.

Дальше пафос, как и следовало ожидать, Лесковым принижается до анекдотичных подробностей : «Хотя же и был засыпан по шею, но всякую субботу приготовлял себе агнца, который был печен огнем, с небеса нисходящим. И если комар или муха ему садилась на нос, чтобы пить его кровь, то они тоже сейчас были пожираемы небесным огнем…» А вот тема комара и мухи – скорее всего, является ироническим парафразом сгоравших над равом Йонатаном птиц. Вряд ли все это случайно. Все эти страсти у Лескова – это как бы внутренний комментарий рассказчика на его замечание о том, что проповедь христиан не годится для татар: «Азията в веру приводить надо со страхом, чтобы он трясся от перепуга, а они им бога смирного проповедывают. Это попервоначалу никак не годится, потому что азият смирного бога без угрозы ни за что не уважит и проповедников побьёт.». Правда и грозные святые у еврея тоже ему не помогли, нужно не слово а «дело» в настоящем времени , вроде фейерверков «бога Талафы». Можно, видимо, заменить и винчестером или кольтом.

Мне неоднократно приходилась (особенно у старообрядцев на Севере) сталкиваться с самыми странными превращениями и контаминациями библейских сюжетов на русской почве, иногда с явными элементами когда-то проникавших на Русь (через «жидовствующих»?) мистических и фольклорно-агадических еврейских повествований. Но они, как правило были дико искажены. Вплетены весьма опосредовано. Тут же мы имеем почти буквальное цитирование Талмуда, с которым лесков знаком быть не мог. До перевода Переферковичем Мишны и Тосефты на русский (с 1897 по 1911 год) остается еще немало лет.

Очарованный странник – это 1872 год. В 1895 Лескова не станет. Представить его изучающим Талмуд на европейских языках не могу, специально консультирующимся с раввином или просвещенным православным выпускником духовной Академии для написания крохотного пассажа в повести – тоже (тогда бы и не появился Иовоз бен Леви). О знакомстве с кругами субботников не знаем ничего, да и они базировались именно на самом библейском тексте. Кроме предположения о ранней интеграции именно талмудического рассказа в какую-то русскую фольклорную традицию (уж не в староверческую ли?) у нас ничего не остается. Некоторые именно относящиеся к собственно «иудейской» традиции детали, связанные с кашрутом и законами ритуальной чистоты я встречал у беспоповцев , есть они (в очень странных вывертах) и в «понятиях» классического уголовного мира. Что произошло здесь очень и очень странно и малопонятно, но открывает перед нами еще одну страницу удивительного прямого или опосредованного взаимодействия культур. И открывает еще одну грань личности самого Лескова.

Михаил Эзер,  израильский экскурсовод и краевед

Первоначально опубликовано в блоге автора.