Михаил Лемхин | Одна семья

Опубликовано: 6.12.2019

«Умер советский диссидент и писатель…», «Умер известный советский диссидент и..», «Умер советский диссидент, писатель и журналист…», «В ночь на 25 ноября, в Иерусалиме на 86 году жизни скончался правозащитник, историк и писатель…»
Это заголовки, интернетовских публикаций.

Портрет Михаила Хейфеца работы М. Лемхина

Миша Хейфец никогда не был диссидентом. Статью «Иосиф Бродский и наше поколение» он написал не для того, чтобы тайно переправить на Запад, а для того, чтобы поместить её в качестве предисловия к самиздатовскому собранию сочинений Бродского, которое готовил Владимир Марамзин. Марамзин статью не взял, Хейфец показал её нескольким приятелям и друзьям и положил в стол. Но советский суд решил, что написание и распространение этой статьи (её прочли, кажется аж десять человек – друзей-литераторов, это ли не распространение?) является преступлением, наказуемым по статье 70, часть 1 Уголовного кодекса СССР и отправил Михаила Хейфеца на четыре года в лагеря строгого режима, не завыв прибавить к этому и два года ссылки.

«Именно в лагере он включился в то, чем прежде не занимался, – в политическое сопротивление. В самом начале срока КГБ склоняло его подать прошение о помиловании.

Он отказался и даже прервал свидание с матерью, которую послали его уговаривать. Он принимает участие во всех голодовках и общих акциях протеста заключенных» – рассказывает его подельник Владимир Марамзин* в предисловии к книге «Место и время», написанной Хейфецом в лагере, переданной за колючую проволоку и изданной в Париже.

Хейфец не собирался уезжать. Но лагерь убедил его. В лагере он столкнулся и сдружился с националистами – армянскими, эстонскими, литовскими, русскими, украинскими. Именно общение с ними убедило его в том, что Израиль – его страна.

Своей книге о лагере Хейфец даёт иронический эпиграф:

«Еврея взяли в КГБ. «Рабинович, у вас оказывается есть родственники за границей…» – «Что вы, что вы. Я их не знаю. И не писал никогда» – «Зато теперь садитесь и пишите» – «Не хочу!.. – «Надо, Рабинович».

«Дорогие братья, – начал Рабинович, – наконец я нашел время и место написать вам…»

Книге «Время и место» Хейфец дал подзаголовок: «Еврейские заметки». «В лагере, где собраны националисты многих народов /…/, где рядом с дерзновенными сионистами спят и работают эсэсовцы и работники ГФП**, где интернационализм становится честным, лишь служа национальному делу, а национализм верен своим принципам лишь в бескорыстной интернациональной борьбе со злом. Отсюда, где вопреки заблуждениям и страстям, если мы честны, понимаем в конце концов, что мы – дети своего народа и что всё-таки все народы Земли – одна семья».

Михаил Хейфец был честен, поэтому в лагере он писал письмо прокурору не о своих бедах, а сообщая о «возможных трагических последствиях»: на этапе с 17-й на 19 – зону КГБ отобрало у замечательного украинского поэта Василия Стуса рукописи примерно 600 стихотворений – 300 оригинальных и 300 переводов из Лорки, Гёте, Рильке. Кто может поручиться, что КГБ не уничтожит эти рукописи?

А когда Стуса отправляют ШИЗО, Хейфец объявляет голодовку солидарности. Хейфец из лагеря посылает письмо Генеральному прокурору Армении в поддержку солагерников, членов НОПА (Национальной Объединённой Партии Армении), требующих независимости своей страны.

Оттянув свои четыре года, Хейфец с женой и двумя дочками уезжает в Израиль и в Израиле пишет заново книгу «Русское поле», книгу эссе о русских националистах Сергее Солдатове, Владимире Осипове, Николае Серкове (книга была написана в лагере, но рукопись её погибла при попытке переправить её на волю). Следующей его работой становятся «Украинские силуэты», сборник эссе о борцах за независимость Украины – Черновиле, Руденко, Зоряне Попадюке, Василе Овсиенко. За ней «Военнопленный секретарь» об армянском диссиденте Пайруйре Айрикяне.

Было бы неправдой сказать, что эти книги Михаила Хейфеца всеми были приняты с восторгом. Кое-кто говорил: русские, украинцы, армяне – пусть бы они сами занимались своими делами. А нас волную евреи.

Как отвечал на это Михаил Хейфец? Ответ он сформулировал давно: конечно, мы дети своего народа, но все народы земли – одна семья.

* Сам Марамзин покаялся, получил пять лет условно, был освобождён в зале суда, и тут же получил разрешение уехать во Францию. То же предлагали и Хейфецу.

** Секретная полиция Третьего рейха.